Мимо канона или хроники одной ведьмы

      После переправы через Черное Озеро, взволнованные одиннадцатилетки нетерпеливо переминались с ноги на ногу в фойе возле Главного Зала, ожидая неизвестного. Несомненно, многие уже знали, что конкретно будет происходить дальше. Но кроме чьих-то младших родственников были так же и те, кто в огромном зачарованном замке знал только название. Однако, заинтересованно по сторонам глядели абсолютно все. Огромное, пока еще неприветливое строение продувалось всеми ветрами, а крупный дождь, под который попали будущие первокурсники, еще на переправе, только усугублял ситуацию. Из сорока детей не дрожали от холода лишь пятеро, да и те просто воспользовались согревающими артефактами, сразу после того, как высушили с помощью простейших чар собственную одежду. Заметив действия первых, еще одна часть детей сокрушенно хлопнула себя по лбу и проделала схожие действия. Самые же стойкие, (либо самые глупые) продолжали дрожать. Толпу детишек просто оставили возле огромной золотистой двери, сухо бросив: «Ждите здесь».       Одна из девчушек с каштаново-рыжими волосами и ясными серыми глазами стояла чуть поодаль, наблюдая за остальными детьми. Имена одних услужливо подсказывал внутренний голос, от других он всячески отмалчивался и девочка буквально представляла себе, как сама стоит рядом с собой и махает на некоторых ручкой. «Скорее бы уже к братьям. Может я попаду к Гидеону?» и тут же одернула себя. «Нет, мое место с Фабианом на Слизерине, Рейвенкло мне просто не по зубам.» Отчего-то мелькнула мысль о странности сна. К чему была эта мысль, девочка не знала, да и уже через пару мгновений вовсе забыла о ней, предвкушая предстоящую учебу.       Заметив на себе заинтересованный взгляд, девочка приветственно кивнула смотревшему на нее брюнету, чьи вьющиеся волосы лезли в глаза, заставляя мальчика дергать головой, смахивая непослушные прядки. Говорят, в роду у этого мальчика волосы со временем начинают отливать вишневым цветом, что-то вроде отличительной черты Рода. У той же девочки в роду все были рыжими и почти все наслаждались всеми прелестями кудрявых волос. Мальчик тем временем в ответ кивнул в сторону, намекая на то, чтобы кое-кто подошел ближе и, дождавшись, пока рыжая окажется в шаговой доступности, обаятельно улыбнулся, обнажая ямочки. — А я все думал, куда ты потерялась, Пруэтт. Как думаешь, куда нас закинет? — Рудольфус Лестрейндж, а это был именно он, с интересом разглядывал рыжую собеседницу, словно что-то пытался увидеть. Что-то, что мог увидеть только он. Взгляд девочке отчего-то не понравился, заставив невольно поежиться. Дабы скрыть свою нервозность, та неопределенно пожала плечами. — Как бы ты себе не льстил, но для Воронов ты недостаточно умен. — рядом стоящий шатен ловко увернулся от подзатыльника, но тут же чихнул. — Уизел, свали в другой угол, запах ладана просто отвратителен. Оказавшийся рядом рыжий мальчишка уже хотел было наставить на шатена палочку, как двери Главного Зала с грохотом открылись, заставив бедолагу с перепугу выронить палочку под громкий хохот окружающих. Открывшая дверь суровая женщина в изумрудной мантии оглядела детишек, явно мысленно пересчитывая и едва заметно кивнув, завела короткую речь о предстоящем распределении. — Сейчас мы войдем в Главный Зал, где вас распределят на один из четырех факультетов, которые на время обучения станут вашим домом. За успехи в учебе ваш факультет будут награжден баллами, за проступки эти баллы будут сниматься. Факультет, набравший наибольшее количество баллов, выиграет кубок факультетов. — пока профессор рассказывала про факультеты, Пруэтт разглядывала саму женщину. Молодая, по своему красивая женщина напоминала бенгальскую кошку с желто-зелеными чуть прищуренными глазами. Голос чуть скрипучий, казалось, только прибавлял возраста и солидности профессору, но зато ее слушали абсолютно все. — Профессор, а какой смысл в кубке факультета? — мальчик, подавший голос, казался смутно знакомым, но вспомнить его имени у Пруэтт не вышло. — Он не дает поблажек в учебе, только настраивает одних учеников против других. — Дух соперничества, мистер Забини, еще никому не навредил. Кубок - это награда, а получение различных наград отмечается в ваших личных делах. Все за мной.       Активно перешептываясь, будущие первокурсники нестройной толпой прошли через огромный зал, освященный парящими в воздухе свечами. Сидящие за своими столами ученики активно приветствовали знакомых, некоторые выкрикивали что-то ободряющее. Толпа несколько раз замедлялась, наблюдая то за всплывавшими из-под каменного пола приведениями, то замечая всполохи молний в зачарованном потолке. Привыкшие к такому старшекурсники посмеивались, а сидящие в самом конце зала преподаватели терпеливо ждали, когда начнется распределение.       Распределение было долгим. Сорок человек, четыре факультета и один артефакт-распределитель, который каждому уделял столько времени, сколько требовалось. Одни, едва шляпа касалась головы, сразу получали ответ, другим приходилось ждать больше. Как итог - сорок человек, в среднем по три минуты на каждого, ровнялось двум часам распределения, которое многим пришлось стоять смирно, ожидая своей очереди. Маллиан Пруэтт была не последняя в списке, но ждать все же пришлось долго. Ноги затекли, хотелось есть, в теле появилась необъяснимая слабость, появившаяся отнють ни от голода, а до ее фамилии еще было далеко.        Лестрейндж, после четырехминутного ожидания попал на Слизерин, встретивший мальчика бурными овациями. После Рудольфуса на Слизерин попали еще пятеро, включая того шатена и саму Маллиан, чему те были несказанно рады. Легкая грусть коснулась девочки от мысли, что ее кузен оказался на другом факультете, но, заметив его радостное лицо за столом желтого факультета, та успокоилась.       После распределения по факультетам были приветственные песни той самой Распределительной Шляпы, затем долгая речь старичка директора, который для своего возраста выглядел на возраст магловского деда. И это чистокровный волшебник, не маглорожденный и даже не полукровка. «У того же дедушки Арктуруса разница с директором двеннадцать лет, но внешне разница просто феноменальная.» желание озвучить мысли было, но смущала непосредственная близость этого самого директора. Все же сказать такое в присутствии директора казалось верхом неприличия. Марий Нотт, сидевший рядом с Пруэтт, незаметно дал той небольшую записку, явно переданную от брата, от пергамента пахло дорогим парфюмом, который матушка подарила Фабиану перед школой. Небольшой клочок бумаги, явно переданный через весь стол сначала не проявлял никаких признаков на них чернил, но положение спас тот же Марий, достав палочку и коснувшись ею записки.       «Сестренка, после речи будет ужин. Советую тщательно выбирать еду во избежание ночных кошмаров. Встретимся в гостиной.» «Очаровательно!» — внутренний голос на удивление был солидарен с мыслями. — «И почему о таких «радостях» мы узнаем в последний момент? Знала бы, плотнее позавтракала с утра. И так с утра голодная…» — Кто-нибудь знает, можно ли уйти раньше с ужина? — на рыжую с недоверием посмотрели однокурсники и по едва заметным покачиваниям головой стал ясен ответ. Братья Бёрки так и вовсе укоризненно посмотрели на девочку, но от комментариев воздержались. Директор тем временем дал странную команду, состоящую из пяти слов, и столы тут же заполнились разного рода яствами. Вспомнив записку Фабиана, девочка не спешила с выбором ужина, доверяя не только глазам и носу, но и неприметным браслетикам на руках, нагревающимся, если под рукой оказывалась не простая еда, а, например, приправленная зельем или (не дай Мерлин), отравленная. От стоящих на столе блюд и вовсе руки жгло, напрямую, говоря о том, что еда напичкана чем-то просто под завязку. А выглядело и пахло все так аппетитно! Все тот же Марий и вовсе выругался и зашипел, порываясь снять кольцо-артефакт со схожими функциями. Разве что оно не нагревалось, а щипало. Идея свалить с ужина все меньше и меньше казалась абсурдной, но почему-то при этом та же идея воспринималась как трусость. Пришлось выкручиваться. — Руди, любовь моя, не подашь мне… — от притворно - ласкового обращения Рудольфус прыснул в кулак, но тут же сделал вид, будто закашлялся. — poisson aux herbes(1). — Дражайшая моя… Молли, — сдержаться и не скривиться, когда тебя называют ровно так, как ты терпеть не можешь было сложно. Держать лицо, как учила матушка и тетушка Мюрриель, когда вокруг все начали хихикать, было еще сложнее, но чисто из вредности на лице Маллиан не дрогнул ни один мускул. — Помнится, на розмарин у тебя аллергия? И подскажи, это не куриное суфле у тебя рядом?       Едва заметное движение рукой и «проверка на вшивость» оказалась неудовлетворительной. Для вида отложив себе порцию и сделав вид, что попробовала, Маллиан, с притворной грустью сообщила: — Помимо курицы есть шпинат и брокколи. Кто вообще придумал такое сочетание? — остальные первокурсники с их стола, не будь дураками, представлению подыграли, сначала с воодушевлением накладывая себе то или иное блюдо, а потом находили в нем «недостаток», позволяющий от него отказаться, либо просто ковырялись в еде, изображая поедание. Наконец, когда все наигрались в спектакль и отставили тарелки, пришло время собираться в гостиную факультета Слизерин.       Слизеринцы собирались крайне слаженно: спокойно отодвинули тарелки, встали из-за стола первыми и ведомые старостами, спокойно вышли из Главного зала, чтобы так же спокойно встать по парам. Уже к концу построения из главного зала, весело переговариваясь вышли Хаффлпаффцы и встали рядом, позволяя знакомым переговорить между собой. Маллиан, стоя в паре с Апполо Бёрком, облокотилась на колонну. Так и не закинув в себя ничего, девочка ощущала все более и более сильную слабость, к которой прибавилась ещё и нарастающая мигрень. Хотелось спать, есть, принять горячую ванну с волшебной переливающейся солью, окрашивающую воду в разные цвета, а не стоять здесь и ждать, пока все наговорятся. Состояние Маллиан не осталось незамеченным, стоящие что впереди, что позади однокурсники то и дело бросали на девочку встревоженные взгляды. Тот же Бёрк дёргался так, словно готов подорваться с места при любом резком движении рыжеволосой. Маллиан посчитала, что усиливать панику будущих друзей не стоит, а потому просто пожаловалась на долгую дорогу и неудобные купе, в которых они ехали так долго. Завязался разговор о надобности Хогвартс-экспресса для не маглорожденных и для тех, кто жил по ту сторону среди маглов. Наконец, к строю Слизерина прибавились и Хаффлпаффцы. Лучащиеся при этом счастьем барсуки раздражали еще больше. Из обсуждения поезда, все плавно перетекло в обсуждение завтрашнего дня. Не прекращая разговоры, оба факультета двинулись в сторону подземелий.       Гостиная Слизерена встретила своих обитателей холодом полуподземного, полуподводного помещения, и если бы не холод, то первое впечатление казалось очень приятным. Благородные зелёные оттенки в интерьере, лаконичный стиль, кожаные диваны со стопками сложенных вязаных пледов, два огромных камина, которые старосты зажгли первым делом, добавив в огонь пару ароматных травок. Старосты пятого курса, две близняшки Аль-Фахри, которые напоминали принцесс из магловских сказок про восток своей необычной красотой, необычным украшениям, соединяющим нос и ухо красивой цепочкой, в которой только при ближнем рассмотрении можно было заметить выгравированные защитные руны. Близняшки рассказывали про поведение в школе, поясняли к кому, за каким вопросом лучше обращаться, ответили на множество вопросов, хваля тех, кто был любопытнее. А потом, через неприметную дверь, скрывающуюся за пустующим портретом, вышли Хаффлпаффцы с дарами. Барсуки, словно ограбили кухню, вынеся оттуда кучу вкуснятины. — Вы правильно сделали, что не стали есть в главном зале, но старайтесь не привлекать много внимания к факультету. Закажите у родителей нейтрализаторы всяких вредных примесей. — Мара Аль-Фахри взмахнула палочкой и в воздухе показалось изображения нескольких видов пирсинга. Из знакомых, Маллиан знала почти все: септум в носу, штанга в языке, банан в нижней губе, микродермал. Откуда конкретно, девочка вспомнить не смогла, но ощущение, что она в свое время перепробовала их все, маячило где-то на краю сознания. Что интересно, у маглов микродермалы появятся гораздо позже, да и наличие пирсинга, который не является частью этнического украшения в шестидесятые годы двадцатого столетия было, мягко говоря, неприемлемым. А тут нет. При детальном разглядывании студентов становилось понятно, что амулетами обвешаны все присутствующие. Кто-то менее заметными, кто-то более вызывающими. Зато сразу понятно, кто заботится о себе, а кто… Светлых слушает. — Так же есть пара заклинаний, но они больше как временная мера. Требуют концентрации, накладываются невербально перед приемом пищи. — Смотрите и запоминайте. — Фахризе, вторая близняшка достала палочку и с помощью магии медленно начертила в воздухе символ, а затем произнесла само заклинание. — Мысленно представляйте этот символ, когда используете заклинание. Как знак того, что все верно, на мгновение во рту станет кисло. Запомнили? — А теперь идите и перекусите перед сном, наши друзья с барсучьего факультета умеют уламывать домовиков на вкусный ужин без отравы и всегда нас подкармливают. — Мара хмыкнула, принимая у подошедшего Хаффлпаффца горячий сэндвич на тарелочке и благодарно поцеловала того в щечку. Парень чуть взъерошил светлые кудри и тут же приобнял слизеринку. — Meine Liebe(2) , ты все так же прекрасна, wie ein Morgenstern(3) . — Немецкий из первокурсников знали далеко не все, но смысл становился понятен и без перевода. Те же братья Бёрки сделали вид, будто их стошнило, на что немец весьма хищно улыбнулся, но его реплику Маллиан Пруэтт услышать не удалось. Весь мир померк, оставляя одиннадцатилетнюю девочку в тёплой, обволакивающе тьме.       Едва первокурсница, побелев, упала замертво, весь факультет стал походить на разворошенное осиное гнездо. Всучив первакам несколько блюд с сэндвичами и бездонный кувшин с горячим чаем, их отправили всех в одну комнату, да еще оставили с ними шестикурсницу, чтобы не позволила выйти раньше времени. Студенты со второго по четвертый курс разошлись сами, уже привычные к тому, что все решается старшими курсами, а им завтра на занятия. Правда на их памяти события не принимали такие обороты, но все же. К старшекам всегда было безоговорочное доверие. Студенты с Хаффлпаффа тоже частично отправились к себе в гостиную, остались лишь те, кто мог и хотел помочь. То, что девочка упала не просто так, понятно было и без диагностики, а уж с диагностикой выяснился тот неприятный факт, что из девочки вытягивает жизнь незавершенный ритуал. Разбившись на три группы, студенты приступили каждый к своим делам. Первая группа направилась к личным запасам информации о каких бы то ни было ритуалах, вторая направилась искать что-то, что укажет на ритуал в вещах девочки, а оставшиеся готовили место для завершения ритуала, каким бы он ни был. Доставали укрепляющие, чертили круг, убрав один из ковров и сдвинув в сторону диваны, накладывали на ребенка стазис, дабы выкроить хоть немного времени. В том, что времени осталось мало, уже не сомневался никто. В том, что девочка не переживет эту ночь, треть студентов точно была уверена, но своих дел никто не прекращал.       Перерыв вещи Маллиан, свиток с ритуалом все же нашли. Нашли, помянули Мерлина, Моргану и Мордреда, потому как ритуал увеличения силы через поглощение души был сложным, темным и имел массу подводных камней от неясного исхода ритуала (чей дух окажется сильнее), до стадии ритуала на данный момент. Что успела маленькая Пруэтт сделать в ритуале, сделала ли она все верно и Пруэтт ли теперь занимает тело юной волшебницы? С судорожным вздохом девочка открыла глаза лишь на рассвете.