Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - Э..?       Сияющая улыбка пошла по швам от сказанных Юланом слов. Улыбка юноши стала еще шире, его лицо застыло, не дергаясь и не выказывая ни крупицы радости.       - Насколько правдивым бы это ни было, у меня хватало причин не произносить это вслух. Пусть вы с Вай-чан связаны только кровью, мне бы не хотелось оскорблять ее: вдруг ненароком узнает.       - Что ты... п-почему ты так...       - Почему, да...       Лицо Мэриджун медленно искажалось, словно всем своим видом показывая, насколько это было ужасно. И глядя на ее лицо он понимал, что эта девушка и вправду ничего не знала. Она будто бы всю жизнь прожила с закрытыми глазами, ее поле зрения уже давно вышло за рамки узкого и стало самым что ни на есть царством слепоты. В мире, созданном специально для нее, дабы даже с закрытыми глазами эта девушка могла жить без каких-либо проблем, она ничего не знала и даже не пыталась узнать. Потому он был способен попировать многие вещи с легкой, почти что танцующей грацией.       - Завести роман с женатым мужчиной, родить ребенка и, вскоре после смерти первой жены, войти в дом в качестве второй - вот что называется... нечестивой женщиной. Распутная, льстивая, самовлюбленная - все это факт. Она получила по заслугам, эта гниль была в ней с самого начала.       Прямое описание чисто по фактам оказалось куда хуже, чем юноша ожидал. Чем больше он говорил, тем большую уверенность он обретал и большее отвращение испытывал.       Их могут называть наложницами или содержанками, как угодно, но в глазах общества они не больше чем неверные женщины-обольстительницы. Многие люди ошибочно полагают, что коли они имеют власть и богатство, им все дозволено, а иногда у дворян нет иного выбора, кроме как принять их ради обретения наследника. Судя по всему, власть имущих настолько легко увлечь страстью, что они больше ничего не станут замечать. Конечно, так бывает в каждом доме, в стенах которого каждый может поступать как ему заблагорассудится, но правда в том, что именно по вине столь одержимых страстью глупцов что Юлан, что Вайолетт стали несправедливыми жертвами.       Те, кто скинули на них роли злодеев, а сами ныне невинно смеются и живут припеваючи, закрывая глаза на то, что сами нечисты.       ──Сколь уродливо их существование.       - Эт-то ужасно... как т-ты можешь... Юлан, как ты можешь говорить подобное, ты ничего о нас не знаешь! Ты слишком предвзят только потому, что она была наложницей..! И мама, и, конечно же, папа, они очень дорожат мной──‼       Подобный мольбе крик прервался леденящим холодом. Голубые, будто чистое небо, глаза встретились с золотым, как у солнца, светом, и этот свет небо выжигал. Не просто светил, а жег, хотя Юлан просто смотрел на девушку сверху вниз. Всепоглощающее пламя, способное уничтожить все и вся. Взгляд, преисполненный ненависти - чистой жажды убийства.       Ее горло сперло, она даже забыла как дышать. Чистое и ясное желание убивать, лишенное малейших колебаний.       - Дорожат, да...       Его голос звучал так спокойно и мягко, что его можно было ошибочно посчитать добрым. Ласковый голос, столь сильно разнившийся с лишенным каких-либо эмоций лица. Голос, совершенно не похожий на таковой у известного ей Юлана, и бесстрастное лицо, коего она прежде не видела. Словно в напоминание о том, что она совершенно ничего не знает о юноше.       - Ты действительно ничего не знаешь, да?       - Э...       - Где была Вайолетт, пока ты развлекалась со своей семьей?       Тоном, не скрывающим насмешки, вкупе с презрительным взглядом, он безжалостно наносил Мэриджун удар за ударом. Больно ей, или же нет - ему было все равно. Кровь отлила от ее лица, а сама девушка, казалось, в любой момент могла лишиться чувство, но ему будет плевать, даже если вдруг она упадет, ударится головой и испустит дух. Ему было абсолютно все равно.       Тепличный ангелок, которого взрастили в столь безмерных заботе и опеке, что она совершенно растерялась, раз за разом прокручивая в голове слова Юлана. Прекрасная принцесса рыдала и молила о помощи, крича, что "ей больно". Узнай же все собственными глазами и ушами.       - Пока этот замечательный отец был постоянно с вами - матерью и дочерью, задумывались вы хоть раз, хоть на йоту, где в тот момент была его вторая дочь... или какова была жизнь Вайолетт и ее матери?       О тех, кто был там, где не было места слезам, крикам, где не было слышно даже мольб о помощи. О том, что те, кто превратил их жизнь в ад, все это время жили припеваючи.       - Ты же не собираешься сейчас сказать чушь вроде того, что у твоего отца был двойник, верно?        ..!       Задыхаясь, Мэриджун закрыла рот дрожащей рукой, а в ее широко распахнутых глазах стояли слезы, что грозились вот-вот излиться наружу. Мир, который она наконец представила со слов Юлана, был настолько ужасен, что слезы выступили от одних лишь фантазий. То, что она до сих пор даже не задумывалась об этом, было далеко за гранью чистоты и глупости. Можно сколь угодно чтить добросердечность, но есть большая разница между тем, чтобы не видеть злого умысла, и закрывать на него глаза.       - А... Я-я.       Кто-то может назвать это моральным ростом и найти красоту в ее способности познавать познавать реальность, сочувствовать и лить слезы. Он не ведал, раскаивалась она, или сожалела, однако Мэриджун была воплощением доброты души, способной признать мир, бывший для нее неведомым, не винить в том кого-то другого и как следует обо всем поразмыслить. Если она сумеет что-то изменить после того, как познает то, что прежде даже не закрадывалось в ее голове, это будет просто замечательно.       ──Хотя вряд ли у Юлана пробежала хоть тень этих мыслей.       - А-а, кстати, помнится, ты хотела со мной поладить?       Мэриджун, что все это время смотрела себе под ноги, подняла голову, словно услышав выстрел. Уж неизвестно, был ли то ее рефлекс из страха перед Юланом, но юноша одарил Мэриджун, в тот момент пребывавшей в глубоком горе, широкой улыбкой.       - В тот раз ты ушла прежде, чем я ответил, но в этот раз ты выслушаешь меня как следует, верно?       Она подняла взгляд с его торса выше, пока их глаза не пересеклись. Глаза сверкали, но совершенно по-разному. Голубые глаза блестели от слез, тонули в горе и ужасе, в то время как золотые горели смесью ненависти, отвращения, презрения, насмешки и всего кипевшего в нем негатива, что сплелся в тугой клубок.       Спокойный, ласковый, тихий голос и мягкая улыбка. Известная Мэриджун маска Юлана треснула и обнажила его истинное я, истинное лицо, голос, что оказался острее ножа и намного, куда холоднее льда.       - ──Сдохну, но ни за что с тобой не полажу.       Смертельная доза яда излилась в эти крошечные ушки, проглядывавшие меж прядей ее белоснежных волос.