Светлая королева

      — Мисс Бёрнелл, это Юстин, — по ту сторону двери раздался приглушенный, но знакомый голос. — Если вы одна и… одеты, позвольте мне войти. Лайя немного успокоилась, хотя её и не перестали терзать сомнения. «Как он узнал, что из множества помещений замка я буду именно здесь? Почему вдруг решил поговорить со мной прямо сейчас? И почему предположил, будто я могу быть… не одна? Что он знает?» — Мисс Бёрнелл? — незваный гость напомнил, что ждёт ответа, тактично не пытаясь войти, хотя дверь, кажется, была не заперта. — Войдите! — наконец, ответила Лайя, стараясь, чтобы голос её звучал как можно холоднее, прямо намекая пришедшему, что его появление крайне несвоевременно и нежелательно. Лишь получив прямое дозволение, Юстин осмелился войти, тут же плотно прикрыв за собой дверь. Лайя сразу обратила внимание на его ищущий взгляд из-под очков, которым он, едва войдя, осмотрел помещение. И лишь убедившись, что Лайя, действительно, одна, он позволил себе пройти дальше порога. Такое поведение насторожило девушку, меньше всего она хотела сейчас вступать с кем-то в противостояние, причём, как в открытое физическое, так и в простое словесное. — Не ожидала увидеть вас, мистер Райт, — призналась Бёрнелл. — Я думала, вы уехали из замка. — Да, уехал, — будто чувствуя, что Лайя хочет сохранить между ними дистанцию, он остановился где-то на середине залы и ближе подходить не стал. — Но вернулся. — И вас пустили? — скептически уточнила Лайя. Задавая этот вопрос, она для самой себя еще не решила, имела она в виду Влада и то стихийное бедствие, которое он обрушил на замок, или Лео и его людей, охраняющих периметр. — Да, — исчерпывающе односложно, в привычной для него манере ответил Юстин. Такой стиль общения абсолютно не оставлял вариантов для маневра. На прямые ответы могли существовать лишь такие же прямые вопросы. И Лайя в долгу не осталась. — Зачем? — теперь к неприязненному холоду в своём голосе она добавила нотку враждебности, и Юстин безошибочно это почувствовал. — Лайя… — его взгляд и тон неуловимо изменились, теперь в них скользило явное сожаление. — Я понимаю, с чем связано ваше настороженное ко мне отношение, в особенности, после того, как вы вспомнили… больше подробностей своей прошлой жизни. Мне это также неприятно, как и вам, поверьте, но всё же я попросил бы вас не судить обо мне по делам моих далёких предков. — Я не осуждаю вас, — со всей доступной искренностью ответила девушка, — но и вы поймите правильно мою настороженность. В конце концов, я вас почти не знаю, в то время как вы знаете обо мне гораздо больше, чем мне бы того хотелось. — Я понимаю, — Юстин едва заметно кивнул, но снова остался немногословен, а Лайя продолжала нервничать уже хотя бы из-за того, что мечтала увидеть здесь, с собой наедине совершенно другого человека. — Зачем вы искали встречи со мной в такой час? Между нами нет неотложных тем, а любой другой разговор мог подождать. — Увы, не мог, — Юстин в очередной раз окинул настороженным взглядом помещение, постепенно заполняющееся молочной паровой дымкой, в конце концов, задержавшись на самой Лайе, хотя прежде никогда не позволял себе подобных вольностей в отношении неё, краснея от одного её присутствия в зоне видимости. — Лайя, прошу, выслушайте меня. Только и всего. О большем просить не посмею, даю слово. Девушка оценила предоставленную ей возможность выставить непрошенного гостя вон, но что-то внутри не позволяло ей так поступить. Наконец, она благосклонно кивнула и немного смягчилась, только сейчас ощутив, что пальцы руки, в которой она всё время их разговора сжимала мыльницу, начали неметь от усилия. — Я понимаю, что у меня нет права отговаривать вас от того, что вы, очевидно задумали, поэтому я не стану. Но я уповаю на то, что бы вы поняли, чем именно рискуете. Ваша жизнь — величайшая ценность не только для того, с кем вы намерены её разделить. Есть люди, на данный момент гораздо влиятельнее вашего… супруга, которые крайне заинтересованы в вашей безопасности. Я уверен, что не ошибусь, если предположу, будто только благодаря вашему общему другу, на данный момент поставившему себя меж двух огней, этот замок ещё не наводнили профессионально обученные войны с оружием, истребляющим темных существ, а вас саму не увозят под строжайшей охраной в безопасное место. Прошу, подумайте ещё раз, готовы ли вы поставить под удар всех, кто вам дорог? Сердце Лайи ухнуло тяжелым камнем в живот и не вернулось на место уже после определения «супруг», от которого всколыхнулись в вихре цунами разом все её чувства. Это не показалось странным, не прозвучало неправильно, не вызвало даже мимолетного отторжения. Единственной причиной для отчаянного внутреннего протеста стал голос, произнёсший это определение. Точнее тот, кому этот голос принадлежал. Но сказанное далее свело на нет всю неприязнь, резко сменившись другим, поселившимся в душе Лайи чувством — неподдельным страхом за жизни её друзей и её семьи. В погоне за распутыванием тайн собственного прошлого она, кажется, совсем забыла о том, что в настоящем у неё тоже кто-то был, ее тоже кто-то ждал и также за неё переживал. Придавленная, словно надгробной плитой, внезапным осознанием масштабов своего эгоизма, Лайя попятилась назад и, споткнувшись, осела на первую ступеньку постамента. — Моя семья… Им угрожает опасность, о которой они даже не представляют. Юстин мог промолчать по этому поводу, позволив зерну сомнения прочнее укрепиться в сознании девушки, но, во-первых, вероятнее всего, это было бы уже далеко не простое сомнение, а адские муки выбора, во-вторых, утаивание правды считалось грехом, ничуть не меньшим, чем прямая ложь. — Вашей семье ничего не угрожает. По крайней мере, в случае даже незначительной опасности их надежно защитят. Они люди, а для Тетры во все времена не было ничего более важного, чем безопасность людей. — Тетры? — подавив всхлип отчаяния, Лайя подняла на Юстина вопросительный взгляд, с удивлением обнаружив, что тот успел незаметно подступить к ней ближе. Не критично, и опасности она от него не ощущала, поэтому решила пока ничего с этим не делать. — Хотите сказать, что все те влиятельные люди, заинтересованные в моей безопасности, принадлежат к этой организации? — прежде, чем ответ успел прозвучать, она прочла его в чужих глазах. — Но кто они такие? Какое им до меня дело? — Ах, Лайя… — Юстин произнёс это с искренним сожалением. — Вам ещё столь много предстоит узнать. В поисках ответов вы целиком и полностью сосредоточились на любимом человеке, обойдя стороной себя. И напрасно. — В моих воспоминаниях прошлого нет и слова ни о какой Тетре. Ни в одном видении не было даже мимолетного упоминания о чем-то подобном. Почему сейчас они вмешиваются в мою жизнь? По какому праву? — По праву древнему, как сам мир, Лайя, — мягко осадил её возмущение Юстин. — Они и раньше пытались вмешаться, но тщательно скрывали от вас следы своего вмешательства в попытке защитить. А потом вы трагически погибли, и это повлекло за собой страшные последствия, устранением которых Тетра занималась на протяжении шести прошедших веков. Надо признать, не очень успешно, учитывая всё, происходящее сейчас. — Вам так много известно об этой тайной организации, — Лайю пронзило внезапной догадкой. — Вы в ней состоите? Сначала шпионили здесь для своих, а теперь пришли забрать меня в безопасное место? — рука девушки сжалась на каменной мыльнице с новой силой. — Нет, — Юстин поспешил опровергнуть её предположение, выставив перед собой раскрытые ладони. — Нет, я не из них. Я… священник. Пастор, — он небрежно показал ей на свой костюм, с белой стойкой под воротником черной рубашки, и Лайя, кажется, впервые за всё время их знакомства заметила эту очевидную, казалось бы, деталь его внешности. — Я пришёл сюда по собственной воле, чтобы предостеречь вас. — Что такое Тетра? — настойчиво спросила Лайя, не потому, что хотела ещё сильнее затянуть этот нежелательный разговор, уже имеющий достаточно последствий, а потому что ощущала острую потребность знать. — С вашего позволения я упрощу определение. Тетра — это своего рода изнанка мира тёмных. Могущественная древняя организация, основанная четырёхвидными, призванная защищать человечество от проявлений зла. — Четырёх… видными? — Лайя честно не собиралась вдаваться в подробности, но это слово эхом откликнулось в её памяти. Она уже слышала его буквально сегодня от Сандры, она сказала: «Падут четырёхвидные стражники…» Это не могло быть простым совпадением или чем-то незначимым, что можно было опустить. Это казалось очень-очень важным. — А вы умеете выделять из контекста ключевые слова… — Юстин устремил взгляд в пол, будто неожиданный интерес Лайи в его планы не входил, а теперь озадачил, смутил. Как если бы это была запретная тема, которую он предпочёл бы не обсуждать. — Что ж, вы заслуживаете право знать. Даже если понимание придёт к вам не сразу. Четырёхвидные или тетраморфы, или «quattuor animalia» в священных писаниях — крылатые стражи четырёх пределов рая и четырёх углов Трона Господа — лев, орёл, телец и… человек. Из глубин профессиональной памяти Лайи, потревоженное описанием, в точности под него подходящее, всплыло на поверхность «Видение пророка Иезекииля» кисти Рафаэ̀ля Са̀нти*. Это помогло с визуализацией образов, но никак не с бесконечностью одновременно возникших вопросов. Лайя понимала, что если даст волю любопытству и задаст хотя бы часть из них, этому разговору, который не должен был состояться, не будет конца. Может, в этом и заключался коварный замысел Юстина? Отвлечь её, заговорить ей зубы, сыграть на её стремлении к истине, раз не получилось отговорить иным путем. Вот только Лайя не собиралась ему этого позволять. Хотя бы потому, что он был далеко не единственным, кто мог дать ей ответы, пусть изначально и самым сговорчивым. — Поэтому они хотят увести меня? — проигнорировав предыдущее пояснение о четырёхвидных, о котором сама же попросила, Лайя вернулась мыслями к определению того, что же такое Тетра и чем она занимается. — Чтобы защитить от Влада? Но его тьма… — Ваше личное дело, — жестом остановил её Юстин и по тому, как он употребил «ваше» вместо «его» Лайя поняла, что в объяснениях он не нуждается. — Всё гораздо сложнее, Лайя. Но я вижу, что к принятию истины вы пока не готовы, ваши помыслы занимает совсем другое, и вовсе не со мной вы хотели бы продолжать разговор. Поэтому буду краток и скажу только о вещах, над которыми вам стоит задуматься, на случай, если вы сами ещё не заострили на этом внимание. Например, ваш портрет на витраже в часовне. Думаю, вы сами хорошо понимаете, что подобным образом не изображают… простых людей. И то, что вы однажды сделали для вашего супруга, лежит далеко за гранью дозволенного… простому человеку. — Откуда вам известно о том, что я сделала? — Лайя сама не знала, чего в её голосе оказалось больше, настороженного удивления или злости. — Он сам — воплощенное тому доказательство, — ответил Юстин так спокойно и легко, словно это было чем-то очевидным. — Простите, Лайя. Очевидно, я затронул слишком личное. Тем не менее, я не хотел бы заканчивать нашу встречу на столь напряженном моменте, сея между нами ещё больше недопонимания и подозрений, — он вдруг перевел взгляд куда-то Лайе за спину и туда же в нерешительности указал рукой. — Кажется, ванная сейчас переполнится… Совершенно забыв об открытом кране и набирающейся ванне, Лайя обернулась и принялась спешно перекрывать воду, которая, и правда, вот-вот грозила перелиться через борта. Пока она отвлеклась и не следила, Юстин свёл разделяющее их безопасное расстояние на нет и теперь стоял от неё всего в полуметре. Лайя напряглась. Но, видя её испуганный взгляд, Райт лишь осторожно, позволяя девушке заметить и оценить каждое своё движение, взял её за руку. Лайя тут же возмущенно отдернула пальцы, и Юстин легко позволил ей это сделать, не удерживая. — Вижу, ваши друзья весьма обстоятельно подошли к обеспечению вашей безопасности. Но всё же позвольте мне… — говоря, он излишне пристально, явно не со случайным интересом смотрел на ванну и воду в ней. — Позвольте мне внести свою скромную лепту. Если вы согласитесь помочь мне, эффект будет в разы сильнее. — Что вы имеете в виду? — с холодной настороженностью спросила Лайя, не спеша поддаваться на провокацию о соучастии. — Я предлагаю дать этой воде, — Юстин кивнул на наполненную ванну, — силу слова божьего. Едва получив объяснение, Лайя отпрянула, как если бы он плюнул ей в лицо, не веря собственным ушам. Казалось, на такой гнусный поступок не был способен даже Ноэ в самом начале их знакомства. — Вам не удалось меня переубедить, и вы в отместку поиздеваться решили? Ничуть не впечатленный Юстин спокойно посмотрел девушке прямо в глаза, после чего взялся невозмутимо и терпеливо перечислять факты: — Он ходит под солнцем. Он вхож в храм божий. Ему доступна сила слова и молитвы. Благодаря вам он оказался лишён практически всех слабостей, губительных для тёмных существ, но при этом обладает своей собственной силой, мало кому из тёмных доступной. Всё это благодаря душе, которую ему удалось сберечь. Уверяю, святая вода не причинит ему вреда, в отличие от того, кому ваш супруг стал неугоден. Его она отпугнёт и ослабит. Ну же, мисс Бёрнелл, — мужчина доверительно протянул ей руку раскрытой ладонью кверху, на ней лежало небольшое деревянное распятие. — В конце концов, вы всегда сможете слить воду и набрать новую, если заподозрите меня в обмане. Хотя у меня нет причин лгать вам. — Но… — Лайя всё ещё сопротивлялась, пытаясь найти достойную причину для отказа, но её внутренняя решимость таяла с каждой секундой перед призрачной возможностью сделать хоть что-то полезное самой, а не быть вечной дамой в беде, над которой все трясутся. — Какой от меня прок? Я ведь не служитель церкви, я не знаю, как… это делается. — Дело не в знании, — Юстин продолжал доверительно протягивать ей руку. — А в чистоте души. В этом отношении, — мужчина снова отвёл взгляд, и Лайя не смогла определить, было это вызвано смущением или уважением, — вам нет равных, — терпеливо дождавшись, пока Лайя решится принять его руку, Юстин помог ей снова взойти на постамент. Затем они оба сели на широкий мраморный борт. Мужчина продел своё запястье в крестову нить, подсказывая девушке сделать то же самое. — Хорошо, — одобрительно продолжил Юстин. — Теперь окуните пальцы в воду и повторяйте за мной. Лайя подчинилась, прилежно стараясь выполнить всё в точности так, как это делал священник. Чувство внутреннего спокойствия и теплоты, которые наполняли девушку по мере того, как она произносила требуемые слова, постепенно затмили и вытеснили из неё ощущение того, что она совершала что-то страшное и неправильное. — In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen. — Во имя Господа Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — повторила Лайя последние слова, единственно знакомые ей из всего ритуала, и вслед за пастором перекрестилась. Их пальцы одновременно покинули воду и руки расцепились. Юстин посмотрел на неё из-под очков, и на ничтожно короткий миг Лайя успела заметить в его глазах то, что даже видеть отчаянно сопротивлялась, не то, что принимать или хотя бы отдаленно соотносить с собой. Это был благоговейный взгляд, которым верующие смотрят на икону с ликом святого. Ничтожный миг — и Юстин отвёл взгляд. Он спешно поправил закатанный манжет пиджака, поднялся на ноги и спустился с постамента. — Берегите себя, мисс Бёрнелл, — он сказал ей ровно то же самое, что и все, с кем она виделась и общалась последние сутки. — Помните, ваша жизнь очень важна. И больше не оборачиваясь, он поспешно покинул зал, Лайя же осталась сидеть на мраморном бортике и затуманенным взглядом смотреть ему вслед. Все, кого она знала, от беса до священника вели себя так, будто назревал без малого Апокалипсис, который лишь она одна была способна остановить. К подобному откровению о собственной судьбе Лайя чувствовала себя готовой намного меньше, чем ко встрече с вампиром, которому она собиралась предложить свою кровь. А раз так, то именно на предстоящей встрече она и решила сосредоточиться, позволив себе скромную надежду на то, что разговор с Юстином не занял слишком много времени. И что она не совершила глупейшую ошибку, доверившись ему. Девушка рассеянно водила кончиками пальцев по кромке воды, когда в конце коридора за закрытыми дверями послушался шум: приближающиеся шаги и два знакомых голоса. — Все никак в толк не возьму, Ноэ, — ледяное спокойствие в голосе Влада, казалось, само по себе можно было считать предупреждением о смертельной опасности. — Ты так испытываешь мою к тебе лояльность или… пользуешься моей слабостью? Двойные двери внезапно распахнулись, кованые ручки со звуком тяжелого удара врезались в стены по обеим сторонам. Не ожидающая настолько стремительного вторжения Лайя подскочила на месте. — Влад? Она сама не знала, что конкретно ожидала увидеть, а теперь вот оказалась совершенно сбита с толку кардинальным отличием неопределенного ожидаемого от действительного. Из предыдущих событий, вскользь оброненных в её присутствии подробностей и вполне однозначных уточнений воображение Лайи почему-то успело себе нарисовать более-менее складную картину: Владу плохо, он голоден, ослаблен, он… что? По-прежнему прикован цепями к стене, к постели, не в состоянии самостоятельно держаться на ногах? Однако перед ней предстал всё тот же Влад, в своём идеально сидящем костюме, чопорно застегнутом на все пуговицы, совсем как в первый день их встречи, с идеальной прической и идеальной, волосок к волоску щетиной. Словно ничего не произошло, словно события нескольких последних дней Лайе просто-напросто померещились, привиделись также, как события прошлого. — Лайя? — он смотрел на неё, а она на него, и мимолетное восхищённое удивление на его лице постепенно сменилось пониманием, затем раздражением, а затем и злостью. Его руки медленно сжались в кулаки, и он первым отвёл взгляд, отступив на шаг, как если бы намеревался сей миг уйти. Ноэ, который всё это время стоял позади у самых дверей и видеть взгляд Влада и его реакцию не мог, улыбнулся, подмигнул Лайе и сделал осторожный, но уверенный шаг назад. Синхронно с обернувшимся к нему Владом. — Локид! Я тебя никуда не отпускал, — его повелительный голос пронзал, словно закаленная сталь клинка, требуя незамедлительного подчинения. Лайя ещё никогда таким его голос не слышала. Даже когда Ноэ действительно заслуживал подобного к себе отношения. — Ты расскажешь мне всё, что в очередной раз замыслил за моей спиной, но сначала отведёшь Лайю назад в её комнату и проследишь, чтобы она там и осталась. — Влад… — по поникшему взгляду Ноэ, из которого разом улетучилась вся бесовская инициатива, Лайя поняла, что дело плохо. — Ты хотел короля на сцене, разве нет? — спросил Влад с надменным высокомерием. — Так повинуйся же приказу! К безграничному шоку Лайи Ноэ склонил голову, как марионетка, хотя ещё совсем недавно казалось, будто единственный кукловод здесь — это он. Девушка больше не могла выносить происходящего, она сделала несколько уверенных шагов вперёд и уже хотела коснуться спины Влада, но в тот самый момент, когда она протянула руку, он обернулся и схватил её за запястье. Лайя замерла в немом ужасе, не смея дёрнуться, опасаясь вдохнуть. Влад тоже замер на мгновение, а затем резко разжал пальцы, и у скованной страхом Лайи было лишь мгновение — мимолетное пересечение взглядов, чтобы сделать хоть что-нибудь. И она сделала, возможно, самую ужасную глупость, которую только можно было представить в сложившихся обстоятельствах — в отчаянии обхватила его руками и прижалась к нему крепко-крепко. Несколько вздохов и ударов замирающего сердца Лайя ждала, что будет, но когда ничего не случилось, она медленно отстранилась и с опаской заглянула ему в лицо. Попыталась, но он отвернулся быстрее, чем она смогла что-либо прочесть. — Посмотри на меня, — потребовала Лайя, и все внутри неё сжалось от волнения. — Посмотри на меня, Влад! Посмотри мне в глаза и ответь: мое присутствие причиняет тебе боль? Со мной рядом тебе хуже, чем без меня? — невыразимое страдание терзало сердце девушки от одного только представления, что это может оказаться правдой, хотя она знала, чувствовала, что это не так. — Я уйду… — её горло сжалось, сопротивляясь произносить то, чему отчаянно противилось её сердце. — Я уйду, обещаю, только будь со мной честен.