Не то, чем кажется

Катерина еще раз ополоснула лицо холодной водой, но желудок вновь неожиданно скрутило, и она склонилась над раковиной. Это просто невыносимо: третий день ее выворачивает наизнанку. Сначала она решила, что виной всему пирожок с мясом, купленный в буфете, но сейчас ей голову закралось подозрение, что дело может быть вовсе не в несвежем пирожке. И если ее подозрения верны, то… она пропала! Как говорится, это лучше сразу с моста в реку. Появление Григория Червинского в ее жизни вновь перевернуло все с ног на голову, а она-то думала, что все прошло, смирилась с расставанием. Правду, выходит, говорят, что старая любовь не ржавеет! То, что она испытывала и испытывает рядом с Григорием ни в какое сравнение не идет с теми чувствами, которые связывают ее с Алешей. Он милый, добрый и ласковый, им хорошо вдвоем, но… Григорию достаточно лишь моргнуть, и Катерина готова бежать за ним на край света, босая и раздетая. Она вновь, как и несколько лет тому назад, бросилась, точно в омут, в этот роман, и вновь ей сделалось безразлично все на свете, включая даже и то ее прошлое, о котором она предпочла бы забыть. Анна Львовна сказала ей тогда, что нельзя портить репутацию ее любимого сына, а связь с Катериной — что может быть хуже. Но ведь о том постыдном прошлом никто не знает, кроме Анны Львовны и, соответственно, самой Катерины. Катерина вздохнула: она почти не помнит свою мать. А отца и вовсе никогда не видела, так почему она обязана отвечать за то, кем они были, и что натворили? Это несправедливо. Впрочем, ни отца, ни матери давным-давно уже нет, так чего ради Катерина теперь должна стыдиться и пугаться. Это — их прошлое. А она сама… ну, скажем так, почти безупречна. Разумеется, если не считать тех двух с половиной месяцев, когда она работала в том, будь он проклят, ночном клубе. Но с другой стороны, она ведь ничего постыдного-то и не делала. Это Анна Львовна посчитала, что подобное занятие недостойно приличной девушки… Однако же, что ей теперь делать, как поступить? Когда Леша пришел к ней и сделал предложение, у Кати навернулись слезы на глаза. Ах, если бы он сделал это каких-нибудь несколько дней назад, может быть, она и согласилась бы. Но в тот вечер она уже знала, что черта пройдена, и теперь у них с Алешей ничего не может быть. Запинаясь и пряча взгляд, Катерина прямо заявила Алексею, что не может выйти за него. — Да почему? — опешил Алексей. — Я же люблю тебя! Я ради тебя ушел от жены и ребенка! — Леш, ну зачем ты… — голос ее дрогнул. — Я не хочу тебя обманывать, поэтому и говорю, что… нельзя так! Мы не сможем быть вместе. Твоя жена наверняка тебя просто так не отпустит. И потом, она же так тяжело болела, волновалась за вашу дочь, ну неужели тебе ее совсем не жаль? — Жаль, — понуро опустив голову, проговорил Алексей, — но что я могу поделать? Почему я должен жертвовать своим счастьем? Ради чего? Ради ребенка? Но кажется, ни одну семью еще не удалось спасти таким образом… Наоборот, если люди, которые друг другу противны остаются жить под одной крышей только ради детей, это ничем хорошим не кончается, как правило. — Леш, я прошу тебя, не рви ты мне душу! И не заставляй делать тебе больно… Алексей чуть вздрогнул, резко вскинул на нее глаза, посмотрел в упор: — Ах, вот оно что, — медленно протянул он. — Кто-то, видно, мне перешел дорогу, да? Катерина вздохнула: — Я не могу и не хочу тебя обманывать. Прости. — Ну, как скажешь, — невесело усмехнулся он. — Хотя… честно признаюсь, не ожидал от тебя такого! Смотри, — обернулся он уже на пороге, — не раскайся! И… если вдруг передумаешь и придешь обратно, я, быть может, прощу, но… вряд ли смогу забыть. — Мне жаль, — еле слышно отозвалась она. — Прости! Он не ответил, лишь покачал головой, махнул рукой и ушел, со всей силы хлопнув дверью. Катерина упала на диван и разрыдалась от боли и обиды. Она чувствовала себя предательницей… Но тем не менее, если уж говорить честно, то ей давно уже стоило сделать это. На другой день она позвонила Григорию, он примчался буквально через полчаса, они провели вместе целый день и… про себя она называла теперь это время медовым месяцем. Ну и вот — закономерный результат, кажется, не заставил себя ждать. Катерина позвонила на работу, отпросилась на два дня (решила взять за свой счет), а потом кое-как привела себя в порядок, все ж таки ее все еще мутило, оделась и отправилась в аптеку. Для начала стоит купить тест и проверить, а потом уж — решать, как говорится, по обстоятельствам.

***

Григорий допил кофе, расплатился и вновь направился в зал прилётов. Рейс задержался на полтора часа, но сейчас табло уже показывало, что самолет буквально пару минут назад благополучно совершил посадку. Заняв место у самого выхода, благо, пока народу было еще не слишком много, он принялся ждать. В запасе у него еще есть время, поскольку пассажирам нужно еще выйти из самолета, пройти все необходимые процедуры, вроде паспортного контроля, получить багаж… Григорий достал телефон и просмотрел еще раз сообщения от Кати. С утра он позвонил ей, чтобы сообщить: сегодня у них не получится встретиться. Во-первых, ему нужно встретить отца, проводить их с Ларисой до дома, а потом — серьезно поговорить с ним. А во-вторых, после у него была запланирована встреча с Жаданом. Андрей еще вчера попросил его о личной встрече, дабы обговорить последние детали. Суд назначен уже через два дня, поэтому следует быть в курсе всех дел. Катя писала, что все понимает и крепко обнимает Григория. Он читал и перечитывал эти строчки, чувствуя, что буквально тает от счастья. Ну а завтра, может быть, у него получится увидеться с Катей. Григорий блаженно улыбнулся, подумав о том, что вновь сможет обнять и поцеловать ее. Все же, он поступил верно: Натали наотрез отказалась съезжать из материнского особняка, и поэтому Григорий, плюнув на все, сам съехал оттуда на старую квартиру. Теперь Натали названивала ему каждый день на работу и сначала требовала вернуться, но потом сменила тактику и начала просить то перевести денег на карту, то заказать продукты, а то и вовсе сменить всю прислугу. Григорий, тяжело вздохнув, попросил Павлину пока поработать у него, чему та несказанно обрадовалась, а Натали велел самой нанять кого ее душеньке будет угодно. Она конечно обиделась, заявив, что ему де плевать на нее, но он резко пресек эту истерику: — У меня и без того дел полно, Натали, я не намерен еще заниматься наймом прислуги! Если тебе нужно — так ты и займись! — Я беременна! — Беременность не болезнь! — осадил он ее. — Все, у меня нет больше времени разговаривать. Григорий в раздражении бросил трубку: да уж, сам того не ожидал, а вот, извольте, и впрямь оказался на месте своего собственного отца. Пожалуй, теперь он мог даже пожалеть его, поскольку мать вела себя в свое время еще похлеще Натали. Она обрывала телефоны отца даже ночью и, кажется, писала ему письма, как электронные, так и обычные, с угрозами. В зале прилётов наметилось оживление: двери распахнулись и показались первые прибывшие пассажиры. Все они шли, оживленно переговариваясь, везя тележки с багажом. Встречающие, заметив своих родственников и друзей радостно махали им руками, а затем следовали не менее радостные объятия и рукопожатия. Григорий, вытянув шею, рассматривал выходящих пассажиров, стараясь не пропустить отца. Они с Ларисой вышли, когда основная масса уже схлынула, видимо, им пришлось долго дожидаться багажа. Лариса, одетая в новый (Григорий не помнил такого, очевидно, эту обновку она приобрела в поездке), элегантный брючный костюм, что-то щебетала отцу, держа его при этом под руку. Заметив Григория, она сняла темные очки, улыбнулась и помахала ему рукой. — Ну, здравствуй! — обнял его отец, когда они вышли из здания аэропорта. — Признаться, не думал, что ты приедешь. — Я решил вам сюрприз устроить, — отозвался Григорий. — И он оказался очень приятным, — сказала Лариса. — Как отдохнули? — спросил Григорий, кивнув шоферу, чтобы он помог погрузить чемоданы в машину. — Я гляжу, вы времени даром не теряли: уехали с двумя чемоданами, приехали аж с пятью. Лариса рассмеялась: — А так всегда бывает! Откуда только лишние вещи берутся, не пойму, — подмигнула она отцу. — Я знаю, откуда, — усмехнулся на это отец. — Из магазина, разумеется! Кто устроил им там позавчера… нашествие? — Ты сам сказал: выбирай, что нравится! — Вот, — развел руками отец, — она вьет из меня веревки! Григорий махнул рукой: — Ой, да будет тебе, пап, а то я не вижу, как ты сияешь, тебе ж это только в радость. — И то правда. Ну, что там? — отец огляделся, дабы проверить, все ли вещи уложены. — Едем, что ли? Когда они приехали на квартиру отца и Ларисы, и последняя отправилась принимать ванну, дабы, как она выразилась, прийти в себя, Григорий, улучив подходящий момент, попросил отца уделить ему пару минут. Отец молча кивнул и провел его в гостиную: — Ну а теперь — выкладывай, что у тебя тут стряслось, — сказал он, после того, как они с Григорием уселись в удобные, мягкие кресла. — Что-нибудь в офисе? — Нет, с работой все в порядке, я ж тебе говорил. Завтра, если соберешься приехать, сам убедишься. Нет, пап, тут у меня другое… В общем, сегодня я был у матери, она вновь подавлена и расстроена. Суд уже послезавтра, так что, сам понимаешь… — Ты же говорил, что этот адвокат уверен в ее невиновности, — пожал плечами отец. — Да, все, что он выяснил, говорит в ее пользу. Словом, тут нам остается только ждать. Ты пойдешь на заседание? — Наверное. Во всяком случае, мне бы хотелось там присутствовать, хотя бы для того, чтобы тебя одного не оставлять. Григорий, вздохнув с облегчением, положил руку отцу на плечо: — Спасибо, пап, мне… действительно это нужно. — Ну так о чем говорить! — улыбнулся отец. — А еще, пап, тут дело вот в чем… Короче говоря, мы с Натали расходимся. Вернее, я хочу с ней разойтись, но она против. — Так… И ведь я тебе ничего на это и сказать-то не могу, — пробормотал отец, что заставило Григория усмехнуться. — Что хоть у вас случилось, объясни ты толком! Все же хорошо было. — Видишь ли, пап, хорошо у нас давно уже ничего не было, ну а кроме того, я встретил… — Вот оно что, — перебил его отец, — с этого и начинал бы. Что ж… ты хорошо подумал? — Разумеется. — Тогда, надеюсь, ты не пожалеешь и не наделаешь ошибок. — Ты же не наделал. — Но ведь ты — не я…

***

— Петь, я слишком хорошо тебя знаю, — Лариса поставила перед ним чашку ароматного черного кофе и, придвинув себе стул, села рядом, поджав левую ногу, — поэтому даже не отпирайся! Вы опять поругались с сыном? Петр молча помотал головой из стороны в сторону. Лариса же подвинула ему хлеб и тарелку с нарезанным сыром. — Тогда в чем дело? Ты со вчерашнего вечера как в воду опущенный ходишь. — Гришка разводиться затеял не ко времени, — отозвался Петр. Лариса вздохнула и накрыла его руку своей: — Но… он ведь сам так решил? — Да знаю я, но просто… Лишняя головная боль, сама понимаешь. Только этого нам и не хватало! Ладно, надеюсь, что все обойдется как-нибудь. Завтра еще судебное заседание… Нам с тобой, оказывается, нужно будет туда поехать, подтвердить все наши показания, если потребуется. — Да, я помню. — Ты мне лучше скажи, когда ты идешь к врачу? — тепло улыбнулся Петр жене. — Я позвоню сейчас, запишусь, думаю, через пару дней. Тест был положительный, — проговорила она с затаенной улыбкой, — так что… думаю, врач все подтвердит! — Просто в этот раз, — Петр сжал ее руку, — я поеду с тобой сам. И вообще — ни на шаг тебя больше не отпущу и одну не оставлю! Лариса поднялась, подошла к нему, наклонилась и поцеловала в губы: — Я только «за»! — хмыкнула она. — Чем больше времени ты будешь со мной рядом — тем лучше. Петр не успел ответить, потому что разговор их прервал звонок в дверь. — Черт их там всех раздери! Кого это несет? — буркнул он. — И домработница выйдет только завтра, она ведь тоже в отпуске. — Я открою, — Лариса отставила в сторону кофейник. — Нет, сиди, — быстро поднялся Петр, — сам открою. — Петр Иванович! — не поздоровавшись, Натали ворвалась в квартиру, точно вихрь. — Я пришла потому, что больше не могу! Мне не к кому обратиться, ведь Анна Львовна, которую я люблю как мать… вы сами знаете, где она. Брату до меня дела нет, а Гриша… — у нее задрожали губы, и в следующий же миг Натали, бросив свою сумочку на столик у зеркала, бросилась Петру на шею. — Помогите! — громко всхлипнула она. — Да что стряслось? — потрясенный Петр отстранил от себя невестку, взял ее за плечи и пристально посмотрел на нее. — Гриша… он ушел от меня, — прошептала она. — Ушел к этой… Вербицкой! Петр вздрогнул, услышав эту фамилию, Натали же, достав платок, высморкалась и продолжила: — Я только сегодня узнала. Порылась в его вещах… А ведь я жду ребенка! — Что? — Петр ушам своим не верил. Григорий вчера ничего не сказал ему об этом. Вот ведь… стервец! Мямлил что-то о «непонимании» и «невозможности больше оставаться вместе», а главного так и не сказал. — Пойдем! — взяв невестку за руку, Петр повел ее в комнату. — Что мы в коридоре-то с тобой стоим, в самом деле. В гостиной он усадил Натали на диван, несколько раз повторил, чтобы она перестала плакать, и лишь когда Лариса принесла чашку ароматного какао и тарелочку со свежей выпечкой, продолжил расспросы: — Лучше? — спросил он у Натали. — А теперь еще раз расскажи, что там у вас, черт возьми, происходит. — Я… оставлю вас, — смущенно взглянула на них Лариса. Она направилась к дверям, а Натали метнула ей вслед напряженный и, как почему-то показалось Петру, неприязненный взгляд. — Да я уже все сказала, Петр Иванович, — вздохнула Натали. — Вы же меня почти с самого детства знаете! Вы с отцом моим дружили, помогали ему, когда он разорился… Вы знаете, как я любила и люблю Гришу, как всегда уважала вас и вашу жену. Скажите, разве я была плохой женой вашему сыну? Так за что он со мной так? — Наталочка, дорогая, послушай, — отозвался он, — тебе ведь тоже известно, что отношения у нас с Гришей наладились совсем недавно. Да и характер у него… Не мне тебе рассказывать! Он вспыльчив, порывист, обидчив до крайности. От меня, видно, унаследовал. К тому же, он довольно скрытен. В общем, он никогда мне не жаловался, но и не откровенничал о своей жизни. Я от тебя только сейчас впервые слышу, что он вновь с той девицей решил сойтись… — Я не дам ему развод, Петр Иванович! — Это твое право, Наталочка. И ведь, насколько я понимаю, раз ты против и ждешь ребенка, то вас и не разведут. Выходит, у вас будет время обождать и все обдумать. Ну а за год, сама понимаешь, много воды утечет. Там видно будет. — И это все, что вы можете сказать? Я вас просто не узнаю, Петр Иванович! — Ну не могу же я его к тебе цепями приковать, в самом-то деле, — поморщился Петр. — Пригрозите, что вычеркните его из завещания, лишите наследства! Отберите у него квартиру, кредитку, что там еще?.. — Наталочка! — усмехнулся Петр. — Ты как дитя малое, ей богу! Неужто ты всерьез думаешь, что это поможет. — А вы попробуйте! — Наташ… — Вот черт! — выругалась Натали, перебив его. Из ее сумочки раздалась бодрая трель телефона. — Алло! Николя, ты не вовремя, я сейчас занята! Что? Натали, как оказалось, включила, видимо, случайно, громкую связь, и потому Петр мог прекрасно слышать ее разговор. — Где ты сейчас? — раздался голос Николая Дорошенко. — Я у Гри… вернее, у Петра Ивановича. Мне надо было с ним поговорить. — Понятно. В общем, если Петр Иванович рядом… — Рядом, — кивнул Петр. — Доброго дня, Николай Александрович! — Я бы не сказал, — мрачно отозвался Николя. — В общем, Натали, у меня плохие новости. Вчера на нашей старой квартире был найден труп некоего Якова Ефимовича Костенко. — Кого? — воскликнул Петр. — Вы его знаете? — тут же спросил Николай. — Ну, если это не полный однофамилец, то некогда человек с таким именем работал у нас бухгалтером. Потом он попался на растрате и сел в тюрьму на десять лет. — Понятно… Одним словом, он мертв. Его застрелили на нашей с Натали старой квартире. — Бред какой-то! — встряхнул головой Петр. — Как он попал в нашу квартиру? — спросила Натали. — Судя по всему, вошел сам, открыл дверь своим ключом. Или… кто-то его впустил туда. — Ключи же есть только у нас с тобой! — воскликнула Натали. — Вот именно. И последнее: его застрелили из пистолета той же самой марки, который зарегистрирован, в числе прочих, и на имя… Григория Петровича Червинского. Петр побледнел: — Да, один раз в дом наш залезли воры, когда никого не было… Анна перепугалась тогда, распорядилась усилить охрану, а Гришка, чтобы ее успокоить, купил оружие. — В общем, Григория Петровича вот-вот должны доставить к нам для дачи показаний. А там… посмотрим. — Спасибо, Николай Александрович! — глухо проговорил Петр. — Едем! — бросил он перепуганной Натали, которая невидящим взглядом смотрела в потухший экран своего смартфона. — Я сейчас распоряжусь, шофер мой нас отвезет. Подожди минуту, я только переоденусь. Не глядя больше на Натали, он поспешно вышел из комнаты.