***
«Начинать всегда так непросто» — меня съедали сомнения и тревога, давно прописавшиеся в голове. Сбивали с толку советчики, у которых одна паутина вместо мозгов. В моём окружении имелось тринадцать таких всезнаек. В этом списке нашлось место и нашим учителям. Всё потому, что «Мы старше и многое повидали в жизни, теперь мы здесь, чтобы наставлять вас на правильный путь», чего не скажешь о воспитателях «Дома Новой Надежды», они не выставляли себя всезнающими. Они были добры к нам, терпеливы, старались не обделять никого заботой. Моё представление об односторонней пользе школы разделял только Чимин, а вот Юнги был совершенно другого мнения. Как самый старший часто повторял: «Сокровище можно отыскать даже на самом скучном уроке, а самый противный учитель может научить чему-то полезному». Я, конечно же, не упускала возможности поспорить с мудрым дедушкой Юнги, яростно доказывая свою правду. Чимин держался подальше от словесных битв. Когда же начинало пахнуть жареным, применял беспроигрышный трюк — пародировал нас. Это получалось у него лучше всего. Милый ангелочек с щёчками мягче, чем зефир и невинным взглядом, но в душе тот ещё демонёнок. Каждый раз, одерживая над нами победу, он с прищуренными глазами постукивал пальчиками, подкрепляя всё музыкальным сопровождением собственного сочинения или шаловливыми «кхи-кхи-кхи». Актёрский талант Чимина всегда разбавлял напряжённую обстановку. «Начинать всегда так непросто» — говорила я вот уже который раз в день своего рождения. Продолжала верить, что этот год будет лучше прежнего: что слово «родители» не будет вызывать во мне грусть и злость одновременно, что я перестану надеяться и ждать их возвращения; что никто не сможет разлучить меня с моими друзьями, и когда-нибудь я отправлю свои рассказы на ежегодный школьный конкурс. — Приём, Юри! Снова улетела в мыслительный астрал? Ну серьёзно, хоть в свой день рождения можешь взять выходной? — Чимин! Кто же ещё мог меня перебить в такие интимные моменты? Он не смирился с моей зависимостью к мыслительному штурму. Как-то просил составить график, в какой день и во сколько ко мне приходят мысли вселенского масштаба, чтобы он знал, когда можно со мной по-человечески поговорить. — Чими-и-и-и-н! Задушишь ведь! — в свои тринадцать он был сильнее самого Юнги, чтобы выбраться из его объятий приходилось вкладывать все силы. — Я уже говорила, что ты тактильный маньяк? И дня не проходит, чтобы ты нас не зажал в своих тисках, а это, между прочим, насилие! — как только удалось выбраться из его крепких рук, я вдохнула побольше воздуха в лёгкие. В полупустой класс не спеша зашёл Юнги, держа в руках небольшой кексик с одной-единственной свечкой. — Пока вы тут спорите, свечка потухнет и никакого желания наша ведьмочка не загадает, — отчего-то ему нравилось моё второе имя, говорил, оно стало особенным. Улыбка на лице Юнги в тот момент была по-особенному искренняя и тёплая. Не каждый день мы видели его таким беззаботным. Эти «особенные» дни я помечала в маленьких карманных календариках, которые он дарил каждый год. Поначалу просто обводила в кружочек дни рождения Юнги, Чимина и воспитательницы Ким до одного дня, когда Чимин сделал невозможное — засмущал вечно серьёзного Юнги. Он воспользовался советом старшего, данный несколько лет назад, «выкрутил» его в свою пользу, искренне радуясь достижению. Тогда над моей головой, как в мультиках, зажглась лампочка. Я приняла решение обводить в кружок дни, которые никогда не повторятся, или же поворотятся, но с маленькой долей вероятности. Так маленькая затея превратилась в традицию длиною в три года. Я не спешила задувать свечку. Маленькое пламя завораживало, манило, забирало в комнату с грустными воспоминаниями. Что чувствуют дети, которые отмечают свой день рождения в кругу семьи? В фильмах оба родителя находятся рядом, снимают на видеокамеру такое важное торжество. На долгую и глубокую память. Они оставляли своему ребёнку не просто видео и фотографии, они оставляли ценные воспоминания, о которых такие, как я, могли только мечтать. Мечты о дружной семье рассеивались с каждым заходом солнца. Каждый день был расписан: проснуться, умыться, заправить кровать, позавтракать, параллельно что-то обсуждать с Чимином и Юнги, школа, уроки, детский дом, ужин, закат, сон. Прошло так много лет, но я по-прежнему задавалась вопросами: как им живётся без меня? Они счастливы или также несчастны как я? О чём они думают, когда просыпаются и когда засыпают? И вспоминают ли они меня, Дунг Юри, свою родную дочь? — Айщ! Опять она зависла! — Чимин от обиды надулся как рыбка фугу, сложив руки на груди. — Куда ты постоянно торопишься? Может, мне надо было подумать какое желание лучше загадать на четырнадцатилетие. Это ты каждый год загадываешь одно и то же — встретить свою любовь! — Что тебе мешает загадать то же самое? Вон у нашего ворчливого деда уже появилась молоденькая девушка! Постоянно дарит ему подарки, — если его поймают в плен и начнут пытать, он всех нас сдаст с потрохами. — Не встречаемся мы! — Юнги сердито цокнул. — А целовал ты её тоже «просто»? — Вот тут уже мои глаза округлились. Я в шоке смотрела на Юнги. — Скажи ещё, что я не прав! — Чимин точно с огнём играл. — Что вообще происходит и с каких пор мы поменялись местами? — голос Юнги поменялся. Кажется, надвигается смертельная буря в его лице. — Не обижайся, но мы с Юри моложе тебя и знаем куда больше, — Чимин задрал кверху свой идеальный носик, закидывая на моё плечо тяжёлую руку. Из его глаз так и вылетали шаловливые искорки. Я не понимала, что происходит. — Ты, конечно, не в курсе, но все в нашем классе уже с кем-то встречались, и не один раз, а языки у них дли-и-и-и-инные, не умещаются за зубами, поэтому наши сведения об отношениях самые свежие и правдивые! — Чимин прекрасно знал, что пора остановиться, но, кажется, механизм по самоуничтожению запущен. Теперь нет пути назад… — Маленькая ведьмочка и любитель молчащих магнитофонов спелись за моей спиной, как интересно, — я подавилась воздухом от возмущения! — Я тут не причём! — Юнги поставил кексик с ещё горящей свечкой на парту, после чего повернулся в нашу с Чимином сторону, поглядывая прищуренным взглядом. Услышала, как сердце щекастого друга упало к пяткам, а это никогда не предвещало ничего хорошего. — Значит, мои маленькие друзья опытнее меня? Почему бы не проверить это, как думаете? На что способен Чимин я догадываюсь, надо сказать «спасибо» его болтливости, а вот о твоих навыках, малышка Юри, абсолютно ничего не знаю… — Юнги провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, вызывая самые настоящие мурашки. Он не отводил от меня взгляда. К слову, я была уже не такой трусихой, как в детстве, но страх, который испытала, заставил невольно спрятаться за спиной Чимина. — Хэй, мы же пошутили… Хотели просто подразнить… Стань, пожалуйста, прежним — ворчливым, нудным, кряхтящим дедом, — Чимин, как настоящий джентльмен, решил ответить за меня. Это ж надо было! Он разрушил нашу с Чимином крепость по щелчку пальцев. Юнги перевёл взгляд на него, но ничего не ответил. Взял кекс со стола, подошёл ко мне и, будто не своим голосом, сказал: «Задувай». После секундного истерического смешка живучая свечка потушена. Юнги вложил праздничный «тортик» в мою руку и молча вышел из комнаты. С нас будто сняли тугой корсет, который не позволял дышать полной грудью. — Я больше не буду участвовать в твоих безрассудных играх… Это точно был наш Юнги? Айщ! У меня до сих пор щека горит от его прикосновения! — Кажется, мы многого не знаем о нашем друге, партнёр…***
Со школы мы шли уже вдвоем. Мама Юнги предложила и нас подвезти, но настроение было совсем не расположенное для душевных бесед, поэтому мы вежливо отказались. Разломав свой «торт» пополам, одну половину отдала Чимину. В голове эхом отдавались звуки наших шагов, проезжавших машин, гул от чужих разговоров и тихое чавканье друга. Не таким представляла этот день. Впрочем, я его никак не представляла. А какой в этом смысл? Больше чем уверена, что желание тоже не сбудется. Потихоньку начинала свыкаться со своей невезучестью. Когда мы проходили мимо детской площадки, глаза сами собой остановились на играющих маме и маленьком ребёнке. Странно было видеть другую жизнь, отличающуюся от моей. Наверное, мама любит своего малыша. А моя? Любит ли до сих пор? — Юри, иди дальше одна. Мне нужно зайти в …книжный магазин, — сказанное Чимином удивило. — Давай тогда вместе пойдем, — только собралась идти в нужном для него направлении, как Чимин перегородил дорогу. — Хочу один пойти… Мне…надо кое-что почитать, — я смотрела с прищуром. Его поведение вызывало всё больше и больше вопросов. — И что? Я не буду мешать, — молчание, — или у тебя проблемы? — Нет, конечно. Ты же знаешь, я бы не стал связываться с плохой компанией, — он меня что, успокаивал или отшучивался? — Но я ничего не говорила о плохой компании, — вопросительно смотрела на него. — Но подумала об этом, — услышала тяжелый вздох. — Юри, не дуйся на меня, сейчас правда хочется побыть одному, а вечером, когда все уснут, сбежим в нашу беседку. — Обещаю, — не успев сказать ни слова, Чимин крепко прижал к себе. С одной стороны я понимала его просьбу, но с другой — было беспокойно. Раньше он так себя не вел. Напрашиваться тоже не хотелось — это будет его только раздражать. Так, улыбнувшись мне на прощание, Чимин ушел в другом направлении. По мере приближения к детскому дому, странное чувство усиливалось в груди. Так бывало, когда я в чем-нибудь оказывалась виноватой. Ожидание наказания, кажется, несравнимо ни с чем. И, увидев знакомый силуэт, разговаривающий с воспитательницей Ким, я поняла, как сильно ошибалась. Неожиданность встречи с тем, кого ждёшь много-много лет — вот самое сильное чувство, которое выбивает почву из-под ног. Не верила собственным глазам. Целых семь лет я ждала этого момента. Вот он наступил, но сдвинуться с места я не могла. Вопросы один за другим бегущей строкой проносились в голове. Почему она одна? Где папа? Почему ей нужно было так много лет, чтобы увидеться со мной? Любит ли меня как раньше или нет? Обнимет или оттолкнет? Заберет или оставит? Первый шаг сделала мама. Облегчённый вздох вырвался из груди. Я повторила за ней. Шаг за шагом, словно загипнотизированная. — Мам, это ты? Мне не мерещится? — Это правда моя…мама? Такая красивая, как ангел. На её лице больше не было той вымученной улыбки, заплаканных глаз, она поправилась. Это не призрак. Она здесь, моя мама. — Я настоящая, доченька, — нежные руки коснулись моего лица. Закрыв глаза, я вспомнила давно забытое ощущение. Воспитатель вмешался, говоря, что нам лучше пойти в свободную комнату. Аккуратно взяла её за руку и повела в игровую, которая как раз пустовала. — Теперь с тобой всё хорошо? — я продолжала смотреть на неё как завороженная. — Да, моя девочка, я вылечилась, — мамина улыбка стала сияющей. — Ты стала другой… такая красивая, — от волнения слова стали забываться. — Мам, ты же заберешь меня? Стоп, а я вещи не собрала! Подождешь меня? Я сейчас, я быстро! — мама почему-то остановила меня. — Пожалуйста, выслушай, — она тянула свои руки ко мне, гладила по плечам. — Ты же помнишь, что папа со мной сделал в ту ночь? Я ни один месяц лечилась в наркологической клинике, со мной работали врачи, психологи. Было много времени переосмыслить свою жизнь. Понять, чего хочу… — её слова не сразу дошли до меня. Раз мама пришла, значит, решила забрать меня, это же логично. — Мам, я не понимаю… — сердце, которое ещё минуту назад было наполнено радостью, стало быстро трескаться от волнения. — Я хотела тебя забрать… — мама смотрела куда угодно, только не на меня. — Когда?! — голос сорвался на крик. — Как смогу наладить свою жизнь. — У тебя это получилось, — указывала на её красивое белое платье и определённо дорогие туфли. — Не говори, что нужно ещё подождать! — Я… я встретила мужчину. Он сделал мне предложение… Мы живём счастливо уже два года… — с каждым маминым словом, становилось тяжело подбирать слова, дышать, сдерживать слезы. Кажется, ещё слово о том, как она счастлива, и меня разорвет на маленькие кусочки. — Зачем тогда пришла? — её оправдание стало для меня смертельным приговором. — Тебя заберёт к себе бабушка, папина мама, — я не могла поверить услышанному… она так больно решила пошутить? — Где она была, когда меня отвозили сюда? Где была твоя мама? Где они все были, когда я так нуждалась в вас? Когда нуждалась в тебе, а не чужих людях! Мне нужна была ты! Ты! — хотелось крушить всё, что попадётся под руки, кричать, обвинять её и папу во всем плохом, через что мне пришлось пройти. Высказать тысячу плохих слов, оскорбить. Сделать что-нибудь, только бы ей тоже стало больно, как и мне. — Они… моя мама не любила твоего отца, сказала, что и детей, рождённых от него, не примет. А его мама…она согласилась, потому что… — Согласилась из жалости? — вот и пришел мой конец. — Юри… Мой будущий муж нуждается во мне, пойми. — А я?! Мне нужна мама! Я ведь все эти годы ждала! Верила! А ты…! Что сделала ты? — не хватало воздуха. — Уходи! Больше у меня нет семьи! Нет родителей! И «бабушке» скажи, чтобы не утруждала себя. Я хочу остаться тут, — выбежала, так и не дослушав её ненужные слова до конца. Слезы до последнего получалось сдерживать, пока дверь ванной комнаты с грохотом не закрылась. Не думая сняла с себя школьную форму, оставшись в нижнем белье. Вода! Мне была нужна холодная вода! Почему она теплая?! Дыши! Только дыши! Нельзя терять сознание. На глаза попались небольшие ножницы с черными кольцами. Плевать на последствия. Схватила их. Не думая упала на холодную плитку. Ножницы на секунду задержались в руках, видимо, маленькая Юри внутри меня пыталась отговорить. Всё решено. Медленно пряди падали вниз. Я оставила все детские воспоминания о счастливой жизни с родителями в отрезанных локонах тёмных волос. Горько усмехнулась своей детской наивности. Всё было идеально только в моих фантазиях. Решительно встала на ноги и перелезла через бортики белого «парусника». Дрожащее тело, стучащие от холода зубы, отрезанные волосы, разбитые ожидания. Не могла поверить, что я была обузой для мамы. Лишняя. Ненужная. Недолюбленная. Кто угодно, но не «любимая дочка». Она так просто отказалась от меня. Избавилась. Скинула лишний груз. Это неправильно, так нельзя. Слезы не останавливались, а от понимания всей правды только усиливались. Снова тяжело дышать. Тяжело… Надо успокоиться, но как? Ни Чимина, ни Юнги не было рядом. Я одна. Опять. Я сильно закрывала горячие от слез веки. Хотелось, чтобы кто-нибудь обнял, прижал, успокоил. Это ведь не так много… В этом холодном месте с трудом я призналась себе в одной горькой правде — лучше бы она никогда не приходила.