Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Ласкающая кожу рука; глаза, отражающие будто зеркало; голос, что звал ее по имени. Все это обернулось цепями, обвившими все тело Вайолетт. Болезненные, тяжелые и наносящие увечья - казалось, стоит только наклониться, и ее тело разорвет на множество частей. Любовные касания, взгляд, голос - все это вызывало у нее тошноту. Она ненавидела, ненавидела, до безумия ненавидела это застывшее, как у куклы, счастливое выражение лица, с которым она смотрела на девушку.       ──Какими словами нужно звать на помощь?       Пожалуй, только об этом она тогда и могла думать.

***

      Чаепитие должно было завершиться в атмосфере, преисполненной мира и гармонии.       Все это время Эльфа пребывала в хорошем настроении и улыбалась, сидя рядом с Вайолетт. Поглаживания волос и щек, физическая близость - да, это было, но едва ли за ее жестами крылись алчность и прочие скрытые мотивы. То, чего хотела Эльфа, пожалуй, не было "заменой возлюбленного", как было в случае с Беллройс. Нынешняя Вайолетт уже не была живым воплощением своего отца, как раньше, и даже попытайся она вновь подражать мужчине, то стала бы не Олдом, а, скорее, просто красавицей в мужской одежде.       Ей ничего не навязывали. Просто изливали любовь, которую она прежде не замечала. Да, "любовь", которую она так желала и которую, вне всяких сомнений, жаждала до сих пор. Небрежная, сладкая с горьковатым привкусом, от которого отнимался язык. Так хочется выплюнуть, но стоит только оказаться в горле, как нет иного выхода кроме как проглотить, чтобы не задохнуться.       Кукольные забавы Эльфы под названием "чаепитие" подошли к концу часа через два. Улыбка ни разу не сползла с ее лица, с губ не срывалось крика, в воздухе не трещало напряжение.       То было мирное, гармоничное времяпровождение, и даже конец его был красивым ── принесением в жертву Вайолетт.       - ..!       Покинув салон, она сразу же направилась в ванную. То была небольшая комната в углу особняка, выделенная исключительно для Вайолетт еще при жизни Беллройс. В два раза меньше прочих ванных комнат, но даже так достаточно просторная для одного человека. Отдельная комната, отличавшаяся ванной с кабриолями с выбранными Марин украшениями и туалетными принадлежностями Вайолетт.       Она вбежала туда на заплетающихся ногах и ухватилась за отполированный умывальник.       - Кх, гха...! У... уэ...       Ей было дурно, будто в животе все беспорядочно смешалось, и Вайолетт безостановочно кашляла от подступившей к горлу тошноты. Кажется, рвота в раковину была неприемлема, но на подобные беспокойства просто не было времени. Но, к счастью или к сожалению, из пустого желудка просто нечему было выйти.       Ведь она желала извергнуть кровь, что пронизывала все ее тело.       - Гха... х-ха...       Дурно - дурно, дурно, дурно. Все в этом теле - руки, ноги, волосы, глаза, все с головы до самых пят вызывало у нее тошноту.       Она опустила лицо в таз, но все, что излилось из ее рта - желудочный сок вперемешку с рыданиями. Тошнота не проходила, и с ней было ничего не поделать. Насколько легче было бы, сумей она вскрыть себе грудь и вырвать сердце. Насколько было бы проще, сумей она выкачать всю кровь из своего тела.       - ...       Она оставила попытки опустошить желудок и подняла глаза, увидев в отражении красивую сребровласую девушку.       Она может быть красивой. Может быть красивой и модной настолько, что все разевают рот в восхищении. Быть может, ее красота является той, которую жаждут все и бросают как недостижимую мечту. Она может обладать великолепной роскошной фигурой, что притягивает взгляды, пленяет сердце и вынуждает склонить голову.       И даже этот растрепанный вид не вызывал отвращения, скорее говорил о хрупкости девушки. Никто и никогда не поймет, насколько это было печально. Все равно что оставаться кукольной, будто с картины, фигурой вне зависимости от того, что она делала.       Холодное твердое зеркало, отражение самого себя. Что в нем было, так это отражение Вайолетт. Она провела пальцем по стеклу, обводя свои контуры.       Цвет глаз и волос. Форма глаз. Текстура волос. Впечатление, которое она производит на людей. Она понимала, сколь сильно походила на своего отца. Просто не верилось, что она видела в себе лицо человека, которого так ненавидела.       ──Ей никогда не нужна была такая красота.        -……‼       Она не хотела его видеть, не хотела, желала чтобы оно исчезло. С одной этой мыслью в опустевшей голове она продолжала всаживать кулак в свое отражение. Лицо не исчезло, как хотелось Вайолетт, и она продолжала удары: кровь ручейком побежала из сжатого кулака. С негромким звуком стекло лопнуло, и трещина рассекла фигуру Вайолетт.       - ...у, у-у...       Вайолетт взглянула на свое рассеченное отражение и медленно сползла вниз. Больно ли, холодно ли - она не знала. В голове калейдоскопом играло отвращение, по вине которого она даже не могла понять, работают ли толком ее органы чувств, или же дали сбой.       Вайолетт ненавидела этот дом. Ненавидела своих мать и отца. Хоть и не испытывала ненависти к сестре, все же не могла недолюбливать ее. Ненавидела принца, что год назад не питал к ней нежных чувств; друга, что отвернулся от нее; суд, что видел в девушке лишь зло; Бога, что не желал протянуть руку помощи - ненавидела все.       Но, на самом деле. Сейчас, год назад, задолго до этого.       Эти волосы, глаза, тело, лицо. Все, что составляло Вайолетт.       Она ненавидела себя больше всего на свете.