Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Вайолетт смогла разрешить свою вражду с Клаудией и недопонимание с Юланом, что не могло не радовать. Давненько она не испытывала подобных чувств... а может быть, и вовсе впервые. Никогда прежде она не чувствовала такой легкости в теле, будто бы с плеч спало тяжкое бремя. Она с самого рождения несла на себе слишком много, потому это ощущение и кажется таким неестественным.       Конечно, всего несколько банальностей. Ничего такого, совсем мелочь.       Но для Вайолетт то было очень, очень важно.       - С возвращением.       - Я дома, надеюсь, не опоздала?       Она взглянула на лицо Марин, встретившей ее по возвращению домой, что состоялось немного позже обычного. Вайолетт всегда приходила домой поздно, но именно поэтому еще большие задержки могли не на шутку взволновать горничную. Девушка вернулась как раз к ужину, так что беспокоиться было не о чем, но в этом доме Вайолетт была единственной, чьи изменения в планах вызывали у других беспочвенную злобу.       - Все в порядке, миледи, мне немедленно приступить к приготовлениям?       - Ну... до ужина осталось совсем чуть-чуть, верно?       - Времени на приготовления достаточно, но, боюсь, этого не хватит, чтобы вы успели отдохнуть.       - Тогда так и поступим. Не хотелось бы расслабляться понапрасну.       - Как пожелаете.       Войдя в комнату, она переоделась и села наводить красоту перед зеркалом. Пускай всего-то и надо было расчесать растрепавшиеся от ветра волосы, было бы скверно пренебречь этим, а после выслушивать укоры от любителей подмечать все ее промашки.       Честно говоря Вайолетт не любила смотреться в зеркало. Ненавидела свою внешность, и эта неприязнь пустила корни еще при жизни ее матери, усугубившись по мере взросления девушки преследовавшими ее снисходительными взглядами. В первую очередь потому, что подобная попытка самоутвердиться ничем не лучше самоистязания для того, кто не слишком хорошо относится к собственной внешности.       И даже сейчас в целом ее взгляды не изменились. Но то, как часто она стала смотреться в зеркало, - нет, сколь сильное внимание стала уделять своей собственной внешности, - все это подверглось сильным изменениям.       - ...       Расческа, которой Вайолетт водила во своим волосам, застряла у из концов. Кожу головы неприятно дернуло, и, опустив взгляд, девушка заметила, что некоторые прядки спутались, образуя неприятные комочки. Возможно, дело было в самих волосах, но сколь аккуратной бы ни была девушка, эти пучки упорно продолжали появляться. В детстве волосы у нее были шелковистыми и прямыми, но стоило девочке вырасти, как они стали образовывать мягкие волны. Она не знала, было ли дело в возрасте, или же в их длине, но особой разницы не было, ведь девушка не собиралась остригать свою шевелюру.       - Они сильно отросли.       - С тех пор, как начала отращивать волосы, ножницы в руки брала разве что для ухода.       - Интересно, пять... или шесть лет прошло с тех пор?       - И правда. С тех пор, как ты была рядом.       - Ностальгия берет.       Волосы, что прежде никогда не были ниже плеч. Было стыдно и досадно вспоминать, как она ходила на светские рауты с коротко остриженной головой, в то время как другие девочки ее голоса хвастались своими прекрасными ухоженными прическами. Вряд ли отец мог позволить себе быть рядом с подобным дитя, хотя едва ли он мог позволить себе в то время беспокоиться об этом. Впрочем, это, скорее всего, не имело никакого значения. Все же платье имело бы больший вес.       - Концы волос тоже в плохом состоянии... Такие сухие.       Пряди имеют все тот же глянцевый блеск, но стоит только прикоснуться, и отсутствие влаги налицо. Не то, чтобы на ощупь они были будто солома, скорее несколько шероховатые. Пускай Марин вовсю за ней ухаживает, тяжело поддерживать красоту, о которой сам Вайолетт не желала заботиться. Они местами иссохли, а при более детальном рассмотрении во все стороны выбивались более короткие непослушные волоски.       Это не так заметно, пока не касаться их или не подойти вплотную к зеркалу. Вряд ли случайные прохожие заметят недостатки, просто пройдя мимо.       И вдруг перед глазами всплыло лицо. Лицо того, кто стоял так близко, что касался ее волос, а то и еще ближе.       - ..!       - Леди Вайолетт?       В мгновение ока Вайолетт охватил жар, и щеки девушки предательски заалели, будто бы не было прежней, едва ли не бескровной мертвенной бледности.       Она ощутила, как непомерный стыд за то, на что она прежде не обращала никакого внимания, захлестнул с головой. Хотелось разметать волосы, что она так трепетно приводила в порядок, во все стороны и спрятать лицо от чего-то, что было для нее незримо. Ладонь взволнованной Марин коснулась спины девушки, но сама горничная явно не догадывалась, о чем на самом деле думала девушка.       "Юлан наверняка заметил".       Сейчас уже было слишком поздно об этом думать, но осознание, что юноша видел ее в таком виде, неприятно давило на плечи. Это не было темной эмоцией, вроде боли или печали, но вместо них внутри кипел неугасимый стыд.       Она знала, что он не из тех людей, кто придает огромное значение своей внешности, и, учитывая его отношение, едва ли он будет смеяться над такой банальностью, как уход за волосами.       И все же любовь - странная вещь. Насколько Вайолетт желала, чтобы юноша увидел и принял все ее слабости и недостатки, настолько же боялась малейшей промашки и желала показать ему лишь свое идеальное "я". То, с чем она была готова смириться, то, что она прежде даже не заметила бы, пройдя через призму любви теперь казались просто вопиющими ошибками. Одно это вызывало разочарование.       - Марин, у меня просьба.       - Да, какая же?       - ... Сегодня мне нужен особый уход.       - ...       Если прежде она говорила бы, глядя прямо в глаза Марин, то сейчас ее взгляд был опущен, скрытый серебристыми прядями собственных волос. Сквозь волосы Вайолетт Марин четко видела ее ярко-алые щеки, но едва ли Вайолетт поручила бы ей то, что легко могла бы сделать сама. Марин не была бы собой, если бы решила отвергнуть и без того редкие просьбы своей госпожи.       - Разумеется. Пришло время моей кропотливо собранной коллекции средств по уходу засиять во всей красе.       - Что-что?       - Леди Вайолетт, до сего дня мне приходилось сдерживаться в средствах, но больше мне незачем этого делать.       - ... нежнее.       - Да, вне всяких сомнений, вы останетесь довольны.       - Я не про это.       Для Марин то было наиприятнейшей переменой - заиметь возможность как следует поухаживать за своей прекрасной госпожой. Для Вайолетт, что всегда себя ненавидела, даже собственная красота вскоре стала чужда. Потому если бы зашла дальше самого базового мыться, этим лишь больше бы стала давить на Вайолетт.       Потому Марин терпеливо выжидала. Красота Вайолетт не была оценена по достоинству, а сама девушка вскоре сдалась. Она сияла словно солнце, но в силу резкости девушки окружающие ее опасались. Истинная красота Вайолетт была иной. Ее образ, внушавший всем благоговейный трепет, на деле был пока еще грубым необработанным алмазом.       И теперь, когда Вайолетт сама этого пожелала, пришел конец ожиданиям.       - Я сделаю вам прекраснее всех на свете.       - Спасибо, это обнадеживает.       Марин была довольна этой переменой. Хотя было немного грустно оттого, что причиной тому была не сама Марин.       Пожалуй, пока что стоит притвориться, будто Марин не догадывалась, кому именно предназначалась эта красота.