Истории о самураях, их женщинах, любви и смерти. История третья

Начиная со следующего вечера, жизнь Сайто превратилась в сплошные страдания. На тренировках он старался не прикасаться к ученице. Когда говорил, смотрел в сторону, хотя это и было невежливо, избегал прямого взгляда в глаза, тем более на губы, и уж если и стоял лицом к лицу, таращил взгляд выше, на аккуратный самурайский пучок на макушке девушки, что при его росте было вполне естественно. Говорил мало, и оттого, что боялся как-то выдать себя, резко и сердито. Во время тренировочных поединков ярость противницы и ее стремительные, злые атаки заставляли Сайто изрядно попрыгать, и теперь уже он сам, предпочитавший, так же как и Кано, нападать, уходил в глухую оборону. Нападать на девушку, как он и опасался, у него не было сил. Несколько раз заглядывавший полюбопытствовать Окита, не понимая происходящего, посмеивался над другом, что теперь уже ученик гоняет учителя до седьмого пота. Ранее скрашивающие одинокие вечера капитана чаепития с учеником на веранде после тренировок превратились теперь в пытку - Сайто терялся, робел, не знал, что сказать, на что смотреть, куда деть руки и как не пролить на себя чай от волнения. Да еще при всех этих душевных терзаниях он чувствовал себя абсолютным остолопом. И с болью в сердце замечал, что Тойю огорчает такое его обращение. Она погрустнела, пыталась разговорить сенсея, но отступалась в бессильных попытках, и однажды даже отказалась остаться выпить чаю, отправившись домой сразу после занятий. И лишь только во время поединков девушка давала выход своим эмоциям. Ее атаки стали более озлобленными, а глаза в такие моменты горели пугающим огнем. Сайто молча страдал. Понимая, что своим изменившимся поведением обижает девушку, Хаджиме ничего не мог с собой поделать - ему казалось, что если он будет продолжать вести себя столь же безразлично и отстраненно, то сумеет не коснуться случайно так, как не может учитель касаться своего ученика, сумеет не сказать что-то, не посмотреть слишком выразительным взглядом. Однако ночами, стоило Сайто педантично и аккуратно сложить вещи, улечься на футон, положить пальцы на свернутый поясок нижнего кимоно Тойи, с которым он так и не нашел сил расстаться, и закрыть глаза, его охватывало еще большее смятение, от которого никто в данную минуту не отвлекал. Он не понимал, что с ним происходит, и, склонный к анализу всего происходящего, бывало, по полночи не мог уснуть, копаясь в себе. Кумичо думал, что, возможно, было бы даже лучше, если бы Тойя вообще перестала приходить, но каждый вечер, когда не был занят работой, он заранее начинал ждать ее прихода, и если девушка вдруг задерживалась хотя бы на несколько минут, впадал в уныние и тревогу. В те вечера, когда капитан бывал в патруле или на разведывательном задании, он ловил себя на мысли, что Тойя, не застав его, сейчас как раз возвращается домой, и, возможно, он увидит ее издали на одной из улиц Киото, совпадающей с его маршрутом. Когда Хаджиме задерживал какого-нибудь мерзавца, он думал о том, что Тойя тоже ходит по этим полным опасности улицам и может рано или поздно столкнуться с кем-нибудь подобным. Сайто был уверен, что она вполне в состоянии постоять за себя, но было бы лучше, если бы в такой момент он сам оказался рядом. Его накрывало непонятное волнение, лишь Тойя показывалась из-за угла особняка во внутреннем дворике, но он вел себя с ней холодно и отстраненно, как будто это не его сердце трепетало только что. Ему хотелось мягких, осторожных прикосновений к Тойе, бросающих в дрожь все тело, но он старался вообще не касаться ее даже случайно. Он с упоением был готов смотреть в ее черные, как ночь над Фудзи, глаза, но смотрел куда угодно, только не на нежное личико. Ему хотелось говорить ей какие-то милые глупости, но он лишь бросался резкими командами во время занятий, или молчал как дурак во время перерывов или чаепития. Ему хотелось улыбаться ей, ласково и мягко, но он надевал еще более безразличную маску, чем носил постоянно. Если же Сайто случайно по неосторожности соприкасался с ней пальцами или встречался глазами, его бросало в жар, он заливался краской, стремительно отворачивался, и за прохладным и резковатым тоном прятал свое смятение и замешательство. Сайто не понимал, почему его так раздирает на части, хотя и догадывался. Более же всего его угнетало, что Тойя была искренне огорчена таким его поведением. Он бы и рад был изменить его, но именно на это у бесстрашного капитана смелости и не хватало. Когда мысли превратились в желание объясниться с Кано, Сайто каждый раз находил себе отговорки и причины, почему этого делать не стоит. А когда его начали терзать сомнения в том, что вряд ли такая красивая девушка может быть одинока, и, конечно же, ей вряд ли нужен какой-то простой капитан, проводящий все свое время в сражениях, патрулях по охране порядка и шпионских операциях, неспособный дать ей спокойную семейную жизнь, и сомнения эти причиняли боль, Хаджиме окончательно понял, что влюбился. Два месяца Сайто мужественно сражался с собой. И в один прекрасный день все-таки сам себя победил. Однако победа досталась той части Сайто, которую он так мучительно и безуспешно пытался в себе задавить. В тот день Тойя снова отказалась выпить с ним чаю, одарив его при этом грустным и в то же время несколько обиженным взглядом. И Сайто сломался. - Тойя-сан, прошу вас, не уходите. Нам нужно поговорить, - выдавил он, сам напуганный своей решительностью. Красивая излука бровей удивленно надломилась, но Тойя тут же нахмурилась, ожидая, что разговор, видимо, будет о том, что им пора прекратить занятия. Поведение сенсея, его постоянное раздражение и дурное настроение говорили ей лишь об одном - ее присутствие и эти занятия тяготят капитана. Она вздохнула, прошла к энгаве и присела на краешек, ковыряя носком дзори песок. Сайто последовал за ней и сел рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы не коснуться ненароком девушки. - Тойя-сан, последнее время мне кажется, что я веду себя не очень хорошо по отношению к вам. Я хочу объясниться, - начал Сайто, подбирая слова, неловко теребя в руках кончик растрепавшегося на тренировке белого шарфа и чувствуя, как краска заливает его лицо. Однако он должен был объясниться, мужчина он, в конце концов, или нет?! - Я вижу, что мои слова и поступки огорчают вас, и это заставляет меня страдать. Поверьте, в этом нет вашей вины, вы прекрасно занимаетесь и делаете большие успехи. Дело во мне. Рядом с вами я ощущаю себя неуклюжим и невоспитанным бирюком. Согласитесь - ситуация несколько двусмысленна, и я каждый раз боюсь сделать или сказать что-то такое, что может вас оскорбить или показаться неприличным, и оттого я веду себя еще хуже… - Но что же двусмысленного в этой ситуации? Женщины часто занимаются боевым искусством со своими сенсеями, что же в этом такого неприличного? - удивилась Кано, повернув к нему лицо. - Нет, ничего в этом неприличного, конечно же, нет. Если сенсей относится к занимающейся у него даме лишь как к ученику. Но если сенсей начинает относиться к даме иначе… - Сайто хорошо начал, решительно и смело, но к концу фразы его запал угас, и вместе с ним и голос упал почти до шепота. - Иначе? - словно не видя ужасного смущения и труда, с которым капитану давались слова, и будто дразня, насмешливо переспросила Тойя. Сайто уже готов был сквозь землю провалиться, и трижды проклял себя и за свое дурацкое решение объясниться, и за свою неспособность свободно и игриво излагать женщине свои мысли, как умел это делать Харада, но Кано молчала и прямо смотрела на него, словно заставляя пройти все эти круги ада до конца. Сайто вдохнул, как пловец перед прыжком, и решительно ответил: - Да, иначе. Я не могу видеть в вас просто ученицу. Вы для меня стали очень важным человеком, но рядом с вами я чувствую себя мальчишкой, который ведет себя глупо, лишь бы вы не догадались, что у меня творится в душе на самом деле. Я хочу вести себя с вами совершенно по-другому, но вместо этого продолжаю совершать глупости. Поэтому сейчас я и решился на этот разговор. - Признаться честно, я думала - с тех пор, как вы узнали, что я не парень, вы стали относится ко мне с презрением, - опустила глаза Тойя. - Что вы?! Как вы могли подумать такое? - в ужасе развернулся к ней всем корпусом Сайто. Неужели именно так Тойя восприняла его действия?! - Мужчины не воспринимают женщин всерьез, когда мы пытаемся отвоевать свое право заниматься вашими мужскими делами. Я подумала, что вы оставили меня в учениках лишь из жалости, и все мои действия раздражают вас, мои неудачи выводит вас из себя, а мои потуги стать мастером меча смешны и жалки в ваших глазах. Я старалась изо всех сил, чтобы заслужить вашу похвалу, но я видела, что все еще недостойна ее, что мне надо заниматься упорнее. Порой мне казалось, что за мою тупость вы меня ненавидите… - тихо произнесла Тойя. Сайто только сейчас понял, что пришлось пережить девушке, которую он хотел бы окружить лишь нежностью и любовью, из-за его идиотской нерешительности. Он робко придвинул ладонь по нагретой за день доске энгавы к покоящейся на ней руке Тойи и коснулся ее пальцев. Девушка вздрогнула и медленно подняла голову, поворачиваясь к нему. В глазах ее было удивление, но и что-то еще, что придало капитану смелости. Сайто осторожно накрыл ладонью ее руку и произнес: - Как я могу ненавидеть вас? Я никогда не встречал таких девушек. Вы смелая, решительная, вы невероятно сильная, раз готовы следовать своему Пути, невзирая на трудности и препятствия. Я преклоняюсь перед силой вашего духа. А ваше мастерство владения мечом меня восхищает. Вы стали прекрасным мечником. Мне больше нечему учить вас, но я не могу заставить себя сказать вам, что больше приходить не нужно. Хаджиме замялся и, розовея до кончиков ушей, выговорил: - Скажите, есть ли у вас кто-нибудь, кому принадлежит ваше сердце? - Да, - кивнула Тойя. Сердце доблестного капитана дрогнуло и пропустило удар. Неужели все его терзания напрасны, и нет никакой надежды? Но Кано посмотрела ему в глаза и улыбнулась мягкой, застенчивой улыбкой, переворачивая руку ладонью кверху и переплетая с ним пальцы. Капитан, ощущая, как на его губах расцветает нерешительная глупая улыбка, пошел в атаку: - Можно мне пригласить вас на свидание? - Да, - все так же улыбаясь в ответ, кивнула Тойя. - Завтра? - Завтра. - Вечером, вместо занятий? - Да. Сайто, воровато оглянувшись и убедившись, что никого поблизости нет, радостно ощущая себя мальчишкой, совершающим нечто запретное, но дивно прекрасное, поднял руку девушки, склонился и коснулся губами кончиков ее пальцев. Тойя зарделась и смущенно улыбнулась, но руки не отняла. - Я провожу вас? - спросил Сайто, не выпуская ее пальчиков. - А это не будет выглядеть странно, что сенсей вдруг куда-то отправился со своим учеником на ночь глядя? - полюбопытствовала Кано. - Я что-нибудь придумаю, - улыбался Сайто. Теперь, когда он выговорился, и его чувства не были отвергнуты, он чувствовал себя гораздо свободнее, хотя все еще робел. Но сейчас, когда самое страшное оказалось позади и уже не пугало настолько сильно, сердце капитана ликовало. Они неторопливо шли, будто прогуливаясь. Киото медленно накрывали сумерки. Сайто и Тойя разговаривали о нынешних временах, о том, что грядет что-то тревожное, пока еще непонятное, но уже витающее в воздухе. О политике и положении в стране Сайто мог говорить свободно, забывая о своей стеснительности, а Тойя слушала внимательно, иногда спрашивала о чем-то, иногда вставляла свое мнение, и капитан понял, что девушка в нынешней политической ситуации разбиралась не так уж плохо. Разговаривать с ней было интересно, и когда Тойя остановилась у одного из домов на небольшой улочке неподалеку от центра Киото, Сайто только тогда подумал о том, какой он все-таки неисправимый олух - прогуливаться теплым чудесным вечером с девушкой, в которую влюблен, и всю дорогу разговаривать с ней о политике может только олух. Наверняка она поддерживала беседу только из вежливости, а сама смертельно скучала. - Простите, Тойя-сан, наверное, я слишком увлекся этими разговорами, и заставил вас скучать? - виновато спросил Сайто. - Вовсе нет, - рассмеялась Кано. Он стоял и молчал, не зная, что еще сказать. Сказать хотелось многое, но он, как всегда, засмущался. Расставаться не было совсем никакого желания, но и стоять на улице под старой сливой у чужого дома было неловко. К тому же было достаточно поздно, девушку наверняка ждали дома, а ему еще самому нужно придумать, что сказать, когда он вернется в Мибу. Тойя сделала к нему шаг и, словно в задумчивости поправив белый шарф на его груди, произнесла: - Может быть, теперь нам можно оставить эти официальные имена, Сайто? - Хаджиме, - поправил ее капитан, охотно поддерживая предложение и взяв ее руки в свои. - Хаджиме… - словно пробуя на вкус, произнесла Тойя и улыбнулась. - До завтра, Хаджиме! - До завтра, Тойя! - ответил кумичо, чувствуя себя совершенно счастливым. Кано сделала движение, чтобы повернуться и уйти, но Сайто, не выпуская ее рук, позвал: - Подожди… Она обернулась. - Где я увижу тебя завтра? - спросил Сайто. - Ах, да! Встретимся на мосту Сандзё. - Хорошо, я буду ждать тебя. - А если у тебя завтра ночной патруль? - Я все равно приду. Я пройду там с отрядом, и мы договоримся о следующей встрече. - Хорошо. Я пойду? - Да, Тойя, иди. Нет, подожди… Нет, иди. - Так идти или подождать? - рассмеялась Тойя. - Бравому капитану Шинсенгуми не пристало быть таким нерешительным. - Подожди, - сам был готов рассмеяться над собой Сайто. Он притянул девушку за руки к себе и, склонившись, застенчиво коснулся губами ее губ25. Ошалев от собственной смелости, он неохотно расцепил переплетенные пальцы и сказал, пытаясь скрыть за улыбкой смущение: - Вот теперь иди. Тойя прыснула, прикрыв рот рукавом, затем, быстро приподнявшись на цыпочки, вернула ему поцелуй, на мгновение прижавшись к его губам теплыми мягкими губами, и, тихо смеясь, ускользнула в тень дома. Всю дорогу домой Сайто шел, улыбаясь легкой и светлой улыбкой, время от времени прижимая пальцы к губам, словно стараясь сохранить ускользающее ощущение прикосновения девичьих губ.