***
— Альбус, какого дракла ты вообще вытворяешь? Кто проверяет еду перед отдачей детям? Чем конкретно их отравили? Сколько пострадавших? Ты хоть на один из вопросов способен ответить? — Гластерфорч мерил шагами кабинет директора, запустив в черную с заметной проседью шевелюру длинные пальцы. — Вся еда готовится и проверяется домовыми эльфами. Вид отравы выясняется, а детей проверяют всех, независимо от симптомов. — Дамблдор поправил очки половинки, из-за которых на мир глядели водянисто-серые глаза, попутно поправляя длинную, практически седую бороду. — Друг мой, я не первый год работаю на посту директора… — Вот именно, что не первый год, как ты допустил массовое отравление? Мне как попечителю в такой ситуации стоит оповестить Аврорат. Пусть хоть весь замок перекроют, но причину найдут. И когда Совет получит смету на этот учебный год? Ещё в начале августа было заседание, ты обещал составить смету и отправить ее совой. — Так я отправлял. Вернее просил это сделать Минерву. — Дамблдор виновато улыбнулся. — Может чаю хочешь? — Воздержусь, Альбус. До понедельника мы должны утвердить смету на год и не как в прошлый раз, выясняя в течение года, что у нас то книг не хватает, то стипендию маглорожденных не посчитали. Ещё пара таких промахов, и я начну сомневаться, что Герой Магической Британии способен управлять Хогвартсом. — Мне воспринимать это как угрозу? — от псевдо-добродушного тона директора не осталось и следа. — Я констатирую факт. Пусть ты хоть трижды герой Британии, но из года в год у нас то сметы не сходятся, то маглорожденных отправляем к маглам инвалидами. Ты упрощаешь учебную программу, ставя нас перед фактом того, что предметы не нужны, а преподаватели уволены. Теперь у тебя массовое отравление студентов, давка, в ходе которой в костеросте нуждаются около двух десятков детей. Это помимо тех, кто на отраву среагировал обмороком. Мне продолжать? — А чего это ты мне маглорожденных припоминаешь? Не ты ли в Визенгамоте через сына предлагал ограничивать количество детей маглов, поступающих в Хогвартс? — Предлагал, было дело, вот только последние несколько лет стипендиаты-маглорожденные стали появляться и из других стран. Даже дети сквибов, получающие пособие, зачисляются внезапно в Хогвартса, даже если планировали поступить в другую школу. — Хогвартс - лучшая школа Чародейства и Волшебства! — Ага, а ты ее лучший директор, так? Я, в отличие от тебя, имею дела с уже выпустившимися студентами Лучшей Школы Чародейства и Волшебства. С каждым годом все хуже. — Так это программа, методички из Министерства такие приходят. — А они тебе в рот смотрят и выполняют все, что ты им «советуешь». «Ритуалистика — пережиток прошлого, сейчас ритуалы нигде не используются, и вообще это темная магия» и тут же начинается суета в отделе Образования и приходят исправленные методички и урезанные программы. — Ты слишком часто начал винить меня во всем, мой друг. — Альбус вновь попытался вернуть себе маску добродушного чудаковатого старичка, но попытка не увенчалась успехом. Будь Главным Попечителем Белинда Кроуфорд, она бы повелась на его обаяние старого волшебника. В голове Дамблдора даже мелькнула идея о том, что Совет Попечителей пора бы поменять, а то кричат тут, требуют что-то. — Ты слишком много косячишь, Альбус. Готовься к полной проверке замка, детей до следующей недели по домам, и дай мне список учеников иностранцев и живущих среди маглов. — Э… Минерва даст тебе список и проверка будет только на кухне, мой друг. — Дамблдор скрестил пальцы и облокотился на свой стул, благостно улыбаясь. — А это не вам решать, директор. Аврорат проверит весь замок. Попытается помешать — покинешь пост директора как лицо, препятствующее Аврорату. Помянув Мерлина и Моргану, Гластерфорч покинул кабинет директора, ещё не раз упоминая то, где он его видел и куда ему пойти. Появившаяся из-за колонны Минерва Макгонагалл лишь поджала губы, трансфигурировав платок в планшет с листками и самопишущее пером, которое отчиркав несколько страниц прыгнуло в руки волшебницы. — Список пострадавших от отравления, список травмированных в давке, список не пришедших в сознание и последний список, — при перечислении списков, Минерва передавала их в руки Главы СП, а последние три листа скрепила между собой. — в нем иностранные студенты, сироты и маглорожденные, которых нужно будет отправить по домам до выяснения обстоятельств. Дамблдор не говорил, он уже вызвал авроров? Он сказал, что сам их вызовет, как директор школы. — Минни, золотце мое, на директора лучше не рассчитывать. Данный случай — крайне показательный пример. — Гластерфорч взмахнул палочкой, призывая патронус и передавая через него сообщение. — Карлус, шалопай лопоухий, тащи свою свору в Хогвартс, требуется отряд авроров для поиска потенциального яда, допроса эльфов и тщательного расследования. Подробности при встрече. Если Альбус не откроет камин, фиксируй как сопротивление правосудию… — Мистер Гластерфорч… — Я уже сотню лет Герберт Гластерфорч, Минни. Дамблдор доигрался. Будет выебываться — слетит с насиженного места. И так кучу кресел занимает, а продуктивность минимальная. Тебе бы и самой выбрать приоритеты, милочка. Ты у нас и преподаватель с некоторым стажем, и секретарь директора на полставки. Это не беря во внимание, что Дамблдор этим летом намекал о том, что хотел бы видеть тебя и деканом Гриффиндора. Ничуть не умаляю твоих талантов, но то, как на тебя спихивают все, что только можно, несколько… Настораживает? Подумай об этом, ты девочка умная. — Я вас услышала, мистер Гластерфорч. — Герберт не был уверен, достучался ли он до девушки, но, как говорят маглы, попытка не пытка.***
Новость о внезапных каникулах в первый же учебный день всех обрадовала. Те студенты, которых уже проверили и в ком не было никаких проблем, связанных с отравлением неизвестным веществом, отправлялись домой через директорский камин. Из живущих среди маглов оставалось лишь десятка три. За время всех сборов симптомы проявились ещё у пары десятков учеников. Сегодня в Мунго будет весело. Забрав те три десятка детишек с собой, Гластерфорч вместо камина использовал порт-ключ уже за территорией школы.***
Вечером, после прибытия домой, братьев увел отец на конюшни, матушка, перенервничавшая еще днем, как пришла сова из Хогвартса о срочном заседании Совета Попечителей, в числе которых был ее муж, отходила у себя в комнате, отпаиваемая успокоительных зельем. Маллиан просто пришла к себе в комнату, села на пол и начала плакать. Пришедшая проведать девочку, домовушка Дипси застала рыдающую девочку там же на полу, не раздумывая, подняла ребенка магией что была доступна эльфам в небольшом количестве, и на своих тоненьких ручках унесла на кровать. Девочка не вырывалась, но к истерике прибавился неконтролируемый поток слов. Маллиан боялась. Ей было страшно, что она что-то сделала, что все вокруг ее ненавидят, и она всем вредит и все портит. Что братьев пошли наказывать, потому что она девочка и ее наказывать не могут, а их наказывают за ее действия и они теперь ее обязательно-обязательно возненавидят. Под конец, уже вымотанная долгим словесным потоком, девочка начала говорить о страхах потерять себя. Она — это она и вроде не она одновременно. На вопрос Дипси, о чем девочка говорит, она уже не ответила. Уснула беспокойным сном, укачиваемая волнами успокаивающей родовой магии. Слышавший все Лорд Пруэтт коротко кивнул Дипси и направился к себе в кабинет, зная, что ему тут же предоставят все воспоминания об этом монологе с самого начала.***
Пятничное пробуждение для Маллиан казалось немного туманным, словно и происходило не с ней. Чужие эмоции, чужое тело, двигающееся на автомате. Вялые мысли никак не хотели оставаться в голове, казались скользкими и неуловимыми. Даже сначала не вспомнилась ночная истерика. Ровно до момента, пока опухшее от слез лицо не лицезрело себя в ванной комнате. Вот тут уже вспомнилось, и как Маллиан проснулась в поезде, с трудом осознавая, куда она едет, и как ей подсказывал «внутренний голос», причем это был именно внутренний голос, как звук в наушнике. Ты его слышишь, но как бы ты не при чем и повлиять на него ты не можешь. Это чужой голос, хоть и звучавший как собственный. А собственный ли? Вспомнила распределение, когда Шляпа долго не могла понять, чей разум смотреть, но тогда фраза о двух разумах была проигнорирована, девочка попросила Слизерин, шляпа одобрила. Потом ужин с отравой, спектакль «я это есть не буду», потеря сознания в гостиной. После этого началась долгая тьма. Тьма то сгущалась и обволакивала, то проступал проблема света сверху, а ее тут же оглушало шквалом звуков. Голоса шептали, говорили, кричали, рычали, и это была просто адская какофония звуков, но даже закрытые уши не помогали от того, что звучит внутри. Уже в тот момент, когда казалось, что дальше уже просто не выдержать, голоса прекратились и Малианн в темноте ощутила собственное тело. Она прикасалась к себе, щипала, вертела головой, выискивая хоть что-то. «Что-то» появилось. Огромное зеркало без рамки появилось буквально из ниоткуда и в отражении Маллиан видела себя. Маленькую, чуть пухленькую девочку. Бледную, с выраженными синяками под глазами в черном платьице. Длинные волосы заплетены в тонкие косы, а цвет их с появившейся подсветкой, напоминал грязные осенние листья. Вроде оранжевые, а вроде коричневые. Но ведь она не такая! У нее нормальные, густые, рыжие волнистые волосы, у нее нет таких синяков под глазами. Девочка махнула своему отражению. Отражение заторможенно «продублировало» ее жест. В другую сторону. — Мать моя Луссурия… — Маллиан покрыла рот руками, Отражение хихикнуло. — А ты забавная. Теперь ты — это я. Я не справилась, а ты сможешь. — Дабы уж совсем поиздеваться, не переставая хихикать, Отражение прикрыло рот руками. — С чем ты не справилась? — Маллиан руки убрала, решив просто пережить весь этот бред. Мало ли какие сны людям снятся… Не порнуха в подземелье и ладно. Отражение, словно прочитав мысли, руки убрало, а хихиканье прекратилось. Лучше бы хихикала, там хоть выглядела нормально, почти живой. Вид мертвого ребенка, с почти презрительным выражением лица, нервировал. — Меня не хотели оставлять в живых. Я должна была умереть ещё до поезда. Проклятое еще в чреве дитя. — Разговор принимал все более странные обороты, а жуткое и противное чувство, вблизи «зеркала», только усиливалось. Маллиан хотелось сбежать куда подальше, но куда? Вокруг тьма и единственный источник света — здесь. — Ты должна была жить долго, а не умирать ребенком. — Отражение горько усмехнулось, а затем медленно закатало рукав своего платья, чтобы показать свои практически черные с жуткими нагноениями руки. Содержимое желудка Маллиан сдержалось только благодаря отсутствию оного, но пустые рвотные спазмы все же скрутили девочку. — Я была слишком слаба, чтобы выжить. Даже ритуал, способный придать мне сил и побороть проклятие оказался мне не по силам. Ты, как я погляжу, тоже умерла. — Что? — Маллиан непонимающе уставилась на свои ручки, но вместо детских здоровых ладошек были руки взрослой женщины. Длинные пальцы с красивыми длинными черными ногтями, несколько колец покоилось на аккуратных и ухоженный пальцах. Начиная от кисти на правой руке начиналась татуировка, но ее почти всю закрывала пропитанная кровью кофта. Как-то внезапно обнаружилось, что она не стоит, а сидит, потому что ноги у нее сломаны так, что в трех местах видны осколки костей. Что-то смутно кольнуло сознание Маллиан, но мысль так и не сформировалась. — Надо завязывать пить обезбол вперемешку с алкоголем. Это надо же, какая хрень снится… — Замечательно, что твой мозг пытается отрицать реальность, но ты Марина Иванченко, умерла в… как это маглы называют? В автокатастрофе, вот. Но даже это сейчас не важно. Теперь мы — единое целое. Нет больше ни той Марины, ни Малинки из прошлого. Есть Маллиан Андрэ́я Пруэтт. Привыкай к этому, жизнь не дает передышек.***
Воспоминания вновь хлынули в голову Маллиан лавиной, заставив ту схватиться за раковину, дабы не упасть. Вспомнился совет из прошлой жизни «счет помогает успокоиться». — Один… Два… — Хаос в голове не давал сосредоточиться, сбивая со счета так, словно он был не только начат, а уже велся на протяжении часа, если не больше. Спустя какое-то время хаос и шум в голове начал утихать. Удалось умыться, даже одеться самостоятельно, но вот загвоздка. Умывалась она еще до завтрака, а зашла в столовую в тот момент, когда накрывали на обед. — Привет, соня. — Гидеон потрепал рыжую макушку сестры, поцеловал вставшую из-за стола матушку в щеку и кивнув отцу сел на свое место за столом. Фабиан от близнеца отличился лишь тем, что поцеловал матушку в другую щеку и кивнув отцу сел за стол. Вы когда-нибудь сидели на неудобном стуле с увесистой книгой на голове под пристальным взглядами? Вот Маллиан сидела так под взглядами родителей, да и книга была воображаемой, но ощущения все равно были не из приятных. Каждое движение отслеживалось, явно мысленно оценивалось и судя по тяжёлому взгляду отца семейства, оценка ему явно не нравилась. В повисшей тишине слышались лишь скрежет приборов о поверхность тарелки и звон бокалов, иногда задеваемых для призывания домового эльфа, который то подливал напитки, то менял блюда. Маллиан про себя отметила, что в каноне домовые эльфы (судя по Добби и Кричеру) выглядели как рабы, в непонятном тряпье, костлявые и в целом вызывающие своими видом разные эмоции от жалости до лёгкого отвращения. Здесь же эльфы хоть и оставались худощавыми ушастиками, но все ходили в черных фраках прислуги строго по их размеру, лакированных ботиночках, а руки закрывали перчатки, делая их вид более… Приличным? Отвлекшись на созерцание домового эльфа, Маллиан не заметила, как все перестали есть. Все просто затихли, явно чего-то ожидая. Переведя взгляд с эльфа, бесшумно покинувшего столовую, на членов семьи и едва не вскрикнула от страха. Отца Маллиан иррационально боялась, хоть и не понимала причину своего страха. — Что так привлекло твое внимание, дитя? — голос Джеральда Пруэтта был обманчиво мягким, но расслабиться не давал его взгляд. Словно тебя видят насквозь и ждут как ты будешь изворачиваться в ситуации. — Н-ничего, простите папа… — Девочка отпустила взгляд, стараясь не трястись от страха так явно. Послышался шум отодвигаемой мебели, а затем тонкие руки накрыли ручки девочки. К ней подошла матушка, в успокаивающем жесте взяв ту за руки и даже не постеснялась сесть на колени, чтобы быть с ней на одном уровне. — Ты чего испугалась, милая? Тебя кто-то обидел? Ты же можешь всё-всё рассказать родителям. — от женщины так и веяло добротой и… Вином. Чуть пряный запах красного вина и слегка покрасневшие щеки женщины как бы намекали о том, что возлияние имело место быть и до обеда. Это из-за нервов или ее мать всегда была такой? Память услужливо подсказала, что нет, матушка не пьет никогда вне праздников. Надо же, стоит задать мысленный вопрос, как на него приходит такой же мысленный ответ. Как в гугле, только в собственной черепной коробке. — Все хорошо… Матушка. — Миллаин даже улыбнулась, надеясь успокоить женщину, но вызвала диаметрально противоположный результат в виде истерики женщины, которую ловко увели близнецы, быстро среагировавшие. В столовой остались только отец и дочь. — Не отводи взгляд, дитя. — В голосе послышались стальные нотки, хотелось не то что вжаться в стул, сбежать хотелось настолько, что Маллиан даже дернулась, а затем перестала контролировать свое тело. Выпрямилась, посмотрела на отца, застыла в ожидании его дальнейших слов. — Мне рассказали о ритуале, который ты провела. Кто дал тебе сведения? — Нашла в библиотеке свиток. Он появился на столе, я его прочитала, а на следующую ночь начала ритуал. — девочка говорила безэмоционально и явно не по своей воле. — В поезде у меня на минуту остановилось сердце, потом я потеряла сознание уже в гостиной факультета и проснулась только утром. — Почему у тебя ночью была истерика? — Папа повел братьев на конюшню и наказал вместо меня. Я всех подвела и меня теперь не за что любить. — слышать такое от своей дочери Джеральд не ожидал. Тихо помянув Мордреда, мужчина взмахнул лежавшей на столе палочкой и Маллиан судорожно выдохнула, ссутулившись на стуле. — Не сутулься и поешь плотно. После обеда тебя приедет осмотреть колдомедик. То, что ты сделала сама, хоть и не без ошибок, под силу не каждому взрослому волшебнику, не то что маленькой слабой девочке. Если все хорошо, то в понедельник ты вернёшься в школу. Будешь через старост передавать мне еженедельный отчёт о своем состоянии. Любые симптомы, все что кажется тебе необычным, записываешь, датируешь. Матери как обычно пишешь письма совами. И ещё… Есть пробелы в памяти или наоборот несостыковки? - Н-нет… — Не ври мне, дитя! Не имей такой привычки. — Я не вру. Просто в голове каша. Словно в голове, в идеально отсортированной библиотеке, случился пожар, потоп, ураган и теперь все в неприглядном виде свалено в кучу. Как только разберусь со всем, смогу более точно ответить на этот вопрос — Интересное сравнение. Спасибо, что сказала, я постараюсь помочь тебе с этой проблемой. Если ты наелась, можешь идти отдыхать. Скоро приедет Мюрриэль, она хотела тебя видеть.