Соприкосновение

В глаза ударил яркий дневной свет. Алан попытался подняться, но почувствовал, что каждое движение отзывается резкой болью в голове. Когда он смог сфокусировать зрение, то увидел... лицо Элис, которая склонилась над ним. — Тише, Алан, тише. Это просто дурной сон. — Элис... Образ Элис расплылся и трансформировался. Перед ним стоял мужчина в белом кардигане, одетом поверх светло-кремовой рубашки. Доктор Эмиль Хартман. — Хартман? Как?.. Я падал со скалы, а потом... — он снова попробовал встать. Доктор отечески похлопал Алана по плечу. — Мне пришлось дать вам успокоительное, не сопротивляйтесь его действию. У вас случилось очередное обострение. — Что? Какое обострение? — Сейчас для вас самое главное — не волноваться. Мы не хотим, чтобы произошёл рецидив. С некоторых пор вы являетесь пациентом моей клиники. Гибель жены вызвала у вас шок, который спровоцировал нервное расстройство. — Нет... ты... ты лжёшь... — Вы страдаете от симптомов недиффиренцированной шизофрении. Мы вам поможем. Всё будет хорошо. Просто расслабьтесь. Несмотря на все усилия, Алан почувствовал, как веки тяжелеют, а по телу разливается непреодолимая слабость. Вскоре его сознание перестало сопротивляться и провалилось в забвение. *** Комната, где он проснулся, была небольшой и скромно обставленной. Обшитые деревянными панелями стены, кровать, тумба со светильником, шкаф для одежды, грубо сколоченное мягкое кресло, стул и стол с пишущей машинкой. Вот и весь интерьер. Тем не менее, она ничуть не походила на палату какой-либо клиники и при других обстоятельствах могла бы считаться вполне уютной. Но не сейчас. Алана всё ещё мутило от той дряни, которой накачали его доктор Хартман с помощниками. Мозг словно оцепенел. Окружающий мир казался нереальным, он будто наблюдал за самим собой со стороны, был пассажиром в собственном теле. Попытки сосредоточиться давались крайне тяжело, мысли путались и ускользали от него. Едва перебирая ватными ногами, Алан подошёл к письменному столу. Возле печатной машинки на нём лежала стопка чистых листов бумаги. Страниц рукописи нигде не нашлось. Он попробовал выйти из комнаты, но дверь оказалась заперта. Снаружи послышались звуки шагов. Через минуту к нему зашёл Хартман в сопровождении своего помощника — крупного мужчины с одутловатым лицом. Доктор встретил Алана приторной улыбкой. — Добрый вечер, Алан. Ну как, нам теперь получше, мы уже успокоились? — О, да, я вижу, что вы прихватили с собой свою ручную гориллу, так что я спокоен, будьте уверены. Ваши намёки мне понятны с полуслова. — Верно. — ухмыльнулся Хартман, — Прямоты и отваги вам не занимать, я с самого начала это заметил. Но меня бы куда больше обеспокоило, если бы вы не отнеслись ко мне с подозрением. Я на вас за это не в обиде. — Какое великодушие. — процедил Алан. — А теперь почему бы вам не пройти со мной? — продолжил доктор, — Мы заново познакомим вас с моей клиникой и повторим всё, что вы могли позабыть. Как насчёт прогуляться и подышать свежим воздухом? Согласны? Вам это пойдёт на пользу. Алан молча кивнул и двинулся за Хартманом. — Здесь у нас комнаты пациентов. — махнул тот рукой в сторону коридора. Всего палат было чуть больше десятка, возле каждой двери имелась табличка с номером и именем. Алана поселили в комнату под номером 1. — Я специализируюсь на лечении людей искусства, — назидательным тоном сказал доктор, — в нашей клинике творчество является неотъемлемой частью восстановительного процесса. Он открыл ключом двойные двери, ведущие в соседний коридор. Там располагалась ещё одна палата и лифт с доступом по ключу. Лифт вероятно предназначался для облегчения транспортировки пациентов во время приступов буйства. Хартман пропустил Уэйка вперёд и нажал на кнопку. Кабина мягко тронулась и поехала вниз. Они прошли по короткому коридору мимо кабинета Хартмана, затем вышли из здания. — Итак, Алан, по прошлому опыту общения с вами я знаю, что должен как можно скорее перейти к сути дела, а потому скажу сразу и напрямик: Элис мертва. — Я вам не верю. — Вы будете в крайне уязвимом состоянии, пока не осознаете и не примете правду. Элис утонула. И вы не смогли с этим смириться. Вы страдаете от галлюцинаций, параноидальных иллюзий, необычных мыслей, навязчивых идей о свете и тьме. Вас преследует ощущение, что всё вращается вокруг ваших мыслей и грёз. Ваш мозг создал замысловатый фантастический сценарий, в котором события и персонажи из ваших книг влияют на реальность. В этом сценарии Элис похитили, а сверхъестественные силы тьмы пытаются не дать вам добраться к ней. К такому удару разум Алана оказался не готов. Интуиция кричала, что доктор лжёт, но находясь под действием лекарств, ему лишь ценой неимоверных усилий удавалось не верить его словам. Они прошли по вымощенной светлым камнем дорожке мимо деревьев с пожелтевшими листьями и вечнозелёных кустарников, обогнули здание и вышли на большую площадку в форме полукруга. Здесь стояли скамейки, складные деревянные кресла, столы с зонтиками — всё для отдыха пациентов. Посредине площадки находились массивные круглые солнечные часы. Возле них, на медной табличке была выгравирована надпись: «В память о друге и поэте». Хартман жестом пригласил Алана подойти к перилам ограждения. — Всё это существует лишь в вашем воображении. Вы сами это придумали. Если не считать трагического случая с вашей женой, никто не погиб. Все эти сложные иллюзии — лишь проявление подсознания, которое пытается защитить вас от слишком болезненной правды. Фантазии будут возвращаться снова и снова, если не бороться с ними. Знаю, вы инстинктивно стараетесь мне сопротивляться, но подумайте: разве в моих словах не больше здравого смысла, чем в том безумном сверхъестественном заговоре, что состряпало ваше воображение. Вы же от природы скептик, Алан, мы оба это знаем. Всё можно объяснить логически. Клиника располагалась на утёсе, высоко над озером Колдрон. С другой стороны виднелся Зеркальный Пик. Приглядевшись, Алан даже, пожалуй, мог различить место, где стоял остров Ныряльщика, куда они приехали с Элис. Но теперь там лишь плескалась вода. — Великолепный вид, не так ли? — Хартман театрально развёл руками в сторону раскинувшейся на фоне гор озёрной глади. — Это озеро — будто жемчужина в драгоценной оправе. Хм... Похоже надвигается буря. Не припоминаю, чтобы об этом говорилось в прогнозе погоды. Впрочем неважно. Пойдёмте внутрь, пока не начался ливень. Хартман направился к наружной деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Разумеется, не прекращая вести свою психиатрическую лекцию. Он явно наслаждался звучанием собственного голоса. Его слова безумным эхом отдавались в голове Алана, который молча слушал, вонзив ногти в ладони, чтобы не дать себе расслабиться. — У меня для вас хорошая новость, Алан. Сейчас мы с вами держим ситуацию под контролем. Но всякий раз, когда у вас наступает рецидив, вам становится всё труднее выныривать на поверхность из тёмных глубин своего воображения, что и неудивительно, учитывая вашу профессию; воображение — это ваш рабочий инструмент. После всех ваших кошмаров мои доводы должны принести огромное облегчение. Если этого не происходит, то почему? Потому что я лгу... или потому что вы не желаете признать, что с вами не всё в порядке? Считать меня врагом — очень естественно для вас. Это часть болезни. В конце концов, именно я пытаюсь вытащить вас из мира, который вы сами для себя создали. Но, Алан, я не справлюсь в одиночку. Вы должны помогать мне. Только так мы сможем начать путь к вашему выздоровлению. Доктор Хартман открыл ключом дверь и пропустил Алана вперёд. Просторное помещение с мягкой мебелью, мини-библиотекой и камином служило местом отдыха пациентов. На полу лежали тонкие ковры, а стены украшали головы и чучела животных, в том числе голова бизона, повешенная над камином, на самом видном месте. Возле дверей стоял помощник доктора, здоровяк осматривал свои «владения» с видом сторожевого пса. Хотя лицом он больше смахивал на бульдога. — Может вам трудно вспомнить, но когда вы впервые появились здесь, вам сильно впечатлили мои трофеи. — Хартман заложил руки за спину и с гордостью окинул взглядом коллекцию мёртвых животных. — Я действительно обожаю охоту. Мир под открытым небом, человек против природы — это восхитительно! — Да, чертовски славно. — без особого энтузиазма отозвался Алан. Молодой мужчина в синей футболке и расстёгнутой рубашке, завидев их, вскочил на диван, расставив согнутые руки в стороны. — Ужас, ужас, ужааас! — нараспев твердил он хриплым голосом. Потом вдруг издал громкое «Бу!» и начал истерично хихикать. — Эмерсон. — укоризненно покачал головой Хартман. Эмерсон не обратил на него особого внимания и повернулся к Алану. — Я самый настоящий жуткий кошмар, мистер. Бойся меня, бойся. И ночью со мной лучше не встречайся. — Ну хватит, Эмерсон. Мистеру Уэйку и так не по себе. — Ага, хочешь прогнать меня, хочешь не пугаться. Только не тебе решать, какой сон ты увидишь и когда. — Эмерсон! — Ладно, ладно! Извините, извините, больше не буду... Бууу! — В состоянии Эмерсона наблюдается некоторый прогресс, должен заметить, и это радует. Он работает над видеоиграми... Полная ерунда, конечно... — скривился доктор — Но отчасти требует творческого подхода, что делает Эмерсона восприимчивым к моим методам лечения. — Киии-я! — «прогрессирующий» пациент встал в стойку каратэ и принялся молотить воздух рёбрами ладоней. Чуть далее на диване под стенкой сидела пожилая женщина в светлом платье с цветочным узором. Она распевала какую-то оперную мелодию, сначала тихонько, потом всё громче, потом опять затихала и так снова и снова. — Пойдёмте, Алан. - тронул его за локоть Хартман. Они на миг задержались возле входа на террасу, где стоял мужчина с мольбертом. — А это мистер Лэйн, художник. Он, как видите, в процессе терапии, не будем ему мешать. Давайте я покажу. где у нас столовая. Столовая находилась в самом дальнем конце коридора, рядом с комнатой для посетителей. Вход в неё «охраняли» два двухметровых медведя, вырезанных из дерева. Напротив столовой висела табличка. «Добро пожаловать в нашу Клинику на озере Колдрон! Мы окажем вам всю необходимую помощь! Тем не менее просим соблюдать следующие правила: Попросите друзей и близких заранее планировать посещения, чтобы они не приходились на время ваших лечебных процедур и/или творческой деятельности. Кроме того, просим вас уважать право на уединение и личное пространство других пациентов, особенно когда они заняты творчеством. Будьте терпеливы! Большинство наших пациентов сталкиваются с долговременными творческими трудностями, которые не решаются за одну ночь. Позвольте себе тратить столько времени, сколько нужно. Помните, что вы добровольно соглашаетесь на лечение, подобранное специально для вас. Терапия Вовлечения и её аналог Метод Потока наиболее эффективны тогда, когда пациент активно вовлечён в их формирование. Если вас что-то беспокоит, не стесняйтесь об этом говорить!» Двое пожилых мужчин сидели посреди столовой и играли в настольную игру по мотивам сериала «Найт Спрингс». Они показались Алану знакомыми. "Старики из закусочной" — вспомнил он. — Оох, мой ревматизм меня добьёт. — пожаловался тот, что с повязкой на глазу, — Близится буря. Ещё какая буря. — Надеюсь, она сотрёт это место с лица земли. — сердито буркнул второй. В руке он держал зелёно-розовый игрушечный молоток-пищалку и время от времени стучал им по столу в ходе их игры. — Братья Андерсоны, — представил Хартман стариков Алану — вон с повязкой Один, а тот, что с... молотом — Тор. В семидесятых-восьмидесятых у них была группа в стиле... «хэви-метал», кажется так... Называлась «Древние бога Асгарда». Они даже взяли себе новые имена, чтобы соответствовать сценическим образам богов викингов. После распада группы братья долгое время жили на ферме неподалёку. Теперь они живут здесь. У них поздняя стадия старческого слабоумия... За ними хорошо ухаживают, окружают вниманием и заботой и тому подобное. Больше тут ничего нельзя сделать. Боюсь, рок-н-ролльный образ жизни оставил неизгладимый след. За окнами грянул гром. Совсем близко, так близко, что задрожали стёкла. Художник на террасе начал собирать свои принадлежности, в спешке рассыпая по полу кисти. Лампочки в комнате замигали и стали светить тускло. — Нет, так не пойдёт. — нахмурился Хартман, — Извиняюсь, нам придётся пока прерваться — питание, как видите, немного барахлит. Нужно сходить проверить. А вы, как только почувствуете, что в состоянии писать, вернитесь в свою комнату и попробуйте поработать. Так будет лучше всего. Согласны? Доктор улыбнулся и не дожидаясь ответа ушёл. Тор проводил его взглядом, а затем хряпнул изо всей силы резиновым молотком по столу. — Хотел бы я раздолбать ему башку настоящим молотом. — хрипло сказал он. — Ага, — отозвался Один, — этот так называемый доктор всё хочет выведать наши тайны, да не знает, как подступиться. Он недостаточно чокнутый, не такой чокнутый как мы, сынок. — рассмеялся старик и постучал себя по виску. — Йееее! — Тор поднялся на ноги и, подняв рокерским жестом растопыренные пальцы, закричал в унисон с очередным раскатом грома. Но через пару секунд опустился обратно на стул, держась за поясницу. — Быть чокнутым — это обязательное условие, сынок. — пояснил Один — Кто ещё сможет понять этот мир, когда он сходит с ума? Чтобы познать безумие, надо самому свихнуться. — Это самое разумное, что я слышал за последнее время. — неожиданно для самого себя признался Алан. Тор громко рассмеялся и стукнул его своим молотом-пищалкой по плечу. — Разумное! Ха-ха-ха. А ты ничего, Том. Он ничего, правда, братишка? Надо ему на ферму сходить. — Ферма Андерсонов! — подхватил Один. — Вальхалла! — прокричали они вместе. И тут же за окном опять прогремел гром, а молния ярко осветила комнату. Тор наклонился к Алану и понизил тон голоса: — Мы всё записали, чтобы не забыть. Ускоренный курс по вправлению мозгов. Найдёшь послание — сам всё поймёшь. — Держи сынок. — Один вытащил из под куртки сложенный лист бумаги и сунул Алану в карман, — Уж доставила мне эта штука хлопот. Всё время прятал её от этих мерзавцев. — Том, — спросил Тор Алана, — а ты случайно пойло с собой не принёс? — Э-э-э... нет. Извините, парни. — У нас на ферме есть запасец такой особой штуки. Наше собственное изобретение, сделали из местных ингредиентов. Настоящее лекарство. Так прочищает мозги... сразу всё вспоминаешь... точно лунным лучиком посветили... — О, только заметил, — нахмурил брови Тор, — Кожаные заплатки на локтях, серьёзно? Совсем не рок-н-ролльно!.. — он неодобрительно покачал головой. — Том просто потерялся, вот и всё. — успокоил его Один, — Распроклятая ведьма и до него добралась. — Да, она всех нас использовала, у всех что-то забрала... — Это место... озеро, даёт силу. Если ты создатель, творец... бог! — На дне заворчали кошмары во сне, Тьмы ложе растёт и дрожит... — пропел Тор. — Ха-ха, да, точно так. Она уж постарается, чтобы всё пошло наперекосяк. Как с тем другим парнем. — Эхх... — Тор задумчиво уставился в окно, — какие у нас были в своё время вечеринки на ферме, Том. Ты... ты бы пошёл да и устроил там вечеринку. Братья замолчали и снова погрузились в свою игру. Алан вернулся в главный зал. Там вовсю буйствовал Эмерсон. Он соорудил посреди комнаты что-то вроде шалаша из трёх небольших диванов, спрятался среди них, и время от времени выглядывал в сторону окон. А ещё он без умолку громко разговаривал сам с собой, перемежая свой монолог противным хихиканием. — Я кошмарный сон, и ты не сможешь проснуться! Кошмар нельзя убить, потому что все сны это плод воображения. Они существуют только в твоей голове и исчезают, когда ты просыпаешься, так что ты не можешь проснуться, потому что сейчас я главный и я не хочу исчезать. Мой кошмар — эти ребята из издательства с их маркетинговыми данными и воздействиями на целевую демографическую группу. Они всё меняют, всё портят, а потом говорят, что сделали вклад и говорят это с бесстрастным видом и улыбочками, совсем как серийные убийцы. Мой кошмар — это сценаристы, которые хотят заставить всё, от персонажей до тостеров, говорить постоянно, говорить, говорить и выражать свои чувства, и они никак не заткнутся и сценаристы тоже никак не заткнутся, потому что у них тоже есть чувства, и я должен их выслушивать, потому что они меня не боятся, а все должны просто заткнуться, заткнуться, заткнуться! Но я больше не вижу кошмаров, потому что я для них слишком жуткий. Я принимаю по две таблетки каждое утро, одну каждый раз за едой и четыре перед сном, и от этого становлюсь самым жуутким кошмарооом! С другой стороны зала висел телевизор, там шёл сериал «Найт Спрингс». Алан помнил этот эпизод, потому что сам участвовал в его создании. Тогда он ещё не был известным и успел издать лишь небольшой сборник мистических рассказов. Но так вышло, что Барри знал одного парня, который знал другого парня — и вдруг Алан оказался приглашён в качестве автора. В эпизоде обыгрывалась теория параллельных миров. Профессор, сумевший построить аппарат для достижения квантового бессмертия, демонстрировал студентам его действие. Он предпринимал попытки выстрелить себе в голову, но каждый раз пистолет давал осечку. По словам профессора, при нажатии курка вселенная расщеплялась на две вариации, в одной из них он погибал, а в другой нет. Благодаря изобретению всякий раз умирал не он, а его двойник из параллельной вселенной. Увы, эксперимент самоуверенного профессора закончился тем, что один из студентов случайно задел ногой провод, питавший устройство квантового бессмертия, и в конце концов изобретатель вышиб себе мозги. — Эй, Уэйк, — окликнул его санитар, которого Алан ранее назвал «ручной гориллой», — Послушайте, почему бы вам не сделать приятное доктору Хартману и не взяться за работу. Пишущая машинка у вас в комнате. Алан кивнул и направился к лестнице. Стоящая возле «гориллы» медсестра облегчённо вздохнула. — Ну хоть с этим не будет проблем. Мне может понадобиться твоя помощь, Бёрч. Из-за бури кое-кто... может начать хулиганить... ну ты понимаешь... — Доктор велел мне присматривать за Уэйком. Но я вмешаюсь, если они станут слишком буйными. Поднявшись наверх, Алан пошёл к себе в комнату. Он, разумеется, и не думал идти на поводу у Хартмана, но решил сделать единственное, что представлялось возможным в данной ситуации — потянуть время. В коридоре он слышал тяжёлые шаги Бёрча. Убедившись, что тот не стоит под дверьми, Алан вынул страницу, переданную ему Одином. «Зейн ощущал, как рождаются стихи, обретая форму, изменяя мир. Он пробовал то одно, то другое, и, казалось, почти что чувствовал силу, которая пронизывала клавиши печатной машинки. Это порождало в нём ликование, но в то же время и страх. Если бы не его молодой помощник, Эмиль, он давно бы бросил это дело. Однако Эмиль убедил его продолжать. Эмиль тоже умел обращаться со словами». Эмиль Хартман и Томас Зейн. Все ниточки в этой истории вели к Зейну, и теперь оказалось, что Хартман тесно с ним связан. В голове Алана постепенно прояснялось. Он с самого начала был убеждён, что доктор врёт ему, врёт по всем пунктам. За окном опять сверкнула молния. Вскоре после этого внизу послышались крики и шум опрокидываемой мебели. — Так, а ну уймитесь все! — женский голос принадлежал медсестре, приглядывающей за Андерсонами. "Как там её... Синклер, кажется" — вспомнил Алан. — Брайт Фоллс! Рок-н-ролльная столица Америки! — А ну положите на место! Бёрч! Бёрч, мне нужна твоя помощь! Здоровяк открыл дверь и заглянул к Алану. — Слушай, Уэйк, оставайся здесь. Я пойду гляну, что там творится. А ты просто занимайся своим делом и не буянь, ладно. Братья тем временем разгулялись не на шутку. Они уже вовсю горланили свои старые песни. — Воины, факелоносцы, наши сны защитите! Свет пролейте на тьму, демонов изгоните! — Эй, а ну-ка положи! Да где он взял этот долбаный молоток?! — Мой молот наготове! Вот тебе, девка, дружеский тычок от Мьёлльнира! Снизу донёсся глухой удар и шум падения чего-то тяжёлого. — Срань господня! — Ха-ха! Что, Бёрч, боишься чокнутых братьев? Не такие уж мы и слабые, а? — Это моя буря! Я принимаю её! — голос Тора по силе мог соперничать разве что с грозой за окнами. Похоже Андерсоны устроили неслабую заварушку. Алан вышел наружу и осторожно спустился по лестнице. Возможно этот бардак был его единственным шансом выбраться отсюда. Главное не попасться санитарам. Завидев Алана, Тор раскинул руки пригласительным жестом. — Весь закулисный мир твой, Том! Не упусти своё счастье! Он зря опасался надсмотрщиков. В данный момент Андерсоны хозяйничали в комнате отдыха целиком и полностью. Испуганное лицо Бёрча выглядывало из стеклянного окошка двери комнаты для персонала, где он закрылся на ключ. — Эй Бёрч, ты же крутой парень! — издевался над ним Один, — Так может выйдешь и надерёшь наши сморщенные задницы в подгузниках? Синклер лежала на полу и выглядела весьма плоховато: она была в отключке, но время от времени постанывала, а на голове красовалась внушительных размеров шишка. Да уж, её не по попке шлёпнули. Сумасшедший старикан огрел медсестру как следует. Впрочем Алан не испытывал жалости ни к кому из хартмановских прихвостней, кроме того, его мысли сейчас были заняты совсем другим. Он хотел первым делом забрать страницы своей рукописи, которые Хартман наверняка припрятал где-нибудь у себя в кабинете. В карманах Синклер обнаружилась связка ключей. С ними Алан мог пройти в ту часть клиники, куда не допускались пациенты. Административное крыло состояло из трёх кабинетов и пары служебных помещений. Внимание Алана привлекла висящая на стене большая фотография, на ней были запечатлены члены персонала, собравшиеся перед зданием клиники. Мужчину справа возле Хартмана он видел совсем недавно. Именно этот человек представился похитителем. Ближайший кабинет, судя по обстановке, играл роль приёмной Хартмана. Комнату украшали мрачные картины: одна изображала мужчину с топором, окутанного густыми тенями, на другой бледная девушка с безумными глазами, одетая в тонкое белое платье, шла одна по тёмному лесу, на третьей — оскалившийся пёс с капающей из пасти кровью. Полотна принадлежали кисти Эмерсона, одного из пациентов. Алан обшарил все шкафы и ящики письменного стола, но страниц нигде не нашёл. На экране компьютера он приметил открытую папку, содержащую файлы аудиозаписей сеансов доктора. У него перехватило дыхание — одна из записей называлась «Элис Уэйк». Алан тут же включил её. Это был телефонный звонок. — Итак, миссис Уэйк, расскажите, пожалуйста о проблемах Алана. — Ну... Ему всё труднее и труднее сдерживаться. Эти бесконечные вечеринки, он всё время злится, много пьёт, начинает распускать руки, он... — Вы имеете в виду с вами? — Нет, только не со мной. Нет, никогда. Я... я иногда почти хочу, чтобы Алан врезал мне, потому что это хотя бы привело к разговору, от которого он не смог бы уйти. Но нет, он... Алан почти не спит, а что касается работы... Ну, он ничего не пишет. Совсем. Сидит вот так часами и всё сильнее расстраивается. Я с ним даже поговорить не могу. — Да, расскажите, миссис Уэйк, что бы вы ему сказали, если бы он вас слушал? — О, даже не знаю. — Элис вздохнула, — Я хочу сказать: «Я смотрю на тебя, а это будто и не ты, а какой-то незнакомец, похожий на тебя и даже с твоими глазами, но только мне он не по душе. Если так продолжится, то скоро всё вообще полетит к чертям». — Но вы этого никогда не говорили? — Нет, нет. Я пыталась, но... он не слушает. Он слишком погружён в свои проблемы, всякий раз переводит разговор. Я так боюсь потерять его, а мы уже даже не разговариваем. Он мне больше ничего не рассказывает, держит меня в неведении. Мне так одиноко здесь, даже когда он дома. Умоляю, доктор, помогите мне, потому что я уже схожу с ума. — Что ж, если сумеете привести его сюда, я сделаю всё, что в моих силах. — Да, но доктор, будьте с ним осторожны. Он не захочет слушать вас. Я в жизни не встречала такого упрямца. — Хорошо, я непременно это учту. Алана захлестнуло чувство вины. Ему вспомнился вечер, когда они с женой поссорились, и как он оставил её одну в доме. А ещё он вспомнил, что уже слышал слова из этого разговора. Тот звонок Элис с телефона похитителя был просто вырезанными фрагментами записи. — Эй! — послышался крик из соседнего кабинета. — Выпусти меня отсюда! "Это же Барри" — обрадовался Алан знакомому голосу. — Хартман, выпусти меня, а не то я засужу твою сумасшедшую шарлатанскую задницу! Ты хоть представляешь, в какую историю вляпался? Я представитель знаменитости, меня будут искать! — Ага, знаменитость, как же. — вздохнул Алан, отпирая дверь кабинета, — Сильно сомневаюсь, что нас с тобой кто-то ищёт. Ну кроме того психа из ФБР. — Ал! — Барри расплылся в довольной улыбке, — Как раз вовремя! — Я тоже очень рад тебя видеть дружище. Нам нужно попасть в личный офис Хартмана. Барри ткнул пальцем в соседнюю дверь: — Он в следующей комнате. — Ты в порядке? — расспрашивал Алан, пока возился с ключами, — Копы тебя не арестовали? — Ну... совершенно очевидно, что я жертва во всём этом, и я потребовал, чтобы со мной обращались соответственно, а не то замучаю их судебными исками. Хотя тот чокнутый козёл... ну в смысле тот федерал... всё равно устроил мне допрос с пристрастием. В итоге меня таки отпустили. А потом мне позвонил этот сукин сын Хартман, начал заливать, что ты здесь и чтобы я тебя забрал. И только я приехал, как они вдвоём со своим мордоворотом затолкали меня сюда. Кабинет Хартмана был обставлен гораздо лучше, чем все остальные помещения: кожаное кресло, дорогая мебель. На столе Алан увидел свой револьвер, а под ним стопку листов. Все страницы рукописи оказались на месте, более того — к ним прибавилось несколько новых. В первой речь шла о человеке по имени Мотт. Человеке с фотографии, который притворялся похитителем. Помощнике доктора Хартмана. «Мотт знал, что Уэйк умнее. У него было больше денег, красивая жена и всё, чего только можно пожелать. И Хартман говорил, что Уэйк важен. А значит, лучше Мотта. Но теперь командовал Мотт. Он ждал, что Уэйк будет ныть и унижаться, но оказалось тот был готов к борьбе. Мотт знал, что задел самую чувствительную струну Уэйка. Вот бы взаправду получить его жену. Эта мысль заставила содрогнуться». В двух следующих говорилось про Хартмана. «Хартман наблюдал за падением Уэйка в бинокль. Когда писатель рухнул в воду, он приказал Джеку направить лодку к нему. Это место легко было разглядеть в темноте, поскольку сигнальная ракета не затонула и горела даже в воде. Наконец-то Уэйк оказался у него в руках. Хартман знал, что он не творец. У него не имелось честолюбивых устремлений в этой области, и он уж точно не хотел кончить так, как все представители творческих профессий, с которыми он здесь работал: с немыслимо изувеченной душой. Хартман довольствовался тем, что осуществлял творческий контроль и задавал направление. Играл роль своего рода "продюсера". В любом случае большинство этих людей нуждалось именно в этом. Конечно, подходящие объекты встречались крайне редко». «Хартман смотрел, как с лица Уэйка сходит напряжение. Парень был упрямцем, нечего и говорить. Даже лёжа, тот умудрился сломать ему нос. Но со временем он сможет согнуть Уэйка и дать ему нужное направление. Да Уэйк выглядел самым многообещающим... со времён Тома... ... Разыгралась буря. Хартман торопливо шагал по коридору. Ему не по душе было оставлять Уэйка в ту самую минуту, когда писатель наверняка наиболее восприимчив к его методу лечения — но он понимал, что это не обычная буря. Уэйк писал, и пробудил нечто в глубинах озера. Теперь оно шло за ним. Хартман, само собой, давно подготовился к подобной ситуации. Пока слабоумные братцы отвлекут Уэйка, он ещё раз всё проверит — просто на всякий случай.» Увидев последнюю страницу, Алан едва устоял на ногах. «Элис кричала до тех пор, пока не сорвала голос. Темнота, которая окружала её, была живой. Ледяная, сырая, источающая злобу темнота, которой не видно конца. И Элис стала беспомощной узницей этой тьмы. Она давно бы уже сошла с ума от невыносимого ужаса, и только одно помогало ей сохранить рассудок: она чувствовала во тьме Алана. Видела слова, которые он писал, — мелькающие тени. Алан тоже чувствовал Элис. Он пытался пробиться к ней». Сзади послышался звук шагов, но Алан стоял, как вкопанный, не в силах прийти в себя. Голос доктора Хартмана вывел его из оцепенения. — Уэйк, прошу вас! Вы опять срываетесь в... Он осёкся, увидев направленный на него ствол оружия. — Давай, соври мне ещё раз! И я с радостью прострелю тебе башку! Выражение лица Алана не оставляло сомнений в серьёзности его слов. С Хартмана словно спала маска. Он перестал играть роль обеспокоенного доктора. — Ладно, ладно, попытаться всё равно стоило. Но раз так вышло, давай начистоту, Уэйк. Нам стоит работать вместе. Ты даже не представляешь, что... — Заткнись, Хартман. Я уже наслушался твоей болтовни. Барри, ступай наружу, я догоню. Иди за машиной. Барри неодобрительно посмотрел на него. — Ал, давай просто... — Иди уже! — Уэйк, послушай, — сказал доктор, когда Уиллер покинул офис, — Ты совершаешь ошибку. Как ты не понимаешь? Вместе мы можем создать нечто невообразимо потрясающее с твоим-то талантом и моим... Упавший шкаф не дал ему договорить. Лампы мигали всё чаще и давали всё меньше света. Тёмная Сущность надвигалась, была уже в здании. Змеящиеся тени поползли по углам, разрастаясь на глазах. Алан оттолкнул изумлённого Хартмана, выбежал из комнаты и запер за собой дверь. Из-за неё послышались крики, Хартман умолял выпустить его, но потом крики доктора утонули в нечеловеческом визге. Спустя мгновение наступило затишье. Алан мрачно улыбнулся. Он давно мечтал поквитаться с тем, кто заманил их в Брайт Фоллс, с ублюдком, готовым пойти на всё, лишь бы заполучить его писательский талант в свои лапы. Комната затряслась, словно от землетрясения, ящики и папки попадали со своих мест на пол, мебель разбросало по сторонам. Лампы вспыхнули и перегорели одна за другой. Времени почти не оставалось. Алан помчался по коридорам, перепрыгивая на ходу через жидкие маслянистые тёмные пятна, повсеместно образовавшиеся на полу. Оказавшись в главном зале, он понял, что дальше пройти не выйдет. Комната отдыха представляла собой подобие какой-то адской карусели: она от верху до низу была заполнена самыми разнообразными предметами, кружащимися в воздухе и дрожащими от переполнившей их тьмы. Не дожидаясь, когда весь этот фантасмагорический спектакль устремится к нему, Алан побежал наверх — туда, где он ранее видел резервный генератор. Как он и думал, Хартман из-за всего этого бардака не успел запустить его. Когда генератор заработал, тусклый, едва заметный проблеск ламп в помещении сменился ярким светом, испепелившим летающую мебель, от которой не осталось и пылинки. Правда продлилось это недолго, тьма набросилась на дом с утроенной силой: пол дрожал, двери хлопали туда-сюда, словно через них пробегали сотни сумасшедших призраков, освещение меркло с ужасающей быстротой. "Нужно как можно скорее валить подальше от проклятого озера" — подумал Алан. Он в несколько прыжков преодолел лестницу, свернул за угол и наперегонки со стремительно расползающимися по стенам тенями побежал к выходу. Двери были заперты. Алан на несколько секунд замешкался, пытаясь найти нужный ключ среди связки, подобранной им у медсестры Синклер, а когда он поднял голову, то увидел плавно парящий в воздухе огромный шар из переплетённых металлических прутьев. Шар окутывала густая тьма, но Алан догадался, что перед ним тяжеленная декоративная люстра из главного помещения. Штуковина перекатилась в воздухе из стороны в сторону, а потом безо всякого предупреждения рванулась на него. Ему повезло, что она летела высоко. В последний момент Алан бросился на пол. Металлический шар напрочь снёс входную дверь, брызнув в воздух осколками дерева и стекла, вылетел наружу и растворился во вспышке света, вызванной ударившей неподалеку молнией. Алан попытался подняться на ноги, но удалось ему это не с первого раза. Во время падения он случайно задел ботинком одно из многочисленных тёмных пятен, и теперь в ноге словно засели ледяные ножи. Прихрамывая, Алан направился к высоким воротам, которые преграждали выезд со двора. По ту сторону его встретил Барри. — Ал, ворота заперты! Но есть другой вход. Тебе придётся пройти через лабиринт, вон там. — Он показал рукой в сторону живой изгороди. — Без света мне там не пройти. — Вот, — Барри протянул ему свой фонарик через проём в стальных прутьях, — держи. Лабиринт был не очень масштабный, но высокий, почти два с половиной метра в высоту, и довольно запутанный. Алан старался держать направление, ориентируясь на пару фонарей вдалеке, у самого выхода, но всякий раз натыкался на тупики. В конце концов он оказался в середине живого сооружения, где росли деревья и стояли лавочки с изящными фонарями. Впрочем, ни один из них сейчас не горел. — Ал, скорее, надо смываться! — занервничал Барри, — Я слышу, как эти твари шарятся вокруг! "Спасибо, дружище, как будто я сам не слышу" — саркастично ухмыльнулся Алан. Он прошёл по вымощенной камнем аллее мимо двух продолговатых декоративных мини-водоёмов и увидел впереди аккуратную деревянную беседку. Из-за неё неспешным шагом вышел Бёрч, помощник Хартмана. Его почерневшее лицо не выражало никаких эмоций. В руках увалень держал пожарный топорик. — Можно смотреть телевизор, если не будете ссориться из-за каналов. Не сможете договориться — мы его выключим. Нам тут скандалов не нужно, они расстраивают пациентов! — глухо прорычал он. Алан крепче сжал фонарик и приготовился к стрельбе. Отступать в узком проходе было некуда. Но с неожиданным проворством Бёрч ускользнул от луча света, шагнул в другой ход лабиринта и растворился в темноте. Его голос преследовал Алана совсем рядом. — Две таблетки с утра, а потом весь день будешь тихим и послушным! Алан обогнул беседку и осторожно спустился по каменным ступенькам. — Три таблетки вечером — и уснёшь как младенец! — послышалось справа. Треща ветками, Бёрч прорвался напрямик через кустарник и прыгнул к Алану. Промазал, покатился по траве, но сразу же поднялся. — Перестань сопротивляться! Мы все друзья. Это просто часть лечения! Алану пришлось потратить все патроны, пока громадная туша санитара не растворилась в темноте. В фонарике похоже сели батарейки, он едва светил, но к счастью выход виднелся уже совсем близко. Пройдя через ворота, построенные в японском стиле, Алан вышел на очередную аллейку, которая оканчивалась узкими воротами. — Ты там что, отлить останавливался? — Барри недовольно перетаптывался с ноги на ногу, — Не такой уж сложный этот лабиринт, я вот, к примеру, запросто пробрался. — Он распахнул железную калитку, — Повезло, что эти идиоты забыли здесь запереть. И как только от них пациенты не сбегают? Алан усмехнулся про себя, вспомнив свою первую встречу с Тором и Одином в закусочной. Вдруг глаза Барри округлились ужасом, он показал рукой в сторону здания клиники. — О господи! Погляди на дом, Ал! Особняк выглядел словно осьминог, выпустивший от испуга все свои чернила. Тьма клубилась вдоль стен, сочилась изо всех окон, поднималась над крышей. В нескольких окнах ещё горел свет, но вскоре он вспыхнул и погас последним отблеском умирающей надежды. Дом целиком перешёл во владения Тёмной Сущности вместе со всеми его обитателями. Окрестности огласились кошмарным гулом. — Уходим живее! — поторопил Алан приятеля, — Уберёмся подальше от этого чёртового озера. Они запрыгнули в пикап. На ближайшем поворота укутанная в тени фигура с чем-то тяжелым в руке преградила им путь, но Барри уже знал, что делать. Он сильнее придавил педаль газа и направил автомобиль прямо на одержимого. Удар получился не очень сильным — едва столкнувшись с капотом, тот рассыпался подобно древней вазе в руках неумелого археолога. Мощный свет фар пикапа сделал своё дело. Довольно ухмыльнувшись, агент повернулся к Алану. — Ал, сделай милость, скажи, что мы направляемся к ближайшему указателю «Вы покидаете Брайт Фоллс. Приезжайте к нам ещё». Алан поднял голову от карты, которую достал из бардачка. Он нахмурился и ткнул пальцем в найденное им нужное место. — Вот сюда. Мы едем на ферму Андерсонов. — Я так и знал! — стукнул Барри кулаком по рулю, — Так и ждал чего-то такого! Знаешь что, Ал, ты мне по гроб жизни обязан. Если выпутаемся отсюда живыми, мне плевать кто что скажет, но я больше ни на миг не останусь в темноте. Купишь мне в подарок солярий, я буду в нём жить. — Может я и спятил, — серьёзным тоном сказал Алан, — но это к лучшему, Барри. Он вынул из-за пояса револьвер, уже порядком надавивший ему спину, положил его поверх бардачка. Барри нервно рассмеялся. — О, тут ты прав, Ал. У тебя крыша поехала. Ты точно самый чокнутый из... — Но, — перебил его Алан, — может по-другому и нельзя, когда имеешь дело с такой безумной хренотенью? Это ведь всё происходит взаправду, Барри. Элис... Элис вовсе не похищали. Она на дне озера, в плену у тьмы, но она жива. Я знаю! — Ал, откуда тебе знать? — Просто знаю и всё. — Потому что так на твоей странице написано? — Не только. Я чувствую, что она где-то там. Более того, я могу... — Ал... — Нет, послушай. Я могу вернуть её. В этом месте, в озере, есть что-то особенное, оно как-то влияет на произведения искусства, созданные здесь, оно воплощает их в жизнь. Но есть подвох — Тёмная Сущность, чем бы она ни была, всё выворачивает к своей выгоде. Вот почему тут творится этот кошмар. Она использует мою рукопись, чтобы овладеть реальностью. Так было с Томасом Зейном. А потом так было и с Андерсонами... — Ал. — примирительно поднял руку Барри — Я тебе верю. Спятил ты или нет, но здесь творится какая-то чертовщина — это факт. Так что я с тобой, друг. — Андерсоны не смогли мне ничего рассказать, поскольку уже слишком плохо соображали из-за лекарств. Но где-то на ферме они оставили подсказку, сообщение. Нам нужно лишь найти его. — Берегись! — внезапно вскрикнул Барри и вывернул руль в сторону. Громадный валун стремительно катился со склона прямо на дорогу. Они заметили его слишком поздно, чтобы избежать столкновения. Камень со звонким грохотом ударил в корпус машины, перевернув её и сбросив с обрыва. В самом начале падения Алана через открывшуюся дверь вышвырнуло на землю, Барри же остался в кабине и преодолел еще пару десятков метров вниз в кувыркающемся автомобиле. Какое-то время Алан просто лежал на земле, не в силах подняться. Наконец, преодолевая боль в теле, он встал на ноги. Его слегка пошатывало, но в целом он отделался царапинами и лёгким испугом. Вот только оружие и фонарь остались в машине. — Ал! — послышался снизу голос Барри, — Ал! Проклятье, Ал! Отзовись же! — Да цел я, цел. — поспешил заверить его Алан. — Слава богу, Ал. Вот так обвал! Мне повезло, что машина упала на кусты, а то бы всё плохо кончилось. Слушай, здесь спуститься не получится — стена почти отвесная. Поищи другой путь. Эй, Ал, сюда кто-то приближается! Это чёртов монстр, как те, возле психушки! — Проверь в багажнике! Там должна быть сигнальная ракета. Внизу затрещали ветки, тяжёлые шаги затопали по земле. — Вот зараза, твою ж... — Крик Барри заглушил громкий хлопок взорвавшейся сигнальной ракеты. — Ты там живой? — Ха, я в порядке! Этого гостя мы больше не увидим. Встретимся на ферме, Ал. Спустя пару-тройку сотен метров Алан наконец нашёл удачное место для спуска. Правда значительную часть пути он помимо своей воли преодолел на заднице — склон, хоть и пологий, оказался предательски скользким после дождя. Вскоре лес сменился полем. Невысокие деревянные ограждения давно обветшали, они обозначали границы участка Андерсонов. Ещё более древней выглядела ветряная мельница, стоявшая на отшибе. Дорога привела его к изредка поросшему травой большому полю, среди которого стояли какие-то сооружения. В сумрачном свете луны Алан поначалу долго не мог понять, что находится перед ним. И лишь подойдя ближе, он разглядел длинные многоярусные ряды сидений, пять секций, стоявших полукругом. А напротив них, на расстоянии метров примерно тридцати — то, что заставило его челюсть раскрыться от удивления. Алан слышал, что братья когда-то были рок-звёздами, но не воспринимал это всерьёз, пока своими глазами не увидел сцену. Полноразмерную сцену, обставленную отличной звуковой аппаратурой и великолепно украшенную атрибутами в стиле викингов. Верхнюю часть сцены обнимали крылья гигантского дракона, который свешивал свою голову вниз, по направлению к зрителям. Да уж, чтобы выстроить такое в глухом поле, требовалось особое безумие. Посреди сцены стоял Барри, он яростно размахивал руками и кричал. — Ал, беги! Они идут! Господи, как же их много!.. Обернувшись, Алан увидел, в чём причина испуга приятеля. Шум ветра в поле скрыл звуки шагов и он не заметил, как за ним чуть ли не вплотную увязались человек пять одержимых (хотя, строго говоря, человеческого в них уже ничего почти не осталось). Но чуть дальше... дальше объятые мраком фигуры наступали со всех сторон. Десятки и десятки послушных марионеток, вооружённых острыми или тяжелыми орудиями и движимых одним единственным инстинктом. Алан бросился бежать изо всех ног. Он запрыгнул на сцену, зацепился ногой о шнур и упал плашмя. Барри протянул ему руку и помог подняться. В другой руке он держал дробовик. — Смотри, что я нашёл здесь в подсобке. — гордо заявил он, передёргивая затвором. Получилось довольно эффектно. Вот только Алан, который пару раз видел агента на стрельбище, знал, что на этом его стрелковое мастерство собственно и заканчивается. — И это далеко не всё. — Барри вынул из глубоких карманов куртки коробку боеприпасов двенадцатого калибра, пригоршню патронов сорок пятого калибра, пару фальшфейеров и три светошумовых гранаты. Алан, до этого ещё сомневавшийся, не слишком ли сильно он полагается на болтовню двух старых маразматиков, теперь всерьёз зауважал Андерсонов. Братья были в теме, что и говорить. Одержимые уже находились в паре десятков метров. Будучи более опытным стрелком, Алан взял помповое ружьё, Барри же достался револьвер. Оба понимали, что не смогут отразить одновременное нападение такого количества противников, но приготовились сражаться до конца. Несмотря на их отчаянное положение, у Алана появилось странное чувство преимущества, как у спортсменов, играющих на своём родном поле. Когда первые тёмные фигуры подошли вплотную к сцене, Алан с Барри встали плечом к плечу вполоборота, чтобы не дать себя окружить. Они прицелились в ближайших нападавших, на миг отпрянувших от губительного для защищающей их тьмы света фонарей, однако выстрелить не успели. Свинцовые тучи с оглушительным грохотом раскололись бело-голубой вспышкой молнии, ударившей прямо в голову дракона. Глаза чудовища тут же вспыхнули красным, голова со скрипом поднялась, а из её рта полился белый свет, уничтоживший на месте троих одержимых. И тут грянула музыка — тяжёлая олдскульная рок-композиция. Удивительным образом Алану показалось, что так и должно было произойти. Меткими выстрелами они аннигилировали ещё четырёх противников, на которых попал отблеск света софита. — Ал, я попробую включить остальные прожекторы. — Барри протянул ему свой револьвер и боеприпасы. Он подбежал к пульту управления сценическим освещением. — Нет! Вот зараза! Чёрт бы побрал эту допотопную проводку! Ал я всё налажу, продержись пару минут! Вместо ответа Алан швырнул светошумовой гранатой в толпу одержимых. От взрыва у него заложило уши, и следующие пару минут ему пришлось отчаянно вертеть головой, чтобы не позволить нападавшим подобраться со спины. Он стрелял, как заведённый, стараясь не подпустить врагов к Барри. Когда в дробовике кончились патроны, Алан не теряя времени на перезарядку, зажёг фальшфейер и бросил его в лицо одержимому, как раз собирающемуся метнуть нож в агента, занятого починкой проводки. — Эй, Ал, ты только не дай им прикончить меня! — отозвался Барри, — Хотя если мне и суждено сдохнуть, то помру как всегда мечтал — в бою и под отличную музыку. — Да пошёл ты в задницу со своим геройским оптимизмом! — прокричал Алан разряжая револьвер в очередного противника. — Давай, быстрее шевелись там! И заткни уши! — добавил он, бросая сразу две гранаты в разные стороны. — Уже почти! Чёрт, как громко, я почти оглох!.. Алан ткнул последним фальшфейером в неуклюжего одержимого, который умудрился обойти его со спины, добил его выстрелом из ружья. Чтобы выиграть время, он загонял по одному патрону прямо в патронник, что позволяло продолжать огонь без остановки. Но даже несмотря на бешеный темп, с которым ему удавалось всё это проделывать, одержимым удавалось прорывать оборону. Алан чувствовал, что долго так не выдержит. Сердце выпрыгивало из груди, в висках стучала кровь, а по спине текли холодные струйки пота. — Барри, сейчас! Прожекторы вспыхнули так ярко, что ему на миг показалось, будто наступил полдень. Края сцены озарились искрами фейерверков, поднимающихся всё выше. А затем множество огней салютов начало вспыхивать прямо посреди поля, уничтожая сразу десятки врагов. Кульминацией светомузыкального представления стали два мощных взрыва: один разнёс в щепки стоящий неподалёку сарай, второй прогремел с противоположной стороны поля, превратив старый грузовик в груду горящего металла. Сумасшедшие рокеры знали толк в спецэффектах. — Да! — Барри радостно пританцовывал под музыку, глядя на зарево пожара, — Вот это было круто! — Брайт Фоллс! Рок-н-ролльная столица Америки! - с улыбкой повторил Алан слова братьев Андерсонов. За сценой виднелись здания фермы, а ещё дальше — дом Андерсонов. Они решили сначала проверить на всякий случай нежилые строения. По пути им то и дело попадались соломенные чучела, с нарисованными углём жуткими чёрными глазами и все в остроконечных шляпах. — Нарядили, как на Хэллоуин. — хмыкнул Барри, — Похоже кое-кому не хватало ужасов реальности. Эта ферма — просто сумасшедшее место, приют безумцев. — Другими словами, мы тут должны чувствовать себя как дома. — Ха, и не говори! Ты только глянь, — Барри показал на стоявший у ворот большого сарая трактор, — сколько же лет этому старью? Трактор фирмы Маккормик действительно был невероятно старым, ещё с довоенных времён. Эффективность такой техники в полевых работах вызывала сомнения, но надо признать, что выглядел он очень по рок-н-ролльному. Алан снял засов и открыл тяжёлую дверь, которая жалобно заскрипела. Они вошли внутрь. В сарае хранился самый разнообразный хлам: ящики, бочки, масса сельскохозяйственных принадлежностей и запчастей для техники. Но кроме того, там еще стояла целая куча древнескандинавских артефактов: щиты, копья, топоры, даже обелиски с рунами. А под потолком висела узкая длинная ладья, в которой могло запросто вместиться с десяток крупных мужиков. Всё это выглядело далеко не бутафорией. — Ух ты, Ал, а похоже эти ребята в своё время имели успех. Если я не ошибаюсь, за один такой рунический камень любой музей отвалит кучу денег. Интересно, почему же я про них ничего не слышал? Алан скептически фыркнул. — Ага, давай-ка вспомним, что ты даже об Оззи Осборне узнал только благодаря реалити-шоу. Барри не удостоил его ответом, внимание агента всецело занимала расположенная под стеной замысловатая конструкция из алюминия размером примерно в человеческий рост. Алан ранее не видел таких, но догадался, что перед ними самогонный аппарат. — Эти чудики зря времени тут не теряли. — в голосе Барри чувствовалось явное восхищение. Из дальнего конца сарая послышался стон. Подойдя, они увидели на полу за грудой ящиков полного лысоватого мужчину. Увидев их, он закашлялся и попытался приподняться на локтях, но поскользнулся в луже собственной крови. Алан вспомнил, где видел его ранее - в камере полицейского участка. "Точно, это же тот коротышка, нёсший бред про инопланетян". — Ох, чёрт... — Барри отвернулся в сторону, стараясь справиться с приступом тошноты. Мужчина не отрываясь смотрел на Алана мутными глазами. Он не просил о помощи, так как и сам понимал, что уже не жилец. — Не сиделось мне дома... — он застонал, — вся эта дикая хрень, что творится кругом... я просто хотел взять немного самогона, понимаешь? От него прозреваешь... Самогон им ведь в дурке всё равно не нужен. Да только мой приятель Дэнни... что-то с ним неладное сталось... — коротышка опять закашлялся, его речь становилась всё тише, — Прямо как в хреновом продолжении хорошего фильма, когда лучший друг главного героя вдруг оказывается злодеем... Кто вообще написал это дерьмо... Тяжёлая голова коротышки стукнулась о пол. Больше он не двигался. Большущая тёмно-красная лужа зловеще блестела в свете фонаря. — Пойдём отсюда, Ал. — поторопил его Барри, успевший опустошить свой желудок за ближайшей грудой ящиков. Он скривился и вытер рот рукавом. Алан крайне редко видел, чтобы обычный румянец на лице друга сменялся бледно-зелёным оттенком. Но сейчас наступил именно такой момент. Выход им перегородила тёмная фигура, стоящая у дверного проёма. Сильные руки держали окровавленные вилы. — Дай угадаю, — дружелюбно спросил Алан, — ты у нас, видимо, Дэнни? Одержимый что-то неразборчиво прошипел в ответ и кинулся вперёд, но свет двух фонарей и пара пуль из дробовика быстро помогли ему упокоиться во второй раз — и теперь уже навсегда. Они поспешили покинуть гиблое место. Прошли ещё одно поле, но куда меньших размеров, и подошли к двухэтажному дому. На подходе к нему гостей встретила высокая арка в форме ладьи с табличкой «ВАЛЬХАЛЛА». Средневековая скандинавская стилистика разумеется, не обошла стороной и само жилище — его украшали щиты викингов с переплетёнными змеями, а с полукруглого навеса над передним крыльцом свисали резные узоры. Барри уже прошёл внутрь — дверь оказалась не заперта. Алан на секунду задержался, он приметил жёлтую точку на камне возле дома. Да, так и есть, там была очередная таинственная надпись. «СТАРЫЕ БОГИ ЗНАЮТ ПРАВДУ». Да, это обнадёживало. Вот только сами они ничего не расскажут, так что придётся перерывать их дом в поисках пресловутой подсказки или послания. Чёрт знает, что могло им оказаться. Старый дневник? Хитроумный пазл из виниловых пластинок? Он покачал головой и переступил порог. Как ни странно, в доме оказалось довольно уютно и даже относительно чисто, лишь лёгкий душок сырости дал о себе знать. Как минимум две трети вещей аккуратно стояли на своих местах, что сильно расходилось с представлениями Алана о типичном месте проживания рок-музыкантов. Барри в это время проверял выключатели. Ни один не работал. — Где-то должны быть предохранители, — сказал он, — а то в темноте мы ни фига не найдём. Я уже не говорю про этих жутких зомби... или как там ты их называешь... одержимые, да... Уверен, твари уже рыщут поблизости. Они разделились. Барри стал искать внизу, Алан же поднялся на второй этаж. Возле лестницы на стене ему бросился в глаза плакат с обложкой группы и рекламой музыкального тура «Старых Богов Асгарда». Слоган на нём сообщал: «Тур Рагнарёк. Трепещите перед яростью небес!». Под постером висело расписание, датированное 1975 годом. За апрель группа посетила десяток городов в семи разных штатах, исколесила Америку от Сиэтла до Нью-Орлеана. Похоже Тор и Один были чертовски крутыми перцами ещё задолго до того, как начали прятать по ферме заначки с оружием и засеивать окрестности взрывчаткой. Поэтому столкновение с Тёмной Сущностью не сломило братьев, хотя и отчасти лишило их рассудка. Снизу послышался голос Барри. — Знаешь, а место ведь совсем не заброшенное. Я думал, Андерсоны живут в дурдоме. — Ну, не думаю, что их там сторожили особо усердно. Похоже, они постоянно сбегали, чтобы заложить за воротник. — Правда что ли? — весело отозвался Барри, — Мне нравятся эти ребята! Распределительный щиток отыскался в кладовке на втором этаже. Алан дёрнул рубильник и комнату залил приятный мягкий свет. Будучи упрямыми ретроградами, братья не признавали не только вездесущие светодиодные светильники, но даже стандартные лампочки накаливания. Вместо них под потолком стояли раритетные лампы Эдисона. Алан спустился на первый этаж. Из гостиной доносилась музыка, которую видимо забыли выключить во время последнего «самогонного» визита. В комнате, помимо стоявших боком к камину двух небольших диванов, была обустроена миниатюрная сцена, там находилась барабанная установка, лежала стильная V-образная бас-гитара и стояла мощная широкополосная акустическая система. Что самое удивительное, всё это окрашенное в чёрный цвет добро выглядело не только совершенно профессиональным, но и достаточно новым. Похоже, Андерсоны хоть и забросили карьеру, но всё равно не могли жить без постоянных выступлений, хотя бы и для самих себя. На столе, в подключенном к акустике современном электрическом проигрывателе крутилась виниловая пластинка. "А песня-то очень мелодичная" — подумалось Алану — "совсем непохоже на то, что гремело тогда на сцене". — Думаю, можно начать с этой комнаты. — сказал он Барри. Тот кивнул и принялся изучать содержимое ближайшего книжного шкафа. Алан уже собирался присоединиться к нему в поисках, как тут его словно громом ударило. Он замер посреди комнаты, весь превратившись в слух. «...о Музе он пишет, о счастье своём: Прекрасна, изящна она. Он ей о сокровищах песни поёт, Сокрытых в свинцовых волнах. Однажды в часы предрассветной тиши, В прозрачном покрове тумана К волшебному озеру муза пришла... И скрылась она под волнами...» — Эй, Ал! — Барри недоуменно и сердито уставился на него. — Мне бы тут помощь не помешала. Но Алан даже не обратил на него внимания, он как зачарованный смотрел на вращающуюся пластинку. «...тогда он любимую клялся вернуть, Силой озера стих воплотить. На дне заворчали кошмары во сне, Тьмы ложе растёт и дрожит. Вернулась! Бредет к нему Муза во мгле, Но ночь поселилась в глазах...» — Да, я тут сам справлюсь, а ты пока наслаждайся музыкой. Ал! Ну ты собираешься искать своё послание или нет? Алан наконец оторвал взгляд от белоснежного корпуса проигрывателя. — Я уже нашёл. — То есть как на... — Тише! Сейчас будет припев. Мелодия зазвучала громче, темп гитары нарастал, к нему добавились ритмичные звуки ударников. «А чтоб любовь освободить, От дома ведьмы ключ найди. Пресветлую леди отыщи, Обезуме́вшую в ночи. Пресветлую леди отыщи, Покоя не знает что в ночи. Свою судьбу переверни». Барри почесал затылок, как обычно, когда ему приходилось изо всех сил напрягать извилины. — Пресветлая леди? — задумчиво повторил он. И тут же выпрямился, громко хлопнув тыльной стороной одной руки о ладонь другой, — О!.. это же та сумасшедшая дамочка, как её там... ну та фонарная! — Синтия Уивер. — Точно. Наверняка она. Светлее некуда. — Нам нужно как можно скорее найти её. Переждём ночь здесь, а с рассветом вернёмся в город. Пока Алан разводил огонь в камине, Барри всё что-то искал в других комнатах. Наконец, судя по довольному возгласу, его предприятие увенчалось успехом. Он вернулся в гостиную с хитрой улыбкой и парой высоких бутылок, в которых плескалась мутноватая жидкость. — До рассвета ещё много часов, Ал. Можем пока позволить себе отдохнуть. И под «отдохнуть», — подмигнул он, — я имею в виду основательно напиться. — Да ладно, Барри. Это... — Алан хотел сказать что-то про здравомыслие и недальновидность, но его слова утонули в грохоте молнии за окном. Он вдруг вспомнил слова Одина про лекарство, якобы прочищающее мозги. — А и хрен с ним, гори оно всё огнем. Раскупоривай. Друзья устроились поудобнее на диванах. Не прошло у полутора часа, как они уже набрались до того удивительного состояния, когда качаться начинает вся комната целиком, вместе с мебелью, а потребность сходить по нужде представляется увлекательным, но запутанным квестом. Пили они большей частью молча — сказывалась смертельная усталость после пережитых далеко не самых весёлых приключений. Но Барри был не из тех людей, кто мог долго хандрить в тишине. Особенно после солидного количества такого крепкого пойла. — Слушай, Ал, — растягивал он слова, с трудом ворочая языком, — мне так жаль насчёт Элис, правда. Я знаю, дела у нас не ахти, но мы её обязательно найдём, правда? Хоть ты и двинутый на всю башню, но я тебя всё равно не брошу. Что бы ни случилось, я с тобой. До конца, Ал. П-потому, что ты мне как брат. — Барри стукнул себя кулаком по груди. Он взял бутылку с самогоном и принялся изучать остатки жидкости удивлённым взглядом. — Что... что они туда кладут? У меня как будто мозги через нос сейчас вытекут. Алан коротко хохотнул. Он на миг отвлёкся от мучительно неотвязных мыслей, но сразу же погрузился в них обратно. Выпивка расслабляла, но и пробуждала эмоции, до того старательно отодвигаемые на задний план. Его голова стала слишком тяжёлой и он уронил её на руки. — Мне просто её не хватает, Барри. Я лишь хочу, чтобы она была со мной. — он попытался сделать ещё глоток, но промазал и больно заехал горлышком бутылки себе по щеке. Барри поднялся и шагнул к нему на шатающихся ногах. Он потрепал друга по плечу, заодно опираясь о него, чтобы не упасть. — Я знаю, Ал, я знаю... Мы всё вернем на свои места... Мы... — он таки свалился на пол, к счастью почти не ударившись. Растянулся на спине и почти моментально отрубился, известив об этом громким, прерывистым храпом. Алана тоже начало клонить в сон. Он прилёг на бок и закрыл глаза. В камине мерно догорали последние угли. Шум грозы всё ещё звучал вдалеке, эти звуки одновременно усыпляли и нагоняли тревогу. Вслушиваясь в них, Алан сам не заметил, как гул дождя сменился лёгким плеском волн, а редкие раскаты грома становились всё менее громкими и наконец растаяли совсем. И тут вдруг он почувствовал, что больше не лежит на диване, что рядом не греет тепло камина, а Барри перестал досаждать ему своим храпом. Алан ощутил порывы ветра, услышал скрип досок под чьими-то быстрыми шагами. Он открыл глаза — и увидел самого себя, стоящего на мосту, что соединял сушу с островом Ныряльщика, увидел окутанный туманом дом с кажущимися теперь зловещими круглыми окнами-иллюминаторами. И услышал крики Элис.