Тюльпаны для песчаной феи

      Лайт никогда не говорил Джине о любви. Поначалу он вообще мало чего приятного говорил. Дерзкий юноша, не считающийся ни с чьим мнением, был так непохож на обаятельного принца Кахира… Но почему-то сердце упрямо страдало именно по нему. Почему-то хотелось его утешить, когда он хмурился, подразнить, когда он смущался. Он был милым, когда у него было подходящее настроение, а ещё искренним, красивым. Ужасно красивым. Смуглая гладкая кожа и яркие льдисто-синие глаза, взглядом пробирающие до костей. Джине так трудно было сосредоточиться на чём-то, когда Лайт испытующе смотрел на неё. А его украшения в волосах? Цветные резные бусины в смоляных прядях так и умоляли прикоснуться, а ей приходилось призывать на помощь всю свою выдержку, чтобы не подчиниться.       Сбитая с толку путаными ощущениями, она даже не сразу смогла понять их причину. Но пришедшее однажды осознание только усугубило её состояние. Ну и что теперь прикажете с этим делать? Признаться — об этом и речи быть не может. Конечно, между ними была весьма прочная связь… Например, Лайт умудрялся всегда чувствовать, что она попала в очередную переделку, и её пора спасать. Может, всё дело было в его магии, хоть он и не мог использовать её в полную силу, может, это действительно выходило случайно, как он и утверждал. Но раз за разом он появлялся, когда Джина уже не знала, куда бежать, и неизменно строго говорил, протягивая руку:       — Джина, иди ко мне.       Она трепетала, вкладывая свои пальцы в его тёплую ладонь, и жарко молилась, чтобы он не почувствовал дрожи. Джинн заслонял её собой, защищая, и это было до умопомрачения прекрасное ощущение. Девушкой она была смелой и боевой, гораздой на такие выходки, что другим и не снились, но как великолепно было прятаться за его плечом, чувствуя, что он искренне хочет тебя сберечь! Настолько великолепно, что Джину прямо распирало от желания вляпаться куда-нибудь ещё, да покрепче. Тогда Лайт будет держать её руку до самого дома, сердито ворча по пути, но не отпустит ни на миг, словно она в любой момент может исчезнуть.       Джина любила его безусловно, но порой чувства тяготили её. Казалось, в жизни ничего не изменилось — и вместе с тем всё было другим. Необъяснимые перепады её настроения замечали все вокруг, кроме Лайта, конечно же. Кахир лишь однажды попытался выяснить причину её печали, но отступил, поняв, что правды ему она не откроет. Вместо этого принц вознамерился за Джиной приглядывать; почти постоянно ощущать спиной пристальный взор было даже в какой-то мере лестно, но и напрягало неслабо. И Синдбад туда же — знай, уговаривал её прийти то на одну вечеринку, то на другую. Дескать, развейся, дитя, и тебе станет лучше, вот увидишь!       Джина скривилась, сделав очередной глоток пряного вина. Она всё-таки пришла, не сумев отказать Синдбаду, когда тот так искренне хотел её развеселить. Кроме того, Лайт, кажется, полюбил званые вечера, несмотря даже на то, что постоянно поддерживать человеческий облик для него было непросто. Нет-нет, она пришла исключительно ради того, чтобы доставить удовольствие Синдбаду, не больше!       Девушка оглядела пышно украшенную залу, подсознательно находя среди гостей тёмную вихрастую макушку. Лайт прекрасно проводил время в достаточно шумной компании молодых людей, вероятно, рассказывая очень забавную историю. Джине же веселиться не хотелось, особенно глядя на него, а потому, как только подвернулась возможность, она ускользнула на широкий балкон. Поток свежего воздуха принёс запах моря. Джина вздохнула полной грудью. Какая красивая ночь.       — Джина? Почему ты здесь совсем одна?       Она сдержанно улыбнулась. Всё-таки пришёл.       — Ты перенял привычку ходить за мной по пятам у Кахира? Или просто соскучился?       Да, намеренная провокация. А что, запрещено? Зато можно целых несколько секунд любоваться растерянно-смущённым выражением лица Лайта.       — Я просто случайно увидел, как ты уходишь, — он неловко встрепал волосы у себя на затылке, подходя ближе. Намного ближе, чем обычно — почти касаясь её плечом. — А что, Кахир ходит за тобой по пятам? — спросил как будто невзначай, но ей почудилась затаённая тревога в его голосе.       — Он просто беспокоится обо мне, я знаю. — Она покрутила в руках ножку бокала, наблюдая, как плещется рубиновый напиток. Вздохнула. — Не обращай внимания. В последнее время я просто рассеянна.       На самом деле ей уже полегчало: Лайт заметил, что она покинула зал, он волнуется, он пришёл поддержать её. От этого теплело в груди. Но тоска никуда не ушла; всё это было хорошо, но Джина — эгоистичная девчонка! — мечтала совсем не о том. Осторожно повернув голову, чтобы украдкой полюбоваться лицом джинна, она внезапно встретилась с ним взглядом. Чарующие синие глаза смотрели внимательно и нежно, а девушка едва не выронила из рук бокал. От греха подальше она поставила его на перила и отодвинула, отвернувшись, чтобы Лайт не увидел, как сильно покраснело её лицо. В следующую секунду его голос, прозвучавший уж больно хитро, раздался прямо над её ухом:       — Я вижу, ты не в настроении, но знаешь, что? Я думаю, тебе нужна небольшая встряска.       Она не успела ни спросить, что он имеет в виду, ни даже повернуться: с удивительной ловкостью джинн подхватил её одной рукой под коленями, а другой — под лопатки, и прижал к себе.       — Лайт! — ахнула Джина, инстинктивно вцепляясь в его плечи.       — Держись крепко! — весело и звонко крикнул он, в два шага легко вскочил на парапет с нею на руках и взмыл в небо. Джина взвизгнула бы от страха, если бы дыхание не перехватило. Она зажмурилась, пряча лицо у него на груди. Лайт рассмеялся.       — Да посмотри же вокруг, глупышка! Не бойся, я тебя не уроню.       — Я не знала, что ты можешь летать, — пролепетала девушка, едва заставляя непослушные губы шевелиться.       — Ну, не стоило же мне так сразу раскрывать все карты, — загадочно произнёс юноша. — Ты даже не представляешь, какие ещё умения я скрываю.       Он что, флиртует с ней? Это не игра воображения?       Да наплевать. Джина крепче обняла его за шею, устраивая подбородок на его плече, с детским любопытством оглядываясь вокруг. Находиться так высоко в небе по-прежнему было страшно, но руки Лайта были надёжными и сильными, и ему она верила. Ветер трепал волосы, её каштановые пряди спутывались с его чёрными, образуя волнующий контраст. Под ними мелькали крыши домов, а аромат морского бриза становился сильнее. Девушка обернулась в другую сторону, чтобы убедиться, что они действительно приближаются к берегу. Шумный город остался позади, здесь было тихо, и луна слабо освещала белые барашки на волнах.       Когда Лайт осторожно поставил её на песок, она не сразу отпустила его. Стойкое ощущение, что всё это просто сон, захватило Джину, а потому она решила, что уж во сне-то может делать, что пожелает. И, не отстраняясь от тёплого тела, девушка потянулась к манившим её так давно бусинам в волосах молодого джинна. Он едва заметно вздрогнул от прикосновения, и Джина поняла, что он по-прежнему обнимает её талию.       И волшебство моментально растаяло, как дым, заставляя её поспешно отступить, отодвигая его руки за запястья. Лайт на мгновение нахмурился, а потом вздохнул, направляясь к воде, попутно сбрасывая обувь. Джина последовала его примеру, поспешив к кромке воды.       — Почему ты меня сюда принёс? — спросила она.       — Мне показалось, что ты выглядишь уставшей, и совсем не желаешь танцевать. Ну, — он сделал паузу, словно решая, продолжать или нет, — ещё потому, что не хотел позволять тебе снова миловаться с принцем.       — Кто бы говорил, — хмыкнула Джина в ответ. — Девушки вокруг тебя так и вились весь вечер.       К её удивлению он засмеялся, одновременно наклоняясь, чтобы шутливо плеснуть в неё морской водой. От прикосновения холодных брызг кожа покрылась мурашками. Джина бы ответила ему тем же, но ей не хотелось мочить ноги, в отличие от Лайта, которому вода доходила до середины икры.       — Заметила, да? Что ж, я могу быть обаятельным, когда это нужно. — С долей обиды девушка подумала, что с ней он был не слишком-то ласков, по крайней мере, сначала. — Но это не имеет значения.       — То есть?       — Не думаю, что кто-то ещё сможет мне понравиться. — «Кроме тебя». Но вслух Лайт этого не произнёс. А Джина, очевидно, не придала особого значения словам, задав, однако, неожиданный вопрос:       — Разве ты никогда никого не любил?       Юноша даже растерялся. Первым порывом было ответить: «Я полюбил тебя», но слова так и не сорвались с губ. Он помолчал, собираясь с мыслями, и тихо проговорил:       — У меня не было возможности. До всей этой истории с лампой я был наследником престола, а это, знаешь ли, накладывает кое-какие ограничения. — Это была та правда, которой он мог сейчас с ней поделиться.       — Тебе запрещено было влюбиться? — удивлённо переспросила девушка.       — Ну, нет, конечно же. Но я должен был заключить династический брак, когда придёт срок. Я знал об этом с тех пор, как мне исполнилось десять. Моей женой стала бы принцесса Северного королевства. И как бы я тогда объяснялся с девушкой, которую любил?       — А принцесса тебе не нравилась?       — Я не знаю. Мы так и не успели встретиться.       Они замолчали, каждый думая о своём. Джина отрешённо рисовала на песке узоры пальцем ноги, хоть во тьме ночи их не было видно: луна почти полностью скрылась за облаками, проливая на побережье лишь тусклый свет.       — Хватит уже копаться в песке. — Она не видела его лица, но по голосу слышала, что он улыбается. А потом заметила протянутую ладонь: — Иди сюда, Джина, вода совсем не холодная.       Что ещё она могла сделать, кроме как взять его за руку, как делала не раз до этого, позволив покорно вести себя? Маленькая волна лизнула её ступни, она вздрогнула — но от прохлады ли? Лайт так и не выпустил тонкие девичьи пальцы, они медленно брели по берегу, и всё это казалось видением.       — Тебе уже лучше? — Он даже не прятал искреннего сочувствия и желания помочь, и это бередило душу, заставляло горло сжиматься в спазме, позволяя только кивать, но не имея сил ничего сказать в ответ. Что же это? Что с ним сегодня такое? Ей лучше жилось без знания о том, каким заботливым и нежным он может быть… И сейчас, когда казалось, что поразить её уже не сможет ничто, Лайт, вглядываясь в ночное беззвёздное небо, сказал тихо, будто обращаясь к самому себе, что-то уж совсем невероятное: — Мы с тобой одни в огромном тёмном мире…       Джина поняла, что если откроет рот, то непременно ляпнет какую-нибудь романтическую чушь, но совсем ничего не делать она не могла, а потому чуть качнулась в сторону, прижимаясь плечом к плечу Лайта. Он остановился, чуть сильнее сжимая её ладонь, и, глубоко вздохнув, на одном дыхании произнёс:       — Знаешь, я, наверное, больше никогда не решусь, поэтому скажи мне сейчас «да» или «нет», потому что выносить это я уже не в силах. Джина, ты… — Её имя прозвучало хрипло, пришлось прочистить горло и попробовать ещё раз: — Ты в кого-нибудь влюблена?       Джина, опустив голову, разглядывала песок под толщей воды и молчала. Так долго, что Лайт уже пожалел, что не удержался от вопроса. Но она вдруг подняла лицо, глядя в небо, а не на него, и сказала:       — Да. Уже давно. В одного принца.       Лайт нервно сглотнул. В груди стало тесно, словно всё пространство заполнило его грохочущее сердце. В принца, значит… В принца…       Рука Джины вдруг осиротела. Так резко, что девушка моментально замёрзла. Она оглянулась в растерянности, глядя в спину уходящему джинну.       — Лайт! Стой!       Джина увязала в плотном песке, бросаясь следом за ним. Он оглянулся, и её остро кольнуло в сердце печальное выражение его лица. Девушка не остановилась, с разбега влетела в его объятия и, не раздумывая, прильнула поцелуем к его губам.       Звёзды рванулись сквозь плотную облачную пелену и обрушились на плечи.       Губы Лайта были мягкими, а на вкус — как пряное вино, что она пила на празднике. Он закрыл глаза и коснулся раскрытыми ладонями её лопаток, не притягивая и не отталкивая, и на поцелуй отвечать не торопился.       — Это жестоко, Джина, — сказал он горько, когда поцелуй закончился. — И по отношению ко мне, и к Кахиру.       — К Кахиру? При чём здесь Кахир?       Её искреннее удивление пошатнуло его мрачную уверенность.       — Но ты ведь… Ты ведь сказала, что влюблена в принца...       А она рассмеялась. Расхохоталась от души, громко, до выступивших в уголках глаз слёз. И смело обвила руками его шею.       — Боже, ты это всерьёз? Ты не забыл, что Кахир — не единственный принц среди нас?       И поцеловала его снова. Он отозвался мгновенно, пылко возвращая поцелуй. Обе его ладони снова скользнули по спине Джины, но теперь прижимая её тело теснее к себе, сильно, изо всех сил.       Никогда Лайт не признавался Джине в любви. Но он безусловно искренне любил её.