Волчьи песни

Скрежет закрывающейся двери отозвался тупым, оглушительным эхом. Ассу стояла, не в силах пошевелиться, слушая, как звук постепенно затихает. Когда она приходила сюда в прошлый раз, убежище было совсем другим. Здесь слышались разговоры, кто-то гремел посудой, пахло мясом и лавандовым маслом. Здесь шумел Назир, а Цицерон распевал свои ужасные песни... Как давно это было. Вроде бы и не больше месяца прошло, а кажется, что как минимум несколько жизней. Потому что теперь в их маленьком доме пахло только холодной землей, а слышно было только шум ветра где-то снаружи. Даже треск пламени не мог заглушить эту ужасную, невозможную, отвратительную тишину. От нее закладывало уши и начинала болеть голова. Казалось, что тишина пожирала все звуки, заодно закусив и всеми членами Братства. Но вдруг где-то внизу послышалась возня; нордка прислушалась. - Кто мог прийти? - спросил кто-то. - Ведь все тут. Даже Таесса вернулась с задания. - Тише, Бабетта. Тише, - помолчав немного, ответил такой знакомый, такой привычный низкий мужской голос. - Я пойду посмотрю. Все оставайтесь здесь! Послышались тяжелые шаги, и впереди показалась высокая плотная фигура Назира. Он тревожно всматривался в темноту, пытаясь разобрать хоть что-то. Ассу хотела сказать что-нибудь, но из груди вырвался только слабый рваный стон. Она схватилась за стену и попыталась встать прямо, но чуть не упала: перед глазами все плыло. Она пропустила момент, когда мужчина подошел ближе. С трудом сфокусировав взгляд, она подняла глаза и поняла, что встретилась с давним товарищем лицом к лицу. - Ассу? - неверяще спросил он, подаваясь вперед и практически подхватывая ее, когда она уже собиралась плавно сползти вниз по стене. - Ассу, девочка, это... ты? Буркнув что-то невразумительное, она попыталась сделать шаг вперед. А потом еще один. "Это так просто, надо всего лишь собраться с силами". Третий шаг отозвался мучительной болью в груди, и Ассу повалилась на пол, едва ли не скатываясь кубарем с лестницы. Все как-то сразу загомонили; к миру стремительно возвращались звуки и голоса. Вокруг Слышащей сгрудилась куча людей. Мелькающие лица, огонь и внезапный шум завораживали, как взгляд бывалого фокусника, и Ассу чувствовала, как стремительно уходит в кровавое беспамятство. Но внезапный острый спазм грубо вернул ее в реальность, и, заходясь в кашле, она чуть не выплюнула собственные легкие на холодные каменные ступени. - А ну-ка цыц! Разгалделись! - сердито прикрикнул Назир, поднимая Слышащую с пола. Голоса стали немного тише, но не стихли. Обеспокоенные и вместе с тем изумленно-радостные члены их дружной семьи переговаривались, вполголоса обсуждая что-то. - Но если Слышащая здесь... то почему Хранитель сказал, что ее убили? Он говорил! Таесса слышала! - недоуменно спросила молодая каджитка, обращаясь ко всем, кто был в убежище. И сразу же над ними повисла неприятная, глубокая тишина. Все сосредоточенно думали о том, что же такое происходит, и нордка знала, что за этим что-то последует... - Я знал, что этот чокнутый добра Братству не принесет, - коротко рыкнул редгард. Усадив свою ношу на ступени, он отвернулся и широкими шагами направился к одному из боковых проходов. - Я убью этого проходимца, отрублю его патлатую голову и вспорю живот, а кишки развешу по углам. Пусть любуется. И пусть ему будет стыдно! - Назир, успокойся. Он... не виноват. - Не виноват?! - рявкнул он, оборачиваясь. - Он бросил тебя, решив, что ты мертва! Девочка, ты могла по-настоящему умереть, и сейчас, между прочим, ты к этому близка. Ох, знал я, что не стоило вас вместе отправлять. Знал, да не сделал ничего... - Помолчи, Назир! - Бабетта подоспела и тут. Оттолкнув его от прохода - и как только у нее хватило сил! - она сердито обвела всех взглядом. - Слышащей сейчас нужна помощь, а не крики и бесполезные взмахи руками. С Хранителем мы разберемся позднее. А сейчас... Ассу слышала и видела все происходящее словно через серую пелену. Раны нещадно болели, но ей казалось, что слишком многое было не сделано. Она уже достаточно раз проваливалась в бессильное забытье, когда нужно было вставать и идти. Но неужели все эти силы были потрачены глупо и абсолютно напрасно? Пустое геройство, может быть, помогло выжить. Но теперь, когда требовалось сказать что-то важное и решать абсолютно другие проблемы, сила и выносливость были плохими помощниками. "Ложь - всегда трусость". - Я в порядке, - как можно убедительнее заявила Ассу, опираясь на стену и безуспешно пытаясь подняться. - Сейчас вот умоюсь и... - Умоешься? Умоешься, даэдра тебя забери?! Это теперь так называется? Да на тебя вся холстина в этом убежище уйдет, девочка, и половина зелий! Умоется она... - внезапно редгард замолчал и знаком велел всем поступить так же. Нордка прислушалась. Из коридора, куда так отчаянно стремился Назир, доносилось пение, чуть писклявое и такое до боли знакомое. Песенки Хранителя, пожалуй, никогда не отличались нормальностью, а голос - приятностью, но сейчас все было куда страшнее, чем обычно. "До этого обгаженного самим Мехруном и всеми его дреморами похода". Отражаясь от глухих каменных стен, звуки сливались в сплошной истеричный вой, изредка перемежающийся кашляющим хихиканьем. Ассу вдруг пришло в голову, что так он разговаривал после ранения, когда лежал в пыточной и пытался острить, понимая, что может и не выжить. Восхитительно. - Распелся... - аликрец снова взялся за оружие, но Бабетта успокаивающе взяла его за локоть. Он повернулся, сверкнув глазами, и пробормотал какое-то заковыристое хаммерфелльское ругательство; руку, однако, убрал. - Ой-ля, убью я как собаку... собаку. Волка! Или собаку? Неважно, неважно! - в дверном проеме показался пятном острого пурпура Цицерон. Оглядев столпотворение, он удивленно округлил глаза. - У нас праздник? Я буду праздновать; Цицерон будет! Или нет, не будет... так странно. Но мы с матушкой обязательно присоединимся к вам! Уверен, что Слышащая тоже слышит нас! Слышащая... - хихиканье сменилось абсолютно невыносимым хохотом, - слышит! Цицерон бы спросил у матушки, так ли это, но он... не может. Не может! Никто не может больше! Слышащей нет, и некому спросить! - Я прирежу тебя, мерзавец! - взревел Назир, наконец бросаясь вперед. Бабетта вцепилась в его руку мертвой хваткой, а молодой норд Хельги кинулся наперерез, пытаясь остановить нападение. Линия обзора оказалась чистой; Цицерон невидящим взглядом скользнул по творящейся суматохе и вдруг тихо, неуверенно хихикнул, замирая и встречаясь глазами с сидящей на ступенях Ассу. - Слышащая?.. И убежище снова пожрала тишина. Следующие два часа были целиком и полностью потрачены на решение мелких бытовых проблем. Назира общими усилиями вывели за тайную дверь Хельги, Дрелас и Бабетта, где сосредоточенно ему что-то объясняли; видимо, объяснения шли не очень хорошо, потому что почти каждую минуту стеклянные витражи начинали дрожать от витиеватой ругани редгарда. В конце концов вампирша плюнула и, оставив своего товарища сотрясать воздух в компании таких же мужчин, вернулась к Ассу. Таесса за это время успела найти ткань и кое-какие припарки, поэтому девушкам оставалось только довести Слышащую до ее покоев. Правда, перед этим от дверей пришлось отогнать Хранителя, который то ли не мог поверить в возвращение лидера Братства, то ли очень хотел что-то сказать... Бабетта решительно захлопнула дверь прямо перед его носом, а нордка молча порадовалась действиям сестры по ремеслу. Ей было несказанно тяжело и одновременно радостно наконец-то увидеть Цицерона, но разговаривать с ним однозначно пока не хотелось. Ассу тихо шипела, пока девочка промывала и перевязывала ей раны. Делала она это с таким мастерством, что невольно вспоминалось, что вампиры живут очень, очень долго. Некоторые, впрочем, лекарским искусством не обременялись, предпочитая только искусство убийства. Таесса сидела рядом, мурлыкая что-то неразборчиво-сочувственное и подавая то очередную травку, то бутылочку, то кусок ткани. Она нервно дергала своим роскошным серым хвостом и беспокойно поглядывала на Слышащую. "Неужели волнуется?..". Как только все раны были перевязаны, а за каджиткой закрылась дверь, Бабетта удовлетворенно хлопнула в ладоши и пересела поближе, из властной и собранной убийцы снова превращаясь в маленькую любопытную девочку. - Ну, что вообще произошло? Как получилось? Мы ведь думали, что ты мертва давно!.. - Цицерон сказал? - нарочито равнодушно буркнула Ассу, натягивая рубашку. - Ну конечно! Буквально неделю назад пришел, размахивая каким-то окровавленным мешком и вопя, что тебя оборотни сожрали. И башку волчью притащил... брр! - Бабетту передернуло. - В общем, он так ничего толком и не объяснил, но мы ему поверили. Назир места себе не находил, ведь это он настоял, чтобы ты отправилась вместе с Хранителем. Он так сказал, во всяком случае. Мы не знали, что делать, ты ведь Слышащая, да и без тебя Братство опять некому было бы вести... - И что потом?.. - Если ты опять спрашиваешь про Цицерона, - осклабилась вампирша, обнажая бритвенно-острые клыки, - то он места себе не находил. Слонялся по убежищу и истерил, распевая свои ужасные песни. Что-то бормотал про достойную месть, волчат и бедную, бедную Слышащую. Даже к саркофагу Матери подходил не так часто, как обычно, да и вообще особого энтузиазма в своих обязанностях не проявлял. Кажется, он очень переживал. Слушай, а как вообще получилось так, что вы разминулись? Он ведь должен был тебя сопровождать. Да и в историю с оборотнями я слабо верю, ведь они обычно не едят своих... - Я приказала ему... что? - Ассу едва не пропустила последнюю фразу. - Ты знала, что я?.. - Конечно. Мы, вампиры, вообще очень тонко все это чуем. Тоже даэдрический дар, в конце концов. Да и Арнбьорн как-то обмолвился, что вы с ним под одной луной живете. Сложно было не догадаться. Так что произошло? Девушка напряглась, понимая, что правды не избежать. Но это означало, что Цицерону грозит не просто разбирательство с Назиром... нападение на Слышащую могло быть приравнено к предательству Братства. Ведь только ее собственная ложь спасла его после нападения на Астрид и ранения Визары. А сейчас ложь уже не могла помочь. Перед глазами встала Эйла, повторяющая законы чести Соратников. Что ж, такие разные организации, но хоть понятия чести в них одни и те же. - Мы столкнулись с дикими оборотнями в Солитьюде. Я боялась, что они могут убить Цицерона, да и меня тоже, поэтому приказала ему возвращаться в Данстар, а сама отправилась на охоту. Я выследила одного из них и убила, но за ним пришли другие. Люди. Я была сильно ранена, а потом... потом пришел он. Нашел мешок с моей одеждой и принял меня за дикого. За врага. И, - последние слова дались с трудом, - решил добить. Воцарилось молчание. Бабетта сидела, кусая губы и что-то напряженно обдумывая. Кажется, она была всерьез обеспокоена услышанным. Ассу затаила дыхание, ожидая реакции на свой рассказ. А вампирша наконец будто очнулась; цокнув языком, она с неприязнью посмотрела в сторону двери. - Да уж, натворил Хранитель бед. Честно говоря, я бы рассказала все Назиру, но тогда шута ждет быстрая, но жестокая смерть. Если повезет. А если нет, то остаток жизни он проведет в пыточной. И я даже была бы с этим согласна! Он ведь действительно мог убить тебя, с его-то любовью к ядам и мастерским владением оружием!.. Но, наверное, только ты можешь решить его судьбу. Однажды Хранитель уже был спасен, причем тобой же, насколько я помню. Может, тебе спросить совета у Матери? Она наверняка знает истинные помыслы своего любимчика. В конце концов, если Цицерон достоин смерти, Мать первая даст добро на его убийство. А если нет, то можно будет уже разбираться дальше. С одной стороны, спросить совета у Нечестивой Матроны было бы единственно правильным решением; только она имела право судить, виновен Хранитель или нет. С другой стороны, поступить таким образом значило переложить ответственность за решение на кого-то другого, пусть даже и на непостижимую нечеловеческую сущность. А была еще и третья сторона, с которой Ассу считала виновной в произошедшем прежде всего себя и не хотела смерти Цицерона, пусть даже и виновного с точки зрения соблюдения догматов. - Нет. Пусть Мать Ночи и является вечным лидером Темного братства, но вмешиваться в личные дела братьев и сестер не может даже она. Я должна решить эту проблему сама, только так и никак иначе. - Истинный Соратник, истинный оборотень, - фыркнула Бабетта, поднимаясь. - Тогда я пойду к Назиру, а заодно пущу сюда Цицерона. Этот шут бродит под дверью и ждет возможности что-то сказать, поэтому самое время уже что-нибудь с ним сделать. Пожалуйста, если вдруг решишь его убить, не торопись. Я сама ему голову оторву, - она мрачно хмыкнула, стукнула каблучками о каменный пол и открыла дверь. Буркнув что-то очень злое, девочка убежала. В коридоре послышались тихие печальные шаги. - Слышащая... Цицерон... он может войти?