Ищи меня среди звёзд

➳ ➳ ➳

После, когда битва утихла, эльфы лежали раненные и гниющие. На их бледных, но таких прекрасных лицах, отразился ужасающий отпечаток смерти. Они не боялись умереть. Они верно и преданно сражались за свой народ. Король медленно шагал по влажной от воды земле, со скорбящей душой ступая меж неестественно лежавшими повсюду телами эльфов и орков. Война не бывает без потерь. Везде есть свои жертвы. Он пытался это осознать, но каждый раз не мог принять. В стеклянных глазах засеребрились слёзы, которым мужчина всё же не дал выйти на волю, решив, что предводитель эльфов не должен давать слабину, а поддерживать боевой дух своих воинов. Видя потери своего народа, сердце короля невольно сжималось до малейших размеров, а дыхание и вовсе перехватывало от накатившего ужаса. Столько воинов полегло в этой битве. Он должен был что-то сделать. Уберечь, спасти, обойтись без потерь. Но ведь так не бывает. Мудрый король не жалует войну, но быть готовым к ней обязан. Лишь Тауриэль, обратившаяся к королю за следующим приказом, вернула Трандуила из гнетущих раздумий. — Тaur, Apaire! (Мой король. Победа!) Потери велики, но если бы не река, полегло бы больше наших воинов. Каков следущий ваш приказ? — уверенно, но слегка дрожащим голосом спросила эльфийка. Услышав сказанное девушкой, отрешенный и пустой взгляд короля бегал по лужам разлитой повсюду крови. Победа? Но какой ценой? Ценой жизни этих молодых, статных эльфов, у которых была ещё вся жизнь впереди, возможно, они ещё не познали любовь, а их души уже отправились в Чертоги Мандоса. Иногда король задавался вопросом, как она, эта юная для своих лет эльфийка, так хорошо держится после каждой битвы? Надевает на себя безэмоциональную маску? Ничего не чувствует, чтоб не разорвало от боли и чувства вины, что сделала не всё, что было в её силах? — Пускай все живые эльфы, что будут в силах, помогут раненым. Все выжившие воины должны вернуться в королевство. Нужно отдать честь погибшим. И проследи, чтоб аранель и аранен в обязательном порядке вернулись в замок. Эта битва изрядно измотала нас всех. Тауриэль приняла приказ, отправившись сообщить всем остальным воинам, но отовсюду слышались пронзительные стоны раненных эльфов, что старались держаться со всех сил, подавляя боль. А сердце любого, кто слышал эти крики, замирало от ужаса. Ближе к вечеру большинство выживших эльфов наконец вернулось обратно в замок. Эльфы-целители спасали жизни тех, кого ещё можно было спасти, напевая песнь, останавливающую кровь. А над остальными, кому не суждено было выжить в этом бою, неустанно лили слёзы родные. Они провожали их в последний путь, но верили в перерождение души. По всему королевству дивной, но печальной мелодией зазвучала скорбящая песнь по павшим в бою. Звуки плачущих арф, шелест ветвей, тонкие голоса эльфов, что всей душой скорбели, наполнили залы королевства. Каждое дерево и каждый листочек чувствовал эту боль утраты. Пока эльфы устраняли последствия битвы, король, преисполненный скорби, устремил свой печальный взор вдаль, куда только мог направиться эльфийский взгляд. Сзади послышались ржание лошади, что прибыла из лесов. Именно она была с Эариэль, но вернулась без неё. Король тут же отдал приказ по поиску аранели, на которые отправились Тауриэль и Леголас. …спустя какое-то время, врата в лесную крепость отворились и в главном дворе послышались громкие вздохи и выдохи облегчения. Почти обессиленная аранель, которую поддерживали двое эльфов, вернулась в королевство. Слишком много сил ушло на то, чтоб направить ту волну, но она верила, что поступила правильно, хоть и не до конца понимая, как это сделала. Её будто бы вел внутренний голос и говорил, как поступить. Поблагодарив Тауриэль, которую девушка была невероятно рада видеть живой, Эариэль направилась в тронный зал, где её ожидал отец. Она понимала, что своим поступком заставила его переживать и морально готовилась к тяжёлому разговору, ступая по ступенькам винтовой лестницы, что была сделана из прочного дерева. — Adar (отец), прости. Я не должна была…это всё из-за меня. Эльфы не были бы мертвы, если бы я осталась там. — Не стоит извинений. Война страшит душу и уродует время. — медленно протянул король. — Мы должны были раньше отправиться к тебе на помощь, но ты, я вижу, и сама справилась прекрасно. Саруман ещё пожалеет, что поступил так. Но ты очень смелая эльфийка, Эариэль. — Трандуил взглянул в лазурные глаза дочери и выпрямился как статуя, сцепив руки за спиной, ведь иначе быть и не могло, она же его дочь. — И ты поступила так, как велело тебе сердце. Так или иначе, рано или поздно, война настигла бы и нас. Я рад, что ты сейчас здесь. Это…важно. — её отцу всегда было сложно выражать то, что он чувствует в данный момент, посему эти слова были маленькой победой. — Твой поступок в лесу, у реки, достоин похвалы. Ты спасла жизнь многим эльфам и предотвратила наше поражение в бою. Я горжусь тобой и… Мариэль тоже бы гордилась. — искренне произнес Трандуил и опустил голову, рассматривая серебристую вещь в своих руках. Упоминание своей жены в разговоре всегда давалось ему с трудом. — Знаешь, а ведь ты так похожа на неё. Так же упряма, но в тоже время невероятно самоотверженна и нежна. Эариэль затаила дыхание. Она знала этот тембр голоса. Таким голос отца становился лишь в те редкие времена, когда тот говорил о её матери. Ей так не хватало рассказов о ней, потому эльфийка боялась даже дышать, чтоб не отпугнуть это явление. Король медленно развернулся к дочери, держа в руках ту самую диадему Мариэль с жемчужинами, которую Айглос вернул после возвращения. — Я её боготворил. Она была любовью всей моей жизни, светом очей моей, моей жемчужиной, моей…путеводной звездой, что освещала каждый уголок моей души. Она была той, которую, как я считал, у меня нельзя отнять. Но они её отняли. Самое дорогое, что у меня было. Вместе с ней моя любовь умерла. Моё сердце разорвалось в клочья! И если бы не вы с Леголасом… тогда я и вовсе потерял бы смысл жизни. — он сделал недолгую, но гнетущую паузу и продолжил. — Если любовь настоящая, её потеря приносит неимоверную боль. Я наверняка отпечатался в памяти для каждого из вас как холодный, безэмоциональный, не умеющий любить и дарить тепло отец. Но мне казалось, что после её смерти я разучился дышать. А смотреть в твои глаза, что так похожие на её, мне было невыносимо, сродни смерти от меча. Жить с мыслью о том, что все эти годы, века, столетия, мне придётся провести без неё, но видеть её улыбку на твоём лице, угнетали меня. Любить кого-то бывает рискованно, это как осколок стрелы в сердце, что медленно тебя убивает. Ведь знаешь, что рано или поздно, придет тот момент, когда жизнь подойдёт к концу. Но я не думал, что это произойдет так скоро. Никому не пожелаю такого. Я почти отчаялся. Но ведь после каждой грозы… — Выходит солнце из-за туч… — эльфийка продолжила фразу, которая отпечаталась в памяти ярким воспоминанием, ведь Мариэль часто говорила эти слова, когда пыталась успокоить. — Именно. — с удивлением заметил король. — Этим солнцем стали вы. Возможно я этого сильно не показывал, возможно, моё сердце больше не было в силах любить так сильно, как любило раньше, но я старался. Когда возникает угроза жизни, мы понимаем, насколько важны нам близкие люди, как больно их терять. И… — его голос неестественно дрогнул и запнулся. — Я не могу отпустить тебя. Снова. Долгая минута молчания повисла в воздухе. Отец так редко был искренний с ней, но она не могла поступить иначе. Её решение было неизменно. — Отец, я должна. Я очень долго думала об этом. Но мне нужно завершить начатое и принять то, что мне суждено. — в воздухе повисла пауза, а к королю приходило осознание того, что всё это неизбежно и он не в силах остановить свою дочь, а та, спустя несколько секунд, продолжила, вглядываясь в серебряные и такие родные глаза отца. — Единственное, чего страшусь это того, что не справлюсь. Удастся ли мне принять эту ношу? — Ответы кроются в действиях, а не в размышлениях. Лишь бы твоя вера была больше страха. — он сказал это будто что-то предвидя, стараясь её предостеречь. — Ты сама творец благ и причина своих бедствий. Только ты можешь возвысить себя над всем и уронить ниже любой челяди. — эти слова отца эхом прозвучали в её сознании и выгравировались в памяти. Она знала, что отец не одобряет многих её решений, но не отворачивается от неё, надеясь на лучший исход и снисходительность звёзд. — И раз уж ты приняла решение и я не могу принуждать тебя отказаться от своего выбора, потому хочу сказать лишь одно. — он вновь взглянул на серебряную тиару с крохотными жемчужинами в своих руках и поднял глаза на дочь. — Она любила вас. Больше всего на свете. Больше жизни. Она сделала это ради вас. — понять, что именно сделала её мама, Эариэль была не в силах, ведь отец так мало о ней рассказывал, а на вопросы отвечал холодным, скорбящим и отрешенным взглядом. Король Трандуил поднял тиару над темноволосой эльфийкой, его единой дочерью, так похожую на его любимую жену, и молвил. — Отныне ты, Эариэль Лилиандиль, дочь Мариэль, достойна носить это знамя великой силы любви. Пусть этот символ тебя оберегает и придаёт внутренней силы, когда кажется, что весь свет для тебя погас. В нужное время твоя мать укажет тебе путь. Не хватало слов, что описать все чувства, что будто разрядом ударили эльфийку. Да и слов здесь не нужно. Ведь эльфы чувствуют и могут увидеть всё по глазам. — Diola lle, adar. Amin harmuva onalle e' cormamin. (Спасибо, отец. Я буду дорожить этим даром всем сердцем) — тихим, но таким мелодично звучавшим голосом сказала эльфийка, приняв дар, что имел огромное значение для неё. — Tessa sina. (Храни это) — лёгким движением головы, кивнул в знак принятия король. — А теперь тебе нужно отдохнуть. Ты многое пережила за это время, как покинула стены замка. Если ты решила исполнить свои намерения и отправиться в Ривенделл, ты должна быть готова ко всему. — король сомкнул руки за спиной, всматриваясь в бездонные морские глаза дочери. Когда она успела стать такой…смелой? И тем не менее, он не мог отправить её одну. — Но поедешь ты не одна. С тобой отправятся Айглос и Леголас. — Но…– только хотела было возразить девушка, но Трандуил вовремя её перебил. — И никаких возражений. Это приказ! — он не мог вновь допустить, чтоб с его дочерью что-то случилось, потому отправляет с ней самых лучших своих воинов. Король развернулся и сверкая серебром своего камзола и волосами, цвета лучей утреннего солнца, направился в сторону тронного зала, оставив эльфийку одну, наедине с кучей бурлящих мыслей, эмоций и чувств. Её ждёт что-то великое, но и опасное одновременно. Солнце уже клонилось к закату. Последние солнечные лучи блуждали в листве опустившихся деревьев, чьи макушки накрыло облако дыма от недавнего возгорания на границах леса. Эариэль, заметив, что она всё также сжимает в руке рукоять своего резного лука, ослабила хватку и ловким движением закинула его за спину, направляясь в стойла, чтоб проведать раненых воинов, которых ещё можно было спасти.