Чародей: Va'esse deireadh aep eigean, va'esse eigh faidh'ar.

      На время речи Цириллы в зале установилась тишина, никто не мог издать и звука, будучи завлечёнными громким, твёрдым, как ещё говорили поставленным голосом её сиятельства. Цирилла легко манипулировала толпой, меняя тон, ставя ударение на правильные слова, тем самым она показывала, что является важным. Все, присутствующие, далеко не глупые люди, вслушивались в её речь, стараясь услышать основную мысль, найти скрытый смысл её слов, которого, конечно же, не было, но нужными ударениями, тонами голоса, Цирилла заставляла думать, что тайный смысл есть, и только «избранные» смогут его разгадать. В окончание своей речи, Цирилла подняла бокал Эст-Эст за величие чародеев, что вызвало пламенную реакцию, присутствующих. Все они, учёные, офицеры, государственные деятели, как стая ошалевших птиц, закричали: «Ура!» После не человечески громких, похожих на рёв животных, выкриков о величие чародеев, присутствующие разошлись на тематические группы. Альди, не терявшей ни минуты, незаметно подошёл к группе, состоящей из гранд-адмирала Девинского, старшего сына господина Бернуге — Виберта Бернуге и члена Капитула Риджана Лансье. Юный чародей видел их впервые, особенно он был рад видеть Девинского, человека который вдохновлял его. Притаившись у соседнего столика, попивая лёгкий туссентский ликёр, Альди внимательно слушал, о чём говорят эти умные люди.       — Не дадут они нам мира! Смысл от этой дипломатии, понятно же, что ничего не выйдет! — ворчал Девинский.       — Ну что ж вы так категоричны, гранд-адмирал? — пытаясь смягчить наплыв Девинского, проговорил Виберт, повышенный в звании до гранд-дипломата и назначенным командующим дипломатического корпуса на Калибах.       — Да поймите же, не дадут они нам мира! — настаивал Девинский.       — Я понимаю, что вы отчаянный войн, но, гранд-адмирал, не хотелось ли вам отдохнуть и оставить это дело на других? — говорил уже подвыпившей Риджан Лансье.       — Заткнись Лансье и иди с глаз моих! — вспыхнул Девинский. Лансье, испуганный, ушёл из группы и пошёл искать успех среди привычных ему групп молодых чародеек. Девинский и Виберт продолжили спор.       — И всё же, гранд-адмирал, вы зря переживаете, мы справимся, — сказал Виберт.       — Нет уж! Я не верю, что калибианцы захотят мира! — бурчал Девинский, — война будет, я тебе это говорю! Зачем нужно это промедление?       — Гранд-адмирал, не все вопросы решаются силой, — говорил Виберт, — даже воинственные калибианцы могут быть склоны к миру при хорошей работе дипломата!       — Не верю я! Говорю: не верю! — вскрикнул Девинский.       — Ну что ж решать всё равно не нам, — сказал Виберт в надежде сменить тему, — извольте лучше выпить этот прелестнейший Эст-Эст!       — Одной бутылкой вы меня не успокоите! — рассмеялся Девинский. «Какой упрямы! Какой дальновидный! — думал Альди, слушая Девинского, — если будет война, непременно туда пойду! Неважно, что думает Цири, я чувствую, что должен быть там!» Юный Альди так задумался, что не заметил, как Девинский и Виберт переместились к столу с вином, а он остался в одиночестве. Но это мало его волновало: юный чародей с блестящими глазами, опустив голову, мечтал о своей славе, о карьере военного, о получение ордена Zerael, высшей награды за отвагу, и о знакомстве с гранд-адмиралом Девинским. Альди тогда даже и не подозревал, что через неделю он отправиться на Калибы в составе дипломатического корпуса.