***
Анна поцеловала Григория на прощание и пожелала ему всего наилучшего. Она бы конечно с превеликим удовольствием пригласила сына к себе и накормила обедом, но ему срочно нужно было ехать домой. Все, что произошло — вне всяких сомнений, ужасно. И кому понадобилось покушаться на жизнь Петра? Впрочем, это могут быть какие-нибудь его конкуренты, мало ли, кому он перешел дорогу, в бизнесе это ведь случается сплошь и рядом. Кроме того, Гриша тоже мог пострадать, он же стоял совсем рядом, но к счастью, с ним ничего не случилось. Страшно даже представить, что с ней было бы, если бы Гриша пострадал… Все присутствовавшие на открытии ресторана отделались легким испугом, кроме, разумеется, Ларисы. Анна вздрогнула, в который раз уже подумав о том, что если бы сейчас на месте Лары оказался Гриша, она сошла бы с ума от горя и беспокойства. Вслед за этим ее кольнула жалость по отношению к бывшему мужу. Она давно уже не держала на Петра ни зла, ни обиды, да и вообще, нетрудно представить, каково ему сейчас. — Анюта! — она уже достала ключ от домофона, когда ее окликнул до омерзения знакомый голос. — Опять ты! — воскликнула она, резко оборачиваясь. Алик, ехидно улыбаясь, вышел на свет, аккурат под козырек подъезда. Очевидно, все время он прятался неподалеку: в скверике у песочницы, там, где была лавочка. — А я уж замёрз, думал и не дождусь тебя, — проговорил он. — В подъезд меня консьержка не пустила. — Что тебе опять от меня нужно? — раздраженно дёрнула плечом Анна. — Опять денег пришел выпрашивать? У меня нет ни копейки! — Угадала, — усмехнулся Алик. — Мне очень нужны деньги, я ведь без работы теперь остался… Ты знаешь, я просто уже в айсберг превратился тут, давай поднимемся к тебе? В тепле поговорим. — Еще не хватало! Ты… завтра в школу приходи, сейчас я не могу с тобой разговаривать. У меня муж дома. Губы Алика растянулись в ехидной ухмылочке: — Твоего муженька как раз дома нет, он укатил куда-то в сопровождении юной особы! — Что ты несёшь? — презрительно скривилась Анна. — Говорю то, что видел собственными глазами, я тут уже несколько часов кукую на лавочке. Сначала такси подъехало, оттуда выбралась какая-то девица в курточке явно не по погоде, вся замотанная в какие-то тряпки. А через полчасика где-то она вышла из подъезда в сопровождении твоего благоверного. Сели оба в его авто и умчались в закат! Видимо, — вздохнул он, — не теряет он у тебя времени даром. Да и понять его можно, деваха-то молоденькая совсем. Не везет тебе, Анюта, — пожал он плечами, — и этот кобелём оказался! — Пошёл вон! — крикнула Анна и оттолкнула его. Она быстро открыла дверь и влетела в подъезд захлопнув дверь прямо перед носом Алика. Последнее, что она услышала, был его злобный шепот: — Тебе это так просто с рук не сойдет, попомни! Анна поднялась в квартиру, она зажгла свет в прихожей и сняла пальто: — Андрюша! — позвала она. — Мамочка, — Мила выбежала в коридор и бросилась ей на шею, — как хорошо, что ты вернулась! А папы нет. — Где он? — быстро спросила Анна. — Сказал, у него срочное дело, надо ему в контору какую-то. Велел мне тебя ждать. И тётя с ним ушла. — Какая тётя? Мила беспечно пожала плечами: — Не знаю. Они с папой долго разговаривали в комнате, а ещё чай пили. А потом уехали. — Ты… — Анна рассеянно потрепала дочку по голове, — должно быть, голодная, да? Иди пока к себе, хорошо? Я… сейчас приготовлю что-нибудь. Милочка кивнула и упорхнула, а Анна опустилась на стул у зеркала и закрыла лицо руками.***
— И чего ты добился?! — Натали готова была убить Степана Гавриловича. Мало того, что он совершенно отстранил ее ото всех дел, так теперь еще и провалил всё дело. — Червинский жив! И жена его, эта стерва, тоже, кажется, жива. Твой Захар арестован, и он может выдать нас. Степан хрипло рассмеялся и приобнял Натали за плечи. — Не волнуйся, пташечка моя, — проговорил он, — все продумано. Захару хорошо заплачено, чтобы он говорил нужные вещи, если попадется. Он пойдет в тюрьму, если на то пошло, и за это тоже получит хорошее вознаграждение. — Но у тебя ничего не вышло! — Никто не застрахован от ошибок, Таточка. Теперь… придется немного подождать, а потом уже идти ва-банк. Не переживай, Пётр не уйдет от нас. — Плевала я на Петра, мне нужна жизнь этой негодяйки, его жены. Ну и, может быть, ещё Гришки с его дурой. И я не намерена больше ждать! Степан резко переменился в лице. Он грубо схватил Натали за локоть и привлек к себе: — Слушай, девочка, — произнес он, чеканя каждое слово, — я тебя уже предупреждал, чтобы ты не смела мне ни в чём перечить и лезть в мои дела! Будет всё так, как хочу я, потому что ты — просто у меня на подхвате, уясни это уже себе раз и навсегда! И если ты позволишь себе какую-нибудь… самодеятельность, я буду вынужден тебя наказать! Поверь, тебе не понравится, спроси хоть у той потаскушки, которую я отдал Захару, у так называемой Оленьки. Ты же не хочешь, чтобы ребята из клуба и с тобой так же позабавились? Это я ещё не говорю о том, что и полиция тебя вовсе не с распростёртыми объятиями ждёт. Поэтому — сиди тихо, поняла? То-то же! — ядовито улыбнулся он, явно наслаждаясь страхом, который явственно отразился на ее лице. Степан грубо толкнул ее, и Натали, не удержавшись на ногах, тихо вскрикнула и упала на кресло. — Вот и хорошо, послушная девочка, умница! — проговорил он, медленно приближаясь к ней и расстёгивая рубаху.***
Катерина быстро поднялась по ступенькам, вошла в приемный покой больницы и направилась к стойке регистратуры. Она целый вечер вчера звонила Григорию, но он так и не соизволил ответить. Ей хотелось узнать, как там Петенька, и что случилось с Ларисой. Поначалу ведь в новостях передали, что она погибла… Потом Катерине все-таки удалось дозвониться до Анны Львовны, и та процедила сквозь зубы, что с Гришей всё в порядке, а что до Ларисы, то она в больнице, ее тяжело ранили. Катя решила съездить и навестить Лару, все-таки одно время они неплохо ладили. Лишь бы не столкнуться с Гришей и Петром Ивановичем, а то они способны опять устроить скандал. Катя хотела также увидеться с Петей, она уже несколько дней не встречалась с сыном, после того скандала Григорий не брал трубку. Один единственный раз он позвонил ей, бросил, что подал на развод и тут же бросил трубку. — Ты не должна сдаваться! — убеждал её Назар. — Нужно бороться, не сдавайся. Воюй за своего сына! — Именно это я и собираюсь сделать, — кивнула Катерина. Однако же сейчас ей вовсе не хотелось никаких ссор и склок. — Червинская Лариса Викторовна? — спросила её медсестра за стойкой. — Да. Я бы хотела узнать, как она. Медсестра защелкала мышкой. — Она в отделении интенсивной терапии, — отозвалась она. — Но дело в том, что у нас имеется распоряжение пускать к ней только одного человека: её супруга. — Но я ведь тоже её родственница, в некотором роде. — Ничего не знаю, — отозвалась медсестра, — у меня приказ руководства. — Понятно. Ну хотя бы о её состоянии вы можете мне сказать? — Состояние стабильное. Лечение госпожа Червинская получает согласно протоколу. Положительная динамика… — Что ж, — вздохнула Катерина, — благодарю вас. Наверняка это все происки ее бывшего (теперь уже можно называть его именно так) мужа и его папочки. На каком, собственно, основании её по сути выставили из больницы, это же не секретный объект! Она вполне могла бы навестить Ларису и пожелать ей здоровья. Из больницы Катерина направилась прямиком в поселок, где жила раньше и первым делом направилась в лицей, где учился Петенька. Сегодня, насколько она помнила, был последний учебный день перед каникулами, однако же охранник тормознул ее в дверях и начал настоящий допрос: кто она такая да зачем явилась. — Вы должно быть тут первый день, — раздраженно отозвалась Катерина, — иначе знали бы, что я мать Пети Червинского, и мне нужно увидеть его и забрать домой. — Петра Червинского, а также и Льва Червинского, — невозмутимо ответил охранник, — забирать из школы могут только Петр Иванович, Григорий Петрович, Лариса Викторовна Червинские и Афанасий Пилипенко. Вы, Катерина Степановна, можете приезжать лишь для того, чтобы навестить мальчика. Но сегодня его в школе нет. — А где же он? Охранник развел руками: — Не могу знать. Дома, вероятно… Чертыхаясь, Катерина порулила к дому, но и там ее ждал сюрприз: особняк был натурально оцеплен, точно секретная воинская часть. — Какого черта тут происходит? — взорвалась Катерина. — Почему я не могу войти?! К счастью, на шум на крыльцо вышла Павлина и распорядилась пропустить её. — Этот кретин совсем, что ли, с ума сдвинулся? — не могла успокоиться Катерина. — Специально велел не впускать меня? — Катюш, — вздохнула Павлина, — успокойся. — Это распоряжение Петра Ивановича. Он приказал охранять дом, свою контору и больницу. — Старый идиот, — пробормотала Катерина себе под нос. — Катюш, не ругайся, прошу, — вздохнула Павлина. — Это так в полиции ему сказали сделать. Потому что там считают, это на него с Григорием Петровичем покушались. И вот, пока следствие идёт… Ты не сердись, тебя, конечно, никто выгонять не думал, просто они тебя не видели ещё. — Где Петя? — Так у себя, наверное, играет или читает. Скучает, бедный, все утро как неприкаянный ходит. Лёвушка уехал с Петром Ивановичем в больницу, а он один остался. Просил, чтобы и его взяли, но куда уж! Все ж таки Ларисе Викторовне пока ещё худо, так что не след ребёнка туда таскать. Лёвушке тоже, конечно, лучше бы дома остаться, но он так просил Петра Ивановича… Но тут понять можно: он за мать переживает очень, сердечко-то у него тоже, чай, не каменное. — Ладно, — махнула рукой Катерина, — я пойду к сыну. — Ба! Какие люди! — раздался в комнате знакомый голос. Катерина обернулась и увидела мужа, который как раз вошел в комнату. Вид у него был усталый и какой-то… подавленный. — Я, — чуть смутившись, произнесла Катерина, — к Пете приехала. То есть, я хотела сначала Ларису повидать, но меня не пустили. — Отец за неё переживает очень, вот и распорядился никого, кроме него, к ней не пропускать. Ну и потом, она еще очень слаба. Но врачи говорят, всё будет хорошо. — Слава богу! — А у меня столько дел тут, — буркнул он, — полиция, журналисты… С ног валюсь просто! Ладно уж… идём, провожу тебя к Петьке. Всё ему повеселей будет. — Пошли. Пожав плечами, Катерина пошла за Григорием наверх. Павлина изумленно посмотрела им вслед, кивнула головой и довольно улыбнулась.