Одуванчик

      Появление мамы Кёи подняло в памяти целый пласт воспоминаний, которые пронеслись в моей голове не по отдельности, а все как-то разом, из-за чего в первые секунды чуть не закружилась голова. Женщина открыла калитку и спешными шагами зашаркала тапочками по асфальту. Её походка была легка и энергична, какая бывает у хозяйственных немолодых матерей, выпустивших всех своих птенцов из гнезда, однако по-прежнему хранящих живость ума и сердца. Её серые добрые глаза смотрели заботливо и оттого были так непохожи на глаза её сына. - Ирен-чан, как же ты подросла, моя хорошая! - она крепко прижала меня к себе. Почему-то странно было стоять, обнимая Нанами-сан, которая когда-то была для меня высокой и, как мне казалось в детстве, должна вечно остаться молодой. Однако за двенадцать с половиной лет я обогнала её на полголовы, а на лице женщины, которой сейчас должно было быть около пятидесяти, уже наметились следы морщинок. Однако отчего-то она стала мне ещё роднее за годы моего здесь отсутствия, поэтому я с детскими доверчивостью и почтением прижалась к ней. Мисаки стояла, улыбаясь этой трогательной сцене воссоединения, но, вдруг спохватившись, что её мама наверняка уже измучилась дома с капризным четырёхлетним внуком, наскоро распрощалась, вежливо кланяясь Нанами-сан и беря с меня обещание вместе погонять чаи и поговорить за жизнь. Конечно, я не могла отказать, хотя очень хотелось избежать этих неизбежных расспросов. - Давай не будем стоять на улице, моя дорогая. - Нанами-сан ещё раз заглянула мне в лицо, незаметно улавливая перемены в моём повзрослевшем челе, и тут же, нежно приобняв, повела в дом. - Сейчас отнесём твой чемодан наверх, в комнату, и сразу пойдём пить чай. Я к твоему приезду испекла твой любимый сырный пирог. Я прослезилась. С некоторым удивлением для себя обнаружила, что первое, что просится на язык, - это даже не элементарная благодарность за гостеприимство, а вопрос, дома ли Кёя. От страха или от желания наконец увидеть его и вправить мозги за то, что успешно игнорил больше десяти лет, - не знаю. Но спросить хотелось очень. Когда я заползала со своим чемоданом к ней домой, то как бы вскользь поинтересовалась, как поживает Кёя. Женщина как будто только и ждала этого вопроса, а потому расстроенно замахала руками : - Ох, он совсем не понимает, как тяжело для материнского сердца выносить разлуку со своим единственным ребёнком. Этот неблагодарынй сын бывает в городе лишь раз в месяц, и то если повезёт. Кроме того, он посещает только школу, а как до дома родного дойти - это уж нужно, чтобы все гороскопы вселенной сложились нужным образом. Он иногда, представляешь, - женщина явно давно не имела возможности пожаловаться кому-нибудь близкому на жестокосердие сына, - присылает мне своих подчинённых, чтобы те передали мне какой-нибудь подарок и произнесли утешающие речи наподобие : "Не волнуйтесь, матушка, всё у Хибари-сана идёт просто превосходно, но он очень занят, чтобы повидаться с вами". Нанами-сан старалась подражать низкому голосу и тону подчинённых Хибари : было похоже на то, как говорят военные-таможенники, проверяющие на границах паспорта. Я улыбнулась. - Он до сих пор приходит в школу Намимори? - Меня терзало женское любопытство : отчаянно хотелось выведать хоть что-нибудь о жизни своего друга. - Чем он там занимается? Неужели ещё не окончил среднее образование? Нанами-сан мягко засмеялась и помахала рукой. - Если бы, а-то как всегда... - вздохнула она, поднимаясь по лестнице наверх, на второй этаж, где находились комнаты. - Проверяет порядок, вершит суды праведные, карает виновных... Улыбка сползла с моего лица, а шутка про неоконченное среднее образование показалась вовсе не смешной и к тому же неуместной. - Он что, по-прежнему находится на посту Главы дисциплинкомитета? Женщина обернулась и жестом предложила мне помочь с чемоданом : - А ты не знала? - удивлённо спросила она. Я помотала головой, одновременно отказываясь от предложенной помощи и отвечая на её вопрос. - Вы ведь давно не общались, правда? - спросила она, открывая дверь комнаты. Теперь была моя очередь делать удивлённое лицо и задавать вопросы. Во-первых, это была комната Кёи, но я решила сперва разобраться вот с чем : - Откуда вы знаете? - В моей голове не было даже ни малейшего намёка на мысль, что Кёя ей бы сам всё рассказал. Держу пари на всю свою коллекцию томов Чехова, он бы этого не сделал. Нанами-сан по-доброму усмехнулась и широко раскрыла окно, впуская в комнату вечерний майский воздух. - Что я, сына своего не знаю? Действительно. Я не нашлась, что ответить, поэтому мой мозг решил обработать проблему "Во-первых..." - Тётушка, я не могу занять комнату Кёи, Вы ведь понимаете... - Я как-то умоляюще посмотрела на женщину. - Даже если его сейчас нет, он ведь может вернуться в любой момент. - Ничего, поспит на диване, - беззаботно возразила мама. - Что Вы! Это ведь его комната, - как-то само собой выделилось слово "его". Для меня повзрослевший Хибари сейчас представлялся кем-то, с кем лучше не связываться, не иметь проблем и уж тем более не занимать его комнаты. То есть я знала, что даже в случае внезапного появления он не станет колотить меня без суда и следствия, но всё же мы оба теперь взрослые люди и нужно уважать чужое личное пространство. - Ведь у вас в доме есть гостевая, она не занята? - Видишь ли, - Нанами-сан развела руками, неловко улыбнувшись, - она теперь у нас как вторая кладовка - захламлена вещами и приборами моего мужа, которые нужны ему по работе. - Она, молча спохватившись, сняла с себя передник. - Я бы попросила его всё вынести, но он уже шесть дней как в командировке, а сама я не могу их вытащить - они слишком тяжёлые. Но если Кёя-кун всё-таки объявится, я попрошу его всё вынести оттуда, если тебе неудобно занимать его комнату. - Очень неудобно, крайне неудобно, неудобно от слова совсем, если честно, - искренне созналась я. Женщина понимающе закивала головой. - Оставь пока свои вещи здесь, и идём вниз пить чай. Всё равно шанс того, что он объявится здесь, близок к отношению атома к размерам Земли. Я, хотя и не дружила с точными науками, успокоилась этим примерным математическим значением, понимая, что это действительно крайне мало.