Когда я вернусь..

***

      — «Ничего ужасного и сверхъестественного в этом цветке нет, что все к нему так прилипли?! Это подарок от Фёдора и я не позволю, чтобы кто-то из моих братьев этот цветок подверг к экспериментам или же к различным там «исследованиям», знаю я, чем они кончаются. Мне плевать, растение я не отдам, хоть убейте.» — подумал Восьмой, боковым зрением посмотрев на своё чудо-растение. Пиковый король сидел возле открытого окна и равнодушно смотрел в него, наблюдая за тем, как по синему небу медленно и плавно плывут большие белые облака.       То, что происходило в тот момент у остальных клонов, его никак не волновало, ему было, честно, всё равно. За весь этот день он очень устал, не то, чтобы физически, а устал именно морально. Последние лучи уходящего солнца попадали прямо на его растение, из-за чего лепестки этого цветочка ярко и очень красиво блестели, совсем как настоящее золото.       — Действительно-то золотой… — мягко улыбнувшись, вслух проговорил фиолетовласый, поближе пододвинув к себе цветок и снова начал рассматривать его, как в первый раз. Всё-таки это редкое чудо-растение очень сильно завораживает, насколько же он был прекрасен… Им можно было любоваться вечность, без преувеличения. Оторвавшись от цветка, он посмотрел на висящие на стене круглые часы.       Время показывало десять часов ночи.       Решив, что уже пора ложиться спать и лучше на сегодня отказаться от ночной посиделки в телефоне и наконец-таки за столь долгое время нормально выспаться, Пик встал со стула, закрыл окно и, задёрнув тёмно-фиолетовые шторы, одним движением пальца выключил в комнате свет. Он улёгся на мягкую кровать и уже собирался засыпать, как вдруг, как на зло, на его телефон пришло новое уведомление.       — «Кому я сдался в грёбанные десять часов ночи?!» — подумал слегка раздражённый Пик, ища глазами источник ужасно режущего уши звука. После того, как гаджет был успешно найден, Восьмой, приняв сидячее положение и скрестив ноги, взял телефон в правую руку, беспроблемно включил его и сразу же посмотрел на панель уведомлений. Оказывается, ему написал Ромео, что не плохо так удивило его.       — Ну и что моему брату от меня нужно? — немного удивлённо, уставшим и недовольным тоном голоса спросил сам себя Пиковый король, нажав на само уведомление, чтобы сразу зайти в приложение «WhatsApp» и полностью прочитать, что же ему такого важного мог написать этот недоделанный романтик. _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _       Роман — победитель здравого рассудка       В сети — Привет, Пик, прости, что пишу так поздно, я просто предупредить.

— Привет, так о чём

предупредить-то?

Тема с моим цветком закрыта.

— Ох, нет-нет, я совсем про другое. Я хотел сказать, что сегодня мы не вернёмся домой. Что-то мы слишком разгулялись по магазинчикам.

— Неплохо вы так

«погуляли»

А где ж вы ночевать будете?

Домой не легче вернуться?

— Это слишком далеко отсюда, где-то километров 50-60. Мы будем ночевать в отеле, тут как раз неподалёку :)

— Вы в Москву решили отправиться

за покупочками?

А что сразу не в Коряки?

О, Господи, Ромео

какой же ты…

Неусидчивый

— Ахахах, да, я такой ;)

— Ну ладно уж,

отдыхайте.

Кстати, а почему ты Куромаку

не написал?

— Я пытался, но ему даже сообщения не пришли. Видимо, телефон или интернет отключен. Я пробовал звонить, но он не брал трубку: ( Вот, решил тебя предупредить, чтобы панику не наводить.

— Вот это правильно:)

Но насчёт Куромаку, что это с ним?

— Он никуда не уходил?

— Нет…

Он дома, точно дома.

Он не мог никуда ускакать, ну…

разве что через окно, но Куро не

Вару, чтобы по деревьям лазать,

ты же знаешь.

— Вот именно, что знаю… Ладно уж, самое главное, что он дома. Панику наводить ещё рано.

—Ты прав

День и так тяжёлым вышел…

— Агась:"( Только не унывай, Пик. Фёдор обязательно вернётся. Вот увидишь, время пролетит быстро, я обещаю.

— Спасибо за поддержку, Ромео

Но только посмей кому-то что-то

спалить,

я тебе…

— Знаю-знаю, ты мне перережешь глотку. А хуже, будешь меня долго и мучительно пытать:) Ну, или задушишь. Да многое, что ты со мной сделаешь. Я не в силах всё перечислить.

— Я так часто тебе угрожаю?

— Как только любой разговор заходит про Фёдора, ты мне каждый раз весело рассказываешь, что со мной будет, если я хоть кому-то проболтаюсь. И каждый раз твой рассказик добрее и милее другого.

— А ой…

— Не волнуйся ты так, твои секретики я никому не спалю)

— Это хорошо… =-=

— и как я только сумел к нему так

привязаться…

Мы же были заклятыми врагами…

— Ты так считал, не Фёдор. Он никогда не воспринимал тебя, как за врага. Даже наоборот.

— Эх ты, советник недоделанный,

романтик хренов

— Ну ладно тебе:) Я же так, любя😊💕

Как же вы мне все…

дороги…

— Хи-хи, взаимно)

— :)💜

— Ну ладно, не буду мешать. Сладких снов, Пик, отдыхай:)

— Спасибо, тебе тоже

Передай Хелен и Клео от меня

спокойной ночи, пожалуйста.

Следи только за ними, не хочу

чтобы кто-то пострадал.

— Не волнуйся, Пик, я буду внимателен, и обязательно передам им)

— :) Хорошо, спокойной ночи

— Спасибо, покедова✌🏻

— До завтра👌🏻

      Роман — победитель здравого рассудка       Был (-а) сегодня в 21:38 _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _       Ромео вышел из сети, собственно, как и сам Пик. Положив свой телефон на тумбочку и благополучно поставив его на зарядку, клон снова улёгся на кровать уже с приподнятым настроением. Ему было очень приятно и легко на душе, ведь братья его понимают и поддерживают тогда, когда это так необходимо. Червовый король держит своё обещание, всё хорошо. Лишь только ему Пик мог высказывать все свои чувства и проблемы, говорить с ним в открытую, просто так, по-душам, а червовый всегда поддерживал его, держал и исполнял свои слова или же данные Восьмому обещания, и давал нужные советы.       У них хорошие отношения, хотя раньше они даже смотреть друг на друга не хотели, не то, чтобы общаться, но времена меняются, меняется и мнение о многих людях.       — «Всё-таки мне очень повезло с братьями и сёстрами… и с Создателем.» — подумал Восьмой, получше укутавшись в одеяло и полностью готовый уснуть в любую минуту, ведь спать ему хотелось неимоверно, как никогда раньше.       Уже через десять минут он смог полноценно погрузиться в крепкий сон.

***

      Пик проснулся куда позже, чем он хотел. Будильник почему-то не сработал, либо он просто не услышал его из-за крепкого, глубокого сна, поэтому он проспал до одиннадцати часов утра. Слишком поздно для него, но ничего уже не поделаешь. Кое-как лениво встав с тёплой кровати и переодевшись в свою обычную одежду, Пик сразу же подошёл к окну и резким движением раздвинул толстые шторы. В глаза сразу же ударил яркий солнечный свет, из-за чего Восьмой тут же невольно зажмурился.       Приоткрыв глаза, он сразу же бросил взгляд на свой золотой цветок. Его лепестки также, как и вчера ярко блестели под лучами утреннего солнца. Оно уже давно встало, в отличие от самого Пика.       — «Надо будет попросить Зонтика и Клео помочь с тобой, всё-таки о тебе нужно особенно заботиться» — смотря на растение, подумал клон. Король улыбнулся, а потом открыл окно, дабы комната проветрилась и спустился на первый этаж. Зайдя в ванную комнату, умывшись и завязав волосы в простой хвостик, Пик направился прямиком на кухню, где уже за столом сидели радостные и довольные Ромео, Клео и Хелен, которые спокойно пили чай, о чём-то между собой активно болтая. Седьмой первым заметил появление Пикового короля.       — Доброе утро, Пик, как настроение? — держа в левой руке чашку чая, умиротворённо улыбаясь, поздоровался Ромео, посмотрев в сторону пришедшего Восьмого. Вслед за ним поздоровались и дамы.       — Доброе. У меня всё замечательно, у вас как? Как поездка? — чуть усмехнувшись, спросил король пиковой масти, подойдя к кухонному столу и начав готовить себе кофе, чтобы хоть как-то взбодриться.       — У нас тоже всё очень круто, поездка удалась на славу! — радостно ответила Клеопатра. В тот момент она очень была похожа на Феликса. Такой позитивной и счастливой Пик никогда её не видел, или же просто никогда не замечал… — мы с Ромео подобрали мне прекрасный костюмчик, сегодня в два часа дня мне придётся не надолго уйти. Работа зовёт. Можешь, пожалуйста, посмотреть костюм? — сказать, что король удивился — ничего не сказать. Впервые в жизни его просят что-то оценить. Не просто посмотреть, а именно оценить. Пусть для него это было впервые и очень непривычно, даже казалось каким-то странным, он всё-таки согласился, ибо не хотелось расстраивать сестру.       — Да, давай… — посмотрев на Трефовую даму, дал своё согласие старший, на что та с широкой и довольной улыбкой, быстро и на радостях побежала в свою комнату переодеваться. Пик лишь мило улыбнулся ей вслед и вновь повернулся к столу, чтобы продолжить готовку кофе. Ромео одобрительно посмотрел на брата и довольно улыбнулся. Отказать даме в такой простой просьбе было бы очень невежливо со стороны Пикового короля.       Через пять минут Клео наконец-таки была полностью готова.       На ней была надета белая блузка с очень неплохим и достаточно дорогим тёмно-синим жакетом, а на правой стороне этого жакета была прикреплена небольшая золотая брошь в виде бабочки. Брюки были точно такого же тёмно-синего оттенка. Так же она ещё успела нацепить на ушки круглые серьги, сделанные из качественного серебра и хорошо покрытые позолотой, а на её шее красовалась ярко-золотая цепочка-чокер, которая очень шла к её образу. Ещё она успела заплести одну косу, собранные волосы шли ей куда больше, но и с распущенными она оставалась всё той же прекрасной красавицей.       Костюм ей очень шёл, ничего не скажешь. Да и сама она девочкой была очень красивой, милой. Девушка с идеальными чертами лица, с густыми, длинными волосами, худая как иголочка, с яркими и открытыми глазами, спокойная, вечно весёлая, умная, преданная и дружелюбная по-характеру. Мечта любого парня.       — Ну как? — невинно улыбнувшись, спросила синевласая, убрав руки за спину.       — Ого… — приходя в немалый шок от увиденной им прелести, еле выговорил Восьмой, — тебе очень идёт этот костюм, я серьёзно. Сколько девушек я видал за всё своё время, так красивее тебя ещё ни разу не встречал. Ты сразишь всех наповал. — с кружкой горячего кофе, сев за стол между Хелен и Ромео, с улыбкой ответил Пик.       — Полностью солидарен с Пиком, ты действительно прекрасна, заюш. — поддержал брата Ромео, на что та смущённо улыбнулась им обоим в ответ.       — Ты и вправду выглядишь потрясающе, тебе очень идёт. — плавно закрыв глаза, сказала Червовая дама, держа в обеих руках точно такую же, как у её короля, чашку с чаем.       — Спасибо… — правой рукой убрав небольшую прядь мягких волос, поблагодарила Клеопатра, тоже сев за стол. Поскольку ей уже совсем скоро нужно было выходить, переодеваться снова в обычную одежду она не стала, так как зачем? Только время в пустую тратить.       — Кстати, Клео, ты говорила, что можешь помочь мне в ухаживании за цветком. — медленно попивая кофе, возобновил диалог Пик, посмотрев в сторону сестры.       — Да-да, конечно, я могу и помогу! — ответила трефовая. — Я и Хелен как раз всё купили для него. После собеседования я тебе всё покажу и расскажу, не переживай.       — А я пока могу тебя побольше ознакомить с этим растением, пусть уже Клео объяснит, как за ним нужно правильно ухаживать и что для этого нужно. Я побольше расскажу тебе об этом необычном цветке, по крайне мере всё, что знаю и всё, что только смогла выяснить. — нежно улыбнувшись, сказала Червовая дама. Она была прекрасна, как белая сирень, а её кроткая и добросердечная натура лишь красила её хрустально чистую душу. Любоваться ей можно было вечно.       — Спасибо, девочки, чтобы я без вас делал… — поблагодарил сестрёнок Пиковый король, растянув губы в мягкой улыбке, продолжив пить свой кофе. На кухню зашли бубны. Габриэль был сам не свой, собственно, Данте был не лучше. Они оба выглядели какими-то чересчур встревоженными, чем-то ужасно напуганными и… расстроенными?       — О Боже мой… Данте, Габри, что с вами? — встав со стола и подойдя поближе к бубновым, обеспокоенно спросила Клео.       — Маку уже совсем с катушек съехал… — не успел ответить Первый клон, как вдруг со второго этажа послышался непривычно отстранённый, тихий, но серьёзно настроенный голос Пикового вальта.       — Вару? А ты что здесь делаешь? — резко поставив кружку на стол, чуть удивлённо спросил Пик, смотря на своего валета, кажется, ожидая от него очередной подставы.       — Что я здесь делаю? Хех, спасал этих обоих от смерти. — ответил Вару, на секунду немного насмешливо и слабо улыбнувшись, начав спускаться по лестнице, держась одной рукой за перила. — Что насчёт Куромаку? Эти Биба и Боба — два идиота — внезапно захотели проверить, как там Куро и вообще всё ли с ним хорошо. Как бы это глупо и смешно ни звучало, но я «почувствовал», что что-то здесь не так, и лучше этим бубновым тикать, пока не стало слишком поздно. Так вот, Куро уже по-серьёзному хотел на них напасть, но внезапно, появляюсь ахрененный и неподражаемый я! Обливаю этого очкастого чилипиздрика краской, и мы быстренько валим, пока тот не очухался. — спустившись на первый этаж, рассказал столь завораживающую своими событиями историю Пятый, горделиво смотря то на своего короля, словно желая получить от него признания и похвалу, то на Первого и Третьего клонов. Пик промолчал, поразив своего вальта колким, недоверчивым взглядом. Вару сразу опустил голову и неслышно фыркнул. — «Ну и подумаешь…» — но такое безразличие его короля в действительности расстроило Пятого клона.       — Что-то типо… вроде… того, — кое-как выговорил Габриэль, смотря на ошарашенную Трефовую даму, — в общем, да, мы хотели проверить, как там Куромаку, зашли к нему, но он вёл себя слишком странно. Мы пытались с ним спокойно поговорить, всё обсудить, но он ещё больше стал вести себя агрессивно и нам пришлось отступить. Из угла неожиданно выскочил Вару. Он облил Куро зелёной краской и тот упустил нас из виду, ведь краска ещё попала на лицо. Пока у нас была возможность мы быстренько убежали. Вот как-то так. — на пальцах объяснил до сих пор немного напуганный Бубновый валет, а Данте просто многозначительно молчал, считая, что его слова будут лишними и они не нуждаются в том, чтобы быть услышанными. Его валет сам всё рассказал.       — Поскольку я спас вам жизнь, — вновь начал говорить Вару, обращаясь к бубновым, — с вас две пачки шоколадного печенья и какао. — самодовольно и уверенно сказал, как отрезал, валет пиковой масти, скрестив руки на груди, во всю улыбаясь, лишь своим видом показывая, что отказа он бы не принял. Всё-таки Вару совершил достойный и смелый поступок. Он заслужил.       — Да-да, Вару, ещё раз спасибо, мы всё купим… — закатив глаза, отмахиваясь, ответил Габри, на что зелёновласый одобрительно кивнул, с той же довольной улыбкой.       — Какой кошмар… — широко распахнув глаза, сказал Ромео, прикусив нижнюю губу.       — И не говори… — поддержал того Пик, тоже пребывавший в немаленьком шоке от услышанного, но больше всего его поразило то, что его валет соизволил помочь и главное: успеть в нужную минуту. Страшно было представить, что тогда произошло бы с этими двумя, не будь рядом Вару… Куро, пусть и очень редко, но по-настоящему злиться умел и когда это происходило, был лишь только один план действий всех клонов — бежать, пока живой. Обычно его останавливали либо Пиковые, либо Создатель, либо они вместе, как получалось.       — Кстати, это была очень хорошая краска, её хрен отмоешь, — хихикнув, проговорил Вару, — Куро с маком о-о-очень долго будет её отмывать, отвечаю, хи-хи…       — В кои-то веки ты сделал что-то полезное… — пробормотал Пиковый король, вновь взявшись за свою кружку и начал допивать остатки кофе, — ну что ж, молодец, Вареник. Горжусь!       — Я знаю, что я молодец, — убрав руки за голову, довольно ответил Пятый клон, — да и к тому же я хоть над кем-то поиздевался, я доволен, — сказав это, Вару вновь стал подниматься по ступенькам вверх, — сегодня трогать никого не буду. Всем покеда! — напоследок кинул младший-пиковый, снова уйдя в свою комнату, на что Восьмой лишь фыркнул.       — М-да, весело… — поставив свою пустую чашку на стол, угрюмо сказала удивлённая и немного встревоженная Хелен, посмотрев сначала на обоих бубновых, а потом на своего короля.       — Очень… — скрестив руки на груди, поддержала сестру Клеопатра. — Данте, Габри, я думаю, вам следует отдохнуть. Не волнуйтесь, Куромаку рано или поздно отойдёт и успокоится. Простите вы уж его, распереживался парень, бывает…       — Я понимаю, Клеопатра, ты права. Мы лучше пойдём в свои комнаты, утро началось «прекрасно», значит, и весь оставшийся день должен быть таким. — улыбнувшись, спокойно и довольно оптимистично проговорил Бубновый король, будто бы ничего и не было. Его способность быстро успокаиваться действительно поражала своей эффективностью.       — Поддержу тебя и Данте. Кто куда, а я отправляюсь к себе. На сегодня мне хватило, — быстро протараторил эльф и отправился к выходу из кухни, в свою комнату, — когда Куро придёт в нормальное состояние — предупредите меня, пожалуйста. — попросил Первый клон и окончательно скрылся из виду.       — Как скажешь, Габри! — прикрикнула ему вслед Клеопатра, чтобы тот услышал её.       — Что это с ним? — посерьёзнев, спросил Пиковый король, переведя взгляд на философа.       — Безмерное любопытство… — прикрыв глаза, бестревожно ответил Данте, — когда он находится в сильном стрессе, ему как можно быстрее хочется разобраться со всеми своими проблемами и найти источник переживаний, не дающий ему успокоиться, и также быстро разобраться с ним. В те моменты он становится чересчур любопытным и серьёзным. Поверьте, эти два качества очень опасны, когда их совмещают…       — Опасны в каком смысле?.. — немного обеспокоено поинтересовался Червовый король.       — Очень опасны для наших нервов, — немного усмехнувшись, ответил Третий клон. — Это скоро пройдёт, через какое-то время. Это не раз у него происходило, но заметьте, в этот «период» он очень разговорчивый, все секреты и тайны выдаст, даже не поймёт, о чём они, зачем они и почему он их раскрыл. Также у него очень хорошая память, он с лёгкостью может запоминать целые сочинения и пересказывать их наизусть, как почтальон — без писем и посылок может пересказать всё, что ему попросили передать. Я просто предупреждаю.       ||В этот «период» он очень разговорчивый, все секреты и тайны выдаст, даже не поймёт, о чём они, зачем они и почему он их раскрыл. Так же у него очень хорошая память, он с лёгкостью может запоминать целые сочинения и пересказывать их наизусть, как почтальон — без писем и посылок, может пересказать всё, что ему попросили передать.

Я просто

ПРЕДУПРЕЖДАЮ||

      — последние слова Бубнового короля повторились пугающим эхом в голове Пикового короля. Таким гулким и громким, как громогласный рёв преисполненных яростью молний в сильную грозу. Это произошло так резко и неожиданно, что он даже сначала не понял, что только что произошло. Но через три секунды Пика наконец осенило.       Снова галлюцинации дали о себе знать…       — Вау, какой, оказывается, Габриэль необычный, теперь всё понятненько. Хорошо, что нет ничего серьёзного, а то я уже начал переживать. Правда, Пик? — облегчённо выдохнув и с улыбкой повернувшись к Восьмому, спросил Ромео, но старший брат не ответил. Он будто бы застыл, потеряв возможность говорить и трезво мыслить. Клон смотрел лишь только в одну точку, похоже, ничего и никого вокруг себя не слыша и не замечая, точно в трансе. — Пик?.. — всё стало размываться перед глазами. Лишь пустота разливалась по округе, намереваясь поглотить Пика и унести за собой в Ад. Голоса остальных клонов стали очень отдалёнными и какими-то искажёнными, совсем чужими… Он почувствовал ужасную усталость и резкую боль в голове, но Пик совершенно ничего не мог сказать.       Он оцепенел.       — Пик! — Восьмой начал медленно терять сознание, пока окончательно чуть ли не упал со стула на холодный деревянный пол, но его успели подхватить червовые. Оба были не на шутку взволнованы. Данте сразу же среагировал и подбежал к ним, помогая придерживать ужасно ледяное тело Пикового короля, а Клео побежала звать остальное семейство на помощь.       Все клоны, кроме Куромаку, поскольку его не было дома, пришли в комнату Восьмого клона и аккуратно положили «пострадавшего» на кровать.

• • •

Его имя повторяли десятки странных и совершенно незнакомых ему голосов, и слышал их только он сам. Больше никто.

Пик?

Пик!

Пик…

Ты не убежишь, Пик.

Пик, чего ты так боишься?

Ты сходишь с ума, Пик.

Ты разве не помнишь, Пик?

Прошлое никогда не умрёт, Пик.

Пик, ты знаешь, кто ты?..

Что с тобой, Пик?

Пик, твоя жизнь не так длинна, как кажется…

Молчание — громче крика

Равнодушие — страшнее войны, Пик…

Ты же знаешь правду, Пик. Так почему ты сам себя обманываешь, прикрываясь лживыми надеждами?..

Ты предал самого себя!

Предатель! | | |

_-_-.Лицемер!

_. _. _. Злодей! ° ° °

Эгоист! /\/\/\

Тварь! • • •

○●○Лжец!

###Психопат!

(()) (()) Садист!

Зверь!

■□■Тиран!

Дьявол!       × × ×

_МОНСТР! _

      Голоса становились всё громче и громче. Они слышались абсолютно везде, окружив короля со всех сторон, лишая его последней надежды найти выход из этой злосчастной клетки, в которую он попал. Снова…       Перед глазами стали появляется шумные чёрно-белые помехи. Они смешивались с несмолкаемыми жуткими голосами, воссоздавая ещё более ужасный и нестерпимый, режущий и колющий уши гул во всём этом странном белом пространстве.       Эти голоса упивались страданиями и болью своей жертвы, просто смеясь над тем, что Пик чувствовал, ломая и заставляя его считать себя беззащитным, жалким и безнадёжным. Думать, что выхода нет.       — Нет… прошу, остановитесь… хватит! — говорил сам с собой Восьмой, пытаясь заглушить назойливые и ужасно пугающие его голоса, заглушить весь этот кошмарный шум, что уже начинал сводить его с ума.       Но вдруг… настала тишина, долгожданная, но чересчур тревожная тишина, будто перед бурей.       Но помехи исчезли, также, как и голоса.

Всё стихло, всё позади…

***

— Пик! Пик, очнись уже! Что с тобой?! — пытаясь привести брата в чувство, говорил взволнованный Ромео, рядом с ним крутились дамы, Габриэль неподвижно и молча стоял в стороне, проницательным и каким-то слишком странный взглядом смотря на Восьмого клона. Бубновый король проверял короля пиковой масти и следил за его состоянием, время от времени проверяя пульс и температуру.       — Всё ещё бьётся… — уже в третий раз проверив пульс короля Пиковой масти, тихо сказал философ, сев на корточки рядом с лежащим без сознания Пиком и внимательно смотря на него, будто бы изучая. Поскольку Зонтик шёл на медицинский факультет и многое, что уже знал в области медицины и профессионально умел оказывать первую помощь, ему, как и Данте, доверили проверять Пика. Феликс тоже не оставался в стороне и помогал своему королю.       — А он говорит, что это я вечно попадаю в неприятности, а сам-то… — недовольно фыкрнув, пробурчал Вару, стоя где-то в стороне и просто наблюдая за действиями своих братьев, — «удалось же мне Пиковым валетом уродиться, эх… ладно, всё-таки не хочется, чтобы кто-то из наших умер раньше времени. И, твою мать, где чёртов Курилка?! Ни за что не поверю в то, что он мог сбежать, в особенности через окно, нахрена ему это надо?! Сколько вопросов… чувствую себя Габриэлем…» — думал Пятый, смотря на всю эту «забавную» картину, про себя усмехаясь, чтобы никто ему за это не зарядил подзатыльник.       — Потеря сознания, возможно, вызвана у него из-за большого стресса. Он просто не выдержал такой огромной нагрузки, переутомился и его организм дал небольшой сбой. Всё хорошо. Пик жив и будет жить. Он просто потерял сознание и в ближайшие тридцать минут, максимум час, он очнётся. — пытаясь всё более-менее понятно объяснить ребятам и успокоить их, сказал Трефовый валет. Зонтик получше укрыл старшего брата тёплым одеялом и отошёл, остальные клоны последовали его примеру.       — Феликс, будь добр, принести стакан тёплой воды и аптечку, она в ванной в белом шкафчике, рядом с зеркалом. Когда Пик очнётся, ему следует выпить специальные успокоительные, а потом я попробую провести с ним мини-беседу. Так дела не пойдут… — попросил Четвёртого клона Голубой Зонт, уперевшись руками об бока, с любопытством и переживанием смотря на Пика.       — Хорошо, Зонтик, я сейчас! — сказал Червовый валет и быстренько удалился из комнаты.       — Ладно, Зонт, беру свои слова обратно. Я тебя недооценил… — распахнув глаза от удивление, что под зелёными очками не было видно, поражённо сказал Вару, — «весь в Курилку, хи-хи…»       — Благодарю. — кинув на Пятого дружелюбный и одобрительный взгляд, младший-треф снова повернулся к «пациенту» и принялся проверять пульс. Что-то Пик как-то слишком затих… Все остальные стали внимательно наблюдать за старшим. Его дыхание было очень прерывистым, неровным и каждый вдох давался ему с большим трудом, и это было чётко видно, будто бы кто-то или что-то душило его, но как заявил Зонтик: «Всё под контролем, не переживайте».       Феликс уже вернулся и передал всё трефу.       — Спасибо, Феликс. — поблагодарив Четвёртого Зонт и, достав из аптечки маленькую баночку с типичными белыми таблетками, он, как и стакан с водой, поставил на тумбочку, рядом с кроватью Пика. — Вот так, на всякий случай.

• • •

Тьма порождает тьму.

Свет порождает свет.

Добро побеждает зло.

      Но и зло может уничтожить добро, сжечь твоё сердце дотла, если ты вновь позволишь ненависти вести тебя по лживому пути, не преднаписанной тебе Судьбою и Жизнью. Идя по такому скользкому пути, ты не найдешь ни своего счастья, ни настоящую свободу…

Не забывай об этом, дитя света и покоя.

      Резкая вспышка яркого света возвращает Пикового короля в реальность.

• • •

      Пик наконец открыл глаза и резко принял сидячее положение, тяжело дыша. Он нервно осматривался по сторонам, пытаясь понять, где находился и что с ним снова произошло.       — Пик! — разом выкрикнули все клоны и крепко обняли Пикового короля, от такой неожиданности он сильно вздрогнул и от боли в груди крепко закрыл глаза, недовольно и раздражённо шипя. Только потом, через несколько секунд Пик понял, что сейчас он дома, в своей комнате, а рядом с ним его ужасно обеспокоенные братья и сёстры. Он немного приоткрыл глаза, смотря на всех своих родных.       — Не шипи, кошак. Это мы, успокойся, — усмехнувшись над реакцией брата, улыбаясь, сказала Эмма, медленно поглаживая Восьмого по спине, чтобы тот расслабился. Пик сразу же успокоился, но из-за сильной боли по всему телу, он не мог обнять их в ответ, — ты охренел нас так пугать?       — Слава Создателю, что с тобой всё хорошо… — чуть ли не плача, радостно сказала Клео, уткнувшись в плечо братишке.       — Простите, что заставил вас переживать, я сам не понимаю, что со мной произошло… — хриплым и совсем тихим голосом, сказал Пиковый король, пытаясь немного откашляться, — и отпустите меня, пожалуйста, я не очень хорошо себя чувствую… — все сразу же отпустили Пика с объятий и немного отошли от него, тот тяжело вздохнул и положил руку на грудь, пытаясь успокоиться и привести сердцебиение в норму, терпя адскую боль во всём теле и пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Воспоминания были расплывчатыми и нечёткими, половину он попросту забыл и вспомнить ему хоть что-то никак не удавалось, так ещё у него жутко сильно болела голова. Пик до сих пор слышал тихий шёпот в голове, который неоднократно произносил его имя. . .       Может, он действительно сошёл с ума? Причём… уже давно?       — Ребят, выйдите, пожалуйста, из комнаты. Я должен с ним немного поговорить… — шёпотом попросил Зонтик, жестом указывая клонам на дверь, те сразу же исполнили просьбу Шестого и быстро, но тихо удалились из комнаты, ожидая дальнейших известий о Пике.       Сам же Пиковый король молчал и, не отводя взгляда, смотрел на свои немного дрожащие бледные руки…

Снова галлюцинации…

      Ему казалось, что его ладони насквозь были пропитаны свежей алой кровью, прямо как те самые девять лет назад. Он панически боялся крови и любые жидкости или же вещества, напоминающие её, просто тщательно это ото всех скрывал.       Зонтик медленно подошёл к Восьмому клону и сел на кровать напротив него. Пик не обратил на это никакого внимания и даже не посмотрел на младшего. Валет трефовой масти положил свои тёплые ладони поверх холодных, как лёд, ладоней старшего брата, тот их мягко и осторожно сжал.

Галлюцинации исчезли…

      — Ты ждёшь от меня объяснений?.. — посмотря на Трефового валета, тихим и довольно нервным голосом спросил Восьмой, боясь получить утвердительный ответ. Солёные слёзы уже подступали к глазам. Он был обессилен. Он не мог продолжать спокойно держаться на плаву, когда вокруг него бушевал шторм.       — Я не жду от тебя ничего, Пик, — спокойно ответил Шестой. — я понимаю, как тебе сейчас плохо и просто хочу помочь тебе, ведь переживаю за тебя…       — Со мной всё хорошо… — эмоции били через край. Сдерживать их, чтобы не напугать и, не дай Бог, из-за эмоционального всплеска нанести младшему какой-либо урон, становилось всё труднее и труднее, но он держался.       — Пик, я же вижу, что нет. Ты можешь высказаться, я всегда готов помочь тебе… — Зонтик, похоже, не собирался сдаваться. Он был серьёзно настроен на то, чтобы помочь старшему братишке и не важно, сколько времени и моральных сил он для этого отдаст.       — Зонтик, не нужно… я в полном порядке… — как можно спокойнее сказал Пик, недовольно отведя взгляд. Упорство трефовых всегда очень раздражало пикового. Он просто не понимал их, зачем настаивать, когда ясно сказали, что ничего от них не нужно, но всё-таки валет трефовой масти был прав. Пик действительно не в порядке, далеко не в порядке…       — Пик, я… — не успел Шестой договорить, как его тут же резко перебили.       — Я сказал… Со мной. Всё. НОРМАЛЬНО! — не сумев сдержать порыв эмоций, крикнул Восьмой на Шестого клона, при этом, потеряв над собой контроль, сильнее сжал ладони брата. Зонт лишь только тихо прошипел и на несколько секунд крепко зажмурил глаза, то ли от страха, то ли от рефлекса, вызванного от резко появившийся боли в пальцах. Неуверенно приоткрыв глаза, Голубой Зонт немного испуганными и удивлёнными глазами посмотрел на Пикового короля, а из-за шока он не мог сказать ничего, ни слова. Он молча смотрел на брата, не двигаясь.       Лишь сейчас Пик вновь пришёл в себя и в ужасе понял, что только что сделал…       Он резко отдёрнул руки и также молча смотрел на младшего брата, уже не отводя взгляда. Голова раскалывалась от жуткой боли, глаза были на мокром месте, но нельзя было поддаваться эмоциям. Нужно успокоить и извиниться перед братом.       Долгое и тревожное молчание ужасно пугало Трефового валета, но он держался молодцом и не подавал ввиду, ведь понимал, что королю сейчас было вдвойне хуже. И нет, он не боялся Пика, не злился на него или ещё что-то, он не чувствовал ничего, кроме искреннего сочувствия к Восьмому и лёгкой боли в пальцах. Зонтик прекрасно знал, что Пик бы никогда не причинил ему боль, собственно, как и другим клонам. Пусть Пик раньше был чересчур хладнокровен к ним, но до насилия он никогда не доходил и не посмел бы.       Зонт искренне сострадал и переживал за короля пиковой масти, ведь любил его и знал, что любим им в ответ. Как никак, они друг-другу всегда приходились братьями, поддерживали и выслушивали. И валет всегда готов помочь старшему, несмотря ни на что.       — О Боже, Зонтик… П-прости… я-я… Правда не хотел, чтобы так вышло… — заикаясь от переизбытка волнения, кое-как сказал Пик. Всё его тело ужасно болело, но, не взирая на эту адскую боль, он из последних сил обнял младшего брата, от чего тот пришёл в ступор и сначала не понял, что произошло. Боль усилилась вдвойне, но Пик не отпускал брата, продолжая всё так же его крепко обнимать. Пиковый король прекрасно знал, что ничто не успокаивает трефового, как объятья, они дарили ему чувство полной безопасности.       — Пик, не с-стоило!.. Ты же плохо себя ч-чувствуешь, не нужно ухудшать с-состояние… Боль ведь может у-усилиться!.. — пытаясь аккуратно вылезти из обнимашек и не причинить брату ещё большего вреда, заикаясь, сказал Зонтик, но с учётом того, что его ладони, включая и пальцы, пусть и несильно, но болели, освободиться было куда труднее, поэтому, он просто принял решение сдаться и покорно остаться в объятиях братишки.       — Это не имеет никакого значения. Мне всё равно на себя. Мне ты важен… — тихо и спокойно, лишь бы снова не напугать братика, сказал Пик, поглаживая того по мягким, шелковистыми волосам, — прости, что накричал на тебя, такого больше не повторится… — улыбнувшись, ответил Восьмой клон, отпустив младшего с обнимашек и осторожно взяв его ладони в свои, — сильно болит?..       — Да нет, боль уже проходит, — мило улыбнувшись, ответил Зонт, — но, Пик, резкая потеря сознания — это не шутки… Ты точно уверен в том, что с тобой всё хорошо?.. — робко спросил Шестой клон, смотря Восьмому прямо в глаза и терпеливо ожидая ответа.       — Да, Зонтик, я уверен… — также спокойно ответил старший, слабо улыбнувшись, на что тот тоже улыбнулся в ответ. Ничто не стоит переживаний его братьев. Даже его неутолимая боль и чувства, которые плескали за края.       — Кстати!.. — Трефовый валет встал с кровати и подойдя к тумбочке, взял стакан с водой и две таблетки из баночки, снова подошёл к пиковому. — Тебе нужно это выпить. Это поможет ослабить боль и полностью расслабиться, — сказав это, Зонт положил две белые таблетки на ладонь Пику и сам сел рядышком, держа стакан в руке.       — Не напрягай пальцы… — немного нахмурившись, сказал Пик, взяв из рук брата стакан с водой.       — Хорошо-хорошо, только выпей их, пожалуйста. — положив голову на плечо старшему, попросил Зонтик, мило моргая глазками.       — Эх, хорошо… лишь только ради тебя…— посмотрев на две таблетки, а потом на лежащую на его плече бирюзовую макушку, сказал старший. Пусть Пик ох как не любил принимать все эти лекарства, таблетки и остальную «химическую дребедень», он, не став сопротивляться брату, покорно выпил эти злосчастные таблетки, которые оказались ещё и горькими.       Не повезло Восьмому сегодня, утро действительно выдалось достаточно весёлым. Пора бы уже отдохнуть и расслабиться. . .

***

      Уже было около трёх часов дня.       Клеопатра уже как час назад уехала на деловое собеседование по работе. Ромео, Феликс и Зонтик гуляли во дворе и веселились во всю катушку. Эмма была в своей комнате и занималась спортом. Николь сидела в комнате Пиковой дамы и читала книгу, которую ей и остальным клонам ещё в их школьные годы читал Фёдор. Захотелось понастольгировать по тем временам.       Вару собирал достаточно сложный и большой пазл в гостинной, а Куромаку помогал ему, чтобы расслабиться и отвлечься от работы. Оказывается, утром Второго клона просто не было дома. Он был в библиотеке и сдавал все прочитанные книги за прошедший месяц. Ничего особенного. Вроде бы…

***

      Сегодня Трефовый король проснулся довольно рано и с не очень хорошим настроением. Поспал он всего два часа, что, конечно же, его вообще не радовало, ведь он не выспался от слова совсем. Плечи и шея сильно болели, отдаваясь тупой болью в позвоночнике, а перед глазами всё ужасно плыло. Приняв сидячее положение, Куромаку начал осматривать уставшим взглядом всю свою комнату, почти что полностью сделанную в серых тонах…       На столе, сделанного из тёмного прочного дуба лежали разбросанные стопки различных бумаг, письменные принадлежности, документы, так же стояли четыре пустые кружки из-под кофе и несколько коробочек с различными лекарствами, в большинстве это были успокоительные, антидепрессанты и понижающие давление таблетки, а в меньшинстве жаропонижающие и другие различные антибиотики.       За окном была пасмурная серая погода, все шкафы были открыты нараспашку, а на полу валялись старые, пыльные книги и грязные, скомканные бумажки. Комната находилась в ужасном беспорядке, будто бы её не посещали несколько десятков лет.       — «Какой кошмар… — подумал Куромаку, одев на нос свои очки, — почему я стал таким безразличным, рассеянным… не уж то я так замучил себя? Нет, у меня есть работа, и я обязан её выполнять. Это просто лёгкая усталость. Это пройдёт.» — Куро тихо усмехнулся над своими же мыслями и, тяжело вздохнув, вновь обессиленно упал на серую кровать и начал сверлить взглядом серый потолок…       Через десять минут он кое-как смог встать и бесшумно, чтобы никого случайно не разбудить, отправился в ванну, при этом снова положив свои очки на тумбочку, чтобы случайно не повредить их, а то мало-ли, что может с ними случиться.       Убираться, составлять план на весь день, снова сидеть за документами он очень не хотел, у него просто не было на это сил. Вчера он всю ночь просидел за бумагами и не смыкал глаза до пяти часов утра. Выпив четыре кружки крепкого кофе, он более-менее смог продержаться до утра и не спать всю ночь.       После того, как Куро умылся, он снова отправился в свою комнату. Есть ему не хотелось. Ему совершенно ничего не хотелось… Куромаку хотелось одеться во что-то простое и непримечательное, как одеваются его братья. Одеть что-то лёгкое и свободное, без всяких галстуков и бабочек, дорогих пиджаков и остальных важных, деловых костюмов. Как только он хотел начать искать что-нибудь подходящее, как вдруг в дверь резко постучали.       В недоумении и лёгком раздражении, серовласый подошёл к двери и беспроблемно открыл её. Перед ним стояли бубны, что мягко удивило его, но этого он не показал, в лице оставаясь сдержанным, закрытым и хладнокровным.       — Доброе утро, мой друг, прости, что тревожим тебя в столь раннее время, но у нас к тебе есть один очень важный разговор… — начал диалог Данте, как всегда спокойно и легко улыбаясь.       — Утро доброе, так о чём вы хотели поговорить?.. — скрестив руки на груди, как можно спокойнее спросил Куромаку, пытаясь не подавать виду своей усталости и нежелание говорить сейчас хоть с кем-то. Фёдор назначил его старшим в доме и он обязан помогать братьям, несмотря на своё состояния и другие проблемы.       — О тебе, — с энтузиазмом, уверенно ответил Габриэль, — и о обо всём, что связано с тобой. — Данте посмотрел на своего валета вопросительным и непонимающим взглядом, но Габри легонько кивнул ему, показывая знак того, что всё под контролем и он знает, что творит.       — Обо мне?.. — удивился Второй клон, — но почему? Каковы ваши мотивы затеять этот… довольно странный разговор? — Куро немного заикался. Мысли формулировать было очень сложно, поэтому ему приходилось делать такие паузы, чтобы сначала хорошенько обдумать то, что он хотел сказать своим младшим братьям.       — Потому что мы переживаем за тебя, — снова ответил Бубновый валет. — Ты не то, что со вчерашнего дня ведёшь себя очень странно, а на протяжении нескольких лет и пытаешься скрыть это, но, знаешь, это у тебя не очень хорошо получается… — тут серого кардинала словно током прошибло. Ох уж этот маленький эльф, от него нельзя ничего скрыть…       — Мы просто хотим предложить тебе нашу помощь, друг мой, мы тебя прекрасно понимаем и желаем тебе лишь только добра, — сказал Данте, оценивающим взглядом начав рассматривать внешность старшего брата. Его волосы значительно потеряли свою насыщенность, они стали более светлыми и шелковистыми, приобретя при этом чёткий французский серый цвет, а в некоторых местах — седину. Его кожа стала ненормально бледной, что не на шутку удивило и напугало обоих бубнов. Под безэмоциональными, уставшими от частой бессоницы и недосыпания глазами были небольшие, но заметные мешки. Также у него было худощавое телосложение и немного подрагивали руки. По правде говоря, выглядел он ужасно. Сказать, что с ним было всё прекрасно — язык бы не повернулся.       — Сколько дней ты не спал?.. — удивлённо и немного напуганно спросил философ, первый клон же молча стоял, в тихом недоумении и испуге смотря на старшего брата.       — Три месяца, — тихо, с болезненным зрипом ответил математик. — Я, конечно, сплю, но ничтожно мало. Каждый день по два-четыре часа мой организм сам давал сбои, и я падал в глубокий сон. Держусь лишь только на одном кофе. — пожав плечами, словно всерьёз не воспринимая свои собственные проблемы, проговорил Трефовый король, своей беспечностью поразив Бубновую масть наповал.       — У меня уже давно началась бессонница. — Куромаку решил не раскидываться умными догмами и сказать всё просто, честно, на чистоту. Он не был в состоянии как-то глубоко рассуждать. Он был слишком истощён.       — И ты не боишься за своё здоровье? — немного удивлённо спросил Габри, смотря на старшего до чёртиков взволнованными глазами. Он правда не понимал, как люди могут доводить себя до такого ужасного состояния. Как им может быть так безразлично здоровье. Одно из важнейших ценностей, которую если разрушить — уже никогда не вернёшь. Это казалось Габриэлю иррациональным. Таким неправильным. О здоровье нужно заботиться. Всегда.       Именно этому учил его Фёдор.       — Единственное, чего я так боюсь, так это того, что эта бессонница может стать фатальной… — Маку сам не понимал, зачем это сказал, зная об отсутствии стрессоустойчивости своих братьев, но врать бубнам он не видел смысла. Они захотели получить ответ, Куромаку этот ответ им и дал.       — Куро, мы… — не успел Габриэль договорить, как тут же его перебили.       — Со мной всё хорошо, — быстро проговорил король трефовой масти. — Переживать за меня не стоит, это будет лишним… — Куромаку очень не любил, когда его спрашивали о его самочувствии, душевном состоянии. Он ненавидел показывать свою слабость. Не хотел казаться в глазах своей семьи слабым, ведь он уже давно привык быть сильным, держать всё и вся под своим контролем, вести всех за собой, ведь он серый кардинал, он не может по-другому. Он существовал лишь только для того, чтобы дарить жизнь другим, не давать им упасть, также, как и делал это Пик и Создатель.       — Не лги хотя бы самому себе, Куромаку, мы же видим, что с тобой не всё в порядке, — как бы это трудно не было признавать, но Данте прав, со Вторым действительно было не всё в порядке, но сам клон этого признавать не хотел, пусть и знал, что это чистая правда.       — Я все эти года держался на плаву и держал вас всех семерых!.. — на лицо короля трефовой масти тут же упала зловещая тень. — Только я вёл вас правильной дорогой, не давая никому отстать или же сойти с неё. Я был и сейчас являюсь серым кардиналом!.. И сейчас вы считаете, что я не смогу справиться с какими-то маленькими проблемами, с той же чёртовой бессонницей?.. — Куромаку был возмущён и крайне недоволен, но и в то же время понимал и ненавидел себя за то, что дал слабину, в особенности так не вовремя. Он столько лет вёл вперёд всех своих братьев, в его руках хранилась целая жизнь, судьба всего Карточного мира. Все его знают, как вечно хладнокровного и сдержанного лидера, стойкого вождя, который будет идти к своей цели до самого конца и не важно, что он отдаст в жертву для её достижения. Он равнялся и даже превосходил самого Пикового короля, и только он, только он всегда принимал решения, только к нему все обращались за помощью, возлагали на него надежды, которые он обязан был оправдать.       А тогда Маку попросту потерял контроль над своими же эмоциями, стал слишком чёрствым и агрессивным. Также Трефовый король ужасно уставал из-за какой-то окаянной бессонницы, которая мучала его не первую неделю. Он страдал от неё.       Или из-за чего-то другого?       — Самый хитрый вид лжи — сказать точно отмеренную часть правды, а потом замолчать… — совладав со своими эмоциями и снова став абсолютно спокойным, ответил цитатой Третий клон, на что Куро лишь «обиженно» фыркнул.       — Иногда люди не хотят слышать правду, потому что они не хотят, чтобы их иллюзии были разрушены. — слабо усмехнувшись, ответил Куромаку, на что Бубновый удивлённо и похвально посмотрел на брата. Он явно не ожидал услышать из уст Куромаку цитату немецкого философа — Фридриха Ницше, да вообще король бубен впервые слышал, чтобы Куро цитировал кого-то. Кажись, серый кардинал посвящает своё время не только изучению науки и прочтению различных книг…       — Похвально, друг мой, но всё же это не отрицает того, что тебе нужна помощь, как бы то ни было… — настаивал на своём Данте, убрав руки за спину.       — Она мне не нужна, я прекрасно справлюсь сам… — не желая сдаваться, ответил Куро. — Да и к тому же... это не ваша обязанность.       — Следить и поддерживать твоё состояние — это наша важная обязанность, как братьев, Куро. — снова вступил в диалог Бубновый валет, на что тот снова недовольно фыркнул, показывая, что он не согласен с ними на все сто процентов.       — Глупость и не более! Я ничем не болен, ответственность за себя несу лишь только я сам. Это моя жизнь… — уже с открытым раздражением проговорил серовласый, но стараясь совладать со своими эмоциями, но этого у него, к сожалению, не получалось.       — Каждый имеет право на жизнь, как и каждый имеет право на помощь, — это чрезмерное спокойствие так выбешивало старшего-трефа, что даже словами было трудно описать его недовольство. Он попросту не понимал этого, как можно быть вечно спокойным, не взирая на любую ситуацию? Да это попросту невозможно!       — Отрицать истину, уж прости, но будет очень глупо с твоей стороны…       — Истина — это враг… — серьёзно и достаточно уверенно ответил Куромаку, далеко не добрым взглядом смотря на философа. Его лицо помрачнело, будто на него упала зловещая тень.       — Отрицание истины — путь Дьявола… — также серьёзно заявил король бубновой масти, внимательно смотря на Второго клона. Они сжигали сердца друг-друга своими мрачными взглядами. В ответ последовало тревожное молчание, бубновая масть тоже замолчала. Но продолжалось это недолго. Тишину прервал Габриэль:       — Куромаку, ты только пойми, мы осуждать тебя не станем, мы все не идеальны и также способны уставать. Это нормально… — пытаясь хоть как-то достучаться до второго клона, сказал Первый, грустным взглядом смотря на серого кардинала.       Куро пытался не смотреть на младшего, этот взгляд он бы просто не выдержал, но Второй всё же не поменял своё мнение и не хотел этого.       — Пусть ты и прав, Габри, но повторю ещё раз: мне не нужна никакая помощь, со мной всё в порядке… — раздражение всё нарастало, постепенно перерастая в гнев. Настойчивость бубновых вызывало у старшего-трефа не очень позитивные эмоции, наоборот, всё больше раздражая, как будто бы они специально играли весёлую трель на его пошатанных нервах.       — Куро, но всё же… — хотел бы Данте договорить своё предложение, но его резко перебили, не взирая на правила приличия, этику и манеры.       — Так, слушайте, у меня и так дел по горло и с вами спорить мне бессмысленно на девяносто восемь целых и восемь сотых процентов!.. — уже не скрывая своего крайнего возмущения, резко и чудовищно грубо рявкнул Куромаку, на что король и валет бубновой масти шокированно взглянули на него, явно не ожидая такой резкости от такого сдержанного и терпеливого клона. Второй тяжело вздохнул, кажется, пожалев о том, что сказал, тем самым напугав младших. Так нельзя. — …просто оставьте меня в покое…       — Но, Куромаку…       — Пожалуйста!.. — уже более спокойным и тихим тоном просил Трефовый король, умоляющим взглядом посмотрев на бубнов, понимая, что уже скоро попросту не выдержит такой большой прилив чувств. Эмоции переполняли его, выходя за всякие края, он даже не понимал, что именно чувствовал, гнев или грусть, страх или разочарование в самом себе, всё было так запутано, странно и… ужасно непривычно…       Куромаку было холодно, очень холодно, но он хотел согреться сам, без чужой помощи, как делал это всегда, самостоятельно и вечно один, он, мёрзнув и умирая сам, согревал и дарил жизнь другим, поддерживал своих братьев, когда ему самому нужна была поддержка, но он терпел, терпел и будет терпеть до самого своего конца. Эту особенную черту «если уж отдавать себя, то до конца» ему, как и Пику, передалось от Фёдора. Он считал это своим огромным плюсом, но действительно ли это так?.. Ну, а каков будет конец серого кардинала, счастливый или же нет, это уже знал только сам Создатель…       — Просто уйдите, прошу…       — Куромаку, ты даже не понимаешь, насколько же ты ошибаешься! Ты понимаешь, что с тобой может произойти, если всё так и оставить?! Мы не можем уйти просто так! — проговорил на одном дыхании Первый клон, так и оставшись уверенно стоять на своём месте. Смелости, конечно, в нём не занимать…       Но вдруг в старшем что-то щёлкнуло. Произошёл какой-то резкий, отдавшийся болью в сердце, клин. Гнев накрыл его с головой, затуманив разум. Тогда он уже ни о чём не думал. Его полноценно контролировали лишь одни эмоции. Ему уже было неважно, каковы будут последствия дальнейших его действий. Куромаку лишь хотел остаться одним, побыть в идеальной тишине и спокойствии, без громких голосов и шумов, и без лишних ему нотаций бубновых. И устранить своих источников гнева…       — Либо вы оба прямо сейчас уйдёте с глаз моих долой, либо… — угрожающим, довольно агрессивно настроенным тоном начал говорить Маку, в один миг побелев от ярости, хотя с его цветом кожи, как у альбиноса — куда белее-то? Подходя всё ближе и ближе к бубнам, те в свою очередь начали медленно отходить от него, как от озлобленного, бешеного зверя, что был готов разорвать их на куски. Без угрызений совести, страха и сожалений. Но внезапно на Второго клона вылилась ядерно-зелёная краска. Его лицо и плечи моментально окрасились в, сильно раздражающий глаза, зелёный цвет. Он быстро, по рефлексу, закрыл глаза и невольно сделал несколько шагов назад, а из угла резко выбежал Пиковый валет, и, взяв обоих бубнов за руки, быстро спустился по лестнице, в надежде успеть до того, как Куро придёт в себя.       — Бежим, идиоты, пока он не очухался! — обращаясь к ошеломлённой бубновой масти, на бегу сказал Вару, как можно быстрее забегая в зал, где, к их везению, никого не было. Они остановились. Пятый закрыл дверь на замок, и, убедившись, что за ними никто не бежал, сполз по двери вниз, облегчённо вздохнув, но потом недовольным и немного сердитым взглядом посмотрев на короля и вальта бубновой масти.       — Бессмертными стали? А если бы меня не оказалось рядом?! Габри, какого хрена ты стал таким отбито-смелым?! Хотели приключений — попросили бы меня! Мы бы с лёгкостью их нашли, но не таким способом! — возмущался валет Пиковой масти, на что имел полное право. Только сами бубны виноваты в том, что подвергли себя такой опасности, а Вару и вправду, получается, их только что спас. Разгневанный Второй клон — это не шутки.       — Вот мы и спокойно поговорили с Куро, но, к сожалению, не так, как было запланировано… — пытаясь отдышаться, еле выговорил эльф, смотря на пол, а потом же переведя взгляд на до сих пор сидящего на полу вальта Пиковой масти, — спасибо, Вару…       — Твой поступок действительно заслуживает большой похвалы и уважения. Я благодарен тебе, мы у тебя в долгу… — поблагодарил их спасителя Данте, также тяжело дыша, но спустя некоторое время его дыхание стабилизировалось, собственно, как и у Бубнового вальта. Они оба сели на белый, мягкий диван возле окна, думая, как им поступать дальше и как достучаться до старшего брата.       — Хех, да пожалуйста, самое главное, что вы живы и здоровы, — улыбнувшись, ответил Пятый клон, — мы в безопасности, отвечаю… — встав с пола и присев на тот же диван посередине, между Первым и Третьим, уже более спокойно сказал Вару, опрокинувшись на белую спинку, ловко сняв одной рукой зелёные очки и расслабленно закрыв изумрудные глаза. Бубны же без колебаний последовали его примеру.       Им троим нужно было прийти в себя после случившегося и успокоиться. Это был самый лучший вариант для них.

***

      Через несколько минут Куромаку смог немного оттереть краску с глаз и наконец-таки открыть себе доступ к ясному зрению. Он снова оказался в своей неубранной, серой и довольно тёмной комнате, совсем один, в полной, точно гробовой, тишине, как он и привык.       Вспоминая, что краска имеет свойство засыхать и то, что её потом будет ужасно сложно отмыть, а зная Вару, он точно использовал не обычную краску, а явно подмешал туда какой-нибудь «сюрприз», Куро решил снова отправиться в ванную, да побыстрее, дабы смыть с себя всё это зелёное безобразие.       О чём он думал? На самом деле о многом. Он не был чем-то недовольным, не чувствовал того гнева, грусти, усталости или же вину перед бубновыми. Он не чувствовал ничего, не испытывал никаких эмоций и в нём не бушевали смерчем чувства, прямо от слова совсем. Ни-че-го…       Он был… как сказать? Опустошён внутри? Да, именно опустошён, а на безразличных ко всему окружающему его миру глазах застыли совсем маленькие и еле заметные капельки кристальных слёз, они обжигали бездонные серые глаза, будто кипящая кровь, готовая выльеться из, немного покрасневших от недосыпания, глазниц в любую секунду.       Хотелось просто разрыдаться на месте, плевав на всё, что его только окружало, плевав на дальнейшие последствия, на честь и гордость, на потерю авторитета среди своих братьев, но он не мог… Попросту не мог.       — «Интересно, а как бы на это отреагировал Создатель?..» — неожиданно быстро пробежалась одна из тысячи других запутанных мыслей у Куромаку. Наверное, Фёдор бы пришёл в ужас и непонимание, что такое произошло с его самым ответственным сыном… Что заставило его сломаться?       «Да как так, самый стойкий, сдержанный и вечно хладнокровный клон довёл себя до такого жалкого и ужасного состояния?» Этот вопрос часто возникал в голове у серовласого. Фёдор явно бы очень сильно испугался за Второго, рассказал бы другим клонам и они все вместе стали ухаживать за ним, как любящие братья, которые дорожат им, как настоящим сокровищем, да даже больше.       Но это всего лишь мысли. Настоящая же реальность совсем иная…       Не спеша зайдя в ванную комнату и взяв из белого шкафчика левой рукой небольшой бежевый тюбик, Куро нервно усмехнулся.       — Всё-таки тональник очень хорошо помогает скрывать синяки под глазами и различные мелкие царапины… Так хотя бы никто не видит, что со мной не всё в порядке… но мне же не нужна помощь, я справлюсь со всем сам, ведь так?..» — через «не хочу» посмотрев на себя в немного пыльное зеркало, Маку просто горько усмехнулся. Теперь он — совсем не он. Теперь Куромаку совсем другой, не такой, каким его все знали многие годы, не такой, каким он представлялся с самого своего появления, с самого-самого начала. И как он только смог загнать себя до такого состояния? Да не уж то это всё из-за непрерывной работы? Нет, слишком банальная и довольно глупая отговорка, но тогда что? А ведь всё-таки бубны были правы…

Ему нужна помощь.

      Разблокировав доступ к воде распылителю для душевой и откинув все мысли в сторону, Куромаку, сняв свои очки и положив их на стиральную машину, потихоньку стал смывать с себя неприятную на ощупь краску. Прошло около минут тридцать-сорок и наконец-таки он смог избавиться от противной консистенции на волосах.       Облегчённо вздохнув, снова одев свои очки и вытерев насухо голову, он вышел из ванной и медленными шагами отправился прямиком в свою комнату.       Зайдя в неё, он сразу же подошёл к стоящему в углу деревянному шкафу и открыл его. Поскольку он был лишь только в одной тёмно-серой майке и такого же цвета лёгких капри, ему следовало бы переодеться в более домашнюю одежду. Он решил остановиться на простой рубашке в тёмно-серую линию, французского светло-серого цвета и на чёрных, лёгких, но хорошо сидящих брюках.       Его волосы были растрёпанны и нерасчёсанными, но так Куромаку даже шло больше, чем его повседневная, идеально-аккуратная причёска. Очки он тоже хотел сменить. Где-то у него были другие, надо ещё вспомнить где… Открыв первую секцию комода, стоящего рядом с его кроватью, он сразу же заметил бледно-фиолетовый футляр из-под очков, возможно, единственный не серый предмет в его комнате, не считая стола. И как он только не стал дальтоником, сутками находясь в этой чёрно-белой комнате?       Осторожно открыв его, он взял в правую руку новенькие запасные очки с толстой чёрной рамкой оправы и такими же дужками. Он купил их на всякий случай, вдруг его разобьются или потеряются. Он снял свои старые очки и положил их в тот же футляр, а новые нацепил на нос. На удивление, они оказались куда круче и удобней, чем старые, с ними было видно куда чётче и лучше, это не могло не радовать серого кардинала.       Подойдя к зеркалу, дабы посмотреть на свой новенький образ, Куро, сам сначала не понимая этого, улыбнулся… Перед ним был совершенно новый, другой человек, не такой, какого он привык видеть каждое утро, не такой, которого привыкли видеть все, а совсем иного, сильно изменившегося, и этим человеком был он сам.       Никакой аккуратности, идеальных причёсок и серьёзных деловых костюмов, ничего такого, лишь обычная, даже немного банальная одежда. Полная свобода. Эта улыбка отпечаталась в его памяти ещё на очень долгое время. Впервые за все эти года он улыбался искренне, по-настоящему, а не из-за какого-то самовнушения или из-за действия специальных препаратов, а лишь просто потому, что он теперь может показаться совершенно иным миру, отбросить всю серьёзность и хладнокровие, стать тем, кем он действительно хотел. И ему было всё равно, что подумают о нем другие, ведь самое главное, — это быть самим собой. Твоя жизнь — твои правила и решения.       Быстренько скрыв синяки под глазами при помощи тональника, уже с приподнятным настроением, он быстро стал собираться в библиотеку, поскольку срок сдачи книг уже истекал, а сегодня у него как раз есть возможность сходить и сдать все взятые им книги. Куро не стал медлить, и, сложив в рюкзак несколько довольно толстых книжек, он вышел за пределы комнаты.       Сейчас Второй убираться не хотел. Он хотел сделать это позже. С рюкзаком на плечах он быстро спустился по лестнице на первый этаж, попутно смотря на свои наручные часы. Без двенадцати девять, как раз ровно в девять часов утра должна была открыться библиотека. Успеет.       Но он, по-случайности и из-за невнимательности, столкнулся со своим только что проснувшимся и ещё совсем сонным вальтом. Они оба с грохотом упали на деревянный пол, хорошо, что никто не проснулся, и никто из трефовых не пострадал. Первым встал Куромаку, он же помог подняться Зонтику, который даже ещё не успел понять, что вообще произошло.       — Ох, прости, Зонтик, в следующий раз я буду внимательней. — попросил прощения Куро, немного отряхивая пыль с младшего. Шестой клон кое-как открыл глаза. — Не ударился?       — А, Куромаку… нет, со мной всё хорошо, спасибо… — убрав несколько мешающих чётко видеть бирюзовых прядей с лица, ответил Трефовый валет, смотря на своего короля. Сначала, спросонья он ничего особенного в нём не заметил, но приглядевшись, Зонтик, мягко говоря, сильно удивился новому образу старшего-трефа, — Куро?..       — Зонт, ты даже не представляешь, как я счастлив! — крепко обняв Шестого, сказал Куромаку, отчего тот сначала опешил, но быстро пришёл в себя и робко ответил на объятья.       — Теперь всё изменится!       — У тебя сегодня очень хорошее настроение. Это отлично, Куро… Позитив способствует сохранению эмоциональной устойчивости, снижает раздражительность, помогает устранить чувство тревоги, а также улучшает сон и настроение… — зевая, но уже немного отходя ото сна, ответил Зонтик, прикрыв глаза. Он был весьма шокирован поведением своего короля, но этого не показал. Куромаку очень редко проявлял заботу о других, что уж говорить об объятиях. Он всегда был с головой погружён в работу, а разговаривал с остальными лишь только по делу и всегда коротко. Его речь была очень лаконичной, без фразеологизмов и метафор. Он сутками мог не выходить из своей комнаты, сидя за бумагами, а если он и выходил за её пределы, то только в ванную комнату или на кухню за чашками кофе или для небольшого перекуса. Сам по себе Куромаку был достаточно закрытой личностью, молчаливым и с виду совершенно безэмоциональным ко всем и вся. Это даже прибавляло ему некой загадочности и таинственности. А иногда создавалось такое ощущение, будто бы у него вообще чувств не было, но конечно же, все знали, что это не так.       — Ещё какое отличное, Зонтик! А у тебя как? — с яркой улыбкой на лице спросил Второй клон у своего валета. Зонт долго думать не стал и монотонно ответил:       — У меня тоже всё прекрасно, я только-только проснулся… Мне на факультатив скоро идти надо, поэтому так рано проснулся…       — Это хорошо. У тебя ведь последний курс идёт, верно? — поглаживая мягкие волосы своего вальта, спросил Второй клон. Он столько не помнил, удивительно, что он сумел запомнить имена своих братьев, ибо забыться и потеряться в бесконечных заботах очень легко.       — Верно, Куромаку, — младший одобрительно кивнул, — последний бой — он трудный самый. — оба трефа лучезарно заулыбались и легонько посмеялись.       — Ну ладно уж, мне тоже пора. Я в библиотеку. Вернусь ближе к дню. Не скучай. — отпустив младшего с объятий, Куромаку вновь мило улыбнулся ему, потрепал бирюзовые волосы вальта и отправился дальше к выходу. Зонтик лишь проводил его довольным взглядом. Всё его нутро ликовало от счастья. Наконец его король начал открывать себя.       — «А говорят, что люди не меняются… Хм, никогда в это не верил.» — подумал Голубой Зонт, уже более бодро отправившись дальше в ванную комнату.

***

      Уверенно шагая по улицам Петропавловска-Камчатского, Куромаку думал о чём-то своём. До открытия библиотеки оставалось семь минут. Облака покинули голубой свод небес и дали полный проход солнечным лучам утреннего, холодного солнца. Людей было достаточно много, но это никак не смущало серого кардинала.       К прошлой жизни он возвращаться не хотел, но и отрекаться от работы был не намерен. Так ещё эта уже надоевшая ему бессонница… Многое придётся решить, чтобы полностью стать духовно свободным, но по крайне мере его уже радовал тот факт, что теперь он постепенно, но сумеет раскрыть своё настоящее «я». Быть лицедеем — это не его истинная роль. Лучше жить настоящим и чувствовать настоящие эмоции, показывать их такими, какие они есть, а не подавлять их, не боясь при этом, что о тебе подумают окружающие, чем быть подражателем и вечно жить в страхе.       — «Быть равнодушным — очень трудная задача, без чувств и эмоций прожить нельзя, практически нереально.» — подумал Второй клон, вдруг посмотрев в сторону детской площадки, где уже с самого утра веселились дети, звонко смеясь. Такие невинные, такие чистые дети… На лице расцвела, как первый весенний цветок, лёгкая улыбка. — «Они такие счастливые… надеюсь, что их счастье не сотрут в пыль и они будут такими же искренними и радостными всегда…» — убрав ладони в карманы брюк, Куро снова продолжил свой путь, думая, что его жизнь и впрямь сложилась хорошо. Он бы даже сказал: лучшим образом! И чего он так загнал себя в тиски… Через пять минут ходьбы уже виднелось большое белое здание, вокруг которого росли садовые деревья. Их длинные ветки уже полностью были покрыты зелёными листьями. Лето наступало.       Сразу у входа он заметил низкую девушку, с короткими русыми волосами лет двадцати трёх-двадцати пяти, одетую в тёмно-синие джинсы и бирюзовую майку, а поверх этой майки был одет ярко-розовый кардиган. Эту девушку звали Людмила Фурсикова Васильевна. Она работала библиотекарем и всегда приходила к девяти часам утра, чтобы открыть само здание.       Поднявшись по ступенькам вверх, Куромаку подошёл к уже знакомой ему девице.       — Людмила Васильевна, — улыбнувшись, обратился к русовласой серый кардинал, отчего та от неожиданности вздрогнула и резко перевела взгляд на откликнувшего её имя. — Здравствуйте.       — Ох, Господи, Олег, здравствуй, что ж ты встал-то ни свет ни заря, не выспался небось, — неловко улыбнувшись, сказала библиотекарь, убрав прядь волос за ухо. Поскольку Куромаку был намного выше её, ей приходилось поднимать голову вверх, чтобы видеть его лицо, но эта огромная разница в росте им никак не мешала здорово общаться.       Вы, наверное, спросите: «а что, простите, за Олег?» Сейчас всё объясню по порядку. Без паники.       Фёдор, когда только-только выпустил своих клонов в реальный мир, решил дать им вторые имена, поскольку их были слишком странными и неподходящими для русскоговорящих. Вот так и получилось: (Русское/Американское имя) Габриэль — Дмитрий/Маркус Куромаку — Олег/Чарльз Данте — Иван/Брайан Феликс — Максим/Лукас Вару — Сергей/Себастьян Зонтик — Константин/Патрик Ромео — Роман/Райан Пик — Павел/Ричард Николь — Дарья/Элизабет Эмма — Ксения/Эмма Клеопатра — Валерия/Лилия Хелен — Елена/Агата И все они взяли фамилию своего Создателя, то есть «Нечитайло».       — Да нет, всё хорошо, я вот пришёл книги сдать. — улыбнувшись, ответил Куромаку, показав на свой рюкзак, полный книгами.       — Какой молодец, — улыбнулась в ответ девушка, осмотрев его с ног до головы, — оу, я вижу, ты решил имидж сменить.       — Что-то наподобие того. — отводя взгляд в сторону, чуть смущённо ответил серовласый. Ему ещё нужно было привыкнуть не только к себе, но и к удивлённым возгласам своих знакомых, которые могли заметить его внешние изменения. А таких возгласов явно будет ещё очень много.       — Слушай, а тебе так даже больше идёт. — похлопав того по плечу, сказала Людмила, с особым вниманием рассматривая его новую одежду. Ей в действительности нравился новый образ её частого посетителя. — Я серьёзно, тебе очень подходит такая простая одежда, намного лучше, чем твои важные деловые костюмы, без обид.       — Да мне самому нравится, хочу так всё и оставить, да не совсем уверен… Я вообще не уверен в самом себе, как мне поступать, что делать. Я стал в последнее время таким… нерешительным, что-ли? — Куромаку и Людмила были уже очень давно знакомы и могли довериться друг-другу, поэтому, Куро не боялся высказываться ей и просить советов. Она, как человек, родившийся в этом мире и знающий его законы, правила и порядок, очень не плохо так помогала ему. Она была одним из тех, кто помог Трефовому королю приспособиться к новой реальности. И его отец — Фёдор Нечитайло, и Людмила Фурсикова поддерживали его на протяжении многих лет. За это Маку остался им безмерно благодарным.       — Слушай, неважно, что о тебе подумают другие. Делай, выбирай, живи так, как тебе нравится. Так, как хочешь ты сам, но в рамках закона и морали, конечно же, — усмехнувшись, протараторила девушка. — Лицемерие — далеко не вариант, этим ты надолго не укроешься. Просто прими всё, как есть или посмотри на проблемы под другим углом. Переверни свой мир наизнанку, и так, возможно, ты найдёшь не только решение этих проблем, но и истинного себя. Будь проще.       — Да, Вы правы, я должен быть проще, сам себе всё усложняю… — согласился со словами Людмилы Васильевны Маку, — спасибо за поддержку, Людмила Васильевна.       — Обращайся, — довольно улыбнувшись, сказала в ответ русовласая, — секунду, я сейчас открою библиотеку… Что-нибудь брать будешь? Может, посоветовать что?       — Я ещё посмотрю, спасибо. — с благодарностью за такое внимание ответил Второй клон. Двери открылись и оба вошли в огромное здание. Один щелчок и свет включился во всём зале, Людмила сразу же подошла к своему столику и стала потихоньку разбирать стопки книг, оставшиеся так и стоять ещё со вчерашнего дня, а Куромаку по привычке осматривался, будто бы находился тут впервые. Он подошёл к столику библиотекоря и стал рассматривать новинки книг.       — Олег, я ненадолго отлучусь, мне нужно книги разложить по полочкам. Ты пока можешь рассмотреть новинки, совсем недавно привезли, вдруг, что понравится. Я скоро. — взяв в обе руки небольшую стопку книг, сказала девушка, отправившись на второй этаж.       — Хорошо, жду. — сказал ей вслед Куромаку, потом снова перевёл свой взгляд на новые, свежие книжки. Не найдя для себя что-нибудь интересное, он решил походить по самой библиотеке и посмотреть на полки, всё равно делать нечего. Так он и сделал. Буквально через минут десять он обошёл весь первый этаж, так и не найдя для себя что-нибудь стоющего, почти всё, что здесь было из книг он уже давно прочитал, ведь не первый год ходил в эту библиотеку.       Чарльз решил сходить туда, где ещё ни разу не был, а именно на новый третий этаж. Его построили недавно, пол года тому назад, но почему-то, он с самого начала не заинтересовался им и ни разу не ходил туда. На том этаже, вроде бы, находился огромный читательский зал, но всё равно там бывало довольно мало людей, пусть этот этаж открыт для всех и ничего там такого не было, даже, простите, никто не разносил каких-нибудь слухов о нём.       Куромаку так и сделал. Остановившись сначала на втором этаже, дабы проведать Людмилу и спросить у неё, где находится лестница наверх, он сразу же её заметил. Она стояла на стремянке и до сих пор раскладывала книги по полкам.       Куро осторожно подошёл к ней, дабы снова не напугать.       — Людмила Васильева, а третий этаж же ещё открыт? — спросил серовласый, смотря снизу вверх на девушку.       — Конечно, Олег, он открыт, если хочешь, то можешь подняться, посмотреть, там уже завезли новые книги и полностью сделан читательский зал. — не отвлекаясь от работы, ответила девушка.       — Понятно, а ещё скажите, пожалуйста, а где находится лестница? — спросил старший-треф.       — За левым углом, белая, — наконец-таки переложив все книги и распределив их по алфавиту, облегчённо вздохнув, девушка спустилась с лестницы и аккуратно начала убирать её, чтобы она случайно не упала, пол всё-таки жалко, — но там большинство книг драматического и военного жанров. Есть отдельный уголок для Библии, Священных писаний и житией, сборники работ учеников Сократа, Платона, Аристотеля, Пифагора и другая античная философия… Даже про Диогена Синопского есть! Что удивительно… Ибо о нём известно не столь много информации, а свои мысли и понятия истины он никогда не записывал.       — Впрочем, как и Сократ… — отведя взгляд и немного призадумавшись, пытаясь что-то вспомнить, проговорил Трефовый король. И вдруг его неожиданно осенило. — Антон Павлович Чехов писал, что Диоген, пускай и жил в бочке, но был счастливее всех царей земных.       — Верно, Олег, — наступила нетревожная, но немного неловкая тишина, прерываемая шёпотом девушки и шелестом старых страниц. Перепроверив то, как лежали книги и в каком они состоянии, Людмила Васильевна убедилась, что всё в порядке и повернулась лицом к серому кардиналу. — Потому что он был свободным. От всего. Даже от понятий добра и зла. Ибо счастье не в богатстве заключается, ты сам это прекрасно понимаешь. Ты умный человек, Олег, очень умный. Ты ведаешь то, в чём заключается правдивость многих вещей. Ты станешь великим и перевернёшь весь наш мир с ног на голову, может быть, даже изменишь систему, воссоздав новые порядки. Но в историю ты войдёшь обязательно. — смутившись от восхваления его интеллекта, Куро невольно отвернулся. Слова девушки звучали очень искренне, от чего в груди Второго клона разлилось приятное тепло. Его ценили. И этот факт заставлял его душу трепетно ликовать от подлинного счастья. — Ты знаешь, что только самые безбашенные, прости за выражение, идиоты ищут истинного счастья в деньгах. Как они заблуждаются… Мне даже жаль их. Как они разочаруются в себе, когда поймут, что всю жизнь гонялись совершенно не за тем, что в действительности хотели… — вздохнув, слегка расстроенно проговорила она, быстро пройдясь влажной тряпкой по полке, уничтожая ненавистную ею пыль. Куромаку лишь незаметно кивнул, показывая, что он полностью согласен с мыслями девушки. — Но, думаю, тебе не будет интересно. Ты не увлекаешься философией так, как увлекаются твои братья Ваня и Костя.       — Я всё же посмотрю, интересно и на сам зал посмотреть. — сказал Второй клон, по привычке поправив свои очки.       — Может, я тебя провожу? — сложив стремянку и осторожно облокотив её об стенку, спросила девушка. Куромаку хотел бы вежливо отказаться, но немного подумав, сказал:       — Давайте, пожалуйста. — улыбнувшись, согласился Куро, на что та мило и немного смущённо улыбнулась в ответ.       — Хорошо, иди за мной. — Людмила повела трефа за собой, тот беспрекословно отправился вслед за ней. Поднявшись на третий этаж и не успев даже оглянуться, библиотекарь аккуратно взяла его за запястье и повела прямо на середину этажа, именно там стоял огромный, очень длинный и достаточно широкий стол, сделанный из тёмного дерева, на котором аккуратно лежали рядом с друг-другом сотни, а то и тысячи книг.       Немного осмотревшись по-сторонам, Куромаку застыл в диком восторге.       Зал и впрямь был огромен. По стенам располагались огромные, сделанные из тёмного дерева полки, доходящие до самого потолка, на них уже лежали тысячи различных книг. Посередине также располагался большой, белый ковёр с различными узорами и изящными цветами. Пол был покрыт линолеумом, а единственное, невероятных размеров окно, через которое проходили лучи яркого солнца, освещало весь зал настолько хорошо, что дополнительных светильников просто напросто не требовалось. Они стояли выключенными на краю стола.       — Ну что, нравится? — немного усмехнувшись, задала риторический вопрос девушка, заметив, что Олег остолбенел в изумлении, и, думаю, так бы замер каждый, увидя такую невероятную красоту.       — Это потрясающе!.. — положив руку на сердце и улыбаясь во весь рот, воскликнув Трефовый король. Его глаза сияли от восторга, совсем как звёзды на ночном небосводе. — Даже слов не подобрать, тут столько всего… Этот новый этаж восхитителен!       — Вот и я так думаю. — кивнув, сказала Людмила Васильевна, вспоминая, как сама чуть ли не кричала от радости, когда строительство было официально завершено. Всё-таки этот этаж очень сильно преобразил и украсил само здание библиотеки. — Ну ладно, ты давай тут осматривайся, а я отлучусь ненадолго, как раз твои книги заберу и всё разложу.       — Хорошо, сейчас достану, — сказал серый кардинал, доставая из рюкзака несколько книжек и передавая их в руки библиотекарю.       — Агась, вернусь через несколько минут. — напоследок сказала ему русовласая и потихоньку начала спускаться на первый этаж. Куромаку решил не медлить и сразу же вплотную подошёл к столу, начиная с ярким, точно детским, интересом рассматривать различные книги. Куро взял несколько приглянувшееся ему книжек в руки и стал их по отдельности рассматривать, читать аннотации и изучать содержания. Фурсикова не солгала: большинство из этих книг были военного и драматического жанров и не очень-то большими. В каждой книге было максимум триста-четыреста страниц, не больше. От рассматривания книг Маку отвлёк достаточно громкий звук какого-то упавшего предмета. Немного вздрогнув от неожиданности, король Трефовой масти положил книги обратно на стол и стал оглядываться, пытаясь понять, откуда донёсся не на шутку напугавший его звук.       — «Похоже, что-то упало, но что? Возможно, просто книга или же ещё что-нибудь…» — подумал Олег, осматривая вокруг себя территорию. Поняв, что всё лежало на своих местах и ничего тут такого нет, он решил подойди к самому концу стола, там, где и стояли ещё неразложенные стопки книг, похоже, очень старых, которые уже давно хотят перенести на второй или даже на первый этаж.       Он был почти уверен в том, что звук донёсся именно оттуда. Очень возможно, что какая-нибудь книга просто свалилась с верхушки какой-нибудь неаккуратной стопки и всё. Осмотрев глазами самую высокую стопку, серый кардинал опустил свой взгляд на пол. Это в действительности оказалась книга. Куромаку сел на корточки и осторожно взял её в левую руку.       — «Когда я вернусь.» — прочитал название вслух Куромаку. Он начал осторожно её рассматривать. Эта книга была не очень толстой: в ней было всего сто сорок шесть страниц, зато длинной и приятной на ощупь. У неё была светло-серая обложка, на которой была изображена красивая, не столь высокая женщина лет тридцати-сорока, плечи которой были укрыты серым, на вид старым платком, в котором она, возможно, когда-то ходила в католическую церковь, судя по её четырёхугольному крестику на шее, а рядом с ней, держа большие чемоданы, стояли, по всей видимости, два её сына. Старший и младший. В глазах старшего был отпечатан непробиваемый осколок льда, он выглядел равнодушным и уставшим, когда же младший более взволнован, напуган и растерян. А сзади этих трёх фигур росло низкорослое, одиноко стоящее, чёрное, точно смоль, дерево без листвы, похожий на дуб. На обложке было изображено начало осени, что можно было легко понять. А ближе к левому верхнему углу было написано чёрным цветом только название, ни с обратной стороны, ни внутри книги про автора не было ни слова, что показалось для Второго клона очень странным. Это что ещё за «автор-аноним»?       — Хорошая книжка… — раздался тонкий, тихий голосок молодой девушки, где-то из самого тёмного угла зала. Куромаку резко повернулся на голос, пытаясь определить по нему, кто это только что сказал, но этот голос был явно незнакомым, но почему-то у серого кардинала было такое ощущение, будто бы когда-то он уже слышал его и даже лично знал носителя этого столь звонкого, бархатистого голоса. Не уж то дежавю? Возможно, — советую почитать, Куромаку… — девушка вышла из тёмного угла, полностью показав себя, медленно и осторожно подойдя ко Второму клону. Тот лишь остался стоять на месте, также держа уже в обеих руках книгу и удивлённо смотря на незнакомку. Откуда она знает его настоящее имя? Вообще кто она?       Это была высокая, точно такого же роста, как и Куромаку, прекрасная дева лет двадцати-тридцати, с длинными, густыми волосами насыщенного, чёрного цвета и аккуратной чёлкой на правый бок. Её кожа была достаточно смуглой, но по-внешности она всё же больше походила на европейца, нежели на азиата или на афроамериканца. Тонкие алые губы расплывались в загадочной, лёгкой улыбке. Яркие, открытые рубиновые глаза смотрели прямо в серые, бездонные глаза клона, будто бы пытаясь прочитать все его мысли, узнать все сокровенные тайны, но почему-то этот взгляд не пугал и не вызывал дискомфорта у Куромаку, а наоборот — успокаивал, ибо это был особенный, нежный взгляд, как у родителя, смотрящего на своего дитя. Как у Фёдора — пропитанный любовью и безграничной добротой, как бы это странно ни звучало.       У неё было аккуратное овальное лицо и совсем немного пухленькие щёки. Одета она была в ало-красную длинную юбку-плиссе, в лёгкую белую кофту с воротником и с длинными, просторными рукавами, в красный платок с золотой вышивкой, в белые колготки и чёрные туфли на небольшом каблуке, а на руках красовались золотые тонкие браслетики, на пальцах — изящные кольца и такие же золотые круглые серёжки. Стройная и довольно симпатичная девушка. Ничего не скажешь.       — А ты сильно изменился… Сколько лет, сколько зим прошло с момента нашей последней встречи, но ты уже не вспомнишь. И это, на самом деле, хорошо… — девушка говорила медленно и тихо, даже монотонно, выделяя почти каждое слово, внимательно смотря в глаза короля Трефовой масти. В её глазах промелькнуло некое сочувствие и разочарование, и что-то ещё, Маку так и не смог понять. Она слабо усмехнулась, — прошлое твоё имеет не очень счастливое начало, но именно оно сделало тебя таким, какой ты есть сейчас… — незнакомка протянула свою левую, ледяную руку к лицу Второго клона, еле коснувший пальцами его щеки. Серый кардинал просто стоял, не двигаясь, даже почти что не дышал, внимательно, с еле заметным любопытством смотря на девушку, — но ты до сих пор несчастлив… думаю, давно пора уже задать тебе этот вопрос: ты знаешь, кто ты, Куромаку? — тут он серьёзно задумался.       Маку никогда не задавал самому себе этот вопрос, и вообще очень редко когда разговаривал с кем-то откровенно, по-душам. Он привык жить в одиночестве и полагаться только на себя, на всё смотреть с логической, научной точки зрения, а все эмоции и чувства держать в себе, под жёстким контролем. Да, иногда он мог попросить совета или даже «помощи» у той же Людмилы Васильевной, или у братьев, но всё равно даже со своим вальтом и Создателем он общался только по-делу, да и притом очень не часто, но сейчас это не имеет такого огромного значения.       — Нет… — почти что перейдя на шёпот, ответил тот. — Я — это всё и ничто одновременно. Я свободен, но несчастлив. Я знаю многое, но ужасно глуп. Я не добро, но не заступаюсь за зло. Я не мудрец, но слова мои несут святую истину. Я не знаю точно, кто я и никогда не узнаю… — девушка немного странно, но довольно улыбнулась, будто бы она ожидала от Олега именно такой ответ. Куромаку лишь грустно усмехнулся. — Забыть, кто ты есть… стать кем-то очень нужным для другого. Может, это и значит, быть живым? — их взгляды вновь пересеклись, и в тот момент Второй клон почувствовал себя так легко. Будто весь тот груз, что был у него на плечах — резко свалился. На миг он почувствовал полноценное, подлинное счастье, пусть и пролетевшее, как стрела — очень быстро.       Но этот миг он запомнил навсегда.       — Быть живым — значит уметь чувствовать боль, мечтать и каждый раз вставать, даже когда нет сил, даже когда кажется, что сдаться легче, даже когда уже хочется призвать к себе смерть… — отведя взгляд, незнакомка посмотрела в сторону огромного, панорамного окна, глубоко, с непонятной для клона печалью вздохнув, а затем продолжив:       — То, что ты способен на сострадание — это доказывает то, что ты — человек. — словно на одном дыхании проговорила девица. Её речь была так искусна и красива, и звучала она, как прекрасная симфония оркестра — очень мотивирующе, громко и до трепета чудесно, и Второй верил её словам, уже зная, что лжи в них никакой нет. Он просто знал это, понимал и… чувствовал. Видел в ней что-то родное и как-то отшатнуться, отойти от неё просто не мог. Не желал. Незнакомка же продолжила:       — Рано или поздно, ты сам найдёшь ответы на все свои вопросы. Пусть ты ещё не знаешь, кто ты. Но впредь знай точно: ты стал настоящим, — ответила брюнетка, убрав руку с щеки Трефового короля. Потом же её взгляд упал на книгу, — ну, а книжка всё же хорошая, очень глубокая. Возьми, почитай. — она, в последний раз кинув на него лисий взгляд, прошла мимо Куромаку, убрав руки за спину. — Не пожалеешь… — девушка скрылась в тени, бесследно исчезнув, также, как и появившись.       Настала гробовая тишина. Маку стоял на месте, пытаясь понять, что именно произошло и кто эта загадочная девушка, безэмоциональным, совершенно бездонным, как его душа, взглядом смотря уже не на книгу, а в пустоту, погрузившись в некий транс. К тому времени подошла Людмила Васильевна.       Она, увидя своего посетителя всё ещё стоящего около стола, подошла к Олегу и положила свою руку на его плечо, но тот даже в её сторону не посмотрел.       — Вижу, ты всё-таки нашёл себе книжечку? — улыбнувшись, спросила девушка, смотря на не совсем знакомую ей книгу. — «А нам вообще такого рода книги привозили?.. Что-то не припомню такую книжку. Где ж её Олег откопал-то?.. »       — Кто ещё находится в этой библиотеке, кроме нас? — вопрос был задан настолько резко и неожиданно, что Людмила аж подавилась воздухом, немного шокировано посмотря на Куромаку.       Тот от реакции библиотекаря немного напрягся…       — Олег, мы одни в библиотеке. Никто не заходил… — чуть ошарашенно ответила девушка, — да если б кто-нибудь зашёл, то я бы точно заметила, а так, кроме нас никого нет, но если тебе так неспокойно, мы можем проверить камеры… — чуть тише предложила Людмила Васильевна, на что получила вежливый отказ.       — Нет, не нужно, спасибо, наверное, мне просто показалось… — выдохнув и легко улыбнувшись, соврал Куромаку, ничем не выдавая свою взволнованность. Зачем он это сделал? Сам не понимал. Он считал, что так просто нужно, вот и всё. — Вам не стоит переживать по пустякам, а вот что насчёт этой книги… её можно взять? — посмотрев на девушку, спросил король трефовой масти.       — Признаться честно, я сама её впервые вижу… — отводя взгляд в сторону, немного неловко ответила девушка, — наверное, я просто её не заметила, когда разбирала остальные книги. Минутку, я уточну у одного очень важного человека, что эта за книга и можно ли вообще её брать…       — у Мартина Генри Лэмптона, я правильно понимаю? — Маку аж вздрогнул от вдруг подступившего гнева. — Он снова поставляет вам свои книги? — стараясь сдержать своё дикое недовольство, более-менее спокойно спросил Куромаку, всё же в глубине души надеясь получить отрицательный ответ.       — Да… — но не получил, — просто понимаешь, мы с ним уже давно договорились, составили контракт да подписали все документы… Он снова поставляет нам свои книги, но это здание теперь полностью принадлежит ему… — как-то неловко, зная всю нелюбовь Трефа к этому зажиточному аристократу, ответила Людмила, отводя взгляд в сторону. — Лэмптон содержит эту библиотеку, вкладывает в неё свои деньги и остальные средства, а в случае чего, правительство отберёт у него это здание и вернёт городу. Вот и всё…       — Но всё же я не очень уверен в нём… — с презрением вспоминая Генри, ответил Олег, пытаясь бороться со своей внутренней неприязнью к Лэмптону и пытаться смириться с тем фактом, что теперь это чудесное здание принадлежит… Ему… Снова.       — Признаться честно, я тоже, но это лучше, чем ничего… И… — девушка запнулась на полуслове. Всё, включая её резкую жестикуляцию и заиканием, говорило о её нешуточном волнении, — он не плохой человек, правда. Тебе стоит перестать думать о нём, как о разбалованном мажоре. Он интеллигентный, взрослый мужчина, что умеет правильно распоряжаться деньгами. Немного странноватый, но у каждого свои особенности. — впервые в жизни Куромаку видел, как Людмила оправдывает его. Ему осталось лишь надеяться на то, что люди Мартина не запугали её… — Ладно, ты давай пока спускайся на первый этаж, а я позвоню… мне самой интересно, что это за «экземпляр» такой к нам привезли… — Чарльз, пребывая в глубоком молчании, лишь положительно кивнул и отправился на первый этаж, всё также держа в руках особенную книгу. В голове крутились слова той загадочной незнакомки.       Он точно раньше знал её, но если и не знал, то точно видел, но кто она, что она тут делала и откуда она знала его настоящее имя — ему было неведомо… К сожалению, ему не удастся узнать этого. В ближайшее время так точно. Ещё и Генри Лэмптон вновь объявился… Сколько же событий произошло за столь короткое время, а дальше будет только больше…

***

      К тому времени, Людмила, достав свой телефон, неуверенно набрала номер Генри. Лучше всё сейчас заранее узнать, чтобы потом не было лишних проблем. С Лэмптоном конфликтовать — всё равно, что самому себе могилу рыть. Как бы ей не было до безумия страшно, она кое-как набрала его номер телефона, что, кажется, ей уже снится в самых ужасных кошмарах.       Пошли долгие гудки. Библиотекарь напряглась, но, о чудо, ей всё же ответили.       — Здравствуй, Людмила, ты что-то хотела?.. — послышался тихий, но ровный и уверенный голос с трубки. Для девушки это значило, что пошёл отсчёт и сейчас ей нужно с ним спокойно поговорить, постараясь при этом не упасть в обморок.       — Здравствуйте, мистер Мартин Лэмптон, прошу прощения за то, что беспокою Вас, но я звоню по поводу найденной мной особенной книги. Я не припомню, чтобы мне её привозили. Такая длинная, с серой обложкой, название: «Когда я вернусь.». Автор не указан, она Ваша? — пытаясь говорить ровно и чётко, не подавая виду своей неуверенности, спросила девушка как можно вежливее.       — Помню-помню эту книгу. Да, она изначально принадлежала мне, но… — Генри сделал паузу. — Я решил любезно отдать её вам. Эта книжка действительно особенная, единственная в своём роде…       — Я понимаю. Хорошо, спасибо. Пожалуйста, ответьте на ещё один мой вопрос: её же можно брать читателям? — она настолько боялась что-то не то сказать, что составляла предложения уже заранее, даже слова выстраивая в правильном, чётком порядке: приветствие, просьба, вопрос, благодарность, просьба, вопрос, благодарность. Боясь даже запнуться, сделать излишний вздох.       — Безусловно, — тихим и совсем спокойным, как тишь давно заброшенного кладбища, тоном ответил Лэмптон, — вот за это я тебя и уважаю, Людмила. Ты всегда думаешь, прежде чем делаешь, всё уточняешь, и доводишь все свои дела до конца. С тобой очень приятно иметь дело… — его голос звучал достаточно монотонно, от этого казался немного жутким. Он следил за каждым своим словом и часто делал красивые, долгие паузы, прибавляющие ему некой загадочности. Даже по голосу он мог определить, лжёт ли ему человек или его совесть чиста. Генри был внимателен ко всем деталям и немного придирчив, но справедлив, пусть и довольно-таки жесток, тихим, незаметным, как змея, и вечно спокойным, всегда шёл на компромисс, поворачивая все условия так, чтобы ему досталась достойная выгода, «продавал» свою доброту, не видел смысла в любви и отказывался от любой помощи. Он всегда был серьёзен во всех делах и был убеждённым, может быть несколько фанатичным, перфекционистом, что казался безразличным к любому горю, очень закрытой, сложной и довольно тёмной личностью.       Он родился альбиносом с голубой кровью, но это почти никак не повлияло на него. Его разум не затуманили бешеные суммы денег. Несмотря на своё огромное состояние, на своё богатство, он был довольно щедрым. В нём не было алчности, пусть и во всём он пытался извлечь для себя выгоду, и его помощь тоже стоила, ведь просто так он своими средствами, временем и силами не разбрасывался. Честь не позволяла. Он больше был коллекционером, нежели охотником за богатством. Ему это было не нужно, наоборот, он презирал жадных и вечно жаждущих намного больше, чем у них есть, людей. У Мартина был довольно тяжёлый характер, с ним нужно было быть осторожней и следить за всеми его действиями, ведь каждое могло намекнуть на то, что он чем-то недоволен или хуже, против тебя. Пусть он был верующим человеком, но вера не сделала его мягче. Пускай он очень редко применял насилие — он никогда не жалел о своих поступках, считая их абсолютно правильными. Он был очень красноречив и идеально обучен грамоте, музыке и искусству, имел много связей и был прекраснейшим манипулятором. Его смело можно было назвать «адвокатом Дьявола». Иметь такого союзника и делового партнёра, как Генри Лэмптон — стать непобедимым. А если наоборот, быть его врагом — считай, что ты уже на том свете.       Это Людмила давно усекла.       — Благодарю, мистер Мартин Лэмптон… — поблагодарила его девушка, уже из-за стресса начиная считать секунды, стараясь хоть как-то успокоиться.       — Даже самые мелкие и на вид ненужные мелочи могут очень дорого стоить, многое значить для кого-то… — и снова пауза. Ох, знали бы вы, как она боялась их, даже дышать на них боялась, не желая ненароком разозлить Лэмптона. — Ты это прекрасно знаешь, и я очень доволен тобой…       — Большое спасибо, мистер Мартин Лэмптон, и ещё раз извините за беспокойство… — в который раз она извинилась? Девушка сама со счёта сбилась. Да ей это было и не нужно. Сейчас ей нужно не потерять сознание от терзающей её душу тревоги. Страх узлом завязывался вокруг горла, беспощадно удушая. Ей было страшно. Очень страшно.       — Ближайшие шесть месяцев я свободен, извиняться не стоит, но прежде, чем завершить нашу мини-беседу, я хочу кое-что спросить у тебя… — и снова пауза… Людмила, сама того не заметив, сильно напряглась, — всё-таки эта книжка — очень дорогой экземпляр и её не стоит отдавать кому попало…       — Вы хотите знать полное имя, фамилию и отчество читателя, который хочет взять эту книгу? — взяв себя в руки, догадалась о намерениях Лэмптона русовласая, бесшумно взглотнув.       — Всё верно… Какая ты догадливая, Людмила, я насквозь поражён твоей интуицией. — немного протянув слова, ответил Мартин. Всё-таки получать комплименты от Генри всегда было очень приятно и Людмила Васильевна, сначала засмущавшись, засомневалась в Лэмптоне. Она не хотела говорить имя Олега. Мало ли, что может сделать Генри. Он очень непредсказуем…       — Нечитайло Олег Фёдорович…— ответила девушка, пытаясь говорить спокойно и чётко, не подавая виду своей неуверенности.       — Нечитайло Фёдорович?.. — переспросил Генри Лэмптон. В его голосе прозвучала капелька восторга и какого-то непонятного удивления.       — Да, фамилия: Нечитайло, отчество: Фёдорович… — не совсем поняв восторга альбиноса, с уточнениями ответила Людмила.       — Хм, интересно… — из трубки послышался тихий и довольно странный смешок, — знаешь, Людмила, я приеду к тебе через несколько месяцев. Хочется проверить, как там библиотека, как идут работы, как ты… — на последнем девушка вздрогнула. Она буквально по голосу понимала, что мужчина по ту сторону трубки ухмылялся. Вот только этого ей не хватало.       — Хорошо, Генри Лэмптон, я Вас поняла, буду ждать. Спасибо и до свидания… — поспешила закончить диалог библиотекарь, с нетерпением ожидая не встречи с Лэмптоном, а того момента, когда она наконец сможет сбросить трубку и спокойно выдохнуть.       — До скорой встречи, Людмила… — Генри отключился. Русовласая, как и хотела, облегчённо выдохнула, пытаясь успокоиться, ведь её сердце стучало так быстро, что готово было выпрыгнуть в любую секунду. Пусть, сначала ей показалось это слишком странным. Почему Генри Лэмптон так удивился, когда она назвала полное имя, фамилию и отчество Олега и сразу же заявил, что приедет через несколько месяцев, хотя он очень редко когда посещал эту библиотеку? Но, просто решив позабыть об этом диалоге и убрав телефон в карман, Людмила поспешила на первый этаж к своему посетителю.

***

      — Всё чудесно, книгу можно брать! — сев за свой столик и улыбнувшись, сказала девушка, доставая книжку Куромаку, чтобы записать на него эту книгу.       — Отлично. — улыбнулся в ответ Куромаку, расписавшись. Уже через десять минут, Куро, попрощавшись с Людмилой Васильевной, вышел из библиотеки, крепко держа в руках взятую им книгу. Поскольку она ему не мешала и была довольно лёгкой и приятной на ощупь, он решил не ложить её в рюкзак, а уже просто донести до дома.

***

      Прошло уже несколько мучительных для всех клонов, в особенности для Пика и Куромаку, месяцев. В доме было тихо, слишком тихо. Ни криков, ни ссор, ни смеха, лишь только одна тревожная тишина.       Клеопатра, Хелен и Зонтик помогали Восьмому ухаживать за цветком. Бубновые стали слегка нервными и пугались чуть-ли не каждого малейшего шороха. Чтобы отвлекаться от проблем и быстро успокаиваться, Габриэль тоже стал частенько медитировать, как и Данте, но особых плодов это, к сожалению, не давало…       Феликс, Вару и Зонтик стали ещё более замкнутыми, эта тишина на них ужасно давила, но и братьев им не хотелось лишний раз беспокоить и раздражать, у Вару вообще пропало всё желание делать розыгрыши и шутить, большинство своего времени он проводил либо в своей комнате, либо в зале. Они, как и все остальные, старались хранить молчание. Дамы поступали потому же примеру.       Зонтик разговаривал лишь только с Пиком, Хелен и Клео, изредка пересекался с Четвёртым клоном. Феликс же общался только с Червовыми, поскольку только им он мог доверить свои переживания. Раньше Червовый часто обращался за советами и помощью к Фёдору, но после того, как тот уехал, Феликс чувствовал себя потерянным и опустошённым. Ему очень не хватало объятий и ласковых слов Чёрного Джокера, которыми он одаривал своих детей каждодневно.       Фёдор, собственно, как он и предупреждал, на связь не выходил. Уже конец сентября, а Нечитайло так и не вернулся, хотя уехал ещё в начале мая… Это ещё больше напрягало клонов.       Что насчёт Куромаку и Пика?       Куромаку большинство своего времени проводил за чтением взятой им тогда книги. Она оказалась довольно короткой, около сто сорок шесть страниц, но достаточно интересной, философской, глубокой, но без лишней воды. Он смело может заявить, что это самое лучшее, что он когда-либо читал, давно такого типа книжек ему не попадались. Чудесная книга, но, к сожалению, об авторе ему так и не удалось ничего узнать.       Также он часто вспоминал ту самую загадочную девушку и её слова. Он пытался вспомнить её, вспомнить, кто она и кем была для него, но это ему никак не удавалось, будто бы её просто стёрли из его памяти, удалили, как ненужный файл, но след-то от неё остался… чёртово дежавю! Он раньше знал её, точно знал, но почему-то забыл…       Вот знаете, человеку может присниться очень реалистичный сон, что потом он даже не сможет понять, сон это был или реальность.       Вот и Куромаку похожее испытывал… Он не хотел говорить братьям о ней, лучше промолчать, а потом уже всё узнать у Создателя, а возможно, он снова когда-то встретится с этой незнакомкой и самостоятельно расспросит её, но это вряд ли. . .       А вот Пик…       В последнее время его стали мучить ночные кошмары, из-за этого бедняга почти не высыпался, а галлюцинации усилились вдвойне. Зонтик и Клеопатра предлагали ему свою помощь, но тот отказывался, говоря, что справится со всем самостоятельно. Его золотой цветок всё так же ярко цвёл, стоя на белом подоконнике и радуя глаза своего хозяина. Но вот, что беспокоило Пикового короля больше всего, так это незнание того, где и самое главное, что вообще сейчас с Создателем. Как он там? Когда вернётся?       Хотелось бы узнать на эти вопросы — ответы, но к сожалению, ему это никак не удастся сделать. Остаётся только ждать.       Но вот в чём была действительно серьёзная загвоздка, так это именно в его чувствах.       Он никак не мог разобраться в них, всё казалось таким странным и непонятным. Порой, Пик ощущал себя маленьким ребёнком, который никак не мог понять, почему, что и как всё происходит, и зачем, он чувствовал себя вторым Габриэлем, что тут говорить, ибо его сознание, мысли и даже речь заполнились многочисленными вопросами, а ответов всё не было и не было…       Может, дело было в том, что он просто раньше не испытывал таких сильных и особенных чувств (не берём в счёт гнев) и поэтому ему кажется это таким странным, неправильным и чужим? То же чувство безысходности, печали, радости и… любви.       На самом деле, чувства Пикового короля к Создателю были весьма запутанными, как большой клубок ниток. Не было той прежней ненависти и отвращения к Фёдору.       За девять лет проживания в реальном мире, мировоззрение и мнение о тех или иных вещах у каждого клона глобально поменялось, и представление об друг-друге тоже. Раньше (а именно после того момента, когда они наконец-таки помирились и перестали враждовать друг с другом), Пик просто считал Фёдора хорошим товарищем, верным другом и не более. Но спустя года что-то внутри него очень сильно поменялось, слишком сильно поменялось…       Они часто проводили вечера вместе, играя в карты или вместе читая какую-нибудь книжку, веселились, просто разговаривали, иногда за компанию по утрам пили кофе, и за это время достаточно сблизились друг с другом. Пик считал это просто дружеской привязанностью, не больше, и по началу, даже испугался этого чувства, он не хотел признавать того, что действительно не плохо так привязался к художнику, нет, это не было как-то стыдливо для него, не подумайте, дело было в другом, совершенно в другом…       Вот если, например, Фёдору было привычно проявлять заботу о своих клонах и он делал для них всё, чтобы они чувствовали себя в комфорте и безопасности, то Пику было всё наоборот, для него это казалось чересчур странным, непривычным и непонятным, потому что он сам не знал, что такое забота, как её правильно проявлять и зачем она нужна, да и раньше о нём самом никто не заботился, он попросту никогда не испытывал этого… Это всё равно что как счастливый не понял бы страдания и боль несчастного, как и несчастный не понял бы радость и оптизим счастливого. Пиковый король с самого своего появления стал, по крайне мере, пытался быть полностью самостоятельным.       Он раньше считал просьбы о помощи — признаками слабости, и поэтому очень часто помалчивал о своих проблемах, будь-то они физическими, то-ли моральными…       Он всегда был самым одиноким и отстранённым из всех клонов, загадочным, непредсказуемым в своих решениях и действиях, пугающим своим равнодушием и холодом, что веял от него постоянно. Он всегда сражался в одиночку и не позволял никому лишний раз посмотреть в его сторону. Но у него не было цели подчинить к себе целые топлы, народы или захватить остальные королевства, чтобв стать правителем всего Карточного мира. Да, у него была такая возможность, но он от неё отказался, он не хотел крови, не хотел войны и не желал зла остальным. Он не хотел уничтожать Карточный мир, их собственный, родной мир… их Родину. не хотел принести ещё больше боли и страданий своим братьям, и, собственно, невинным жителям их стран, которые так же, как и он, просто хотят жить, пусть и бессмысленно…       Не важно, насколько больно ему, эта боль не стоит того, чтобы лишать у остальных последний, ещё живой огонёк хрупкой надежды. Восьмой просто не хотел казаться слабым, он хотел быть нужным и заметным. Стать чем-то очень важным для других. Стать живым. Он не хотел быть забытым.       Пик был великим императором, достойным и настоящим королём, стойким и бесстрашным. Он хотел стать непобедимым, стать чем-то выше, чем просто копия, и одновременно стать простым, ничем непримечательным человеком, жить в спокойствие и мире, каждый день видеть красное, величавое солнце, лежать на мягкой траве и смотреть на белые облака, каждый вечер провожать алый закат, и каждое утро, с новыми силами, встречать рассвет, точно зная, что ему и его семье ничего не угрожает. Пик просто хотел быть счастливым, а сколько мало нужно для счастья… Он хотел стать всем и ничем одновременно.       Восьмого клона все боялись, даже клоны пытались держаться от короля пиковой масти подальше, что уж говорить. Все беспрекословно признали его лидером, хотя не совсем этого Пик изначально хотел, но его заставили, его заставили стать и впредь быть сильным. Его прошлое имеет далеко не счастливое начало, оно покрыто мраком и густым туманом, но именно оно сделало его таким, какой он есть сейчас.       Ему трудно проявлять заботу и любовь к своим братьям и сёстрам, ведь он сам почти толком не знает, что это, и ненавидит себя за это, хотя это и не его вина. Это вина Создателя. Но Пик больше не держит на него зла, он уже давно отпустил прошлое и простил художника, ведь Фёдор тогда ещё сам был ребёнком, ему самому нужна была забота и любовь, но он, собственно, так же, как и его клоны, не получил её. Он так же, как и Пик, не знал, как правильно выражать свои эмоции и чувства, и лишь только со временем он научился этому, конечно, тут не обошлось без клонов, в особенности, благодарность стоит выделить Червовым, которым всегда было в радость помочь и поддержать Фёдора.       Ведь теперь самое главное, что Нечитайло понял свои ошибки и изменился, изменился в лучшую сторону, и подарил своим клонам новое будущее, изменил их судьбы, даровал свободу, дал право на счастье…       А Пик больше никогда не станет жертвой собственной ненависти и не поддастся гневу и страху.

***

      Вот и снова наступила одинокая, тёмная ночь. Все неспокойно спят, с жуткой тревогой ожидая завтрашнего дня.