Волчьи песни

- А если птичка закричала, сверну ей шейку, чтоб молчала! - почти ласково напевал Цицерон, разделывая очередного, неизвестно откуда взявшегося кролика. Ассу только вздохнула и натянула поводья. За эту неделю они прошли так мало, что можно было бы вообще оставаться на месте. Девушка даже не представляла, что на дорогах может быть столько людей, да и вообще живых существ: не проходило и дня, чтобы Цицерон кого-нибудь не зарезал. Видимо, Хранитель останков возлюбленной Ситиса настолько одурел от спертого воздуха Убежища, что вконец съехал с катушек; с ним было невозможно пройти даже мимо имперского патруля. Солдаты настороженно косились на шута, а тот кидал на них кровожадные глубокомысленные взгляды. Хуже, чем выгуливать оборотня. Красота, да и только. - Надо набрать для Матери цветов. Красивых цветочков!.. Слышащая не будет против? - невинно спросил Хранитель, подходя ближе. Куда он дел останки убитого животного, Ассу даже знать не хотела. Девушка глубоко вдохнула, выдохнула, собралась с мыслями и обернулась к своему спутнику. - Цицерон, ты еще не забыл? Мы идем в Солитьюд. Собирать цветы будешь потом. - Солитьюд? Имперцы, имперцы! Давай их всех укокошим, могучая Слышащая? Цицерон будет рад, о да! - кажется, при мысли о новых убийствах у него поднималось настроение. Ассу повысила голос: - Никаких цветов, никаких имперцев! Мы просто идем искать поручения, понятно? - Не понимаю, - округлил глаза шут, но в них девушка с досадой заметила обратное. - То есть Слышащая не знает, куда мы идем? - Честно говоря, да, - нордка соскочила с лошади и, машинально сорвав молодой, нежно-голубоватый бутон горноцвета, пожевала его. - У нас нет конкретных целей. Можно сказать, мы просто гуляем. - Значит... Девушка перевела дух, глубоко вздохнула и решила пойти на компромисс: - Нет. Ни имперцев, ни Братьев Бури мы трогать не будем. Нам не нужны неприятности. Но мы можем дойти до ближайшего бандитского прибежища; там ты отведешь душу, а я, может быть, приготовлю поесть. *** Ни одного разбойничьего лагеря поблизости не оказалось, зато нашлась группа практически бездомных бандитов: пара грязных меховых лежаков не могла считаться полноценным убежищем. Увидев издалека отблеск костра, Ассу вздохнула, взяла Тенегрива под уздцы и направилась к ним. Бродяги грели руки над огнем, широкоплечий норд в железной броне, которому больше подошла бы рубка голов, мешал что-то в котелке. Поняв, что у них гости, он досадливо сплюнул и сделал знак своим; те с неохотой достали клинки. - Так-так, и кто у нас здесь? Заявились на ночь глядя... Чего вам в трактире не сиделось, а? - с некоторой тоской пробурчал главарь, задумчиво глядя на свой меч. Добрая сталь была в ржавых пятнах, а по лезвию расползлись хлебные крошки, но хозяину, кажется, было плевать. - Зря вы это, зря... Теперь придется вас убить. Ассу услышала за спиной странные булькающие звуки и обернулась. Ее верный спутник злорадно хихикал, но, поймав взгляд девушки, сделал вид, что он тут вообще не при делах. Отвернувшись, нордка услышала тот же сдавленный восторженный смех. - Девка, а ну заткни его! Или мы заткнем!.. - с угрозой в голосе заявила женщина-редгард, поигрывая плохоньким мечом. Ассу покачала головой. - Невозможно... к сожалению, - она бросила взгляд назад, но Цицерон, видимо, не услышал, продолжая радоваться жизни. - Но речь сейчас не об этом. В общем, я предлагаю вам одну хорошую сделку... Сейчас вы забираете свои вещи и уходите из этого лагеря куда подальше. Утром можете вернуться обратно. А мы за это, скажем, не будем вас трогать. Главарь непонимающе уставился на них. Поглядев полминуты и убедившись, что гостья не шутит, он громко расхохотался; к нему присоединились и остальные. - Ты уверена? - сквозь смех спросил он. - А ничего не перепутала? Может быть, это мы оставим вам жизнь? Дружка твоего прикончим, а тебе применение найдется - все равно, что на вид ты мужик мужиком... Ассу дернула мечи из ножен, но еще раньше услышала тягучий лязг эбонита. Цицерон багровой тенью скользнул вперед и, удивленно подняв брови, оценивающе оглядел противника. - Слышащая, этот человек не знает, как говорить с тобой? Ох, смешной человек! Но глупый... - шут говорил нараспев, с неподдельным интересом, словно изумляясь, что подобная ситуация вообще могла возникнуть. - Очень глупый. Я объясню ему, мудрая Слышащая?.. - Что такое говорит этот идиот? - насмешливо, но уже с ноткой беспокойства спросил главарь. - Ты говоришь с той, кто слушает матушку, - Цицерон многозначительно помахал кинжалом, - и ты говоришь с ней неправильно. Неуважительно, да. Не обижай Слышащую, а то Цицерон - ой-ля! - обидит тебя... Редгардка фыркнула и толкнула в плечо сердитого норда. - Ты что, поверил им? Шут и девка? Еще и неизвестно, девка ли... Не развешивай уши: либо отпусти их, либо хватит сопли разводить, - она повернулась и пошла к лежаку. Ассу уже облегченно вздохнула, но вдруг краем глаза заметила резкое движение. Улучив момент, Цицерон кинулся на темнокожую женщину с кинжалом. Через мгновение она упала на землю с аккуратной раной в горле, из которой ручьем полилась темно-красная, отвратительно багровая кровь. Красная, яркая-яркая кровь. Ассу почувствовала, как острый соленый запах ударяет в ноздри. Запах битвы, смерти, страха. - Я тебе сам все кишки выпущу, тварь, шлюха портовая!.. - главарь, размахивая мечом, бежал прямо к ней. Но глупо размахивать оружием, пока бежишь. Девушка пригнулась и отпрыгнула в сторону; клинок прошел прямо над ее головой. Воспользовавшись тем, что удар уже нанесен, она поднырнула под руку норда и изо всех сил рубанула по слабо защищенному месту на доспехе норда - кожаной перемычке под мышкой. Удар другого клинка пришелся уже по голому телу и с зубодробительным хрустом вошел в живую плоть. Противник попытался отпрыгнуть и защититься, выставив вперед меч, но рана была слишком глубока, к тому же, лезвие клинка нордки было отравлено. Ассу, резко ударив, выбила меч у него из рук, а потом точным движением рассекла незащищенную шею. Надсадно хрипя, главарь повалился на землю и замолк навсегда. Оглянувшись, она увидела, как Цицерон с безумной ухмылкой приканчивает последнего бандита. Несчастный несколько раз дернулся, пытаясь освободиться от жуткой боли, но быстрый удар кинжала оборвал его случайную жизнь. Ассу осмотрелась. Трупы главаря, шумной редгардки и еще троих сделали лагерь иллюстрацией жестоко искривленных детских сказок. Такие очень любила рассказывать Бабетта, ехидно посмеиваясь, и любая ее история неизменно заканчивалась кровью. - Вот зачем ты перерезал глотку этой девчонке, а? - девушка в сердцах пнула тело темнокожей и негромко выругалась. - Быть может, они бы просто убрались отсюда. - Но она оскорбила Слышащую. Маленькая разбойница должна иметь уважение к Голосу матушки! Но Слышащая сердится на меня? Разве ей жалко пары бандитов для бедного Цицерона?.. - шут старался выглядеть обиженно, но в карих глазах плясали искры вечного смеха. Ничего не ответив, Ассу лишь брезгливо вытерла клинки о меховую броню одного из убитых и, неопределенно мотнув головой, подхватила мертвое тело и потащила его подальше от лагеря. Цицерон с готовностью ринулся помогать ей. Когда они вернулись, уже стемнело. Небо заволокло тяжелыми плотными тучами, так что все вокруг было темно и пусто. О том, что здесь недавно кипела битва, напоминали лишь бесформенные пятна крови на темной мерзлой земле. Костер, разведенный бандитами, уже догорал, а котелок с мутным варевом был свален - видимо, кто-то из хозяев зацепил ногой. Девушка досадливо сплюнула: комфорт, который они тщились получить, был уничтожен их же руками. Но меховые лежанки уцелели, а возле кострища нашлись дрова и охапка сухих веток. - Цицерон голодный... хочет рулет... или морковку... - раздался жалобный голос шута. Ассу снова выругалась и полезла в сумку. К несчастью, там не нашлось ни того, ни другого: девушка не таскала с собой сладостей уже много лет, а вся морковь была изведена еще месяц назад на похлебку. - Ничего нет. Только мясо, - сообщила она, критически рассматривая останки котелка. Вопрос был прозрачен: ставить его на место или попросту убрать. В конце концов, готовить все равно было нечего... От сильного пинка чугунная посудина улетела в чахлые кусты, расплескивая свое невеликое содержимое. Запах мясного бульона и застывшего жира стал сильнее; Ассу невольно принюхалась, а Цицерон беспокойно наморщился. - Мясо тоже пойдет, хоть оно и не такое вкусное, как рулеты, - шут устроился у костра и выжидающе глянул на девушку. Та вздохнула и снова полезла в сумку. В самых глубинах мешка нашлась вяленая рыба и жареная оленина, настолько сухая, что протолкнуть ее в себя без эля было проблематично. Шут тоже заглянул в сумку и с видимым огорчением чихнул. - Только пыльное, старое мясо. Неужели Слышащая собирается это есть? - Знаешь, тут вокруг что-то не видно тучных коров, оленей и коз, - огрызнулась Ассу, выбирая кусок потоньше и помягче. - Если хочешь, жуй коренья, а я не собираюсь сидеть голодом. Прихватив пару бутылок вина, она тоже присела у огня. Признаться, ей и самой иногда хотелось хорошей пищи, но в путешествиях ее было не достать. Жуя жесткую оленину, девушка вдруг пожалела своего спутника. В конце концов, сумасшедший Хранитель заслуживал некоторого снисхождения, даже если вел себя как Элисиф Прекрасная. Цицерон, скрючившись в своей привычной позе, грел руки над огнем. Пламя бросало рваные блики на его лицо, и Ассу подумала, что не такое уж оно и безумное. Конечно, трудно было спорить с сумасшествием шута, когда он торжествующе вопил о смерти "шлюхи Астрид", танцевал у гроба Матери Ночи или распевал свои ужасные песенки. Но сейчас Цицерон казался просто усталым человеком в странном костюме, человеком, измученным жизнью так, что до самой смерти хватит с лихвой. Сколько боли он перенес? Ассу читала его дневники, просто так, чтобы понять, что вообще чувствует Хранитель Матери Ночи. Она могла понять всех членов Темного Братства, всех - кроме Цицерона. До его прихода в Убежище имя Ситиса упоминалось только в заковыристых ругательствах Назира, а Нечестивая Матрона была смешной и глупой сказкой, в которую могут верить дети, но никак не взрослые. Как шут вообще мог перенести такое, если Мать Ночи стала его жизнью, оставалось загадкой. Но вот Братство восстановлено, тайные убийцы снова наводят страх и ужас, прославляя Мать и не нарушая догматы. Какая же боль все еще терзает искореженную душу рыжего убийцы?.. - Почему Слышащая так смотрит на меня? С Цицероном что-то не так? - вдруг раздался уже привычный чуть писклявый голос. Шут смотрел на девушку не мигая, так же внимательно и сосредоточенно, как смотрел на огонь. Ассу никогда раньше не видела такого взгляда, поэтому чуть замешкалась, но потом зло дернулась, коря себя за такую реакцию, и зачем-то поскребла обгоревший недавно нос. - В сумке еще осталось мясо и вино. Советую тебе поесть, - бросила она, вставая. Шут удивленно посмотрел на нее. - Слышащая уходит? Куда, почему? Мне пойти с ней?.. - Нет. Ешь и не жди меня. Вернусь утром. Даже не оглядываясь, Ассу знала, что спутник встревоженно смотрит ей вслед. Время явно уже перешло за полночь. Девушка чувствовала, как усталость режет ей веки, и сквозь эту резь видела горящие глаза и оскаленные волчьи морды. Но так привычно похрустывала под ногами мерзлая земля, так знакомо пахло в воздухе гнилой болотной сыростью, что нельзя было пугаться. Просто нельзя. К юго-востоку от лагеря, на соседнем островке она нашла старое кривое дерево. Под ним земля была тихой и мягкой, а голые ветки создавали хоть какое-то впечатление крыши. Устроившись в крепких корнях, она сжала зубы, готовая ко всему. Этой ночью ей опять снились убийства и страх. И среди горящих болотных огней она куда ярче прочих своих жертв видела Цицерона, истекающего страшной темной кровью.