Новый рассвет

Когда он был ребенком, кто-то сказал ему, что после смерти, душа праведного человека идет к свету. Кто именно произнес эти слова, в памяти не сохранилось. То ли это был дед, то ли отец, а может старый вояка, или священник в часовне… Но само высказывание отпечаталось в мозгу, будто выжженное раскаленным железом. Однажды, будучи непослушными детьми, они с Марией залезли на высокий раскидистый дуб, росший за каменной садовой стеной. С этого дуба они метали в гуляющих по саду людей «снаряды» - комки грязи, припасенные в одолженном на кухне тазу. И когда Мария, неловко повернувшись, рухнула с этого проклятого дуба, он громко кричал ей, лежащей на земле, чтобы она не шла к свету… И в его сознании как-то само собой подразумевалось, что источник света должен быть один. Потому сейчас, растерянно бродя в вязкой темноте и глядя на два столба тусклого света, находящиеся на отдалении по разные стороны от него, он не знал, к которому нужно идти. Один был более привлекателен, его бледный свет манил, обещал долгожданный покой и избавление от всех тягостей, физических и душевных. Пару раз он даже подходил в притык к этому «столбу», смотрел на его сияющую поверхность и готов был погрузиться в него. Но второй столб не отпускал его внимание. В отличие от первого, от него несло тревогой, волнением, привычным запахом проблем. А еще, время от времени оттуда доносились голоса. Их было два, всегда два. Мужской – тихий, успокаивающий, густой и глубокий. Голос Нострадамуса, безусловно. И женский – голос его матери, Екатерины Медичи. Эти голоса мешали ему уйти, отвлекали от созерцания первого, притягательного источника света. Волей-неволей, он вслушивался в них и ждал… Все время ждал, когда услышит третий голос. Тот, который был ему нужнее всего. Единственный, который его интересовал. Наверное, он только потому и торчал тут, меж двух «огней», потому что надеялся услышать Ее. Надеялся, что Она позовет, подскажет, куда ему нужно идти. Но бесконечно тянущееся время шло, а Ее все не было. Всегда была только мама и Нострадамус, а Она его не звала… В конце концов, возникло подозрение, что она ждет его там, за тем первым источником света. Может, потому он и казался таким притягательным! Но все-равно никак не получалось отважиться и сделать окончательный выбор, покинуть это странное место. Он уже давно перестал вслушиваться в голоса матери и Нострадамуса. Их слова были ему неинтересны. Но вдруг… «…Мария…» Ее имя прозвучало из уст матери, и он встрепенулся. «… замужество…» Пусть Она не пришла и не позвала его, но ее имя разом встряхнуло с него оцепенение и нахлынувшее безразличие. Он ломанулся туда, откуда доносился голос Екатерины. «… относительно этого брака…» — продолжала говорить королева — «…все сложилось хорошо…» — Мария! МАРИЯ!!! — закричал он, погружаясь в свет… *** С того момента, как Франциск начал подавать долгожданные признаки жизни, Нострадамус почти не отходил от его постели. В тот вечер, взволнованная Екатерина все надеялась, что сын вот-вот очнется. Она долго отказывалась уезжать из охотничьего домика, но неумолимо приближающаяся ночь вынудила ее все-таки возвратиться в замок. Нострадамус вернул на окна портьеры, справедливо решив, что яркий свет может повредить глазам Франциска, если он все же придет в себя. Однако, ни в ту ночь, ни на следующий день, король не очнулся. Лекарь уж было решил, что они слишком рано понадеялись на улучшение. Но на вторые сутки, рано утром, Франциск открыл глаза. Нострадамус мгновенно подхватился и осторожно склонился над королем. Тот смотрел на него слегка затуманено, но достаточно осмысленно. В голубых глазах Франциска отчетливо плескался вопрос и Нострадамусу казалось, что он даже знает, какой. — Все хорошо, ваше величество, вы живы. И, если посчастливится, даже сможете полностью излечиться! Брови юноши досадливо вздрогнули. Он был слишком слаб, чтобы говорить или нормально двигаться, но смог ясно дать понять, что Мишель говорит совсем не то, что его интересует. — Королевы Марии сейчас здесь нет. — Со вздохом, Нострадамус все-таки сказал это. Хотя и получил от Екатерины указания не заикаться о Марии, если Франциск очнется в ее отсутствие. Услышав желаемое, Франциск устало опустил веки, по его лицу пробежала легкая судорога. Тело короля постепенно оживало, мышцы и органы помалу вспоминали о своих функциях, кровь все быстрее текла по венам, возвращая коже нормальный оттенок. Нострадамус предполагал, что потребуется еще некоторое время, прежде чем к королю вернется способность двигаться, но догадывался, что пациент приложит все возможные усилия, чтобы ускорить сей процесс. Когда Франциск очнулся во второй раз, Нострадамуса рядом не оказалось. Вместо него, на табурете около кровати сидел некто в плаще и маске. Мысленно проклиная доселе незнакомое ему чувство полной беспомощности, Франциск сумел слегка повернуть голову к неизвестному и, прилагая неимоверные усилия, смог все-таки выдавить из себя тихий вопрос: — Где… Мария? Человек в маске что-то промычал, жестикулируя руками. Потом подхватился на ноги и вышел из комнаты. Пользуясь моментом и тем, что хотя бы глаза его слушались, Франциск обвел взглядом помещение, в котором находился. Оно казалось смутно знакомым, но определенно находилось не в стенах королевского замка. Спустя несколько минут, в комнату беззвучно вошел Нострадамус. Этот большой мужчина умел быть абсолютно бесшумным. Он походил на огромного спокойного кота. Франциску подумалось, что именно таким и должен быть настоящий лекарь – воплощением спокойствия. Король задержал взгляд на двери за спиной провидца, в ожидании, что следом за ним войдет та, кого он ждал больше всего. Но вопреки надеждам юноши, Нострадамус пришел один. — Вам лучше? — участливо склонился над ним Мишель. — Если тяжело говорить, просто зажмурьте глаза, я пойму. Он деликатно взял короля за запястье, нащупал пальцами пульс и прислушался. Сердцебиение Франциска почти вернулось к нормальному ритму. — Где Мария? — во второй раз вопрос дался легче. — Королева Мария находится в замке. С ней все хорошо. — Нострадамус улыбнулся как можно мягче. — А мы? — голос Франциска звучал все крепче. Губы и язык слушались все лучше. — В охотничьем домике. Скоро приедет ваша мать. Она все объяснит, я не вправе… Голубые глаза Франциска сердито вспыхнули. Он явно не хотел ждать, король требовал объяснений немедленно! Мишель задумался на мгновение. Хоть Екатерина и дала четкие распоряжение о том, чтобы он не раскрывал рот в ее отсутствие, Нострадамус решил снова ослушаться ее. Возможно, из его уст, молодому королю, который, по сути, уже и не король, будет проще воспринять тяжелые новости. Екатерина сама по себе является мощным раздражающим фактором для сына, скорее всего, он и выслушать ее спокойно не сможет. — Все считают вас мертвым, ваше величество. Произошла ужасная ошибка. Травма головы, которую вы получили, спровоцировала приступ летаргии. Королевский лекарь и я, допустили непоправимую оплошность – мы не смогли вовремя и правильно определить ваше истинное состояние… Мы дали ошибочное заключение о смерти… — Нострадамус не пытался оправдаться. Он понимал, что именно его невнимательность привела к непоправимому. — Уже после того, как ваше тело передали бальзаматору, мне пришло видение… К счастью, хирург-бальзамировщик оказался более проницательным чем мы, он сумел понять, что вы живы. Ваша мать и я, мы тайно забрали вас сюда. Лишь мы трое знаем правду – я, королева Екатерина и бальзамировщик. Для всего остального мира – вы мертвы. В том числе… и для королевы Марии. Лишь благодаря шоку и слабости, все еще сковывавшей его тело оковами неподвижности, Франциск смог молча выслушать исповедь провидца. Однако, на последних словах Нострадамуса его сотрясла дрожь. Мишель видел, как напряглась каждая клеточка тела Франциска, как вздулись вены на шее и висках – король мучительно пытался подняться. В его горле зарокотало, забулькало – Франциск хотел закричать, разразиться бранью, но болезнь слишком медленно отпускала его. В конце концов, отчаянный порыв лишил его последних сил, и юноша снова безвольно замер на постели, с силой зажмурив глаза. — Мне действительно очень жаль… — Вон..! — Франциск с шипением выдавил из груди приказ. Если бы он мог – вцепился бы в Нострадамуса, терзал бы, рвал зубами за то, что они сделали. Мария думает, что он мертв. Франция думает, что он мертв. Да лучше бы его и правда зарезали на столе бальзаматора! *** После того, как Карл позволил ей остаться в замке и принимать тут кандидатов в женихи, отношение к Марии, в который раз, поменялось. Недруги прикусили языки и залегли на дно, выжидая, как будут развиваться события. Только Стефан Нарцисс не упускал случая выразить правительнице Шотландии свое открытое презрение, хотя и облачал его в саркастично-вежливые формы. Мария отвечала ему той же монетой, сдерживаясь лишь ради Лолы. Для Марии война с Нарциссом была чем-то из числа вечного и незыблемого, на чем держалась нерушимость ее личного мироздания. — Елизавета отреагировала на вывод французских войск из Шотландии. Она отвела свои силы к границе. Она выжидает и демонстрирует мне, что угроза никуда не делась, — рассказывала Мария Лоле, прогуливаясь с ней и малышом Жаном по дворцовому парку. Погода во Франции снова поменялась. Началось, так называемое, позднее «бабье лето». На смену холоду и промозглости пришла ясная и теплая погода – настоящая золотая осень. И все активно пользовались этим коротким погожим периодом. Можно было спокойно гулять без теплых накидок. Мария и Лола прохаживались отдаленными аллеями, подальше от чужих глаз. Жан сидел на руках у матери, мотал головой, пытаясь одновременно глядеть во все стороны, и отвлекаясь лишь для того, чтобы потеребить плетеные завязки на платье Лолы, или длинные, тонкие серьги, струящиеся до плеч. Мария смотрела перед собой, но время от времени ее взгляд обращался на мальчика. Несмотря ни на что, в глубине души она любила крестника. Он был частичкой Франциска, пусть и чужой. — Вряд ли затишье будет долгим. — Вздохнула Лола, думая о родне, живущей как раз поблизости оккупированной границы. «Хоть бы отец и братья не попали в беду, не встряли в конфликт с англичанами…» — хмуро думала она, вспомнив о неприятной тоске, сжимавшей грудь в течении последних дней. — Потому я постараюсь заручиться поддержкой в лице Испании. — Кивнула Мария. — Дон Карлос прибудет на днях. Мне придется сделать все возможное, чтобы понравиться ему… даже если сама я этого не хочу. — Он очень переборчив. — Лола устало пересадила сына с одной руки на другую. — Скольким уже невестам он устроил смотрины? — Точно даже не скажу… — Мария повела бровями, припоминая. — Но я не уверена, что это он отказывает невестам, а не наоборот. Кажется, Елизавета сама дала ему от ворот поворот. Да и из Австрии дон Карлос уехал весьма поспешно… Давай я подержу! — Она потянулась к Жану, заметив, что Лола уже морщится от оттягивающей руки тяжести. Подруга с благодарностью передала ей ребенка и Мария бережно прижала к себе хрупкое тельце. Не сдержалась, и на мгновение уткнулась носом в мягкие золотистые волосики, вдыхая особый запах, присущий маленьким детям. Жан поднял голову и с интересом уставился на нее. Минута, и он увлеченно переключился уже на серьги Марии. — А что если выяснится, что невесты неспроста отказывают дону Карлосу? — Лола нахмурилась. — Сможете ли вы принять его изъян… если таковой имеется? — Сложно сказать, не зная сути дела. Другие претендентки могут позволить себе воротить нос, а мне нужно спасать свою страну, так что… Мария замолчала, но Лола и так поняла – за испанского принца придется бороться, не взирая на все его недостатки. Впереди них, из-за стены фигурно остриженных кустарников, на дорожку вышли лорд Джордж Брайтон, английский посол, и его секретарь, Сэмюель Ньюббери. Увидев их, Мария изменилась в лице. — Давай свернем, — тут же тихо заявила она Лоле и, не дожидаясь ответа, первой скользнула в узкую боковую аллею. — Мы прячемся от английского посла? — Лола недоуменно приподняла брови, тихо следуя за своей королевой. Мария демонстративно фыркнула и закатила глаза. — Он буквально вынуждает меня бегать от него! Прилипчив, словно репейник. И эта его показательная доброта… дружелюбие… Они настолько фальшивы, что меня трясет от одного его вида. Он смеет притворяться моим другом в то время, когда Англия держит меч у моего горла! — А может он и правда хороший человек? Не стоит судить о ком-либо, исходя лишь из его национальной принадлежности. — Лола снова забрала сына, заметив, что Жан уже добрался до жемчуга, которым был расшит вырез платья Марии. Несмотря не все ее попытки отучить сына от дурной привычки, мальчик упорно тянул в рот все мелкое, что попадалось ему в руки. — Может и не стоит. Но не в случае Джорджа Брайтона. У этого человека недобрый взгляд. Сам разливается соловьем, а смотрит так холодно… немигающе… как крокодил из болота. Не наступил еще день, когда я поверю человеку с таким взглядом. — Нет, ты видел?! — Лорд Брайтон возмущенно указал в сторону ускользнувших девушек. — Вижу. Ваши попытки понравиться королеве Марии приводят к прямо противоположному результату. Сэмюель едва сдержал смех, настолько оскорбленным выглядел его начальник. Они ведь нарочно подкарауливали здесь Марию. А та взяла и сбежала, причем, даже не скрываясь. И преследовать девушек они не могли, это было бы уж чересчур откровенно. — Думаю, ваш план провален. Сложно соблазнить девушку, горюющую об умершем муже. Слишком мало времени прошло. — Предлагаешь ждать, пока она утешится? — иронично усмехнулся Джордж. — Поверь, замуж она выскочит до того, как утихнет сердечная боль. И тогда уже новый муж будет ее утешать. А как раз этого нам и не нужно! Осознав, что на этой прогулке им ничего уже не светит, мужчины, не солоно хлебавши, направились обратно в замок. — Вы правда считаете, что, влюбив в себя королеву Марию, получите доступ к ее тайнам? — Сэмюель с сомнением смотрел на Джорджа. — Моя цель вовсе не тайны королевы Марии. Добраться до них я и так могу. Моя цель – уничтожение ее репутации в глазах возможных женихов и католической церкви. — С напыщенным видом пояснил лорд Брайтон, склонившись ближе к секретарю. — Ни один уважающий себя монарх или могущественный лорд не возьмет в жены распутную женщину, даже с короной на голове. А Ватикан однозначно отвернется от королевы-шлюхи. — Насколько я помню, уже была попытка выставить Марию в неприглядном свете перед Ватиканом. И римская церковь закрыла глаза на ее роман с принцем Конде. — Напомнил Сэмюель. Лорд Брайтон расплылся в самодовольной улыбке. — У той попытки был существенный недостаток. Ее пытались провернуть тихо, отправив свидетелей прямиком в Ватикан, где от них благополучно избавились. Я же сделаю так, что распутные подробности интимной жизни несчастной вдовы прогремят на весь мир! Представь себе, что скажут люди, узнав, что набожная королева предается греху прямо под крышей дома своего почившего мужа. Все будет обставлено в таком свете, что даже покойный король перевернется в гробу… Мария и Лола продолжали прогулку, даже не догадываясь о планах английского посла. Однако это не помешало им перемыть ему все косточки. И, заодно, всем его предшественникам, начиная с лорда Саймона. — Нельзя не согласиться, что он весьма привлекательный мужчина. — Пожала плечами Лола. — А взгляд… Нет, я, конечно, ни в коей мере на настаиваю, что с ним нужно сближаться. Но, если бы вы подружились, возможно, получилось бы перевербовать его на нашу сторону… Со стороны Марии послышался отчетливый снисходительный фырк. — Думаю, у него как раз схожие замыслы – втереться в доверие, чтобы выведывать мои тайны для Елизаветы. Потому она и выбрала такого красавчика. Думает, раз я теперь вдова, то меня способно привлечь первое попавшееся смазливое лицо! Перед ее мысленным взором отчетливо возник образ английского посла: высокий, мощный мужчина. Хорошо развитый физически, наверняка очень сильный. С копной иссиня-черных кудрей, гладко выбритым лицом, каре-зелеными глазами, ровным длинным носом и четко-очерченным большим ртом. Это был тот идеальный типаж, который так любили художники, изображая богов-олимпийцев. Он пробыл тут неделю от силы, а французские дамы уже дружно томно вздыхали ему вслед. «Типичный кобелина.» — так отозвалась о нем Екатерина на ухо Марии в первый день, после того, как новый посол был ей официально представлен. Мария была с ней полностью согласна. — Если он решит сблизиться с тобой, держи ухо востро! — предупредила Лолу Мария. — Само собой. Но сомневаюсь, что он отважиться рискнуть и нарваться на недовольство Стефана, — довольно улыбнулась та в ответ. Муж ревностно оберегал ее от любых посягательств со стороны других мужчин. Губы Марии растянулись в хищной улыбке. — А знаешь… я бы хотела, чтобы лорд Брайтон рискнул… Я бы с удовольствием убрала его руками Нарцисса! — она мечтательно прищурилась, представляя эту картину. Потом заметила укоряющий взгляд Лолы и слегка смутилась. — Что? Я просто пошутила. Они медленно приблизились к концу высокой живой изгороди, за которой начиналась широкая площадка с узким прямоугольным прудом с фонтаном в центре. Из-за аккуратно подстриженных зарослей можжевельника раздавались голоса – смешливый девичий и недовольный юношеский. Мария с Лолой задержались, слегка выглянув из-за приятно пахнущих хвойных веток. На скамье, около искусственного пруда, расположилась небольшая компания. Две девушки сидели и пытались прикрыть ладошками рвущиеся с губ смешки, а третья, горделиво расправив плечи, беседовала с юным королем Карлом. При этом она была почти на полголовы выше новоиспеченного монарха и, не смущаясь, откровенно глядела на него свысока. — …вам напомнить, с кем вы говорите, леди Анаис? — Карл пыжился изо всех сил, пытаясь казаться более значимым и внушительным, но с учетом его щуплой фигуры и юного возраста, получалось из рук вон плохо. Все три девушки были явно старше и опытнее короля. Леди Анаис снисходительно улыбнулась и склонила голову, изображая вежливое уважение, однако чертята, плясавшие в больших серых глазах, ясно говорили, что Карл отнюдь не внушает ей почтительного трепета. — Я отдаю себе отчет, с кем говорю, ваше величество. Но тем не менее, при всем уважении, пока что, вы больше напоминаете маленького мальчика, чем опытного соблазнителя… Простите, но лучше нам вернуться к этому разговору через несколько лет… Карл стоял к ним спиной, но это не помешало Марии увидеть, как заалели кончики его ушей. — Боюсь, леди Анаис, через несколько лет, место, которое я вам предлагаю, более не будет вакантно. — Напыщенно провозгласил король. Отчаянно изображая самодостаточного, уверенного в себе мужчину, он развернулся на каблуках на сто восемьдесят градусов. Расправив худенькие плечи, скрытые под накидкой с огромным меховым воротником, Карл, чеканя шаг, пошел прочь от насмешниц, не уважающих своего суверенного монарха. Мария отчетливо представила, как пройдя с десяток шагов и скрывшись за ближайшим поворотом, плечи юноши разочаровано опустятся и ссутулятся, а плохое настроение юный король, при первой же возможности, сорвет на неловком слуге или на не к месту подвернувшейся матери. — Что это было? — Лола ошарашенно смотрела на леди Анаис и ее подруг, которые уже не стесняясь хохотали в голос. — Думаю, неудавшаяся попытка ухаживания. — Эта девушка либо очень смелая, либо очень глупая. Мало кто отважится отказать королю. Даже такому как Карл. Особенно такому, как Карл! — Лола нахмурилась. — В нем же играет юношеский максимализм! И его задетая самооценка может дорого обойтись этой юной леди. Мария ухмыльнулась, сворачивая в противоположную от молодых аристократок сторону. — Скорее, этот поступок был тщательно продуман и рассчитан на определенный результат в ближайшем обозримом будущем. Не удивлюсь, если эта девушка уже видит себя второй Дианой де Пуатье. Думаю, она надеется на охотничий азарт, присущий всем мужчинам, включая юных монархов. Лола выразительно закатила глаза. — Ну, пусть помогает ей бог, когда придет время сцепиться в борьбе за Карла с Екатериной де Медичи! *** Тем временем Екатерина, не подозревая, что в замке открылся сезон охоты за сердцем юного короля, шла к комнате старшего сына, как гладиатор на арену Колизея. Едва она переступила порог охотничьего домика, как Нострадамус сразу поставил ее перед фактом – Франциск очнулся и все знает. Поэтому сейчас она шла к нему со смешанными чувствами: радость и настороженность. Екатерина здраво осознавала, что сын не разделит ее счастье, и не ждала от него понимания своих решений. Впрочем, что не ново. Женщина вошла в комнату и тут же оказалась пригвожденной к месту тяжелым взглядом Франциска, точно бабочка, пришпиленная булавкой к стене. Он молчал, но глаза говорили яснее любых слов. — Прежде чем ты спустишь на меня всех собак и заклеймишь, как чудовище… позволь объяснить тебе, почему я поступила так, как поступила! — Екатерина с силой стиснула ладони перед грудью и, наконец, смогла сойти с места, приближаясь к постели сына. Франциск продолжал молчать, лишь пристально следил за каждым ее движением. Возможно, сохранял силы, чтобы высказаться чуть позже. Екатерина спешила воспользоваться этой возможностью. — Я не могла предать огласке тот факт, что ты жив! Даже если бы мне поверили, что я не привезла в замок самозванца… Тебя объявили бы недееспособным и никто… Никто не стал бы терпеть в качестве регента Марию! — Королева присела на краешек кровати и порывисто сжала ладонями кисти Франциска, скрещенные на груди поверх одеяла. — Прости, Франциск, но твоя супруга никогда не пользовалась особой любовью среди французской знати. Даже я в этом плане ей уступаю. Твои враги убили бы тебя в течении нескольких дней и списали бы все на болезнь. Я могла спасти тебя, лишь спрятав ото всех! Ты лишился короны, Франциск… но твоя жизнь для меня дороже короны! — Ты… лишила меня жены!.. — наконец хрипло заговорил Франциск, скривившись одновременно и от физических усилий, и от ненависти к родной матери. — Ты могла сказать Марии!!! Екатерина побледнела, губы сжались в тонкую, напряженную полоску. На ее лице застыла злая маска, в темно-янтарных глазах вспыхнули недобрые огоньки. — Могла бы. И поступила бы как последняя эгоистка! — сердито отчеканила она. — Ты не можешь не понимать, что без тебя Мария лишилась защиты и поддержки Франции. Шотландия сейчас на грани войны, корона едва держится на ее голове. Ты сам благословил ее на новый сильный союз… — Я думал, что умираю!!! — эмоции были столь велики, что Франциск сорвался на крик и даже смог чуть привстать с подушки. — Ты умирал у нее на глазах дважды!!! — Екатерина тоже начала кричать. — Сколько еще раз ее сердце должно разбиться, глядя на твою смерть?! Мы не можем быть уверены, что теперь твоему здоровью и жизни ничего не угрожает. — Она тяжело задышала и выпустила руки сына из своих ладоней, сердито глядя на него. — Отпусти Марию и позволь ей дальше жить своей жизнью. Бороться за ее страну. Ты в этой борьбе ей больше не поможешь! Разве все, что происходило между вами, не дало ясно понять, что ваши судьбы идут разными дорогами? Франциск в ответ лишь грозно и возмущенно сопел, изо всех сил стискивая зубы и радуясь, что у него не хватает сил, чтобы задушить мать. В чем-то она была права. Его жизнь все еще была под ударом и заставлять Марию снова и снова переживать один и тот же ужас… это слишком жестоко. Но и отказаться от нее… у него не хватит сил. — Совсем не так я представляла наш первый разговор после твоего пробуждения… — голос Екатерины смягчился. Она ласково сжала ладонями лицо Франциска, поглаживая его щеки и волосы. — Ты даже не представляешь себе, что я чувствую, глядя на тебя сейчас! Видя, что ты жив! Франциск, Мария нашла в себе силы идти дальше и продолжать жить. Вскоре она снова выйдет замуж… Не дергайся! Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь! — она уперлась ладонями в плечи сына, когда он снова попытался подняться с подушки. — Это не ее грех. И не твой. Вы оба начнете новую жизнь. Ты! Сможешь! — подчеркнула она, уверенно и решительно. — Я уже все подготовила. Новое имя. Новую биографию. Ты уже являешься владельцем поместья и земель на юге Франции. Далеко, там, где никто не знает тебя в лицо, где ты не встретишь знакомых. А если и столкнешься с кем-то, кто бывал при дворе… Мало ли похожих людей на земле! Так же я купила тебе имение в Италии, если ты захочешь уехать из Франции. Все мои личные сбережения, весь свободный капитал Медичи будет твоим. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Франциск потрясенно смотрел на нее, не зная, как реагировать: ужасаться или смеяться. — Как же ты все подробно продумала, мама… но только одного не учла. Моего мнения! — наконец смог сказать юноша, с облегчением констатируя, что говорить с каждым словом все проще и проще. — Я не брошу Марию. Как только я смогу встать на ноги, я пойду к ней! Лицо Екатерины снова застыло. Она поднялась на ноги, холодно рассматривая бледное лицо своего слишком упрямого и слишком влюбленного ребенка. — Дурак! Я буду уповать на Господа, чтобы он дал тебе разум. До тех пор, пока ты не испортил все, подумай хорошенько над ситуацией. Включи логику, Франциск, взвесь мои слова, и ты сам поймешь, что я права. Она решительно направилась к двери, понимая, что дальнейший разговор невозможен и попытка задержаться лишь приведет к дополнительной ссоре. — Я велю Нострадамусу целиком сосредоточиться на твоем лечении. Выздоравливай, дорогой! Екатерина все же не смогла уйти, оставив между ними стену сплошного холода. Она улыбнулась Франциску, стоя на пороге. Все-таки, каким бы глупым не был ее сын, он ее любимый первенец, жизнь которого она выстрадала, слишком многое положив на чашу весов. *** Дофин Испании, дон Карлос, прибыл ко французскому двору через три дня. Помпезно, как и полагается наследному принцу самой богатой и могущественной страны Европы. И встречали его соответственно. После длительных придворных расшаркиваний, монарших лобызаний, банкета и прочей дани этикету, дон Карлос и Мария, наконец, приступили к личному общению. Уединившись в уголке банкетного зала, вдали от знатных гостей, они пытались нащупать нить беседы, одновременно присматриваясь друг к другу. На первый взгляд, дон Карлос произвел на Марию приятное впечатление. Он, безусловно, был очень хорош собой, обходителен и галантен. Мария пришла к выводу, что, как минимум, возможная семейная жизнь с этим мужчиной не будет вызывать в ней брезгливого отторжения. Кто знает, может дружеское расположение когда-нибудь даже сможет перерасти в подобие любви… Дон Карлос интересовался увлечениями Марии, ее жизнью во Франции, обстановкой в Шотландии. Его заинтересованность откровенно льстила молодой королеве. Она, в свою очередь расспрашивала его о путешествиях по Европе. Ведь он уже успел посетить столько стран в поисках будущей супруги! Испанец искрометно шутил, умудряясь одновременно и высмеять неудавшихся невест, и не перейти тонкую грань вежливости и уважения. Мария мрачно подумала, что, если союз не сложится, ее имя тоже присоединится к числу осмеиваемых дам. — Ну как он тебе? — Екатерина быстро перехватила невестку, когда Мария и дон Карлос разошлись в разные стороны. — Я пока не составила четкого мнения. Мария заметила, что королева Франции взвинчена больше обычного, но не стала придавать этому сильного значения, учитывая, что борьба за регентство пока не позволяла Екатерине расслабиться. Да и Карл все больше отбивался от рук, а Клод завязала роман с Лейтом, наивно предполагая, что это большая тайна. Екатерине определенно было, о чем волноваться, помимо сватовства Марии, но тем не менее, она успевала следить и за этим вопросом. — Не затягивай! Чем быстрее дон Карлос сделает тебе предложение, тем быстрее решатся твои проблемы! «И тем быстрее испанец увезет тебя из Франции, подальше от Франциска! Чтобы он понял, в конце концов, что прошлого не вернуть.» — мысленно добавила Екатерина. Музыканты начали исполнять сарабанду. Дон Карлос не упустил возможность пригласить Марию на танец. Екатерина удовлетворенно наблюдала, как королева Шотландии с неуверенным и растерянным выражением в глазах идет следом за испанским принцем в центр зала. Мария явно сомневалась, что ей уместно сейчас отплясывать на глазах у всех, учитывая, что ее официальный траур едва завершился. Но отказать «жениху» не решилась. «Вот и правильно! Берите быка за рога, дон Карлос!» — мысленно подбадривала испанца королева Франции. Ее глаза цепко обвели взглядом зал, выхватывая нужные лица. Вот хмурый Карл неотрывно наблюдает за леди Анаис, дочерью графа Леблера, который недавно прибыл ко двору, чтобы заменить в тайном совете ушедшего Гранье. Мальчик несомненно увлечен. Екатерина хмыкнула – нужно взять ситуацию под контроль. Из леди Анаис выйдет отличный рычаг давления на юного короля. Чуть дальше стоит английский посол со своим неизменным секретарем. Не прояви лорд Брайтон свои «аппетиты» сразу же по прибытии в замок, Медичи решила бы, что англичан связывает особо глубокая мужская дружба, настолько они неразлучны. Она забавлялась, наблюдая, с какой кислой рожей лорд Джордж следит за Марией и доном Карлосом. «Что б ты собственным ядом захлебнулся, англичанишка!» — дружелюбно пожелала ему Екатерина. Следующей на глаза попалась Клод, «незаметно» воркующая в уголке со своим «поваренком». Екатерина раздосадовано поморщилась. Пока что, она не предпринимала никаких действий в отношении дочери и ее недостойного романа. Отношения с Клод едва-едва начали улучшаться, испортить их сейчас – совсем не то, что ей нужно. Нарцисс охаживает членов совета, прохаживаясь под ручку с молодой супругой. Екатерина едва удержалась, чтобы не помахать ему кокетливо пальчиками с многообещающей улыбкой. Но Стефан бы ей этого с рук не спустил, особенно, если бы Лола заметила. А так хотелось подергать тигра за усы! «Ничего, как только меня назовут регентом, все изменится, Стефан…» — мысленно пообещала ему Медичи. Взгляд королевы скользил дальше, пока не зацепился за лохматую черную макушку у дверей. Екатерина даже в лице изменилась от такого неслыханного проявления наглости. Величественно вздернув подбородок и расправив и без того прямые плечи, она медленно двинулась в сторону молодого нахала. В ней боролись самые противоречивые чувства: недовольство, что он нарушил все мыслимые правила дворцового этикета, явившись в самую гущу придворной знати, и одновременно, все более возрастающий азарт. — Ты ошибся, Кристоф. Сейчас не время разжигать камин в тронном зале. — Недовольно прошипела Екатерина, останавливаясь рядом с молодым камердинером, но красноречиво глядя в сторону от него. — Разве? А мне кажется, что один «камин» определенно нуждается в том, чтобы его «разжечь»! — самоуверенно ответили ей. Екатерина охнуть не успела, как сильная рука легла ей на талию и потянула за собой за тяжелую портьеру, скрывавшую вход в потайной коридор. — Ты не посмеешь! Я запрещаю тебе! Только не под носом у целой своры аристократов! — она уперлась ладонями в твердую, горячую грудь, обжигающую пальцы даже сквозь ткань рубашки. Самодовольная, уверенная улыбка скользнула по губам юноши. «До чего же хорош, наглец!» — в душе зааплодировала Екатерина, любуясь им. — Посмею. Потому что знаю, что твое «нет» на самом деле значит «да». Пальцы ловко скользнули по шнуровке корсета. Упругие губы Кристофа накрыли ее собственные и Екатерина в очередной раз потеряла почву под ногами, уносясь в водоворот сумасшествия. В объятиях этого бесстыдного юнца она теряла себя, превращаясь в кого-то другого, одержимого, безрассудного и пьянеющего от обладания запретным плодом. *** Еще никогда Мария так не радовалась окончанию банкета, как этим вечером. Дона Карлоса было слишком много! Они только познакомились, а он уже успел утомить ее. Что же будет, если они поженятся?! Общение с Франциском никогда ей не надоедало… Они были как две половины одного целого, дополняя друг друга. Она, наоборот, чувствовала пустоту, когда его не было рядом. А дон Карлос подавлял, душил своим присутствием. Временные фрейлины, которых выделила шотландской правительнице Екатерина, молча выполнили свою работу, переодев Марию ко сну. Она почти никогда не вступала с ними в разговоры, разве что перекидывалась парой общих фраз. У Марии даже в мыслях не было заводить новых подруг, особенно, среди француженок. Все равно, рано или поздно, она отсюда уедет, а фрейлины останутся со своей французской королевой. Уже перед самым сном ей передали короткую записку от дона Карлоса: «Всего лишь преданно напоминаю о вашем обещании составить мне компанию на утренней прогулке и желаю вам самых сладких снов, прекрасная королева Мария!» Мария поморщилась. Будь ее воля, она бы с удовольствием избежала этой прогулки. Мария знала, что ей снится сон. В последнее время ее мучили кошмары, поэтому яркий и спокойный сон казался подарком свыше. Особенно, учитывая, что перед ней сидел Франциск. Они находились в их маленькой лодке, посреди открытого моря. Мария сидела у кормила, а Франциск напротив, под парусом, с улыбкой наблюдал за ней. Солнце сверкающими бликами играло на крохотных волнах, ослепляя глаза яркой рябью и вспыхивая золотом на волосах короля. Мария видела, как в его глазах отражается морская гладь. — Смотри, Франциск! Я смогла. Я научилась! — Мария гордо демонстрировала свое умение управлять лодкой и держать парус за ветром. — Я знал, что у тебя обязательно получится! — он распахнул ей объятия и улыбнулся самой родной, самой любимой улыбкой. Мария недолго думая бросила кормило. Это же сон. Здесь их лодка может плыть вечность сама по себе. «Только бы не проснуться! Пожалуйста, еще чуть-чуть… еще немного побыть с ним!» — умоляя себя и еще кого-то неведомого, Мария ловко перебралась вперед, села на скамью между ног мужа и прижалась к нему спиной. Уложила голову ему на грудь и сжала пальцами руки, обнявшие ее тонкий стан. «Я не буду плакать в таком чудесном сне! Не буду! Ни единой секунды не хочу омрачать эту эфемерную идиллию…» — Я так тоскую по тебе, Франциск!.. Мне так тебя не хватает… Не бросай меня хотя бы сейчас… — голос сорвался, не смотря на все старания, Мария всхлипнула. — Останься со мной подольше! Хотя бы здесь… Он развернул ее лицом к себе и нежно сжал ладонями щеки, пронзительно всматриваясь в глаза. — Я не ушел, Мэри! Я с тобой! Всегда с тобой… Я буду беречь и защищать тебя. Ты только дождись!.. — его глубокий, ласковый голос проникал в каждую клеточку тела, заполняя ее. Мария резко распахнула глаза, захлебываясь слезами. Она рывком вскочила с кровати, охваченная неудержимым волнением, колотившим все тело изнутри. Быстро пересекла комнату, смахнула вещи, наваленные на большой сундук, распахнула крышку и трясущимися руками достала камзол Франциска. Прижала его к сердцу и зарыдала в голос, уткнувшись лицом в грубую ткань. Стражи, стоя дремавшие на своем посту, испуганно подскочили, когда дверь покоев неожиданно распахнулась и простоволосая королева, в одной ночной рубашке и босая выбежала из комнаты в обнимку с мужским камзолом. Мужчины растеряно замерли, не зная, то ли им бежать за королевой Шотландии, то ли оставаться на месте. Решив, что встревать в королевские дела не их обязанность, а за покинутый пост и прилететь может, они не двинулись с места, лишь провели растрепанную Марию глазами. Екатерине крупно повезло, что она успела выпроводить Кристофа. Утомленная и разморенная любовной негой, она как раз собиралась упасть в объятия бога Морфея, когда в ее спальню вихрем влетела Мария. Екатерина испуганно схватилась за сердце, увидев взволнованную, возбужденную девушку, замершую на середине комнаты и безумно глядящую на нее огромными заплаканными глазами. — Я не могу, Екатерина! Я не хочу! — Мария буквально с первых слов сорвалась на истеричный крик. — Я не хочу выходить замуж за дона Карлоса!!!