Шрам

Едва Обито скрылся в листве, Какаши наконец-то ощутил сильную пылающую резь в раненом плече, а спустя секунду – укол и прикосновение. Стоящая позади него Сакура сперва вколола ему обезболивающее, а затем дотронулась до поврежденной кожи и начала осторожно очищать ее от остатков сожженной ткани.       – Спасибо, что спасли. – Тихо поблагодарила куноичи, не переставая снимать со страшного ожога маленькие обугленные кусочки того, что несколько мгновений назад было водолазкой. Девушка за его спиной старалась работать очень аккуратно. Но когда она добралась до лоскутка, который въелся в практически оголившееся мясо, Шестой от боли сжал зубы. Хотя он был рад тому, что лекарство начнет действовать лишь минут через пятнадцать. Сейчас только огонь в плече спасал Какаши от страшного осознания. В голове джоунина все еще крутился вопрос, на который он боялся отвечать: «Смог бы он сам простить того, кто позволил его жене умереть..?» Мужчину вновь охватил панический страх потерять Сакуру, и он еле слышно выдохнул:       – Тебя не зацепило?       – Нет. – Ирьенин дочистила ожог, и когда ее светящиеся ладони бережно накрыли пылающую рану, Хокаге ощутил приятную прохладу. Его лечили уже сотни раз, но джоунин никак не мог привыкнуть к странному ощущению, возникающему в процессе восстановления клеток. Внезапно Харуно немного замедлилась и виновато произнесла. – Боюсь, останется шрам. Ожог слишком серьезный. Какаши хотел было ответить, что это неважно, но не успел. В его диалог с куноичи вмешался тонкий голосок:       – Но ведь рука не отвалится? – Пока ирьенин занималась раной, девочка нерешительно подошла поближе и с нескрываемым беспокойством стала наблюдать за лечением снизу вверх. Детский вопрос был задан с такой искренней заботой, что Сакура постаралась ответить как можно более серьезно и авторитетно:       – Нет.       – А если все-таки отвалится, ее можно будет приделать обратно?       – Если мы быстро окажемся в больнице, и клетки в руке не успеют умереть. Малышка подошла совсем близко к Какаши и задрала голову, пытаясь разглядеть, что делает куноичи там наверху. Однако мужчина был слишком высокий, и кроме непонятного яркого свечения ничего не было видно. Несколько раз моргнув, ребенок растерянно оглянулся на Наруто, с которым уже успел подружиться, и спросил:       – А можно посмотреть поближе? Узумаки не надо было уговаривать. Он сам дико переживал и хотел подлететь к покалеченному сенсею, едва черно-красные фигуры скрылись в кроне дерева, но боялся помешать Сакуре. Услышав просьбу девочки, парень за долю секунды очутился рядом с бывшим учителем, подхватил малышку на руки и поднял ее, торопливо предупреждая:       – Только ничего не трогай. Прижавшись к оранжевой ветровке, насквозь пропахшей раменом, девочка кивнула и внимательно всмотрелась в искрящиеся ладони, парящие над кровавым месивом. Вблизи рана оказалась куда более серьезной, и девочка снова начала переживать:       – А если рука все-таки отвалится, а ее клетки умрут из-за того, что не получится быстро оказаться в больнице, можно тогда приделать искусственную руку?       – Проблема в том, что рука и проводит, и сама генерирует в ладони поток чакры, который используют шиноби. К сожалению, искусственная рука на это не способна.       – А если взять какие-то другие живые клетки и сделать новую руку из них, то через нее пойдет поток чакры? Идея протеза из чужих живых клеток, способных взаимодействовать с чакрой, была настолько простой и одновременно гениальной, что ирьенин на секунду даже перестала лечить бывшего учителя. Ее навыков для этого не хватит. Но, может, получится найти того, кто будет этим заниматься. Потерять физическую возможность контроля чакры было кошмарным сном каждого шиноби. Без этого могли обходиться только Гай-сенсей и Рок. Все остальные, кому не повезло, жалели об этом до конца жизни. Сакура оторвала взгляд от ожога и с теплотой посмотрела на девочку, сидевшую на руках у Наруто. Возможно, сейчас эта малышка, сама того не зная, кому-то очень сильно помогла.