Когда я вернусь..

***

      — Создатель, а ты надолго уезжаешь? А куда ты уезжаешь? Зачем тебе уезжать? — не переставая задавать вопросы, Габриэль активно крутился вокруг Фёдора, который уже полностью был готов выйти за пределы своего дома и уехать в неизвестное никому, как он сам выразился, «место».       Никто из клонов не знал, куда в начале мая собрался уезжать Нечитайло, да и он сам об этом почему-то помалчивал, что, конечно же, для всех без исключения, казалось очень странным, но вопросов они, несмотря на своё сильное любопытство и переживания за художника, стараются задавать поменьше, а лучше вообще не задавать.       Фёдор, пусть и выглядел абсолютно спокойным и уверенным в себе, на самом деле был очень нервным, как никогда раньше. Что-то его значительно пугало, то, из-за чего он ещё и ужасно переживал. Будто бы сам этот «отъезд» был изначально не запланирован, и из-за каких-то серьёзных обстоятельств ему сейчас придётся надолго уехать из города на неизвестно никому, и даже ему самому, время. А может, это просто обыкновенное беспокойство за своих клонов, ведь всё-таки они впервые останутся одни на настолько долгое время. Кто знает…       — Да, Габри, я уезжаю очень надолго и мне, к сожалению, придётся покинуть вас на неизвестное, даже мне, время, — проигнорировав второй вопрос Первого клона, Чёрный Джокер аккуратно погладил Габриэля по шелковистым русым волосам, дабы тот успокоился и меньше переживал. Всё-таки прощаться с клонами оказалось куда сложнее, чем он себе представлял. Бубновый валет мило улыбнулся, перестав при этом мучить Создателя своими не столь удобными вопросами.       Он подошёл к своему королю и мягко взял того за запястье. Так он чувствовал себя более комфортно и быстро успокаивался, если ему это было нужно.       Все клоны собрались в коридоре, чтобы проводить художника в долгий и трудный путь, на удивление всем, пришёл даже сам Пиковый Король и этому Создатель был несказанно рад, хотя уже и не надеялся на то, что Восьмой всё-таки соизволит прийти.       — Ну что ж, я уезжаю на очень долгое время и не знаю, когда смогу вернуться вновь. Единственная моя просьба будет заключаться в том, чтобы вы не поубивали друг-друга, жили мирно и дружно, как настоящая семья. Я сам очень не хочу уезжать от вас, но, к сожалению, этого требуют некоторые обстоятельства, о которых я не имею права разглашать…— Фёдор лукаво и совсем невинно, но слишком странно улыбнулся, что вызвало у некоторых удивление и лёгкое непонимание, на что это намекает им Создатель, но все продолжали стоять молча, не перебивая Нечитайло и слушая его дальше:       — Надеюсь, что с вами всё будет хорошо и серьёзных проблем ни у кого не возникнет. Пика и Куромаку, как самых старших, я оставляю за главных. — пусть голос Фёдора звучал достаточно хладнокровно и ровно, всё равно в нём слышались капельки дрожащей тревожности и глубокой грусти. Он явно будет тосковать по своим созданиям. В ответ оба клона лишь сдержанно кивнули в знак согласия. Джокер чёрных мастей, тяжело вздохнув, монотонно, скорее всего из-за сильной усталости, продолжил:       — Я буду вне доступа и отвечать на звонки и сообщения не смогу. Я приеду тогда, когда решу все проблемы и впредь больше никогда так надолго уезжать от вас не буду, просто сейчас этого требуют серьёзные обстоятельства, — Создатель на несколько секунд замолчал, — и всё. — сказал как отрезал Фёдор, пусть и невозмутимо, но резко, как бы отсекая последующие вопросы клонов, ведь отвечать на что-то тогда ему уж больно не хотелось.       — Хорошо, Фёдор, мы тебя услышали. Я и Пик будем следить за порядком в доме. Не переживай, — бесстрастно, с осколком равнодушного смирения в глазах, ответил Куромаку, поправив свои очки. Ему не привыкать. Вся ответственность всегда была на нём и то, что Творец доверился ему и Пику — нисколько не удивило Трефового короля. Чего ещё следовало ожидать? Правильно, что ничего иного. Всё как обычно. Всё как всегда.       — Мы проводим тебя. — демонстративно толкнув Пика локтём в бок, сказал серовласый, желая оказать любезность своему Создателю, на что Восьмой клон лишь возмущённо на него посмотрел, держа левой рукой пострадавший бок, но ничего против не предъявил. Решил проявить кротость, ибо Пиковый король, несмотря на желание сказать брату о своих претензиях к нему, был хоть в чём-то согласен с Маку: нужно проявить уважение к своему Отцу и достойно проводить его.       Сейчас не до ссор и выяснений отношений, вот поэтому Пик, стиснув зубы, в благородном смирении промолчал, закопав все свои чувства глубоко в землю. А ударил его Второй клон довольно-таки сильно, но ему как всегда было всё равно на то, что чувствуют другие люди. Он как всегда безразличен.       — «Эгоист…» — тихо хмыкнув, подумал Восьмой, переведя свой мрачный, томный взгляд на того, кто в действительности, в отличие от серого кардинала, мог беспроблемно позаботиться о нём и его братьях с сёстрами, но, к сожалению, покидающий их на неизвестное никому количество времени.       — Большое спасибо вам всем. Ну что ж, всем желаю удачи и… — выдохнув и проглотив ком в горле, через силу проговорил столь больное для родителя слово:       — Прощайте, — все клоны, кроме Куромаку и Пика, крепко обняли Фёдора на прощание. Не хотя отпустив своих творений с объятий и в последний раз взглянув на них, Чёрный Джокер вышел за пределы дома. Раздражённый Восьмой и довольный собой Второй последовали за Создателем.       Остальные клоны стали смотреть в окно, провожая их взглядом, а потом, когда те скрылись за забором, расстроеные, ушли по своим комнатам, ждать возвращения трефового и пикового. Трое вышли к дороге, там где и должно было с минуту на минуту подъехать такси.       Куро и Фёдор разговаривали между собой, а Пик предпочитал больше слушать, чем что-то говорить. Ему не нужна бессмысленная антимония, он и так прекрасно внимал к речам Нечитайло. Создатель объяснял всё Куромаку и Пику до мельчайших подробностей, что и где находится, как вести себя в той или иной ситуации. Всё-таки он очень сильно переживал за них, пусть и пытался это скрыть. Но оба клона, понятное дело, чётко видели и понимали это.       Второй понимающе кивал и успокаивал художника, чтобы тот лишний раз за них не переживал и говорил, что они прекрасно справятся со всеми трудностями на сто процентов. Пик хранил молчание, прикрыв глаза, и, как всегда, важно сложив руки на груди. Фёдор и Куро закончили свою мини-беседу.       Неожиданно, Создатель повернулся к Пику, держа в руках небольшую картонную коробочку. Восьмой, почувствовав, что на него кто-то долго и непрерывно смотрел, всё же открыл глаза. Он непонимающе взглянул на улыбающегося Фёдора, немного склонив голову в бок, показывая свою заинтересованность.       — В прошлый раз, когда я был в Южной Сибири, совсем рядом с границами Монголии, я нашёл одно одинокорастущее, но очень необычное растение, — не торопясь и осторожно начиная открывать коробку, говорил художник, вспоминая своё тогдашнее путешествие по Южной Сибири. Пик пребывал в безмолвии, с любопытством поглядывая на коробку и терпеливо слушая Создателя дальше, — оно было нереально красивым, настолько красивым, что даже словами описать невозможно. Я никогда за всю свою жизнь не видал таких необычайно восхитительных растений. Я решил аккуратно выкопать его и взять с собой, в качестве памяти об этом чудесном путешествии и как украшение для дома. Но потом понял, что я не смогу позаботиться об таком чудесном растении, я просто не заслуживаю его. И я решил его отдать кому-то из своих близких, но я не знал кому… — наконец-таки достав особенное растение и выкинув коробку в ближайшую мусорку, спокойно сказал Фёдор, теперь уже вместо картонки держа обеими руками горшок с ярко-переливающимся и светящимся под солнцем невообразимым цветком, — но всё-таки я решил… — подойдя поближе к удивлённому фиолетовласому, сказал Создатель, всё также тепло улыбаясь. Куромаку, собственно, как и сам Пик, был тоже сильно шокирован происходящим, но он молчал и просто наблюдал дальше, стараясь не привлекать излишнего внимания.       — Это «золотой цветок», — так выразился Нечитайло, протягивая Пику небольшой горшочек с цветком, — он будет жить, пока будешь жить ты. Теперь это твой цветок, Пик, береги его. Золотой — цвет жизни. — прикоснувшись к тёплым рукам Создателя, которые так сильно не хотелось отпускать, осторожно взял необычное растение Восьмой и начал его аккуратно рассматривать, чуть-ли не с каждого ракурса, восхищаясь такой особенной, такой редкостной и почти никому невиданной красотой, манящего глаза цветка. Его золотые лепестки ярко блестели под лучами жаркого весенного солнца, что придавало этому чуду природы ещё большей красоты и величия, даже какую-то изюминку.       Сам сказочной формы пышный бутон, немного похожий на жёлтую азиатскую лилию, держался на тоненьком тёмно-зелёном стебельке, на котором были прикреплены два таких же тёмно-зелёных тоненьких листика, на которых были нарисованные природой еле видные, но потрясающе красивые узоры.       На вид, этот стебель казался таким хрупким, нежным и тоненьким, совсем почти как иголка, даже трудно было представить, как этот стебелёк мог удерживать такой большой и тяжёлый бутон. Но цвет этой цветковой опоры, всё же, больше походил на чёрный, нежели на зелёный, но это не так сильно волновало Пика.       Это растение было не сравнимо ни с чем, нет на этой Земле цветка прекрасней, чем это потрясающее чудо природы.       Восьмой никогда не испытывал таких ярких и столь бурных эмоций, которых испытывал тогда. Он просто не мог поверить в то, что это ужасно редкое чудо-растение теперь принадлежит ему, что эту неописуемую красоту он сможет видеть каждый день, этот цветок теперь будет принадлежать ему, только ему одному и больше никому. У Пика было такое необыкновенное чувство, будто бы он находился в каком-то волшебном сне, но нет, всё происходило в реальности, и это действительно было очень здорово ощущать.       Так везёт лишь только один раз в жизни.       — Феноменально… — снимая свои очки и внимательнее рассматривая через их стёкла особенное растение, ошарашенно сказал Куромаку. Он сам впервые видел такое необычное растение и, конечно же, очень им заинтересовался.       — Я… очень благодарен тебе. Спасибо. — переведя свой взгляд на Фёдора, пониженным тоном сказал король пиковой масти, тот лишь довольно и мило улыбнулся, продолжая смотреть на растерянное, но при этом очень радостное лицо своего сына, который до сих пор не понимал, почему Создатель решил подарить именно ему такой ужасно дорогой и ценный цветок. Пик даже почти что ничего не знал цветах.       Ладно, если бы Фёдор решил подарить цветок Феликсу или Зонтику — они его любимцы, да ещё оба любят домашнии растения. Или, в крайний случай, подарить Куромаку, или Данте, но он…       Почему именно он? Почему никто-либо другой? Разве он заслужил? Слишком много вопросов и так мало ответов.       Но такси уже подъехало, и Нечитайло это заметил.       — К сожалению, мне уже пора… — Чёрный Джокер крепко обнял обоих своих старших сыновей на прощание. Отпускать его Пику очень не хотелось, вообще не хотелось, чтобы Создатель уезжал, но, к превеликому горю, у самого Творца не было выбора. Ему нужно было уехать. А ведь правильно мудрецы говорят: «Никогда ведь не узнаешь, насколько ты привязан к человеку, пока эта связь не оборвётся»       И это правда и лишь только сейчас эту столь простую истину понял Восьмой клон.       — Я буду скучать… — сам поначалу не признавая своих слов, сказал Пиковый король, но он не считал, что сказав это, совершил ошибку, наоборот. Он прекрасно понимал, что его слова и чувства искренние и правдивы, и скрывать свои чувства от того, кому ты действительно не безразличен — очень глупо. Пик гордился собой тем, что смог принять это и не остаться ужасно хладнокровным к тому, кого действительно, как ни странно, но сильно бережёт и возможно, даже но-настоящему, сильно любит, даже несмотря на своё холодное, озлобленное и каменное сердце.       И сам Фёдор знал, что слова Пикового короля ещё как правдивы, что это ни какая-нибудь попытка манипуляции и не специальный замысел сделать ему больно, морально ранить, а действительно сердечные и от всей души сказанные, одновременно такие простые, но такие важные и согревающие сердце, слова, дающие понять человеку, что к нему не равнодушны, что его любят и ждут…       — Я тоже, Пик, и ты даже не представляешь как… — хотелось вновь обнять его, хотелось вообще не уходить от клонов, никуда не ехать, а просто остаться с ними навечно, но он не мог, а поскольку время поджимало, ему ничего не оставалось сделать, как лишь просто уйти. — Прощайте… — Фёдор быстро развернулся и медленным, но идеально ровным шагом пошёл в сторону такси, благополучно сев в машину и в последний раз посмотрев на трёхэтажный домик его клонов, который уже успел стать ему таким родным и любимым. Сколько раз он бы не переезжал за всю свою насыщенную жизнь, ему не найти места спокойнее и уютнее, чем этот дом, уж очень не хочеться его покидать, но с этим ничего не поделаешь. Таковы «обстоятельства».       Машина моментально тронулась с места, а вместе с ней, уехал и сам Создатель. Такси скрылось за поворотом, с глаз обоих клонов, так и оставшихся стоять на месте и молча провожать машину взглядами.       — Прощай… — шёпотом проговорил Восьмой, снова тоскливо посмотрев на своё новое необыкновенное растение.

«Он будет жить, пока будешь жить ты. Золотой — цвет жизни.»

      — эти слова запомнились Пиковому королю ещё на долгое время, но всё же, что они значат? Цветы или же другие иные растения не могут быть напрямую связаны с человеком, привязаны к нему настолько, что если человек вдруг умрёт, не важно из-за чего, а просто вдруг уйдёт из жизни, погибнет и его растение, за которым он ухаживал длительное время.       — «Да нет, бред какой-то» — подумал Пик, немного прищурив глаза и снова начав рассматривать свой особенный цветок. Куромаку лишь тяжело вздохнул, поправив свои очки и боковым зрением посмотрев на своего брата. Поняв, что Пик, как и, собственно, он сам сейчас не в лучшем состоянии и самым лучшим решением для них обоих сейчас будет отправиться домой и отдохнуть, Куромаку с осторожностью, словно боясь разбудить лунатика или отвлечь человека от глубокого транса, сказал:       — Пик, пойдём уже, нас ждут, тут нам делать уже нечего, уверяю тебя на все сто процентов… — заниженным и немного уставшим голосом сказал математик, медленно взяв Пика за запястье и уведя его в сторону дома, тот без сопротивления и послушно пошёл за братом, о чём-то глубоко задумавшись, не слыша и не видя ничего и никого вокруг.       Теперь клонам оставалось только ждать… Ждать возврашения Создателя, когда пройдёт этот неизвестный никому промежуток времени. Ждать, терпеливо и долго. Но, а пока, золотой цветок и его новый хозяин будут ожидать возвращения художника. Пройдут недели, месяца, а может быть и года, кто знает, но Пик дождётся. Он знал, что Фёдор не подведёт, он всегда сдерживал свои слова.       Он вернётся.

Он вернётся…

• • •

      — Я надеюсь, ты знаешь, что творишь, и к чему твоё равнодушие и, как ты выразился «решимость» может привести… — раздался серьёзный, твёрдый женский голос, обращающийся к Нечитайло, который явно не был столь заинтересован в разговоре.       — Почему ты не сказал им правду? Тебе так нравится заниматься авантюризмом?       — Потому что они всё равно рано или поздно её узнают, — подавив в себе все эмоции, сухо ответил художник, — а так у меня есть шанс всё исправить и если всё пройдёт гладко — я готов поклясться собственной кровью, что больше никогда не буду покидать их, по крайне мере, на такое длительное время… — оставаясь хладнокровным, сдержанно сказал Фёдор. Ему не нравилось то русло, в котором шла их непростая беседа. Он не хотел отвечать ни на какие вопросы, ибо сам чувствовал себя потерянным, вопиющим в мёртвой пустыне, незнающим, какой шаг ему сделать дальше, да так, чтобы этот шаг оказался правильным, но из-за своей воспитанности и тактичности Создатель не мог позволить себе быть грубым или игнорировать собеседника. В любом случае, она очень выручила его, бескорыстно помогла и поддержала в самый нужный для него момент. Он премного благодарен ей, вот поэтому проявляет снисходительность и терпение по отношению к своей спасительнице.        — И это не равнодушие. Я очень боюсь за них, понимаешь? — посмотрев на водительницу, словно пытаясь прожигающим взглядом пробудить в ней чувства и осознание, проговорил Чёрный Джокер, чувствуя, как постепенно, но цепко охватывает его жуткое отчаяние, что горькой желчью осталась лежать где-то в глубине его мятежной души. — Да, то, что это авантюризм — я не смею спорить, так как это правда, но я искренне переживаю за своих созданий, и будь я к ним равнодушен — я даже бы и не уезжал от них и оставил бы всё, как есть, но нет, я согласился на это!.. — вдруг воскликнул художник. — На этот неоправданный ничем и никем риск!.. — но тут же остыл, потухнув, подобно костру под холодным дождём. Быстро и безвозвратно. И, разочарованно выдохнув, продолжил: — Я смог уехать, пусть мне и пришлось им солгать. Потому что, они мне очень…       — До́роги?.. — немного усмехнувшись, спросила девушка, уже и так зная ответ на столь лёгкий вопрос, загадочно улыбнувшись, но её улыбка не несла за собой насмешку, желание упрекнуть Фёдора или же какое-либо презрение. Она приняла его слова, как за простую, но достаточно необычную и интересную информацию, ничего большего.       — Да… — почти что шёпотом, ответил Создатель, переведя свой пустой, как бездна над пропастью, взгляд на окно, за которым быстро мелькали белые, кучерявые облака, большие кусты и тонкие деревья. Они уже почти что выехали за город и проезжали огромное зелёное поле. На дороге, к их удивлению и облегчению, абсолютно не было машин и никто не мешал насладиться чудесным видом из окна, прекрасным, гладким небесным сводом.       — Хм, и ты искренне их любишь? — снова заинтересованно спросила водительница, уже сосредоточившись на дороге.       — Да. — уже более уверенно, но всё также тихо ответил Нечитайло, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, что давалось ему с большим трудом, ведь о чём-то одном он сейчас думать попросту не мог. Слишком много вопросов крутилось у него в голове, на которых он не способен был найти ответы, так ещё своими «глубокими разговорами» мешала его «давняя подруга», которая согласилась помочь ему и без лишних глаз, чтобы ни у кого не вызвать подозрений, вывезти его из города и беспроблемно отвезти в нужное ему «место». — Хм, ну что ж… — хмыкнув, вновь заговорила девица. — Я тебе верю и уверена в тебе, Фёдор. Всегда была уверена. Ты слишком справедлив и честен. Пусть ложь тебя никак не красит, но я понимаю, почему тебе пришлось солгать им. Ты оправдал себя, поздравляю, но не поторопился ли ты, когда дарил этот особенный цветочек Восьмому?       — Нет, — всё также непринуждённо ответил Фёдор. — не поторопился. Он ещё ничего не знает, но если со мной случится что-то серьёзное, то прошу тебя, расскажи ему всё. Он, как и остальные, должны знать правду, но…       — Пока что не сейчас?.. — снова предугадав ход мыслей художника, продолжая таинственно улыбаться, спросила девушка.       — Пока что не сейчас… — согласился Нечитайло, после этого так и ни разу не посмотрев на свою «особенную знакомую». — Ещё слишком рано…       — Я поняла тебя, Фёдор, когда придёт время, я расскажу им всё до мельчайших подробностей, если, конечно, ты меня не опередишь, — уже более мило и позитивно улыбнулась девушка, как бы пытаясь подбодрить Фёдора, на что тот нервно и даже немного пугающе усмехнулся. «Подружка Фёдора» и вправду удивилась такой реакции, но виду не подала, оставаясь сдержанной, хладнокровной и максимально сосредоточенной. Непоколебимой и уж куда более решительнее самого Джокера чёрных мастей. — Шанс всё ещё есть, Фёдор, не уж то ты так боишься? — снова спросила водительница, терпеливо ожидая ответа от Фёдора.       — Я? Нет, я не боюсь. Мне уже нечего бояться, — немного нервозно ответил Нечитайло, — насчёт шанса: да, он есть, но… — Создатель сделал небольшую паузу, — он настолько мал… Честно, я уже ни на что не надеюсь и ни во что не верю. Всё решено, всё уже давно решено за меня… — грустно усмехнувшись и закрыв глаза, немного раздражённым, но больше уставшим голосом ответил Нечитайло, понимая всю безысходность и безнадёжность своей и так не лучшей ситуации, — но я не глупец и я не упущу возможность вновь вернуться к жизни, и ты это знаешь…       — Фёдор, твоя звезда ещё ярко мерцает, ты жив и будешь жить ещё долго. Зачем самолично копать себе могилу? Тебе всего двадцать восемь, куда тебе? — с лёгкой насмешкой в голосе, проговорила девушка, пытаясь посмотреть на Фёдора, но от дороги отвлекаться было нельзя, а рисковать, уж простите, совсем не хотелось.       — Я уже самостоятельно не смогу вернуться к жизни, и ты это прекрасно понимаешь, а лучей света, по которым я бы смог выйти из этой тьмы, я вокруг себя не вижу, даже не чувствую… Я уже совсем ничего не чувствую, — тихим, пониженным до хрипа проговорил художник, слабо приоткрыв глаза. — может быть, мой лучик света где-то совсем рядом, но я его совершенно не чувствую. Либо свет его слишком слаб и холоден, либо его вообще нет…       — Прости… — прикусив нижнюю губу, виновато проговорила извинение водительница такси, — я искренне и всем сердцем соболезную тебе. Я понимаю, что ты чувствуешь и какой ужас ты сейчас проживаешь. Это так несправедливо…       — Не нужно. Правда. Я сам во всём виноват, и я отвечу за свои ошибки самостоятельно, — с непонятным пренебрежением ответил Нечитайло, — просто хочу сказать тебе спасибо… за всё.       — Эх, Фёдор-Фёдор, как же ты мне всё-таки дорог… — Создатель на это лишь совсем тихонько, по-доброму посмеялся, ибо смех приносил ему чрезмерно сильную боль, давил на грудь, а внутри его затрепетало тёплое блаженное спокойствие. Это произошло впервые за несколько месяцев, прожитых в стрессе и страхе перед каждым завтрашним днём.       — Лучше ужасный конец,

чем ужас без конца.

• • •

      Уже наступал вечер, а солнце медленно уходило за далёкий, покрытый сизым туманом, горизонт.       Восьмой сидел на стуле, возле окна, до сих пор держа обеими руками горшок с цветком. Все клоны, кроме дам, которые в данный момент находились в своих комнатах, крутились возле фиолетовласого и его нового необычного растения, всячески рассматривая его и восхищаясь его необычной красотой, но трогать этот цветок Пик никому не позволял.       — Нет ничего прекраснее, чем этот нежный цветок, наполненный такой великолепной, живой и чистой красотой… — не отрывая своего поражённого взгляда от золотого цветка, говорил Ромео, блаженно вздыхая и восхищаясь этим редким растением, но стоило ему лишь рассмотреть этот цветочек немного поближе и получше, как вдруг его лицо резко помрачнело, в глазах промелькнуло удивление, страх и некое разочарование, — но у него нет семян. Он мёртв внутри… — сказав это, Седьмой медленно отошёл от цветка и его хозяина, держа руки за спину. Было чётко видно, что червовый очень напрягся и, несмотря на то, что с виду романтик выглядел абсолютно спокойным, сдержанным и равнодушным, было видно, как он желал поскорее избавиться от этого цветка, какое отвращение он к нему испытывал, но Ромео продолжал смотреть на него, как кошка на духа. Пик с недопониманием на него взглянул, собственно, как и остальные клоны.       Ромео замер, безмолвно продолжая смотреть на не на шутку пугающее его растение.       — Ромео, что с тобой? — испуганно спросил Феликс, пытаясь подойти поближе к романтику, но тот не позволял этого сделать, отходя всё назад и назад.       — Пик, это не простой цветок. Это… — не успел договорить Ромео, как вдруг, в зал, где и находились все наши клоны, зашла, хотя нет, чуть ли не вбежала, радостная Трефовая дама. Она сегодня явно была в очень хорошем настроении.       — Всем приветик! — поздоровалась Клео, посмотрев на всех клонов-парней. Её взгляд остановился на удивлённом её резкому появлению Пике. Она тут же заметила в его руках необычное растение, и, распахнув глаза от огромного удивления и восторга, она подошла поближе к Восьмому и стала рассматривать цветок. — Вау, какой чудесный цветочек! Я не знала, что тебе нравятся цветы, Пик, позвонил бы, попросил бы меня сходить в магазин, я бы всё купила для него! Ну ладно уж, потом схожу, выберу, что нужно для его ухаживания, — положив левую руку на плечо клону, улыбнувшись, сказала синевласая. Пик же от такой гиперактивности сестры пал в ступор и недоумение. — А Создатель что, уже уехал?.. — расстроено спросила Клеопатра, смотря на старшего брата и именно от него ожидая ответ. Она будто бы не замечала никого вокруг, концентрируясь только на Пике и на его цветке. Старший бы почувствовал здесь что-то неладное, если бы не вспомнил о том, что Клео просто обожала цветы.       Конечно, это объясняло её «странное» поведение, она точно также вела себя с Зонтиком, когда тот принёс домой нежно-розовую лилию. Она не отходила от него, расспрашивая всё обо всём, где-то час, не меньше. И поняв, что где-то ближайший час она от него точно не оторвётся, тяжело вздохнув, король ответил:       — Да, Фёдор уехал ещё днём, а этот цветок он подарил мне… на память. — невольно отведя взгляд в сторону, ответил Пик, на что Одиннадцатая понимающе закивала.       — А я думала, что успею с ним ещё раз попрощаться… эх, ну ладно, самое главное, чтобы с ним всё будет хорошо. Надеюсь, он не пострадает, — она подняла наполненные сочувствием и состраданием глаза на Пика, легонько похлопав того по плечу. Трефовая понимала, что сейчас чувствовал её братец и искренне хотела его хоть как-то поддержать. Сам Пиковый король это заметил и благодарно улыбнулся ей, на что та довольно растянула уголки губ в улыбке ему в ответ.       — Можно? — осторожно протянув руку, спросила Клеопатра, желая коснуться к одному из золотых лепестков этого чудо-растения, терпеливо ожидая ответа. Сначала Пик неуверенно на неё посмотрел, но немного подумав, продолжил:       — Можно… — спокойно сказал Пик, дав разрешение сестре прикоснуться к его цветку. — «Клео хорошо разбирается в цветах, она его не повредит. Всё-таки она действительно девочка девочкой, а говорят, что Хелен самая женственная из дам… пф…» — подумал Восьмой клон, наблюдая за тем, как его счастливая сестрица аккуратно водила своими длинными, изящными пальцами по волшебным лепесткам, а её глаза ярко светились от восторга и безграничной радости.       — Вау, на ощупь эти лепесточки, как бархат… такие мягкие, но такие прочные… восхитительный цветок, ничего не скажешь, — сказала трефовая, также аккуратно убрав руку. Пик облегчённо вздохнул и слабо улыбнулся, тёплым взглядом одарив сестру. Потом же Клео перевела свой взгляд на до сих пор ошарашенного Ромео и резко подбежала к нему, вцепившись в него, как в спасательный круг.       — Рома, мне нужна твоя помощь! — крепко обняв руку романтика, с мольбой в глазах протараторила Клеопатра. Сначала червовый опешил и не совсем понял, что произошло, но, быстро придя в себя, он сказал:       — Но… — подумав о том, чтобы поправить сестру, так как та неправильно произнесла его имя, Червовый король, решив, что это будет грубо и не столь тактично с его стороны, решил промолчать, дабы не расстраивать даму, сразу перейдя на тему:       — Кхм, с чем именно, милая? — непонимающе спросил Ромео, внимательно смотря на свою младшую сестру, которая так и не отпустила его левую руку. Особенным, попирающим взглядом, как обычно смотрят шакалы, словно заподозрив её в ужаснейшем предательстве. Скорее всего, это связано с тем, что она перебила его. Но средь розовых огоньков этот взгляд потерялся под мутной, густой пеленой, и ни Пик, и никто из других клонов не сумел разглядеть его полностью, понять.       — Сходи со мной и с Хелен в центральный магазин, и помоги мне выбрать подходящий костюм. У меня завтра будет очень важная деловая встреча по работе. А также я как раз всё для цветочка Пикушки куплю, ну пожалуйста, ну пожалуйста, ну пожалуйста! — крепко обняв брата и не отпуская его, всё просила и просила дама, зажмурив глаза.       — Хорошо-хорошо, я помогу, но только отпусти меня, пожалуйста, а то ты меня сейчас задушишь… — пытаясь аккуратно и не грубо отстраниться от сестры, чтобы та его не задушила полностью, любезно согласился Ромео, но его улыбка не выглядела естественной, искренней. Скорее натянутой, фарисейской, как и слова, которые он словно процедил сквозь зубы и бурю внутреннего негодования.       — Спасибо, братик! — радостно поблагодарила его Клеопатра, одарив его таким же лукавым, внимательным взглядом и наконец-то отпустив брата из объятий. — я пойду собираться! — ещё раз несильно обняв Ромео, радостная Клео побежала на третий этаж, там где и были расположены комнаты дам. Романтик с простой улыбкой на бледном лице проводил её пустым взглядом, собственно, как и остальные немного удивлённые клоны.       — Так, что ты говорил про цветок? Что это? Ты так и не договорил. — бесстрастно, словно совершенно не заинтересованный в разгворе, спросил Куромаку, держа в левой руке чашку с чёрным чаем и внимательно смотря на Седьмого клона, будто изучая его.       — Какой цветок? — недоумённо спросил король червовой масти, немного наклонив голову вправо и непонимающе посмотря на своих братьев.       — Слушай, Ромео, мы, конечно, все восхищены твоей великолепной актёрской игрой и то, как ты прекрасно меня спародировал, но вопрос был задан серьёзно, — опираясь руками об подоконник, сказал Габриэль, смотря на Червового короля. — Мы про золотой цветок Пика.       — Ах да, что это на меня нашло… — виновато отведя взгляд в сторону, протараторил Ромео, после же продолжил: — я хотел сказать, что этот цветок относят, как бы это странно ни звучало, но к семейству астровых, несмотря на то, что внешностью он больше похож на лилию, и ещё: поскольку у него нет семян, за ним нужен особенный уход, чтобы он не погиб раньше своего жизненное цикла и при правильном ухаживании, он может прожить больше десяти-двадцати лет. — невозмутимо ответил Ромео, смотря на своих братьев, как ни в чём не бывало, к тому времени подошли Клеопатра и Хелен, уже полностью готовые отправиться в центр.       — Мы готовы! — сказала Одиннадцатая, стоя рядом со своей белокурой подружкой-сестрёнкой.       — Хорошо, дамы, значит, идём, — ответил Седьмой клон и повёл девушек за собой к выходу. Входная дверь громко захлопнулась. Наступила тишина, пока её не прервал беспокойный голос Пикового короля:       — Мне кажется или он изначально не это хотел сказать?.. — подозрительно спросил Восьмой клон, смотря на входную дверь, за которой несколько секунд назад скрылись червовые и Трефовая дама.       — Да плевать, что он хотел сказать, а что не хотел! — неожиданно резко и достаточно громко ответил Вару, сложив руки на груди. Он так быстро посерьёзнел, что остальные на несколько секунд пали в ступор, кроме непоколебимого Куромаку, что всё также продолжал пить свой горький чай, не понимая, что вдруг так заставило Пикового вальта измениться в лице. — Цветок, как цветок, пусть и очень красивый, но всё равно — это простой цветок. Он не настолько дорогой, каким может казаться. Ты не сможешь любоваться им вечно, рано или поздно он всё равно завянет, погибнет также, как и ты. Ты и так скоро сойдёшь с ума в этой тёмной пучине эгоизма, тьмы и ненависти. Даже Фёдор это сказал. Всё по-одному сценарию, уже ничто так не удивляет. Банальность и скукота, да и не более… — раздражённо фыркнув, Пятый быстро скрылся из виду клонов и моментально поднялся на второй этаж, пребывая явно в не очень хорошем настроении, чтобы продолжать разговор со своим королём или же с другими братьями.       — Что это с ним?.. — не на шутку удивлённый реакцией младшего брата, спросил Феликс, посмотрев сначала на Пика, а потом переведя взгляд на Трефового короля.       — Уверен на шестьдесят три процента, что на него так повлиял отъезд Создателя. Он таким серьёзным и хмурым никогда не был, по крайне мере, я никогда его таким не видел. Даже узнать его прежнего сложно, он сегодня целый день молчал и особо не активничал. К лучшему это или же к худшему — пока что не могу сказать точно. Будем наблюдать, — ответил Куромаку, положив чашку чая на подоконник, — но единственное, что я понял, так это то, что мы упустили двух источников информации. Уверен на пятьдесят один процент, что Вару тоже что-то знает, не говоря уже о Ромео. Его-то мы и должны поймать на крючок и добиться от него хоть какой-нибудь информации… — снова взяв чашку с горьким, крепким напитком и сделав небольшой глоток, сказал Куро, о чем-то задумавшись.       — Честно, я не хочу ничего выяснять. Это подарок от Фёдора, он бы никогда не подсунул нам что-то опасное. Я буду беречь и ухаживать за этим цветком, мне ничего знать особенно о нём не нужно. Ничего такого он в себе не несёт и не таит! — сказав это, Пик резко встал, всё также держа в руках горшочек с цветком и отправился на второй этаж. Все эти разговоры ему это ужасно надоели, и побыть в тишине и в покое для него сейчас было самым лучшим вариантом. Остальные же клоны молча провожали взглядами Восьмого клона.       — Мы все с самого утра были на нервах и все за сегодня очень устали. Пик прав, ничего такого этот цветок в себе не несёт. Расследовать что-то бессмысленно. Нам всем нужно просто отдохнуть, особенно тебе, Куромаку… — положив руку на плечо старшему и мягко посмотрев на него, сказал Габриэль, обеспокоеный состоянием брата.       — Ты прав, Габриэль, все за сегодня очень устали, собственно, как и я… — смирившись с тем, что он действительно дал слабину и не выдержал поток эмоций, потеряв при этом всю свою сдержанность и хладнокровие, ответил Куромаку, явно недовольным тем, что к нему прикоснулись. Заметив это, Первый быстро отошёл от Второго, чтобы ещё больше не нервировать его, — я пойду в свою комнату, мне нужно успокоиться, а потом взяться за работу. Прошу меня не беспокоить до завтрашнего дня. До завтра и заранее спокойного сна, — сказав это, Куромаку поспешил скрыться из зала, отправившись в свою комнату. Ему действительно сейчас нужно было отдохнуть. Он, как и Пик, остался за старшего в доме и на нём будет множество обязанностей. Если Фёдор решил его оставить за главного, значит, он был уверен в Куромаку, доверял ему и, конечно же, надеялся на него.       — «Завтра день будет тяжёлым…» — подумал серый кардинал, зайдя в свою комнату и заперев её на замок.       — Мне уже тоже пора… — посмотрев на бубновых, немного пониженным голосом сказал Феликс, начиная подниматься по лестнице, — кстати, когда вернётся Ромео, предупредите меня, пожалуйста.       — Хорошо, Феликс. — ответил Габри, кивнув в знак согласия.       — Спасибо! — валет червовой масти легко улыбнулся и поднялся на второй этаж. В зале остались только бубны.       — Это какое-то безумие, — начал Первый клон, ходя из стороны в сторону, — стоило лишь Создателю покинуть этот дом, как вдруг все сошли с ума! Это просто разбило нас всех… Как бы нам это ни было тяжело признавать, но без Фёдора мы — никто, мы полностью беззащитны. Я давно понял это, но поймут ли другие? Или так и будут изображать из себя всесильных и равнодушных ко всему? Даже Вару и Куромаку дали слабину, пусть и не показав себя истинных, но это вопрос времени, но что тогда будет с Пиком?! — шокированый всей происходящей ситуацией, впервые за столь долгое время, на эмоциях говорил эльф, у которого уже самого нервы были на исходе, но он держался молодцом, — это ужасно…       — Да, друг мой, это очень ужасно… — постукивая пальцами по деревянной поверхности кухонного стола, согласился Данте, погрузившись в свои тоскливые мысли и пытаясь найти хоть какое-то разумное решение данной проблемы. Оставлять всё, как есть было нельзя. Нужно было что-то делать.       — Эх, думаю, нам тоже уже пора расходиться по своим комнатам. Постараемся завтра поговорить с Куромаку, нам уж точно нельзя его терять. Он слишком важен для нас, уже не только, как брат… — оперевшись руками об стол, где сидел его король, сказал Габриэль.       — Ты прав, Куромаку действительно очень важен для нас. Он рассудителен, сдержан, умён, спокоен, живёт лишь только логикой и наукой. Он может сыграть важную роль в нашей дальнейшей жизни, если вообще не станет её главным героем. Завтра мы всё и обсудим. Всё будет хорошо… — тяжко вздохнув, ответил старший-бубновый, оставаясь абсолютно спокойным, по крайне мере, пытался таким оставаться.       — Надеюсь, Данте, очень надеюсь… — оба разошлись по своим комнатам, в предвкушении завтрашнего, не самого лёгкого в их жизни дня.

***

      Воцарилась глубокая тишина, а зал полностью опустел.