Просто улыбка (Just a smile)

Регулус Блэк

Регулус думал, что самое трудное, что он когда-либо делал, - это повернуться спиной к своей семье и начать прокладывать свой собственный путь без их требований. Но он ошибался. Возможно, самое трудное, что он когда-либо делал, это смотрел, как плачет его самая близкая, лучшая подруга, и не делал ничего, кроме как подставлял свое плечо, чтобы утешить ее. Тяжелее всего было слышать, как Гермиона говорит ему, что с ней все в порядке, несмотря на явную боль в ее глазах. После разговора в Выручай комнате Гермиона и Джеймс не разговаривали и не смотрели друг другу в глаза. Тогда же началась и глубоко укоренившаяся печаль, источаемая ведьмой. Какая-то часть Регулуса, та, что делала его Блэком, хотела выбить из Джеймса всю дурь, но более здравомыслящая и рациональная его часть жалела юношу. Джеймс был так же расстроен, как и Гермиона, и его можно было увидеть, наблюдающим за ней с тоской в глазах. - Вы с Джеймсом расстались? - спросил он ее однажды, когда они гуляли за пределами замка. Ее взгляд блуждал в сторону Черного озера. - Я действительно не знаю, - ответила она ему. - Я хочу поговорить об этом с тетей, но не хочу, чтобы она вмешивалась, тем более что они оба из ее факультета. Мне еще многое нужно обдумать. Это так свежо и ново, и это так больно, Регулус. Я хочу отпустить, но эгоистичная часть меня хочет удержаться. Сейчас я запуталась, а Джеймс, - она сглотнула боль в голосе, когда произнесла его имя, - он сказал, что даст мне время и будет ждать моего решения. Честно говоря, я не знаю, что делать. Я... Я не хочу больше говорить об этом. Регулус хотел поговорить об этом, но было очевидно, что Гермиона не хотела. Он искренне верил, что она никогда не будет готова говорить об этом. Джеймс укоренился в ней, был вытравлен на ее коже. Он не мог представить, какую боль испытывает Гермиона. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз видел ее настоящую улыбку, а не ту, которую она была вынуждена выдавать. Она с головой погрузилась в учебу: всегда читала, всегда писала, всегда хотела что-то сделать. Он догадался, что это потому, что она хотела избежать воспоминаний, которые всплывут, если она перестанет что-то делать. - Люди ведут разговоры, - сказал он ей в тот день. - О чем? - спросила она, бросая кусок тоста в ожидающие щупальца гигантского кальмара. - О том, что возможно вы с Джеймсом уже не вместе. Он увидел, как она сделала паузу, и на ее лице промелькнула боль. - Ты же знаешь, я не готова говорить о нем. - Когда ты будешь готова? - Когда я смогу наконец подумать о своем решении, не чувствуя боли в груди, - тихо сказала она, бросая очередной тост в воду. - Когда я наконец смогу думать о нем без сожаления и тоски. Когда я наконец-то буду достаточно сильна, чтобы улыбаться при мысли о нем. Боль все еще там, Регулус. Она есть, и она реальна. Иногда она настолько сильна, что я не могу пошевелить конечностями или связно мыслить, не бормоча о боли и агонии. Это как будто тебя тысячу раз режут раскаленным острым ножом и поливают открытые раны водой с солью. Такое ощущение, что мою душу разорвали на части, потом восстановили, а потом разорвали снова и снова. Снова и снова. Это цикл эмоциональной пытки. Это так болезненно. Поэтому, пожалуйста, просто брось это. Он вздохнул, но промолчал, когда она бросила на него умоляющий взгляд. Наблюдать за ними было довольно жалко, и Регулусу это надоело. Он ненавидел грусть Гермионы и раненный щенячий взгляд Джеймса. Он заметил, что Мародеры тоже начали раздражаться, особенно Сириус. Их действия выводили их всех из себя. Чем больше проходило дней, тем нетерпеливее они ждали, когда они сойдутся или расстанутся. Им нужен был результат, но Ремус запретил им противостоять влюбленным идиотам, сказав, что это они должны решать свои проблемы. Прошло три дня. Потом четыре. Потом пять. Так прошла неделя. Не успели они оглянуться, как прошел почти месяц. - Как поживает твоя грязнокровка? - спросил Северус Снейп с усмешкой на лице. Регулус стиснул зубы. Последние пару недель Снейп был весьма раздражительным, особенно когда по Хогвартсу поползли слухи о том, что Джеймс и Гермиона расстались. Он был таким же самодовольным, как Эванс, и при любой возможности подкалывал Джеймса. Сириус, казалось, реагировал больше всех, в то время как Джеймс реагировал, только если Снейп оскорблял Гермиону; в остальном, если дело касалось его, он просто игнорировал Снейпа, и Сириусу приходилось защищать своего лучшего друга. - Гермиона не грязнокровка, - прошипел он. - И с ней все в порядке. Я не понимаю, какое это имеет отношение к тебе, Снейп. Он скрестил ноги в непринужденно элегантной манере и ухмыльнулся. - Насколько я слышал, у нее с Поттером какие-то... проблемы. - Опять же, какое это имеет отношение к тебе? Он бесстрастно пожал плечами. - Я не понимаю, почему все делают из мухи слона. Гермиона не красавица. Она не такая яркая. В лучшем случае, она средняя. И все же Джеймс ведет себя так, будто это конец света. Он насмехался. - Как жалко. Рассерженный его словами, Регулус огрызнулся: - Просто потому, что Джеймс любит ее, Снейп. Я бы подумал, что ты поймешь, учитывая, что ты был почти таким же с Лили, которая является грязнокровкой между ним и Гермионой. - Не называй ее грязнокровкой! - Он вскочил на ноги, кипя как бешеное животное. - Тогда перестань осуждать Гермиону, - рыкнул на него Регулус. - У них и так достаточно драмы. Им не нужно добавлять в нее тебя. - Сентименты, - насмехается он. - С тех пор, как ты подружился со шлюхой Поттера, ты стал невыносим, Регулус. Его левый глаз дернулся. Честно говоря, его терпение было на исходе. - Знаешь, Снейп, если у тебя в голове нет ничего умного, сделай нам всем одолжение и закрой свой рот. Он ушел, прежде чем тот успел сделать какую-нибудь глупость, например, ударить его. Он вздохнул. Гермиона бы этого не хотела. Она всегда была такой праведной, даже когда ей было больно. Однажды вечером Сириус пришел к нему после ужина и отвел его на Хогвартскую кухню. Его передернуло, когда он увидел Джеймса Поттера: он был окружен множеством пустых бутылок из-под огневиски, пьяный и воняющий алкоголем. Он рыдал, прижимая к груди полупустую бутылку и повторяя имя Гермионы. Питер нервно смотрел на них, в то время как Ремус выглядел так, словно хотел быть где угодно, только не там. - Она всегда такая... прекр... улыбчивая, - пролепетал Джеймс, икнув и опустошив еще одну бутылку. - Она чертовски идеальна! Она... Она заботливая, добрая, и она чертовски хороша! Она потрясаю-щая! Ик! Никто ее не оскверняет. Никто! Даже я. Он лег на пол и начал рыдать, слезы и сопли смешивались на его лице. Это было отвратительно и одновременно жалко. - Мы попросили Мэри забрать Гермиону, - Сириус наклонился к его уху, чтобы прошептать. - Они должны прибыть с минуты на минуту. - Он просто развалина, - прокомментировал Регулус. - Это было не так плохо, как в прошлый раз Ремус скрестил руки и пристально посмотрел на Джеймса. - Он видел ее с другим парнем полчаса назад Питер поморщился. - Он предположил, что она уходит от него к кому-то новому Регулус поднял бровь. - Ты имеешь в виду, что Джеймс видел Гермиону с Альбертом Голдштейном? Седьмой курс Рейвенкло? Сириус нахмурил брови. - Ты знаешь его? Регулус кивнул. - Только через Гермиону. Она его совершенно не интересует. Наверное, потому что все в этой школе видят, насколько они несчастны друг без друга. Он посмотрел на Джеймса с легким отвращением. - Конечно, даже если бы он попытался к ней подкатить, она бы этого не заметила. Она все еще влюблена в Джеймса, даже если пока не знает об этом. Он повернулся к Ремусу. - Итак, ты наконец-то позволил моему брату вмешаться во все это? Ремус вздохнул. - У меня нет выбора, - признал он, передавая своим выражением лица, что ему не нравится признавать свою неправоту. - Как ты и сказал, Джеймс - просто развалина. Только Гермиона может вывести его из этого состояния. - Но она еще не готова, - сообщил им Регулус. - Она не знает, что делать. Ей больно так же, как и ему, Ремус. Я не думаю, что она еще готова выбирать. Она даже не хочет говорить об этом Лицо Ремуса было мрачным. - Тогда мы заставим ее говорить. Они не могут продолжать в том же духе. Я имею в виду, посмотри на них двоих. Они только причиняют себе еще большую боль. Либо они вместе, либо нет. Они не могут больше оставаться без решения. Гермионе придется выбирать, потому что Джеймс явно не способен на это. Даже если он не пьян, он все равно захочет, чтобы Гермиона приняла решение за них. Оборотень вздохнул. - Хорошо, что у нас осталось зелье отрезвления с вечеринки Джеймса. Мы так и не смогли им воспользоваться. Регулус посмотрел на Джеймса, на его лице была написана жалость. Он всегда считал, что Джеймс слишком поспешно влюбился в Гермиону. Никто не влюбляется так быстро, да еще в совершенно незнакомого человека, с которым ты не разговаривал. Он с самого начала относился к нему с подозрением, думая вместе со всеми, что он использует Гермиону, чтобы привлечь внимание и интерес Лили. Очевидно, он ошибался. Молодой человек был так же сломлен и раздавлен, как и Гермиона.