Одуванчик

Вам, наверное, интересно, каким образом такой суровый и независимый человек как Хибари Кёя мог водить дружбу с такой мной. Честно говоря, не могу как-нибудь определённо ответить на этот вопрос. Гораздо проще пояснить на примере вот такой ситуации : Однажды он побил парня, который врезался в меня на улице и не извинился. Ну, бывает такое с прохожими - не все вежливые попадаются, а может, он спешил куда. Так или иначе, когда я об этом узнала, то первым делом вознегодовала на Кёю, а вторым - подумала, что, может быть, это именно он, Хибари, является тайной причиной сломанной руки Харуко Тея. Я пошла к другу на разборки. Тот, выслушав, безразлично пожал плечами и просто ушёл. И подобные ситуации случались не раз. То есть он как бы заступался за меня, но я не могла сказать с точностью, что это именно то, что им движет. Может быть, ему просто некуда было деть энергию или он так агрессивно протестует против невежливости. Или ему просто нужно отточить свои боевые навыки... Но он никогда не пояснял мне свои действия. Скрытный и беспардонный товарищ. Хибари действительно в высшей степени незаурядная личность. Я думаю, если бы мы не были друзьями, он бы не многое потерял. Всё-таки он сам по себе. Но при всей его кажущейся непоколебимой независимости он не оставлял меня. Поэтому я наивно думаю, что нужна ему хотя бы на полтора процента. Просто чтобы рядом был живой, честный человек, к которому он привык и которому доверяет. Полжизни чувствую себя из-за этого избранной. Иногда на Голодные игры, иногда на встречу с королевой Елизаветой Второй, а порою и на то, и на другое сразу : то есть на встречу с королевой Елизаветой на Голодных играх. А мне что - мне норм, у меня не было особого выбора, с кем дружить : с одноклассниками у меня почему-то не складывалось, но, прошу принять во внимание, не потому, что меня не любили, а, скорее, меня просто как-то не замечали, ибо я не очень вливалась в общую социально-подростковую среду. Была у меня одна хорошая подруга - Мисаки. Мы и сейчас хорошо дружим, к слову. Я считаю, что в жизни каждой девочки-подростка должна быть хоть одна близкая подруга : ею может быть и одноклассница, и сестра, и мама, и кто угодно - но она обязательно должна быть. Иначе с кем делиться секретами? Хибари в таком явно не испытывал особой нужды, поэтому преспокойно обошёлся бы и без меня. Но в отличие от меня он не девочка, прошу заметить. А всё равно почему-то якшался со мной. Один Бог знает почему. Наверное, это потому что... Ну, вот видите, мы всё раз за разом возвращаемся к моим домыслам и предположениям. А это всё следствие его молчаливой натуры и замкнутости : он мне почти ничего не рассказывал. А если и рассказывал, то я каждый раз удивлялась, зачем он мне это говорит. Например, один раз, когда мы сидели вместе за домашкой, он самым спокойным тоном, каким вообще всегда изъяснялся, сообщил : - Я украл у полицейского тонфа. Не сводя с него полезших на лоб глаз, я медленно положила учебник по японской литературе на стол и спросила : - ...зачем, Кёя? - Бить травоядных. Я молчала, не находясь, что ответить. - Не вздумай говорить маме. Мамам. Обеим. Я нахмурилась и задумчиво подняла глаза, в голове прикидывая, что мне будет, если я случайно проговорюсь во сне. Решила, что вероятность слишком мала, поджала губы и неуверенно кивнула. Он снова уставился в учебник. Бить травоядных... Вы хоть понимаете, как странно для меня звучало в первый раз? Вообще, я довольно странно относилась к его маниакальной тяге подраться. Переживала за него, конечно - как бы не огрёб по первое число или не влез в проблемы с полицией. Но впоследствии, видя, что он всегда отделывается царапинами, стала спокойней. Правда я никогда не видела, что случается с людьми, с которыми он затеивал драку. По какому принципу он их выбирает, интересно? Я вот не догадываюсь даже, честно, ибо он никогда при мне не дрался. Но к этим несчастным людям заочно проникалась сочувствием. Однажды я попросила его показать на мне, как хорошо он умеет вести рукопашный бой. Его реакция меня тогда сильно озадачила : он чему-то усмехнулся и, развернувшись, ушёл. Как сейчас помню : рассердившись, что он считает меня такой слабой, я догнала его, схватила за руку и, отойдя на пару шагов назад, молча присела в боевой стойке. Да, кстати, до этого я два года назад ходила на тхэквондо, и поэтому искренне верила, что моих приобретённых на шести уроках навыков будет более чем достаточно. О, если бы я знала!... Друг пристально посмотрел на меня. В его взгляде проскальзывало пренебрежительное недовольство, словно ему приходится возиться с маленьким ребёнком, хотя у него самого дел по горло. Я не сдавала позиций и ждала. Тогда Хибари неожиданно сделал шаг вперёд, и мне в ту же секунду стало страшно. Я почувствовала, что этот человек реально опасен. Без шуток, ё-маё. Но ведь он меня не ударит? Я же девочка, мы же друзья... На его лице я, как обычно, ничего не смогла прочесть, и от этого - от незнания его точных намерений - стало ещё страшнее. Всё моё сознание, казалось, было в тот момент полностью подчинено страху, который не давал двинуться с места даже в случае опасности. Меня обдало морозным холодом, хотя на улице горел август, и я почувствовала, что сильно изменилась в лице. Хибари, видимо, заметив мой резкий упадок морального настроя и бойцовского духа, не сделал более ни шага, а просто сказал "Пойдём уже" и повернулся спиной ко мне. Тогда я поняла, как чувствуют себя его противники, и невольно подумала, что точно не хотела бы ещё раз стоять напротив Кёи в качестве оппонента. Однако это вовсе не мешало мне порой возникать по разным поводам или выставлять ему мелкие претензии. Он их спокойно выслушивал, но почти никогда не принимал во внимание. Он очень не любит, когда его поправляют. Но что-то мы отвлеклись. Речь шла о тех редчайших случаях, когда Кёя мне сам что-нибудь рассказывал (а не мне приходилось выжимать из него информацию со скоростью два слова в час). Я вот, наоборот, иногда говорила без умолку. Не представляю, как он меня в такие моменты терпел. Да, к своему стыду, иногда я становлюсь потрясающей искусности балаболкой. Что поделать, во мне проявляется женская натура. Однако в основном она проявлялась рядом с Мисаки - мы же подружки, но иногда и рядом с Хибари, - мы же лучшие друзья - и когда это происходило, он не жаловался. Сдаётся мне, ему всё-таки необходимы живое общение, живой человек, чтоб в робота не превратиться. Необходимы, просто в значительно меньшей степени, да и в силу своей непомерной гордости он в этом никогда не сознается. И мы шли по жизни рядом. До одного прекрасного момента, который едва ли можно назвать прекрасным. Папу повысили по службе. Сама по себе новость эта, несомненно, хорошая и даже радостная : мне обещали купить клёвый зелёный самокат, о котором я мечтала целый год. Но только разъезжала на этом самокате я уже не в родном Намимори, а в городе Кагосима, что на самом юге Японии. Вы знаете, что военных иногда бросают в самые разные точки страны и ничего ты поперёк не скажешь, особенно когда тебе тринадцать и ты девочка. А папа у тебя - военный. Ну, делать нечего : собрали мы свои пожитки, мамино барахло, моего гридеперливого плюшевого слона, тёплые носки и воспоминания и отправились на юг. Народу в Кагосиме, конечно, побольше, чем в нашем провинциальном, уютном Намимори. Там я поступила в центральную городскую школу, в которую по утрам ездила на своём зелёном самокате. Только меня это не радовало почему-то. Близких друзей я там не нашла, да и не искала : мы с Мисаки, несмотря на случавшиеся иногда ссоры, остались хорошими подругами, а телефон - это чудесное изобретение. Как на мой отъезд отреагировал Кёя? Угадайте с трёх раз. Никак. Он просто спросил, нужно ли с чем-нибудь помочь. А в день отъезда он вообще написал, что задержится в школе, поэтому мы так и не повидались. Обидно стало очень : мы же лучшие друзья... Или это только я так думала? Хотя последняя наша встреча мне очень запомнилась. За день до отъезда он перед уроками подозвал меня к себе в школьном коридоре, и когда я вприпрыжку с тетрадями подбежала к нему, он неожиданно меня обнял. Да так крепко, что я при всём своём желании не смогла бы вывернуться. Я так удивилась, что чуть не выронила тетради, но в конце концов они сами упали, когда я, вспомнив, что завтра уезжаю в другой город и больше такой возможности мне в жизни никогда не предоставится, прижалась к нему и обняла в ответ. В тот момент мне показалось, что он что-то сказал, но так негромко, что мне не удалось различить ни единого слова, сколько бы раз потом я не прокручивала в голове его непонятное и таинственное изречение. А девушки любят таинственность, потому что оно подогревает их женское любопытство. А если к этой природной пытливости и желанию узнать что-нибудь про чужие проблемы добавить почти перманентное желание поговорить и пообсуждать кого-то, то выйдет, что нам трудно хранить свои и в особенности чужие секреты, что в действительности совсем не есть хорошо. Поистине достойны уважения те леди, что сумели обуздать свой язык. Но мы снова отвлеклись от линейного повествования. Как только утих шелест упавших на пол тетрадей, Кёя резко отпрянул, мы молча, но многозначительно смотрели в лица друг другу, а потом точно по команде одновременно опустились за тетрадями. И угадайте что : как в самой-самой сопливой дораме или дамском романе мы, конечно, коснулись рук друг друга. Я подняла на него голову и вдруг вспомнила, что Кёя парень. Вот это был инсайт для меня, конечно. А по нему не видно! Короче говоря, пока он быстрыми, точными движениями вместо утренней зарядки собирал тетради, я вполне себе некрасиво пялилась на него секунд десять и, я знаю : он знал, что я на него смотрю. Через пару секунд Хибари вручил мне собранную макулатуру, похлопал по плечу и ушёл. Я посидела с минуту, потом часто заморгала, снова рассыпала тетради, пока вставала, потому что уже успела про них забыть, потом кряхтя, как старая наседка, собрала их обратно в стопку и в каком-то особенно рассеянном состоянии направилась в учительскую. Теперь мне кажется, что он заранее знал, что не придёт нас провожать на следующий день и что мы видились тогда в последний раз.

***

С тех пор как пришлось переехать, мы (к великому моему сожалению и огорчению) перестали общаться. Загвоздка состояла в том, что всё наше общение всегда происходило вживую, соцсетями мы почти не пользовались. Только изредка он отправлял мне какие-нибудь телеграфной лаконичности сообщения наподобие "Спустись." Или : "Пиджак." (это означало, что я снова оставила в классе пиджак). И, заметьте, они обязательно оканчивались точкой. Когда однажды он отправил мне такое послание : "Измерение скорости частиц в адронном коллайдере. Ищи.", я честно растерялась, хотя, конечно, тут же полезла в интернет искать. Тогда при встрече он спокойно и устало, словно уже сто раз мне до этого объяснял, а я всё снова забыла, сказал, что это тема нашей общей исследовательской, хотя я вообще-то намеревалась писать про влияние Виссариона Григорьевича Белинского на раннее творчество и философские взгляды Фёдора Михайловича Достоевского. Но ничего, потом это стало темой моей университетской диссертации на первом курсе. Да, обожаю зарубежную, а в особенности русскую классику. Там поистине много мудрости и страданий. Но сейчас не об этом. Иногда я кидала ему в сообщения какие-нибудь шутейки или мемы. Он их читал, но никогда не отвечал. Мне тогда не было смысла на это обижаться, потому что я знала, что мы всё равно сегодня-завтра увидимся. Но вот теперь, когда мы в разных городах... Тяжело ведь общаться, когда на твои сообщения остаются без ответа. Даже если ты знаешь, что их читают со вниманием. Я честно пыталась первое время исправно ему писать и спрашивать, чего у них там нового и старого. Он всё читал, но ни на что не отвечал. Мне в первый раз стало на него так обидно, что я неделю ничего ему не отправляла. Он ничего не написал. А потом он вдруг вообще исчез из сети на месяц. Если бы я тогда знала, что у них там все эти мафиозные штучки-дрючки да проблемы начались, я бы наверное... Не знаю, что бы я делала, честно. А так я просто приняла всё на личный счёт, по-девичьи обиделась (гордо вскинула нос, мол, "нужен он мне", а через полчаса рыдала в подушку, старясь глотать слёзы как можно тише, чтобы мама не услышала и не пришла меня утешать). Кароче говоря, общение сошло на нет. Только вдруг однажды он присылает мне фотографию с жёлтой канарейкой, и подпись к ней : "У меня птица.Хибёрд." Как сейчас помню, сижу перед вступительными экзаменами в старшую школу, и тут мне на телефон приходит это дедовское сообщение. Увидев его, в первые секунды я испытала какую-то странную смесь радостного подъёма и умильного напряжения. Затем невольно вспомнилась старая обида, которая маленьким противным червячком копошилась где-то глубоко внутри. Мне было очень неприятно, что я такая обидчивая и что при всём моём желании не делать из мухи слона я никак не могу победить этого червячка обиды. Моя борьба продолжалась всего пару дней. Потом, когда я вновь посмотрела на фотографию с жёлтой птичкой и на партизански короткую к ней подпись, я подумала : "Зачем цепляться за старые обиды? Неужто от этого легче? Вряд ли мы когда-нибудь ещё будем дружить так крепко, как прежде, так зачем же всё это? Просто отпусти и забудь, подруга..." К тому же я была очень, вселенски рада, что он наконец поделился со мной таким умильным известием. На последний вступительный экзамен я пошла с лёгкой душой и замечательным настроением.