Семья – это навсегда.

Билли морщится в сотый раз. «Это не работает, мама!» Ванда вздыхает. «Ты слишком много думаешь об этом, моје срце», — говорит она ему. «Ты знаешь, что нужно делать. Тебе просто нужно набраться терпения». Билли ворчит. Обычно он очень терпелив, но после почти трех часов он все больше и больше расстраивается. «Как мне перестать думать?» — восклицает он. Ванда улыбается. «Дело не в том, чтобы не думать, а в том, чтобы думать по-другому. Не пытайся оформить это в слова, просто позволь им течь сквозь тебя, как вода. Твое тело уже знает, как это делать. Тебе просто нужно уговорить свой разум позволить этому случиться». Они практикуют магию — вернее, Билли практикует, а Ванда пытается научить тому, что всегда было ей интуитивно понятно. Они расположились в сотне или около того метров от дома, на случай, если что-то взорвется, а Томми в безопасности дома и наблюдает за ними издали. (Он не был доволен этим приказом. «Но мама…» «Это не обсуждается, Томми. Я не хочу, чтобы ты пострадал». «Но ты позволяешь Билли!» «Я могу защитить Билли». Он нахмурился. «Но не меня?» Она поцеловала его в макушку. «Скоро ему понадобится стрижка», — подумала она. «Я это и делаю, малыш. Я знаю, что это нечестно, но таковы правила. Мы вернемся через несколько часов, хорошо?» Он вздохнул, побежденный. «Хорошо.») Она пыталась заставить Билли поднять небольшой валун. Это ничто по сравнению с тем, на что он способен, с тем, что он сделал в Вествью — но это было при других обстоятельствах. Жизнь или смерть. Рефлекс его магии, автоматически пытающейся защитить его и его близких. Это нечто другое — попытка сделать что-то меньшее, бесконечно малое по сравнению, но с сознательным руководством. Как разведение костра с нуля, под руководством учителя, который в этом такой же новичок, как и ученик. И снова зов Даркхолда утверждающий, что он научит их обоих, научит хорошо, но она отталкивает его. Если она не доверяет ему рядом с собой, она не подпустит его и на тысячу миль к своим сыновьям. «У тебя получится, Билли», — подбадривает она. Ей не нравится видеть его таким расстроенным, но она знает, что это необходимо. Он должен научиться контролю. Кто-то должен научить его тому, с чем никто не позаботился помочь ей. «Я не могу», — хнычет он, звуча так похоже на десятилетнего ребенка, что она чуть не смеется. «Ты можешь», — твердо говорит она. Она встает позади него, кладет руки ему на плечи и поворачивает его лицом к валуну. «Послушай меня», — уговаривает она. «Потянись к нему своим разумом, попытайся почувствовать его. Каждый его дюйм, каждый фунт, каждый кусочек грязи, клочок мха и всех земляных червей под ним. И внутри него, все, из чего он сделан, каждый слой камня, из которого он состоит». Билли медленно выдыхает, закрывая глаза, пытаясь сделать именно это. «Ты имеешь в виду молекулы?» Она улыбается. Они изучают естественные науки, и пока что это любимый предмет Билли (У Томми, что неудивительно, это физкультура). «Молекулы», — соглашается она. Медленно, медленно Билли расслабляется. Его плечи опускаются, а рука поднимается. Она чувствует, как его магия окружает их, трепещет на фоне ее собственной, как только что вылупившийся птенец, ищущий свою мать. Вспышка синего света охватывает его руку, и валун начинает подниматься. Ванда радостно смеется. «Вот так! Ты сделал это!» Глаза Билли распахиваются, и он вскрикивает, когда видит валун, зависший в нескольких дюймах над их головами. Он подпрыгивает вверх и вниз. Восторженные крики разнеслись по всей долине. «Вперед, Билли!» — кричит Томми, и Ванда оборачивается и находит его в нескольких ярдах позади них, размахивающим кулаками в воздухе, когда он аплодирует. «Томми!» — кричит она, но в этом нет никакой грозности. Она слишком счастлива, чтобы злиться, радость поднимается в ней, как пузыри в шампанском. Томми просто смеется. «Прости мама!» Билли с ухмылкой смотрит на брата, и валун падает в лужу грязи. «Ты видел, Томми? Ты видел?» Томми приближается к ним и дает Билли пять. «Я видел!» — весело говорит он, и затем они вдвоем уходят, смеясь, когда Билли посылает синие искры к ногам брата, а Томми весело уворачивается от них, кружась вокруг и дразня Билли. Ванда смотрит, смеясь и улыбаясь. Здесь нет печали, не сегодня.