Каре на дамах (История вторая)

Отвлечённый и с виду вневременной мир Игры был достаточно гибок, чтобы реагировать на ум, голос, темперамент и почерк определённого человека, личности сотнями оттенков. Г. Гессе

Родные кошмары узнаешь за секунду до их прихода без стука. Как ауру эпилептического припадка. Сделать ничего нельзя, они все равно приходят и убивают что-то еще немного внутри тебя, напоминая, насколько ты беззащитен и слаб на самом деле, сколько в тебе живет страха. Но со временем под всем этим страхом поселяется еще что-то, что наблюдает чуть со стороны, как т боишься своего же собственного сна. Так было и сейчас: сквозь черноту начала где-то в глубине булькнул, уходя в беспросветность самоанализ. А потом стало ярко и страшно. Осколки летели и скашивая, словно траву, Сережу, Юлю, Сашку, Даню последним. Холодно и безэмоционально косило по горлу, под сердце, в живот. И ей перепадало на излете, не могло убить, только ранить падающими близкими и влетающим стеклом. Она кричала от боли и одиночества в этой вьюге стекла. Где мы? Этот вопрос просочился сквозь ее страх и крик. Этого льда она еще не знала. “Где мы?”- спросило подсознание. Знакомый с того вечера, когда ее зажало между чужим телом и собственным автомобилем, голос шепнул: - Не прячься. Не спрячешься. Она хотела обернуться, но новый осколок так уколол по локтю в вену, что все внимание стянулось в эту точку. - Очнись! Очнись! Просыпайся!- вдруг совершенно не по сюжету зашептал голос преследователя, а тело затряслось от сильных рук. - Просыпайся же!- громкий голос ее хирурга вытащил Этери из мрака кошмара в полумрак ночи. - Не трясите меня! Больно,- охнула она, возвращаясь в реальность. - Слава богу!- вздохнула женщина в белом халате.- Что снилось? Вопрос был явно не праздного любопытства ради, поэтому Тутберидзе решила не врать. - Как обычно. У меня бывает. - И давно?- уточнила врач. - Давно. Очень,- Этери поколебалась.- Я справляюсь… обычно. Женщина покачала головой. - Ни к кому не обращались с этой проблемой, конечно,- даже не спрашивает, а утверждает она. - Я справляюсь,- повторяет блондинка. Доктор делает круг по комнате, потом выходит за двери и возвращается с кофтой и чашкой кофе. - Я от недосыпа мерзну, но есть свои минусы и в профессии врача,- улыбается она.- Не хотите просто поговорить о том, что вас мучит? Тусклый ночной свет чуть помаргивает в послеоперационной. У женщины, севшей против Этери на стул, усталые глаза, такие же, как у самой Тутберидзе большую часть года. Сейчас ее врач не выглядит царственно и масштабно, как казалось, когда она работала. Просто женщина, которая не спит эту ночь. - У вас усталый вид,- произносит Этери. - Вторая ночь без сна,- улыбается хирург. - Я думала в таких клиниках строго с трудовой дисциплиной и режимом труда и отдыха?- удивляется пациентка. - В свободное от частной медицины время я обычный хирург в обычной больнице нашего райцентра,- усмехается доктор.- Вчера меня было ночное дежурство в муниципальной больнице, а сегодня вот блюду ваше восстановление. - Вам мало денег здесь платят?- вопрос выходит ехидным, хотя кому их много-то тех денег? - Меньше, чем вам на вашей работе, Этери Георгиевна,- всхохатывает врач.- Да дело же не в деньгах. Нет у нас врачей в городе. Кто будет лечить людей, которым не повезло заработать на частную медицину? Она кутается в кофту и пьет кофе большими глотками. Явно содержимое чашки было налито до того, как примчалась будить Эмери от ее сна, а значит уже остыло. Тутберидзе знает, что добудиться ее сложно в таком состоянии. Даня просто берет на руки и начинает трясти, чтобы достучаться до спящего сознания. - И все же,- отпив еще огромный глоток из чашки, говорит доктор,- как вы оказались в таком состоянии? И почему не бережете себя? - Это давнее дело. Да и не беспокоит почти,- соврала Этери.- Я привыкла по крайней мере. У кого из нас, тех, кто вертится в спорте, нет каких-то проблем, в том числе и по части мозгов. Женщина, чуть поерзав, устроилась поудобнее в кровати. Закинула руки за голову, слегка охнув от неприятных ощущений в месте операции. Подняла глаза к потолку. - Спортсмен, который достиг каких-то успехов, ничего себе не сломав, ее оторвав, не вывернув и психически не надорвавшись хотя бы раз, нонсенс. Мне в конце концов не хуже, чем им. - И много у вас на душе надорвавшихся?- поинтересовалась хирург. - А у вас большое кладбище?- в тон ей ответила Тутберидзе. - Среднестатистическое,- коротко отзывается со стула,- но я на пике медицинской науки не стою, так что мне особенно не с чего растить кладбище. - А я стою,- спокойно замечает Этери. - Вам их жалко?- поинтересовалась доктор. В ответ лишь получила пожатие плечами. - Если они справляются, то многое получают,- безразлично заявляет блондинка. - А если не справляются?- чуть подталкивают разговор со стула. - Это риск, который понимать должен каждый, начиная спортивную жизнь,- как-то слишком отстраненно звучит голос пациентки.- Я ушла, не справившись. Начала что-то новое. Пришла к тому, чего хотела, другим путем. Будь иначе, может, не пришла бы. - То есть вам их не жалко?- провокативно спрашивает врач. Этери смотрит в потолок и вспоминает, как выговаривала Юле: “Липницкая, определись, тебе олимпиада или бифштекс? Я же не запрещаю, они просто не совмещаются в твоей жизни! Выбирай!” - Слушайте, как можно не жалеть ребенка, который месяц лежит в гипсе, потому что на тренировке прыгнул неудачно? Или ребенка, который живет на диклофенаке, потом что воет от боли из-за непроходящей травмы спины? Или ребенка, которому можно кашу на воде один раз в день? Или ребенка, который за сутки до старта даже не пьет толком, не говоря уж про то, что не ест? Что я не человек, не понимаю, насколько это все не про жизнь нормальную и не про детство тем более? Она бы наверное, подскочила с кровати и прихватила докторшу за грудки, если бы была в силах. Но сил хватило лишь чтобы сесть и пристально смотреть в светлые глаза врачицы, пока выплевывала в нее свой монолог. - И значит вам тоже нужно страдать, чтобы оправдать свое право требовать страдания от них?- поинтересовалась женщина напротив. - Да какое это страдание: изредка вижу плохие сны?! Мелочи жизни против их преодолений. Все эти дети сильнее меня в их возрасте. А некоторые сильнее меня даже сегодняшней. Потому они и чемпионы, не так ли? - Ну что же. Пусть будет по-вашему,- кивнула хирург.- Отдыхайте, Этери Георгиевна. Пусть ваши чемпионы поскорее получат своего тренера в форме. - Завтра,- негромко произносит Тутберидзе. - Что - завтра?- врач оборачивается, уже на выходе из палаты. - Я хочу выписаться завтра,- настойчиво говорит блондинка. - Нет, два дня - это минимум для наблюдения. Дальше посмотрим. И, закутавшись в кофту, покидает помещение. Этери снова откидывается на подушку. В сущности весь этот диванный психоанализ - ерунда. Естественно, не желает она пострадать, чтоб оправдать страдания своих фигуристов. Просто ей не повезло так сильно зацепиться за смерть в свое время. Значит и это преодоление зачем-то нужно. Она прикрывает глаза и пытается погрузиться в сон. Скорей бы сбежать из этих стен. Да и от врачихи этой, больно уж проницательная попалась. Неприятно, когда тебя препарируют, да еще и так болезненно.