Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - Леди Вайолетт..? ...!!       Сколько бы Марин не ждала, ее госпожа не возвращалась, а потому вскоре сама отправилась на ее поиски. Салон, где Эльфа устроила чаепитие, уже был убран, и, учитывая расстояние до комнаты, было крайне странно, что она еще не вернулась. В ее поисках горничная заглянула даже в комнату Эльфы, но там было пусто, отчего та почувствовала смесь облегчения и беспокойства одновременно.       Она оббежала весь особняк и наконец обнаружила девушку, сжавшуюся на полу перед треснутым зеркалом.       - Леди Вайолетт, у вас кровь... нужно немедленно обработать рану.       Кровь тонкой струйкой сочилась из раны с внешней стороны ладони и стекала на юбку, словно оборванная нить марионетки. Рана, что походила не столько на порез, сколько на лопнувшую от ударов кожу, и зеркало с ярко-алым следом на нем. Было несложно догадаться, что именно сделала Вайолетт.       Тонкая белая рука окрасилась в нездоровый синевато-фиолетовый цвет и сочилась темно-красной кровью. Кончики пальцев, которых она коснулась как можно невесомее и ласковее, были холодными, как то безжизненное стекло.       - Леди... Вайолетт...       Горничная коснулась ее, позвала ее, но ответа не последовало. Тогда она осторожно убрала волосы с лица своей госпожи и коснулась ее щеки. Только тогда Вайолетт обернулась к Марин, словно опомнившись. Лицо грустное, словно вот-вот заплачет, но в сухих глазах неоткуда было взяться влаге. Лишь две глубоких, темных, лишенных эмоций дыры.       Была девочка, которую однажды она увидела в дверном проеме и которая до сих пор снилась ей в кошмарах; девочка в глубоком отчаянии, которую невозможно было спасти. Та, что терпела, сносила и ждала, надеялась, но в конце концов от всего отказалась. Та, чье сердце было настолько разбито, что она даже не смогла осознать, что сдалась. Она была юной и доброй, но, вне всяких сомнений, намного, намного более зрелой, чем кто бы то ни был. Человек, что был прекраснее всех на свете в те редкие моменты искренних улыбок.       Почему же никому нет до нее дела?       - А, а-а... нет... не хочу, не подходи.       Кошмар уносит ее. С головой заглатывает человека, что наконец обрел душу. Воспоминания опутали ее, насильно вскрывая рану, что уже никогда не заживет.       В отчаянии она обхватила девушку руками и обняла без всяких предупреждений. Даже если пальцы на ее спине в итоге смяли одежду. Марин просто вцепилась в нее, отказываясь выпускать - просто чтобы никто не смог забрать у нее ее госпожу. Молила, чтобы она осталась здесь и больше никуда не пропала. Марин больше не тот ребенок, которым была семь лет назад, не та, что могла только наблюдать со стороны. Молила, чтобы Вайолетт полагалась на нее, звала на помощь, позволила себя защищать.       - ... Марин.       - ..!       - Все хорошо... все хорошо. Я в порядке.       Что значит в порядке? Кто в порядке, с чего бы, да ничего подобного. Ничегошеньки не было хорошо.       - Я никуда не уйду. Я в порядке... так что не плачь, Марин.       Несколько капель влаги скатилось по щекам горничной. Перед глазами расплылось, а в носу защипало. И ярче всего она ощутила, как все сжалось в груди. Было больно, тяжело, ужасно больно дышать. Казалось, что слезы с остатками тепла ее тела походили на кровь. Как доказательство боли, что искрошили, измельчили в порошок и с трудом выжали.       В человеке, что был дорог ей как никто другой, она все еще видела образ девочки, с которой она впервые встретилась.       Покажи свою слабость, положись на нее, позволь любить себя. Но она понимала, что Вайолетт не позволит ей испытать ту же боль.       В тот день Вайолетт подарила ей жизнь. Но вне всяких сомнений, Вайолетт была той, на чью долю выпали боль и страдания. Дитя, которое затянуло в ядовитое болото под названием Вахан.       Она должна быть счастлива. Ей не должно быть больно. Она должна быть любима. Этого более чем достаточно. Вот почему Марин было грустно. Она желала, чтобы ее госпожа была счастлива. Не хотела, чтобы ей было больно. Любила ее больше, чем кого-либо в этом мире. То, что Вайолетт, по ее словам, испытывает к ней самой.       Когда Вайолетт больно, Марин тоже больно. Когда страдает одна, страдает и вторая.       Когда одна страдает в одиночестве, сердце второй разрывается от боли.       Грустно, что нельзя сказать это вслух. Но еще больше она ненавидела все, что безжалостно топчет сердце Вайолетт - настолько, что даже возможности на то нет.       "Не здесь".       Этот дом опасен. Он все равно что яд, который медленно, шаг за шагом разрушает ее. И уже близился день, когда эта доза станет летальной.       Больше не осталось времени, чтобы ждать принца - того, кто полюбит Вайолетт. Это последний шанс. Только сейчас, когда в доме было на одного врага меньшее. Предполагалось дождаться дня, когда Вайолетт окончит школу, однако после возвращения того человека руки Марин уже не смогут и дальше оставаться щитом девушки.       "Нужно как-то связаться с ним".       Одна, без знаний или власти - сбеги она ночью, и ее бы сразу поймали. У нее не было времени на подготовку, не было времени на установление связей. Единственный, кому она могла доверять - единственный известный ей соратник, обладающий достаточной властью и имеющий к Вайолетт нежные чувства.       Сумей она добраться до Юлана, и тот даже ценой собственной жизни станет Вайолетт защитой и опорой.       Даже если все пойдет по наихудшему сценарию и Марин поймают, но Вайолетт все же удастся сбежать, цель все равно будет достигнута.       "Он вернется через пять дней".       Рай или ад - в какую сторону склонятся весы?       Марин вложила в руки все свои силы, решив обеспечить девушке рай несмотря ни на что.