Семья – это навсегда.

С течением времени они начинают привыкать к рутине или чему-то похожему на нее. Утром она готовит им завтрак, а затем мальчики проводят день, исследуя землю внутри своего пузыря или играя в видеоигры, в то время как Ванда наблюдает за ними в астральной форме, а затем они вместе готовят ужин; Томми, как ни удивительно, имеет природную склонность к кулинарии, в то время как Билли быстро расстраивается, когда совершает ошибку, но он является самым восторженным дегустатором блюд Томми. Наблюдение за их общением вызывает в сердце Ванды волны печали и радости, и она безмерно благодарна за то, что они есть друг у друга. Пьетро был единственным, кто поддерживал ее. Кажется, они счастливы здесь. Ванда знает, что со временем новизна пройдет, и ей придется ответить на несколько очень сложных вопросов, на которые она не уверена, что у нее есть ответы. Но пока они просто в восторге от всего нового, что они испытывают, ведь жизнь здесь так сильно отличается от той короткой, которую они пережили в Вествью. Дети приносят новые безделушки с улицы, чтобы украсить дом — маленькие камешки, которые Билли собирает у озера, сосновые шишки, которые Томми раскладывает на подоконнике возле своей кровати. Мальчики даже доводят Ванду до небольшого сердечного приступа, когда они попытались пронести в дом маленькую змею на том основании, что «она не кусается, мам, смотри!», и которую она, к их разочарованию, и ее искреннему облегчению, отправляет обратно в свою нору с помощью вспышки магии. Их, похоже, тоже очень восхищает то, как все остается неизменным в течение ночи. Не раз она слышала, как Томми восклицал: «Надо же, все по-прежнему!», и это заставляло ее слегка вздрагивать, когда он тыкал в телевизор, проверяя антенны. (Она не разрешает им смотреть ситкомы.) (Она и сама их больше не смотрит.) Только спустя почти неделю проживания в двухэтажном домике, когда Ванда просматривает книжную полку на лестничной площадке второго этажа, ей приходит в голову, что мальчики никогда не посещали школу, даже ни одного дня в Вествью. Она даже не уверена, что они умеют читать — это так беспорядочно, что они знают, а что не знают, что выросло в них с помощью магии, а что осталось загадкой. Это немного похоже на Спарки — они знали, что такое собака и как о ней заботиться, но не поняли, что это значит, когда он умер. «Наверное, это моя вина», — думает она. Поэтому вечером после ужина она усаживает их за кухонный стол и читает им, обучая их по учебникам, которые материализуются на книжной полке с первой же мыслью о них; она учит их основам чтения и письма, математике, естествознанию и истории, но учит их и другим вещам — как говорить по соковиански и как заниматься йогой, а когда Томми проявляет интерес, она создает гитару, чтобы тоже научить их играть — это умение она приобрела, живя в Штатах до фиаско с Соглашениями. Это хорошо, маленький пузырек мира и спокойствия. Время, проведенное со своими мальчиками, время, которое она заполняет как можно большим количеством занятий, чтобы отвлечь их от мыслей о прошлом или жизни за пределами их нового дома. Помогает и то, что ко сну они обычно слишком устают, чтобы спорить с ней, когда она прогоняет их наверх и укладывает спать, целуя в лоб и стараясь не беспокоиться о том, будут ли они здесь к утру, но каким-то образом, по какой-то причине, которую Ванда не может понять, каждое утро они здесь. Каждый раз, когда она слышит, как открывается дверь их спальни, как они, спотыкаясь, спускаются по лестнице и ворчат, просыпаясь, это приносит такой резкий толчок облегчения, что часто хочется плакать, лишь бы снова увидеть их лица. Сама Ванда мало спит. Она не хочет рисковать, чтобы ее ночные кошмары проецировались в их сознание. Первое, что она говорит каждое утро, это «Я люблю тебя», прежде чем поставить перед ними тарелки. Услышать, как они каждый раз преданно отвечают ей взаимностью, лучше любой магии, которую она знает.