Волчьи песни

Ей снилось небо. Непроглядно черное, без единого намека на звезду. И огромная луна. Круглая, как двемерская сфера, она будто скалилась в незаметной для других ухмылке. Но Ассу видела это. Мир отливал тревожной желтизной, пах сырой холодной землей и чужим страхом. Кажется, недалеко кто-то есть. Во рту отвратительный голод – вкус, цвет и запах, лапы ноют, требуя погони. Слюна горькая, как болотная вода, а тело уже напрягается, готовое к рывку. Она прыгает, и мир становится ярко-красным, таким невыносимо острым, а на зубах вкус крови, а кто-то валится с перегрызенной глоткой. Людей так легко сломать; они просто куклы из мяса и костей, но они кричат перед смертью. Иногда не успевают. Но этот – кричит. Предсмертный вопль жертвы перекрывает волчий вой. Свой? Чужой? Ассу не знает. Мир состоит из цветов и запахов, голова раскалывается, как будто вот-вот лопнет. Голова. Раскалывается. Невыносимо. Это страшно. Ты бежишь, от тебя бегут, за тобой бегут – вот и вся песня. Внутри черепа пляшут алые огни, яркие-яркие, безумно горячая кровь разбегается по телу, а ноги уже не слушаются. Вокруг пляшут факелы, злые факелы – или это просто светлячки? Звон стрел сливается с треском стрекоз, а волчий вой не смолкает, становясь все громче, наступая отовсюду и в никуда, и такая тоска в этом вое, что голова раскалывается, наконец, и кровавый свет разрывает ночь на куски, и тело выгибается в предсмертной судороге, а вокруг страх, злоба, боль, невозможная боль… Она рывком поднялась. По лицу катился ледяной пот, платье второй кожей пристало к спине. Ассу безумно огляделась, беспорядочно пошарила руками вокруг себя. Но сырая земля стала камнем под ногами, трава срослась в теплое одеяло, а на стене плясал лишь крошечный свечной огонек… Опять сон. Девушка, шатаясь, поднялась с постели. Расстояние до каменного пьедестала показалось огромным: ноги тряслись и совсем не слушались. Наконец добравшись и обхватив каменную опору, Ассу глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Но осколки недавнего сна все еще не давали ей прийти в себя. Девушка вдруг вспомнила, что вечером оставляла у кровати как минимум одну бутылку меда. Возвращаться обратно было уже легче, но постоянная дрожь словно вытягивала все силы. Ассу примостилась на самом краю, нащупала бутылку, откупорила и сделала большой глоток. Алкоголь привычно обжег горло, горяча и без того кипящую кровь. Но после выпивки обычно становилось легче, поэтому ни одна ночевка не проходила без бутылки-другой горячительного. В дверь громко постучали. Ассу поморщилась от резкого звука, но ничего не ответила, прислушиваясь. - Слышащая! – раздался снаружи писклявый тревожный голос. Цицерон. – Слышащая уже проснулась, я знаю. Цицерон слышал, слышал ее крики. Но почему Слышащая молчит?.. Надоедливый шут. Ассу чувствовала, что просто так он отсюда не уйдет. Если она не ответит, Хранитель поднимет переполох, ведь с главой Братства что-то не так. А меньше всего девушка хотела, чтобы ее видели в таком состоянии. - Цицерон, - голос ее оказался хриплым и чуть дрожащим, - уходи. Все нормально. И передай остальным, что меня лучше не беспокоить. - Но Хранитель слышал крики. Не обманывай его!.. - Уходи, - повысила голос нордка. – Уходи, я приказываю. Нечего тебе здесь делать. Незваный гость за дверью замолк. - Слышащая сердится, - наконец отозвался он. – Бедный, бедный Цицерон! Он подчинится приказу Слышащей, он должен подчиняться. Но та, что говорит с матушкой, поступает жестоко. Хорошо. Хранитель уйдет… В коридоре послышались тихие удаляющиеся шаги. Ассу облегченно вздохнула и уткнулась носом в мягкую подушку. Обычно ей не удавалось полностью оправиться от подобных кошмаров, но в этот раз можно было позволить себе немного расслабиться. Впрочем, отдохнуть не удалось. Девушка вдруг очень захотела есть. Ее чуть ли не тошнило от воспоминаний об отвратительном вкусе страха и крови, который нельзя было перебить даже медом, но желудок настойчиво требовал еды. Выбирать не приходилось, как и всегда. Стараясь выглядеть как можно внушительнее, Ассу медленно вышла из своих покоев. Со стороны она, наверное, была похожа на вырванное бурей дерево, которое теперь терзает ветер. Или на растрепанную пожилую ворону. Впрочем, оценить подобное зрелище было некому: коридоры были пусты. В главном зале собралась вся семья, поэтому на девушку устремилось множество глаз. Все смотрели настороженно и выжидающе, словно боялись. - Ассу, девочка… - начал Назир. – Хранитель говорит, ты кричала. Что-то произошло? Нордка вздохнула. Нет, этот шут категорически не умеет держать язык за зубами. - Со мной все нормально. Возможно, Цицерону послышалось, - рыжий обиженно надулся. Видимо, ему совсем не нравилось, что его выставляют дураком. – И я от всего сердца вам советую, дорогая моя семья, забыть об этом случае и заняться чем-нибудь другим. Например, едой. Аликрец недоверчиво на нее покосился, но новички оказались понятливее и уже вовсю работали ложками. Лишь каджитка – Таесса, кажется, - изредка поднимала на девушку полные сочувствия глаза. Сегодня у них была оленья похлебка, наваристая и жирная. Ассу налила себе полную миску и села на самом углу, стремясь спрятаться от возможных подозрений. Еда была превосходна, на непритязательный вкус постоянной путешественницы. Но даже сытная трапеза не могла заставить Ассу отвлечься от напряженных мыслей. В голове крутилось только одно: оставаться в Убежище больше нельзя. Девушка не понимала, как Соратники живут под одной крышей, потому что вынести такое даже в одиночку – непосильная ноша. А если таких множество… Закрывая глаза, нордка видела перекошенные от боли лица братьев и сестер, залитые кровью. Яркой-яркой кровью… Помотав головой, Ассу отогнала наваждение и, сделав знак Назиру, отошла в коридор. Аликрец последовал за ней. Убедившись, что никто не подслушивает, девушка приложила палец к губам, призывая к тишине, и решила высказать все. - Назир, мне нужно уходить. Сегодня же. - Но ты же только вчера приехала, - поднял брови редгард, - куда тебе опять бежать? - У меня задания, Назир. Много заданий, - она врала. Конечно, поручения были, но почти все они были незначительны и касались расправы со зверями, нежитью или бандитами. Похоже, жителям Скайрима не нравились все, кто отличается от них самих. - Ну, ты Слышащая, тебе и решать, - он пожал плечами, а затем пытливо взглянул девушке в глаза. – Но не нравится мне все это, девочка. Очень не нравится. Возьми с собой кого-нибудь из новеньких, а то постоянные странствия душу из тебя вытянут. - Нет! Назир, все хорошо. Да и опасно это – скитаться по Скайриму. Мы же не хотим потерять кого-то из семьи?.. - Тогда возьми кого-нибудь еще! – не унимался редгард. – Я, конечно, занят с новенькими, а Бабетта вряд ли поможет… Остается только наш Хранитель. Ассу не поверила своим ушам. - Да, девочка, и не смотри так на меня. Ты, конечно, глава Братства, но я тебя еще совсем другой помню. Прими дружеский совет: возьми кого-нибудь с собой. - Но это же… Цицерон! Ты хочешь, чтобы он распугал мне всю добычу? - Я хочу, чтобы ты была в безопасности, и это главное. Если кто-то сможет хоть немного облегчить тебе жизнь, то пусть это будет кто угодно, хоть сопливый новичок, хоть полоумный шут. Назир деланно отвернулся и вернулся за стол, а Ассу, вне ожиданий, опять взяла смертная тоска. Они все так пекутся о благополучии Слышащей, но совсем никто не думает, что неприятности могут быть не только у нее. Девушка обреченно вздохнула и тоже вышла к семье. Часть уже разошлась, но Хранитель сидел на своем месте. - Цицерон… ты пойдешь со мной? Шут нахмурился. - Но Слышащая злилась, когда Цицерон приходил. Слышащая издевается… зачем ей понадобился Цицерон? - Если ты не хочешь помогать, то и не надо, - вот теперь девушка разозлилась. – Я найду кого-нибудь другого… - она уже было решила прекратить этот разговор, но Цицерон вскочил и заверещал. - Нет, нет! Цицерон согласен, он хочет служить! Веди, милосердная Слышащая! Побежали!.. - Постой, - осадила его Ассу. – Подожди здесь. Я соберу вещи. Все-таки, собственные покои в нынешней обители Братства казались ей совершенно чужими. Слишком помпезными, роскошными и непривычными. Может быть, она просто слишком редко здесь бывала, но ощущение неправильности все равно никуда не исчезало. Скинутая вчера броня до сих пор лежала на полу. Вероятность того, что она высохла, стремилась к нулю, но девушка все равно натянула на себя влажную темную кожу. На морозе доспехи замерзнут за какие-то десять минут, но лучше ходить обледенелой, чем оставаться без защиты. Ассу пристегнула к поясу ножны парных мечей, коротко вздохнула и устремилась к выходу. Из главного зала на нее тревожно глядел Назир, а у самого выхода наружу радостно приплясывал Цицерон. - О, да, Слышащая вернулась! И теперь мы пойдем! А подкрадываться исподтишка придется?.. - Замолчи, - привычным приказным голосом кинула ему девушка, и шут действительно притих, лишь изредка бурча что-то сердитое. Аликрец подошел к ней и дружески положил руку на плечо. - Я не знаю, девочка, почему ты так быстро уходишь, но, видимо, на то есть причины. Надеюсь, тебя не съедят тролли, потому что без тебя будет немного грустно. От таких слов предательски защипало в горле, но глава Темного братства не имеет права плакать. Никогда. Поэтому Ассу лишь натянуто улыбнулась и, не оборачиваясь, пошла к выходу. За ней неровной, но бесшумной походкой поспешил Хранитель. В Скайриме солнце уже клонилось к закату, бросая кровавые блики на мертвые снега. И так это было похоже на недавний кошмар, что Ассу хотелось броситься на снег, кататься и выть от подступившей боли. Поморгав и больно дернув себя за волосы, девушка легко вспрыгнула на Тенегрива и медленно направила его к дороге. - А милосердная Слышащая пустит Цицерона на лошадь? Ему холодно и трудно идти… - жаловался шут, по колено завязнув в сугробе. Видимо, неловко ступил, хотя Ассу в этом сомневалась: слишком хорошим убийцей был Хранитель. - Может, позже, - бросила она и двинулась вперед, в третий раз покидая Данстарское убежище.