Одуванчик

      На следующий же день, в одиннадцать часов утра плюхнувшись на своё место в самолёте, я вдруг подумала, что, может быть, я встречу в Намимори Кёю или по крайней мере узнаю что-нибудь о нём. Хотела написать ему, что лечу домой, но подумала, что будет очень неловко, если он ответит "И что? Я в Лос-Анджелесе" или не ответит совсем. Поэтому я решила : будь что будет, включила на мобильном авиарежим, как и советуют пассажирам улыбчивые стюардессы, и быстренько уснула. На посадке меня разбудил какой-то дед, потому что я сидела у прохода и ему было неудобно выбираться через меня. Добрый такой дед, вежливый. После самолёта два с половиной часа в пригородном автобусе, и счастливая я неуклюже стаскиваю свой чемодан по ступенькам на станции "Намимори" и заодно любуюсь вечерним, готовящимся отходить ко сну небом. На часах уже почти восемь. Затем полчаса пешей прогулки и столько же непрерывной ностальгии. Прошлась по парку, где всё детсво мы с Кёей играли с прятки и где он двадцать один год назад сломал мой песочный замок в песочнице. Я всё помню. Зашла в продуктовый магазин, который работал, кажется, ещё до открытия западными цивилизациями Японии, и где я всё детство покупала стаканчик крем-брюле за 50 йен. (Кёя брал с фисташками). Сам магазин ни внутри, ни снаружи нисколько не поменялся, и даже старая, полностью выцветшая вывеска послушно отживала свой век, поскрипывая при малейшем дуновении ветра. Купила стаканчик крем-брюле, но уже за 55 йен. Экономика падает. Потопталась у ворот своего дома. Не изменился, только на окнах стеклопакеты поставили и занавески другие повесили. Пока играла в гляделки с каким-то малышом лет четырёх, смотревшим на меня из окна моей бывшей комнаты, неожиданно чувствую содрогания земли, словно началось 10-балльное землетрясение. Я повертела головой из стороны в сторону и заметила столб пыли, поднимаемый бегущим в мою сторону человеком. Да это же Мисаки, моя подруга со средней школы! Мы хоть и оказались в разных городах после моего переезда, но она, в отличие от некоторых, не бросила меня, и мы чуть ли не ежедневно переписывались в соцсетях или созванивались по телефону, делились фотографиями и новостями и кидали друг другу олдскульные мемы. - Это ещё что такое! - вскрикивает она, налетая на меня с распростёртыми руками; её повзрослевший голос, совсем непохожий на тот, что я столько лет слышала по телефону, почему-то меня приятно поразил. - Вы только посмотрите на неё! - кричала подруга мне прямо в ухо. - Она не рассказала мне, что приезжает в Намимори, хотя мы не виделись двенадцать лет! - И девушка сильно потрясла меня за плечи. - Тринадцать, - пискнула я, стараясь не умереть в объятьях и сберечь свои барабанные перепонки от львиного рёва Мисаки в мои уши. - К тому же, это был сюрприз. - Я просто забыла на самом деле, если честно. Совсем вылетело из моего дырявого котелка. - А, тогда ладно. - Мисаки тут же изменилась в лице и поправила свои длинные тёмные волосы. К слову, когда я уезжала, им было ещё далеко расти до плечей. Подруга вообще заметно изменилась, хотя в последний раз я видела её зимой по скайпу. На безымянный палец правой руки был надет золотой ободок, а в огромного размера сумке Мисаки лежали детские пелёнки, потому что её четырёхлетний сын писался по ночам. Я улыбнулась, глядя в её счастливое, взрослое, женственное лицо, на котором уже заметен был отпечаток заботливого и ответственного материнства, свойственный молодым мамам, счастливо вышедшим замуж и родивших желанных детей. Это придавало самой Мисаки непередаваемое словами очарование, которое так легко улавливается незамужними подругами. - Как твой малыш Хиро? - спрашиваю с искренним участием, и Мисаки тяжело вздыхает. - С ним бесконечно много проблем в последнее время, - она устало потирает глаза, которые лучше самой Мисаки скажут, сколько она спала в последнее время. - Я еле успеваю по работе, хотя работаю полсмены, и с ним ещё сидит бабушка. Возраст у него такой, капризничает постоянно... Наверное, мы с мамой его избаловали... Ну, давай не сейчас об этом говорить. Ты насколько приехала? Куда поселилась? - спрашивает она оживлённо. - Я тут на неделю где-то, у мамы Кёи пристроюсь. Мисаки нахмурилась, пытаясь отыскать в своей загруженной проблемами памяти, про какого это Кёю ей тут толкуют. И тут сектор "воспоминания из средней школы" услужливо подкидывает ей образ мрачного парня с железными тонфа и с замашками убивца. - У мамы Хибари Кёи?! - спрашивает она на суперповышенных тонах. - Ирен-чан! - послышался женский голос, а за ним спешные шаги, сопровождаемые шлёпаньем домашних тапочек по каменной плитке. - А я тебя жду не дождусь!