Шрам

То ли проявлялся эффект от лечения, то ли начинало действовать лекарство, но боль постепенно проходила. Когда она стала терпимой, Шестой повернул голову и тихо проговорил:       – Сакура, хватит, побереги чакру. Просто наложи повязку и пойдем дальше.       – Но Какаши-сенсей... Сильный ожог и мрачные мысли об Обито окончательно погасили возбуждение, и теперь джоунин просто наслаждался близостью с самым родным человеком. Больше всего на свете ему хотелось продлить эти моменты едва ощутимого прикосновения ее ладоней к своему телу... Но нельзя было рисковать безопасностью всей команды, тратя на него чакру ирьенина, и мужчина нехотя заставил себя повторить глухим голосом:       – Просто наложи повязку и пойдем дальше. Ты должна беречь чакру, вам еще надо дойти до Суны. Хокаге не видел ее лица, но знал, что Сакура недовольно поджала губы: она всегда так делала, когда ей приходилось признавать его правоту. Но несмотря на несогласие, девушка не стала спорить. Шестой услышал звук открывающейся аптечки, а через мгновение его плечо обернули в несколько слоев чистых бинтов. Какаши пытался сдержаться, но у него не получилось – когда Сакура закончила свою работу и отошла от него, мужчина тяжело вздохнул. Как он не хотел, чтобы она отходила... Видимо, вставшая напротив Харуно решила, что повязкой случайно сделала ему больно. Куноичи на секунду дернулась, а затем подняла виноватый взгляд и пробормотала:       – Простите, Какаши-сенсей. От ее грустных глаз внутри копирующего все рухнуло, а в голове помутнело настолько, что джоунин забыл обо всем. Какая разница, кто что подумает, если из-за него страдает та, которую он любит больше жизни..? Хатаке почти сорвался к девушке, но его желание пресек Ямато. Молча наблюдавший агент АНБУ бесшумно подошел к Шестому, мягко взял его за локоть здоровой руки и отдал короткий приказ:       – Сай на разведку, у остальных привал минут десять. – Мужчина повернулся к бывшему командиру и негромко попросил. – Какаши-семпай, можно с вами поговорить? Ямато не стал дожидаться ответа. Он так же мягко, но очень уверенно потянул Хокаге в сторону и остановился, когда они отошли метров на десять. Тензо оглядел лес, который после отступления Акацуки казался вполне безопасным, и покосился на раненое плечо:       – Болит?       – Терпимо. – Все мысли копирующего были о расстроенной Сакуре, которая осталась где-то позади, и разговаривать на посторонние темы было очень сложно. Мечтая оглянуться на ирьенина, Шестой через силу заставлял себя смотреть на Ямато. Тензо еще раз оглядел пушистые кроны деревьев и напряженно всмотрелся в даль пыльной дороги. Минут через восемь вернется Сай, и тогда они продолжат путь. Но сначала надо было наконец-то все прояснить:       – Какаши, что происходит? – Этот вопрос начал зреть почти сразу, как Хатаке к ним присоединился. Они слишком много и тесно работали бок о бок, чтобы Тензо заметил, что с бывшим командиром что-то не так. Ямато не мог сказать, что именно, но что-то в старом друге его очень настораживало. Сперва это было что-то неуловимое, и мужчина подумал, что копирующий просто невероятно устал на миссии. Но тонущий взгляд и ступор потерянного Хатаке при виде членов Акацуки говорили, что все куда серьезнее. Ямато стоял близко, на расстоянии вытянутой руки, но для Хатаке вопрос прозвучал как в тумане, и Какаши еле слышно переспросил:       – Ты хочешь знать, что происходит?       – Да. Он так измотан... Ему настолько не хватает жены, что он даже начал понимать Обито. Черт побери, он действительно начал понимать, почему тот развязал кровопролитную, принесшую горе войну. Еще немного, и он точно сойдет с ума. Хатаке все-таки не выдержал и обернулся, чтобы с нескрываемой тоской посмотреть на куноичи. Он уже потерял самое важное, и больше ему нечего было терять. К черту, конспирацию, к черту всё. Он больше так не может. Шестой перестал дышать и надрывно прохрипел:       – Я из будущего, где Сакура моя жена. Что-то это изменило, и я здесь, чтобы все исправить. Какаши закончил говорить и медленно повернулся к Ямато, тут же встречаясь с его сосредоточенным и очень серьезным взглядом.