Милый маленький мальчишка

      Миша сидел за компьютером и работал с первыми лучами солнца. Вечером ему пришёл какой-то очень срочный заказ, за который должны хорошо заплатить, и он не мог отказаться. Нужно было уже начинать копить деньги на моё дальнейшее образование, ведь в следующем году я заканчиваю школу. Поэтому Миша брался за всё, что мог. Работал сверхурочно и почти не отходил от компьютера, стал сильнее уставать и меньше спать, что в будущем могло сказаться на здоровье. Я приносила ему еду и заставляла ложиться спать хотя бы до полуночи. Но он редко слушался и чаще всего засиживался до глубокой ночи, а просыпался рано утром, отмахиваясь, что чувствует себя бодрым.       Я очень переживала за брата и проводила почти всё время рядом с ним. Он пил много кофе и пропустил один из тех редких дней, когда снова должен был поехать в больницу на обследование. Сказал, что чувствует себя хорошо. Но это было не так — не проходящие синяки под глазами твердили обратное.       — Умоляю, Мишенька, поспи хотя бы полную ночь. Тебе обязательно нужно отдохнуть. Сходи к врачу. Пожалуйста. У нас есть ещё целый год, чтобы накопить нужную сумму. Прошу тебя.       Но он не слушал меня. Говорил, что с ним всё в порядке, а небольшая переработка даже пошла ему на пользу, и через неделю привык к повышенной нагрузке. Говорил, что заботится обо мне и думает о будущем, а вот я только отвлекаю его, и он теряет деньги. К концу дня весь стол был заставлен пустыми чашками из-под кофе, а на брате и лица не было. Он просто подходил ко мне перед тем, как я ложилась спать, обнимал и возвращался к работе. Я подолгу не могла уснуть, смотря на мерцающий в тёмной комнате экран. Он ещё и портил глаза.       Я чувствовала себя безнадёжной, потому что не знала, как помочь Мише. Всё, что я просила, он выполнял и помогал мне. Но только не ложился спать раньше. Пусть он каждый день улыбался мне, но его улыбка уже не была такой светлой, как прежде. Она, как и всё лицо, была бледнее бледного. Иногда я видела брата ближе и ужасалась: тёмные круги под покрасневшими глазами уже начинали покрывать щёки, а кожа на руках и ногах немного обвисла. Он был похож на сумасшедшего или наркомана, которому вот-вот нужно достать новую дозу, иначе у него начнётся ломка. В этом случае дозой мог стать хороший сон.       Я пыталась не смотреть в глаза брату. А если всё-таки приходилось, то убегала на кухню и тихо плакала, чтобы он не слышал. Но однажды он всё-таки услышал и подошёл ко мне. Он обнял меня и сказал, чтобы я не беспокоилась за него, и с ним всё хорошо, он осознаёт то, что делает и всё контролирует. Я пыталась поверить этим словам, но знала, что это ложь.       Я была в квартире вместе с Мишей, но казалось, что вокруг меня никого нет. И Наташа долго не навещала нас. Она практически не звонила и сухо отвечала на мои звонки. Брат продолжал пить больше кофе, изнурять себя работой и постепенно превращался в зомби. Я каждый день измеряла его пульс, и с каждым днём он увеличивался на пару единиц. Я отчаялась.       Но Наташа всё-таки пришла в гости с новой коробкой чая. Миша поприветствовал её, не отвлекаясь от компьютера, продолжал что-то печатать. Подруга смотрела на него, и в её взгляде читалась явная мысль, которую она боялась озвучить, чтобы не расстраивать меня. Мы, как обычно, устроились на кухне.       — И давно он такой? Совсем не спит?       — Почти две недели, — тихо ответила я, помешивая чай. На меня тоже навалилась усталость. — Спит часа четыре в сутки. Наташ, мне страшно. Я не знаю, что делать. Я не могу на него повлиять. Он хочет заработать на моё обучение, но до этого ещё больше года. Он только работает, пьёт кофе и не замечает ничего вокруг.       Подруга помолчала минуту.       — Ну тут надо действовать радикально, — заявила она. — Не говорю о смирительной рубашке или подобном, но что-то действенное. Мой Димка не справится, наверное. Он тоже хиляк. Надо думать. Творчески подойти к проблеме.       — Я боюсь, что каждая минута приближает Мишу к…       — Так, а вот это отставить, поняла? — перебила меня Наташа, взяв за руку. — Всё будет хорошо. Это я тебе говорю, а не кто-то левый. Если я сказала, значит, так и будет.       — Знаешь, сапёр тоже ошибается всего лишь однажды. Но эта ошибка стоит многого.       — Кому сказала отставить? — она ударила по столу и грозно посмотрела на меня. — Я всё придумала. Сейчас мы идём в лучший клуб города, и ты отрываешься, как в последний раз. Поняла? И не возражаешь.       — Ты с ума сошла? Какой клуб? А на кого я его оставлю? — кричала я.       — Я сказала, что всё придумала. Доверься, — Наташа говорила спокойнее и снова взяла меня за руку, посмотрев в глаза. — Ты думаешь, он в таком состоянии заметит, что ты куда-то ушла?       Я была уверена, что совершаю огромную ошибку, и, вернувшись домой, могу увидеть Мишу, наконец спящего. Вечным сном. Но я испробовала уже все способы, которые мне были доступны, чтобы заставить его отдохнуть от работы. Я обессилена. Наверное, мне нужно было развеяться, чтобы не сойти с ума.       Выходя с Наташей, я сказала брату, что ненадолго пойду с ней в клуб. Он попрощался, пожелал удачи, попросил не переживать за него и позвонить, когда я пойду домой. Не думаю, что он сможет взять трубку.       Смеркалось, мы шли по узким улицам вечернего города. Я смотрела на окна домов, в которых горел свет. Постепенно некоторые из них гасли, а люди за ними ложились спать, чтобы завтра встретить новый день и заняться своими привычными делами. Только одно окно в этом городе не гасло уже почти две недели. За ним сидел маленький мальчик, который боялся. Боялся не оправдать возложенных на него ожиданий. Боялся, что если он не сделает свою сестру счастливой здесь и сейчас, то она станет меньше любить его. Он забыл, что такое сон и потерялся во времени.       Дойдя до клуба, Наташа здоровалась с несколькими стоящими перед входом людьми, обнималась с ними, махала руками тем, кто только подходил на вечеринку. Всё сверкало и переливалось яркими огнями. На фасаде здания висело множество разноцветных гирлянд, вывесок и флагов. Уже на улице было достаточно шумно от собирающейся толпы и грохочущей внутри музыки. Кто-то даже успел поругаться с охранником.       Наташа провела меня внутрь, сказав, что за ней всегда остаётся один бесплатный пригласительный, и она может приходить с кем угодно. Потому что очень сильно помогла хозяину клуба. Я не хотела знать подробности этой акции, но подруга и не настаивала.       Толпа в клубе, который окутывала небольшая дымка, была ещё больше, чем снаружи. Кто-то танцевал под большим крутящимся диско-шаром. Кто-то сидел за столиками с несколькими пустыми бокалами. Многие стояли около барной стойки и о чём-то перешёптывались, также держа в руках разной формы стаканы и рюмки. Иногда кто-то приставал к бармену, который ловко выполнял трюки с посудой и натирал её. Яркие быстро сменяющиеся огни слепили меня в тёмном помещении. Вдалеке клуба подсвечивались приглушённым красным светом несколько дверей. Можно легко догадаться, что происходило за ними.       Наташа долго приветствовала большое количество людей в клубе, водя меня за собой, как маленькую сестрёнку, за которой велели приглядывать родители. Увидев, что мне было несколько некомфортно находиться в таком своеобразном месте, да и вообще я впервые зашла внутрь ночного клуба, подруга проводила меня к краю барной стойки.       — Не бойся, пока ты со мной, тебя никто не тронет, моя хорошая, — я с трудом расслышала её из-за глухих басов, раздававшихся по всему зданию. Она рукой подала жест бармену, и тот достал из-за столешницы широкий гранёный стакан со светло-жёлтой жидкостью, поставив его передо мной.       — Я не буду, ты что!       — Успокойся, это дюшес, — Наташа приобняла меня и подвинула стакан ближе. — Ты забыла, я вообще-то не пью.       Я отпила немного. Это и правда был лимонад. Я с трудом опустошила стакан и старалась не отходить далеко от подруги. К ней подходили парни и девушки с покрашенными в разные цвета волосами — в основном синими, в ярких майках с принтами и порванных джинсах, татуировками на руках и пирсингом на разных частях лица, здоровались, интересовались её жизнью и обменивались короткими фразами. Мне не то чтобы было некомфортно в такой компании, скорее, я не знала, как себя вести среди большого количества странно выглядящих незнакомцев. Ведь долгое время моим окружением были брат, одна подруга, учителя в школе и одноклассники, которые обращались ко мне только, когда была контрольная. Я не приветствовала вычурные наряды подруги, но в этом клубе она выглядела наиболее прилично.       — Это что, та самая подружка? — к нам подошёл изрядно выпивший парень, держа в руке полупустой стакан, и обратился к Наташе. — Красивенькая.       — Не твоё дело, Марк, — огрызнулась подруга, обходя меня и прикрывая за собой от незнакомца. — Даже если и она, тебе ничего не светит.       — Ну смотри. Такие цыпочки недолго ходят в окружении одних лишь подруг.       — Я тебе сейчас по яйцам врежу, быстро отобью нужду в цыпочках недели так на две, — Наташа сурово пригрозила парню, приподняв ногу, взглядом указала на свой тяжёлый сапог.       — Ладно-ладно, уже ухожу. Но если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.       Незнакомец отошёл от нас к какому-то парню и заключил того в объятия, вовлекая в поцелуй. Теперь мне стало ещё и страшно, чем просто неприятно здесь находиться. Но Наташа успокаивала меня, повторяя, что с ней мне нечего бояться. Главное — держаться рядом.       Я волновалась за Мишу и уже хотела позвонить ему, всё-таки меня не было дома уже порядка полутора часов, но не смогла. Наташа, увидев, что я достала телефон, заявила, что ещё не время для звонков и вырвала гаджет у меня из рук, положив на барную стойку. Когда музыка немного утихнет, и зеваки разбредутся по домам, то можно будет пользоваться телефоном — придёт час единения, и во́роны спустятся на землю, чтобы помочь. Я не поняла, что она имела в виду, и немного косо посмотрела на неё. Я должна была узнать, в чём заключался очередной план, но не хотела обижать подругу. Что если она оставит меня здесь одну?       — Скажи пожалуйста, сколько нам ещё торчать здесь, и чего мы ждём? Как ты поможешь Мише уснуть? — расспрашивала я Наташу.       — Всё под контролем. Подожди ещё немного, и всё будет! — успокаивала она, отчего я начала переживать ещё больше.       Неизвестность. Я не знала, что происходит с братом. Я не знала, зачем меня привели в клуб, и что мы здесь делаем. Наташа вела себя очень странно: также, как Миша, отмахивалась на любой мой вопрос, лишь иногда говоря бармену подливать мне лимонад. Я смиренно пила.       Оглушающая музыка давила голову, а от слепящих софитов уже болели глаза. Наташа иногда отходила куда-то в толпу в центре зала, оставляя меня сидеть за барной стойкой. В эти моменты мне было особенно страшно, я думала, что она может не вернуться и просто уйти. Но она возвращалась каждый раз, оплачивая мне очередной стакан лимонада.       Понемногу люди начали расходиться, пространство под диско-шаром становилось свободнее. Музыку в клубе сделали тише и выключили несколько прожекторов. Обстановка стала более интимной, а свет приглушённым. Из тех, кто остался в зале, мало кто танцевал, почти все выпивали за столиками или у бара.       — Пора! — сказала Наташа, и бармен забрал у меня стакан.       Я снова достала телефон, но связь в клубе пропала. Подруга ничего не ответила на это и, взяв меня за руку, проводила к выходу, оглядываясь по сторонам.       Мы вышли из клуба, обойдя нескольких лежащих на полу людей. Около входа до сих пор стояла небольшая толпа, которую не пропускали внутрь, по асфальту растекались мутные лужи, между битым стеклом катились пустые бутылки. На улице было уже темно и достаточно прохладно, лишь фонарные столбы освещали проезжую часть. Наташа отвела меня в сторону, сообщив, что мы можем идти домой.       — Почему? — возмутилась я. — И в чём же заключался твой план? Зачем мы полночи провели в клубе?       — Спокойно, всё под контролем, — заверила подруга, проводя меня дальше от клуба.       Обратно мы шли той же дорогой, только свет почти во всех окнах давно погас. Лишь редкие опьянённые алкоголем люди шныряли по улицам, бормоча что-то себе под нос. Нам не посчастливилось напасть на двух из них прямо около дома.       — О, это же моя ненаглядная цыпочка! — удивился один из парней. Судя по голосу и фразе, это был тот самый Марк из клуба. Наташа нисколько не напряглась, увидев его. — Ну что, девочки, развлечёмся?       Когда-то я уже слышала похожую фразу.       — Отъебись, дебил, — выкрикнула Наташа. — Я тебе сказала, что врежу, значит врежу. Тиханова своё слово держит!       — Как я боюсь! — воскликнул парень и подошёл к нам. За ним приблизился его друг, довольно крепкий молодой человек высокого роста. — Но так с джентльменами разговаривать неприлично.       Марк достал из кармана небольшой охотничий ножик и ловким движением руки разложил его, направляя лезвие в мою сторону. Я увидела на его руке небольшую татуировку с чёрной сидящей птицей. Парень ухмылялся, корчил устрашающие рожи и пытался возвышаться над нами, но был низковатым, поэтому через пару мгновений уже в полуприседе обходил нас по кругу.       — Что же вы стоите, идите, всем хватит, — он резко толкнул меня в спину, отчего я пошатнулась вперёд и чуть не упала, но всё-таки смогла удержать равновесие.       Наташа молчала, что ещё больше пугало меня. Она обещала, что пока я с ней, меня никто не тронет, и только что не сдержала своё обещание.       — Эй, отвалите от девчонок! — издалека я услышала голос Миши.       Я не знала, стоило мне радоваться или грустить, и какие эмоции преобладали в моём сознании, но сейчас я больше всего хотела оказаться дома в тёплой кровати и уснуть сладким сном вместе с братом. Он в потёртых джинсах и тёмно-зелёной рубашке, надетой на чёрную футболку, подходил к нам пошатываясь. Я не могла разобрать, в каком он был состоянии, но в любом случае его появление вселяло в меня надежду.       — Я сказал отвалите! — брат вплотную подошёл к Марку и со всей силы ударил его крепко сжатым кулаком по лицу, что тот пошатнулся, рефлекторно касаясь рукой щеки.       Быстро придя в себя, Марк выставил руку с ножом немного в сторону и замахнулся на Мишу, которого в тот момент уже держал сзади крепкий друг Марка. Он кинулся вперёд.       Я услышала, как брат звонко вскрикнул и после повалился на асфальт, выпадая из рук обидчика. Марк с другом скрылись за углом дома. Но перед этим Наташа выполнила хотя бы одно своё обещание за сегодня и своим сапогом ударила Марка между ног. Миша, согнув колени и опершись одной рукой на асфальт, другой держался за живот и стонал, переходя на протяжный крик.       Мне показалось, что я уже видела что-то похожее раньше. Я застыла от шока и не понимала, что делать. Мне было до одури страшно за брата и хотелось как можно быстрее помочь ему, чтобы он не чувствовал боль, но меня до сих пор не покидало чувство шока и немного потрясывало. Но Наташа взяла ситуацию в свои руки и вызвала скорую. В ожидании машины я немного пришла в себя и присела на корточки рядом с братом, поглаживая его по спине, и говорила что-то невнятное сквозь слёзы, пытаясь успокоить нас обоих.       В скорой я держала Мишу за руку и непрерывно смотрела на него, а он на меня. Синяки под глазами только увеличились, а кожа, казалось, стала ещё бледнее. Я провела эту сумасшедшую ночь без сна, находясь рядом с братом сначала в скорой, а потом и в больнице. Наташа тоже не спешила домой и осталась.       — Я всегда буду рядом, — тихо прошептала я, сидя в палате у кровати Миши и держа его за руку после того, как ему зашили порез на животе.       Когда брат уснул, я почувствовала облегчение и отпустила руку. Позже в палату зашла медсестра, чтобы поставить ему капельницу и попросила меня ненадолго выйти в коридор. Около двери сидела Наташа и нервно теребила пальцами ткань своей юбки. Я села рядом.       — Твой план заключался в том, чтобы он загремел в больницу? — спокойно сказала я. Без слёз, просто с равнодушием. Все слёзы закончились ещё в палате.       — Прости, я не думала, что всё может так обернуться, — Наташа не смотрела на меня, увлечённая юбкой. — Я хотела выкурить его на улицу и потом уколоть снотворное. Мне правда жаль…       Она достала из кармана ампулу с полупрозрачной жидкостью, показывая её мне.       — Я искала в клубе кого-нибудь, кто может помочь, и Марк согласился. Я сказала просто взять кого-нибудь с собой и подойти к вашему дому, чтобы всё выглядело натурально. Но твой брат вдарил ему, — Наташа на секунду запнулась. — Ну он гопник обычный, среагировал по ситуации. Настюха, я могу выглядеть полнейшей мразью, но реально пиздец как жаль, что Миша сейчас здесь. Прости…       — Как он оказался на улице? Это тоже часть твоего гениального плана?       — Я позвонила Мише и сказала, что за нами идут какие-то пацаны. Он запаниковал, что-то выкрикнул и бросил трубку. Я быстро вывела тебя из клуба.       — Ты ебанутая, — констатировала я, глядя на Наташу. У меня просто не было сил испытывать какие-либо эмоции. Я лишь хотела, чтобы с братом всё было хорошо, и он выкарабкался, поспал и съел что-то, кроме кофе.       — Не спорю, имеется за мной такой грешок, — она не поднимала голову. — Блядь… как хуёво-то. Послушай, я правда сожалею, что всё пошло по пизде — я не хотела. Он должен был просто припугнуть. Мразь…       — Да мне насрать, что он должен! Сейчас меня интересует только здоровье и жизнь моего брата! — я кричала, срывая голос. — Если ты великая махинаторша, пиздуй в ФСБ и не еби мне мозги, не вырубай мой телефон! Я сама могу решить проблемы своей семьи. Не сразу, но знаю, что я смогу!       Я согнулась на стуле, закрывая лицо руками, начала реветь, захлёбывалась.       — Там из-за электричества связь не ловит. А когда приглушают…       — Мне абсолютно кристально срать, что за электричество приглушает! — снова вспылила я и во всё горло орала в лицо Наташе. Я закашлялась. — Я даже не смогла позвонить ему, когда мы вышли.       — Ты сказала, что сапёр ошибается всего лишь однажды… Я не хочу, чтобы моей последней ошибкой стала сегодняшняя. Я понимаю, что виновата. Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить. И всё станет, как прежде…       — Ты ни черта не понимаешь! Ты только приходишь со своим сраным чаем, пиздишь сорок часов про своего пидораса и половые тряпки, а потом сваливаешь на его хуй и даже не думаешь обо мне! Вот что ты понимаешь!       — Мне правда очень жаль… Прости… Это вышло случайно, я же не заставляла его двигать стеллажи, — она тяжело вздохнула и отвернулась, устремляя взгляд в конец длинного коридора.       Я почти билась в истерике, крича на весь этаж больницы, и никак не реагировала на подходящих ко мне врачей, которые предлагали мне помощь. Наташа пыталась успокаивать меня, просила прощения. Возможно, в какой-то момент и по её щеке прокатилась слеза. К полудню подруга ушла домой, а я осталась смотреть на монотонно падающие капли, медленно проникающие в руку спящего брата. Мне пришлось покинуть больницу к вечеру, потому что она опять закрывалась. Кто только придумал закрывать больницы на ночь?       «Юная принцесса поддалась злым чарам ведьмы, которая умело обращалась с целебными и не очень зельями. Она заманила принцессу в своё тёмное логово уговорами и обещаниями, что она сможет помочь храброму рыцарю побороть нависший над ним недуг. Но вместо этого она вместе со своими подданными совершила безнравственное нападение на рыцаря, который пытался защитить свою принцессу. Над окровавленным телом принцесса проклинала ведьму и молилась, чтобы храбрый рыцарь смог поправиться и одолеть нависший над ним недуг.»