Новый рассвет

— Я не могу! Не хочу!!! Екатерина внимательно смотрела на истерящую Марию. Лицо королевы Франции застыло, не выражая абсолютно никаких эмоций. Она спокойно поднялась, налила в хрустальный бокал холодной воды из графина, молча подошла к невестке и, так же спокойно, выплеснула содержимое бокала в лицо Марии. Та дернулась и замерла, недоумевающе хлопая глазами на Екатерину. Девушка тяжело задышала, хватая ртом воздух и, кажется, онемев от подобной наглости со стороны Медичи. — Не хочу. Не могу… В лексиконе королев есть только одно слово – НУЖНО. — С холодной яростью отрезала Екатерина. — Ты не маленькая капризная девочка. Ты – королева, отвечающая за целую страну. О каких «хочу» и «могу» вообще может идти речь в твоем случае? Ты с дуба рухнула, Мария?! Уж прости за грубое выражение. Мария мгновенно сникла. Плечи девушки ссутулились, голова опустилась на грудь, словно у нерадивой, виноватой ученицы, отчитываемой учителем. Пальцы нервно теребили ткань камзола, который она продолжала сжимать в руках. — Я не могу предать Франциска… — растеряв былую решимость, уже не так уверенно пробормотала девушка. Страстный запал, спровоцированный сном, ослабел. Замутненный спросонья рассудок начал соображать лучше и Марии резко стало стыдно за свою выходку. — Да уж, вы стоите друг друга… — едва слышно пробормотала себе под нос Екатерина, отвернувшись от невестки, чтобы та не увидела глубокого раздражения, исказившего правильные черты лица королевы. — И что вдруг спровоцировало такой острый приступ неуместной супружеской верности? — уже громче спросила она, глядя на Марию из-за плеча. Екатерина говорила слегка насмешливо, но ее глаза оставались холодны, а взгляд царапал королеву Шотландии откровенным осуждением. Мария почувствовала себя полной дурой. Стало неимоверно стыдно признаваться, что ее взбудоражило обыкновенное сновидение. — Я… не уверена, что дон Карлос тот, кто мне нужен. Екатерина красноречиво фыркнула. Подойдя к столу, она покопошилась в своих сундучках, отыскала маленький флакончик, наполненный зеленоватой жидкостью, и подошла к Марии, вытирающей мокрое лицо рукавами ночной рубашки. Медичи бросила выразительный взгляд на камзол в руках Марии, сразу узнав его. — Конечно. Как бы хорош и богат не был дон Карлос, у него есть один существенный недостаток – он не Франциск. Мария, ни один мужчина в мире не сможет в полной мере заменить тебе Франциска. Да и не должен! Не цепляйся за прошлое. Отпусти! — она положила теплую ладонь на холодные пальцы девушки, слегка пожала и вложила в ладошку Марии флакончик. — Только отпустив прошлое, ты сможешь двигаться дальше. Вот, это поможет от кошмаров и бессонницы. Добавь пять капель в питье и будешь спать, словно младенец. И никакие глупые мысли больше не будут занимать твою голову. Она мягко взяла Марию за плечи, решительно разворачивая ее к двери. — Ты произвела хорошее впечатление на дона Карлоса. Утром ты должна обезоружить его окончательно. Помни – тебе нужен этот брак! Тебе нужен испанский принц! А теперь иди и ложись спать. — Она протянула руку к камзолу. — А это оставь мне. Чтобы двигаться вперед, некоторые нити нужно обрубать безжалостно. — НЕТ! — Мария вцепилась в одежду супруга мертвой хваткой и посмотрела на Екатерину таким взглядом, что та сочла за благо отступить на шаг назад. — Хорошо, — Екатерина миролюбиво пошла на попятную. — Тогда просто пообещай, что спрячешь его в сундук и не станешь травить себе сердце, снова и снова прокручивая в памяти воспоминания о Франциске. Мария кивнула. — Простите, Екатерина… за то, что ворвалась вот так… Что-то на меня нашло… — скованно извинилась она, испытывая жгучую неловкость из-за возникшей ситуации. Екатерина снисходительно улыбнулась и кивнула. Но стоило Марии выйти, как Медичи поменялась в лице и побледнела. Захлопнув дверь, она тревожно прислонилась к ней спиной. «Вот же! Нужно что-то сделать, чтобы у них с доном Карлосом быстрее все наладилось. Такими темпами, если испанец в ближайшее время не увезет ее, мы дождемся, что Франциск и правда прибежит к Марии! И тогда может случиться все, что угодно…» *** Поздним вечером Нострадамус тихо вышел из комнаты Франциска, оставив юношу на попечение Гийома. За неделю, прошедшую с момента, когда король очнулся, его состояние заметно улучшилось. Франциск окреп куда сильнее, чем хотел показать провидцу. Было просто удивительным то, насколько быстро к нему возвращались силы. Мишель лишь мысленно снисходительно улыбался, глядя на попытки молодого пациента скрыть от лекаря истинное положение своих дел. Нострадамус понимал, что Франциск не доверяет ему, считая шпионом матери. Юноша был убежден, что провидец докладывает Екатерине о каждом его движении. На самом же деле, Мишель о многом умалчивал. Например, Екатерина свято верила, что сын все еще настолько слаб, что даже не способен удержать в руках ложку. И, конечно же, она даже не догадывалась о том, что Франциск уже вовсю расхаживает по комнате, покрываемый невольным сообщником, Гийомом. Предполагалось, что об этом не известно и Нострадамусу, но у провидца были глаза и уши, а еще весомый опыт врачевания. А кроме того, Гийом абсолютно не умел врать, даже при том, что был немым. Правда читалась на его честном лице огромными буквами. Нострадамус хмыкнул, думая о своем болезном товарище. Казалось невероятным то, как прониклись друг к другу эти два совершенно разных человека – бывший король и гонимый всеми крестьянин. Даже не предполагая, кто на самом деле перед ним, Гийом испытывал к Франциску трепетное почтение. А лишенный короны король смотрел на калеку с уважением и сочувствием, которые ранее к Гийому выражал разве что сам Нострадамус. Гийом был единственным, с кем Франциск добровольно желал общаться в своей невольной тюрьме. Он даже пытался освоить систему жестов, которую разработал для немого Нострадамус. Позволив этой парочке скрытных «заговорщиков» продолжать их тайные тренировки, Нострадамус спустился в сарай, в котором королевские егеря хранили принадлежности для охоты и припасы провизии на всякий непредвиденный случай. Там Мишель организовал для себя небольшой рабочий уголок, не желая захламлять жилые помещения охотничьего домика. И там его ждал еще один пациент. Через несколько дней после того, как он с тогда еще «спящим» королем поселился здесь, Нострадамус нашел в лесу раненого козодоя. Мишель чудом не наступил на испуганную птицу, замершую под деревом среди опалых листьев. Ее серо-бурое оперение настолько удачно сливалось с окружением, что мужчина лишь языком прищелкнул, увидев у своей ноги живой, трепещущий клубочек. Повреждение крыла было не сильно серьезным, и Мишель имел все основания верить, что после выздоровления, козодой сможет вернуться к привычной жизни и удачно охотиться. Все эти недели он старательно выхаживал птицу и теперь та чувствовала себя вполне прилично. Перебитое крыло снова исправно работало, и козодой предпринимал достаточно уверенные попытки летать, каждый раз доверчиво возвращаясь в руки Нострадамуса. Сегодня же, Мишель планировал выпустить своего пернатого друга на волю. Войдя в сарай, он ненадолго замер перед клеткой, любуясь красивой птицей. Потом осторожно вынул ее и, держа в ладони, нежно распушил пальцем мягкие перышки на затылке козодоя. — Уже темнеет, малыш. Пришло время возвращаться на свободу. В лес. Только впредь будь осторожен! Нострадамус специально ждал вечера, ведь козодои активны в темное время суток. Он вышел на улицу, баюкая маленький клубочек в руках. Тот доверчиво ждал, не делая попыток вырваться и улететь. Мишель отошел от дома, приблизившись к краю леса, и раскрыл ладони. — Лети, маленький, добрый друг! Лети и береги себя! — он взмахнул руками, слегка подталкивая козодоя вверх. Тот мгновенно понял намек, что-то благодарно пискнул и взмыл в стремительно темнеющее небо, быстро скрывшись в густых ветвях. Нострадамус застыл, с улыбкой вглядываясь ему вслед, пытаясь рассмотреть крохотное серое пятнышко там, где его просто не могло быть. Всматриваясь до рези в глазах, он увидел… но не улетевшего козодоя, а очередное рваное видение, которое подкосило мужчину, вынудив тяжело опуститься на землю и обхватить голову руками. — … развилка… это развилка… — глухо простонал он спустя несколько минут. Потом поднял лохматую голову и снова уставился в лесную чащу, будто и правда видел там своего крылатого подопечного. — Мы в ответе за тех, кого спасаем… — с мукой в голосе, обреченно прошептал Мишель. — Мне нужно увидеть больше. Гийом с ужасом смотрел на провидца и веревку в его руках. Он внимательно слушал объяснения друга, но отказывался понимать услышанное. Сделав несколько быстрых движений дрожащими руками, немой жестами уточнил, правильно ли он понял Нострадамуса. — Да. Тебе нужно просто быть рядом и поймать верный момент, чтобы вытянуть меня из петли. Но лишь в самый последний момент! Иначе я могу увидеть недостаточно. Такое уже случалось. В этот раз я не могу позволить себе ошибиться. Я должен увидеть все возможные варианты будущего, все, что влечет за собой развилка. Они вдвоем стояли в почти пустой конюшне. Помимо них, здесь были лишь конь Нострадамуса и небольшой, крепко сбитый мул Гийома, которые взволновано пряли ушами в дальнем стойле, наблюдая за действиями людей. Нострадамус перекинул веревку через балку, держа в руках конец с петлей, а второй протягивал Гийому – прямым текстом предлагая парню принять непосредственное участие в повешении. — Сам ненавижу этот способ, но, когда ничего другого не остается… — Мишель умоляюще смотрел на него. Он на удивление спокойно относился к мысли, что, буквально, вручает свою жизнь в чужие руки. — Без тебя я не смогу этого сделать, Гийом. Парень отрицательно покачал головой и протестующе замычал. — Гийом, либо ты меня страхуешь, либо мне придется по-настоящему рисковать! Всего несколько раз за свою жизнь Нострадамус прибегал к подобным методам. Последний был тогда, когда он пытался более детально рассмотреть будущее Франциска в преддверии его свадьбы с королевой Марией. Тогда его вытянули из петли слишком рано и мужчина неверно истолковал видение. Сейчас ситуация была еще сложнее, увиденная им развилка предполагала три сценария возможного развития событий, и ему нужно увидеть все три! — Что ж, твое право. — Раздраженно сказал Мишель, смирившись с упрямством Гийома, не желающего становиться его подельником в «самоубийстве». Нострадамус привязал веревку к перекладине ближнего стойла. Он знал более-менее проверенный способ медленного удушения. Вопреки его ожиданиям, Гийом не ушел из конюшни, лишь отступил на несколько шагов, испуганно наблюдая за действиями лекаря. Его кривое лицо перекосилось еще сильнее, превратившись в совершенную пародию на несуразную шутовскую маску. Молодой человек расширившимися от ужаса глазами смотрел, как Мишель накинул петлю на шею и позволил коленям расслабиться, постепенно все сильнее повисая на натянутой веревке. Петля все глубже впивалась в кожу, сдавливая шею мужчины. Цвет лица Нострадамуса начал быстро меняться, с губ сорвался хрип, глаза закатились под задрожавшие веки, сверкнув яркими белками из-под ресниц. Гийом всхлипнул, от ужаса зажав рот ладонью. Он растеряно заозирался, пытаясь понять – пора ли помочь другу, или еще не время. Нострадамус не уточнил, сколько времени может находиться в таком состоянии, а даже одна лишняя секунда промедления может стоить Мишелю жизни. Когда хрип провидца стал совсем уж нечеловеческим, а все его тело сотрясла судорога, Гийом не выдержал. Бросился к мужчине, подхватывая его под мышки и приподнимая над полом. Подтянув Мишеля к стойлу, Гийом содрал с его шеи петлю и уронил тяжелое, обмякшее тело на сваленную в углу копну сена. На несколько мучительно долгих мгновений, Гийому показалось, что он опоздал – Нострадамус не подавал признаков жизни, а кожа его лица приобрела устрашающий красновато-фиолетовый оттенок. Только след от петли ярко выделялся на шее глубокой белой полосой. Однако, стоило перепуганному Гийому выплеснуть на голову друга ведро воды, как тот встрепенулся. Дернулся, отчаянно хватая воздух широко раскрытым ртом. Глаза незряче заметались по сторонам – Нострадамус все еще пребывал под властью видения. Уже через несколько мгновений, оно отпустило провидца, и мужчина обессилено раскинулся на своем импровизированном ложе. Его ресницы трепетали под слипшимися мокрыми прядями волос, упавшими на лицо. Грудь тяжело вздымалась. К коже постепенно возвращался нормальный цвет, лишь полоса на шее из белой становилась синюшне-багряной. Гийом обеспокоено и, в то же время, вопросительно склонился над ним. — Спасибо… — слабо выдохнул Мишель. — Мы оба успели, Гийом… Спасибо, друг. *** — Франсуа де Брион… Граф… Вынужден признать, ты отлично постаралась, мама. Не знаю, кто помогал тебе подделывать эти документы, но от настоящих их не отличить. Даже подпись Карла идеальна. — Ядовито отчеканил Франциск, разглядывая документы, принесенные ему Екатериной. Свидетельство, удостоверяющее его как графа де Бриона, а также право собственности на земли и громадный особняк в Лангедоке. — Ну, наверное, это потому, что они и правда подлинные. — Насмешливо усмехнулась Екатерина, привычно потянувшись к волосам сына. Колючий взгляд Франциска заставил ее руку замереть в воздухе на полпути к цели. Медичи разочаровано уронила кисть на пуховое одеяло, под которым лежал юноша. — Даже подпись Карла начертана его собственной рукой. — Вяло добавила королева. Франциск возмущенно вскинул на нее глаза, оторвавшись от изучения гербовых бумаг. — И как ты ему это преподнесла? Что наврала, чтобы он подписал? Екатерина равнодушно пожала плечами. — Ничего не врала. Просто подгадала правильный момент, чтобы подсунуть эти документы в числе прочих, которые он привык подписывать не глядя. — Отведя взгляд в сторону, неохотно призналась она. Франциск едва не задохнулся от негодования и злости на брата. Он столько времени потратил, пытаясь вдолбить в голову Карла хотя бы первостепенные основы мудрого правления! А тот все пропустил мимо ушей! Страшно представить, что может понаподписывать его юный доверчивый братец, стоит лишь министрам и тайному совету заметить, что король не читает бумаги, которые они ему подают. Или они уже заметили?! — Ты так спокойно говоришь об этом? Не понимаешь, к каким последствиям может привести подобная неосторожность Карла? А если ему вот так же «подсунут» документ на отречение от престола в пользу… Бурбонов, например! — Франциск раздраженно развел руками. — Я слежу за тем, что подписывает Карл. И я единственная, кто позволил себе подобную вольность. И то, единожды. Ради тебя, Франциск. Кстати, на следующий день после того, как он поставил свою подпись вслепую, я сделала ему выговор. Уверена, он уяснил урок. — Примирительно успокоила его Екатерина. Юноша устало отложил бумаги в сторону и снисходительно посмотрел на мать. — Серьезно?! Ты правда веришь, что он «уяснил»? Когда ты успела стать настолько наивной, мама? Ну ничего… скоро я положу конец этому безобразию. — Франциск болезненно поморщился, нарочито игнорируя то, как Екатерина дернулась от его слов. — Я верну себе корону и Карл продолжит учиться. Надеюсь, очередное его восхождение на трон произойдет нескоро, а если повезет, то вместо него следующим королем станет наш с Марией сын. — Франциск! Екатерина вскочила на ноги, глядя на него с нескрываемым ужасом и возмущением. Она столько времени пыталась вдолбить ему, как опасно для него пытаться вернуть корону, но сын словно не слышал ее доводов. — Ты все равно собираешься… — она на мгновение потеряла дар речи от глубокого негодования, — несмотря на все, что я тебе говорила?! Франциск смерил ее презрительным взглядом и холодно улыбнулся. — Конечно. И для всех было бы проще, если бы Вы, ваше величество, — как всегда, когда он хотел задеть ее, Франциск обратился к матери с подчеркнутой отстраненной вежливостью, — если бы вы раскрыли правду, тем самым облегчив мое возвращение. И возможно, я проявлю великодушие, и прощу вам величайший обман, в который вы втянули всю Францию! Вспыхнув до корней волос и с силой стиснув кулаки, Екатерина развернулась на каблуках и отошла на пару шагов от кровати. Плечи женщины величественно развернулись, спина вытянулась струной. До Франциска донеслось тихое, возмущенное шипение: «Неблагодарный!». Да, пожалуй, в его поведении и правда была толика неблагодарности, но то, что сделала его мать… в глазах Франциска этому не было оправдания. Никакого. — Думаю, вы прекрасно понимаете, что во избежание дополнительных проблем и лишней волокиты, мне нужно вернуться до официальной коронации Карла, — с нажимом продолжил Франциск. Екатерина смерила его высокомерным взглядом. Конечно, она все понимала. Особенно, непрозрачный намек, прозвучавший в словах сына. И конечно, она не собиралась ему подчиняться. Тень превосходства мелькнула на лице королевы, отразившись в легчайшей улыбке, на секунду тронувшей уголки ее крепко сжатых губ. Пока Франциск слаб, все козыри у нее в руках. Пусть планирует что угодно, если придется, она силой запрет его там, откуда ее глупый ребенок не сможет сбежать. И он будет сидеть взаперти до тех пор, пока Карл не укрепиться на троне, а Мария не выйдет замуж. Кто знает, может она даже подождет, пока у шотландского престола появится наследник. Ребенок от другого мужчины станет непреодолимой преградой между Марией и Франциском. И пусть сын проклинает ее. Пусть ненавидит. Екатерина давно смирилась с тем, что лишена любви своих детей. Возможно, они правы, считая ее недостойной матерью. Но, несмотря на все ее материнские огрехи, за их безопасность она всегда боролась всеми правдами и неправдами, даже когда все шишки при этом сыпались на ее многострадальную голову. Франциск в ответ пристально смотрел на мать, незаметно подмечая малейшие изменения в ее лице. Ему казалось, что он читает Екатерину, как открытую книгу. Юноша готов был поклясться, что знает, о чем думает в этот момент коварная Медичи – размышляет, где бы найти для него крепкую темницу, чтобы сидел и не рыпался. Едва сдерживаясь, чтобы не разразиться торжествующим смехом, юноша мысленно скрутил матери кукиш. Как хорошо, что она понятия не имеет о его истинном состоянии! Не подозревает, что он уже достаточно окреп, чтобы ходить без посторонней поддержки. А если поднапрячься, то и на лошадь сможет сесть… главное, не свалиться потом где-нибудь в лесу, на полпути к замку. — Думаешь, я поверю в то, что ты печешься о благополучии Франции? — язвительно вскричала Екатерина. — Ты жаждешь вернуть корону не ради своей страны, а ради Марии! — она обвинительно ткнула в сына пальцем. — Все! Все что ты делаешь… все помыслы… все старания… все ради Марии!!! Снова и снова рисковать жизнью… Ради. Марии!!! — в тон женщины закрались горькие нотки ревности. Она судорожно вздохнула и резко поменялась в лице. Напряжение схлынуло, словно волна с песчаного берега, осталось лишь чувство удовлетворенного превосходства. — Вот только Марии, это не нужно. Она вполне себе утешилась в компании дона Карлоса. — С улыбкой, воркующим голосом продолжила Екатерина, отдавая себе отчет, что бьет Франциска наотмашь своими словами. — Они очень сблизились за последние дни… Может ты забыл, но Мария никогда не отличалась особой верностью. И полагаю, она уже поняла, что дон Карлос и Испания могут дать ей куда больше, чем когда-либо предлагала Франция. Екатерина подошла ближе к кровати сына и сочувствующе улыбнулась. В этот момент дверь распахнулась и в комнату боком, чуть неуклюже ввалился Гийом в своем неизменном одеянии «всадника Апокалипсиса» - весь в черном, включая плащ с нависающим на лицо капюшоном, и непроницаемой маске. В руках он нес поднос с обедом для Франциска. Он, как всегда, сделал попытку поклониться Екатерине и что-то приветливо промычал. Королева в ответ лишь презрительно дернулась в сторону и снова обратила все свое внимание на сына. — Сегодня дворяне будут играть в игру, которую предложил Марии дон Карлос. «Пес и заяц», — снисходительно продолжила женщина, — уверена, ты помнишь эту игру. А также то, чем она обычно заканчивается, когда «пес» настигает «зайца»… И мы оба понимаем, что Мария не согласилась бы играть в столь фривольную забаву, если бы не была готова к новым отношениям, со всеми вытекающими последствиями. Екатерина сделала вид, что не заметила, как пальцы Франциска до посинения сжали одеяло, а лицо окаменело от напряжения. «Боль во благо!» — мысленно оправдала свою жестокость Медичи. — Полагаю наш разговор окончен. С твоего позволения, дорогой, я поспешу в замок, — елейным голосом сообщила королева. — Я тоже хочу принять участие в игре. Есть «дичь», которую я планирую поймать… — она неосознанно-кокетливым жестом огладила свою по-девичьи тонкую талию, подчеркнутую корсетом. В глазах Екатерины появился масляный блеск от мысли о лорде Нарциссе, на которого она планировала «охотиться». Ей осталось всего чуть-чуть дожать Стефана, чтобы заручиться его голосом на выборах регента. Проигнорировав недовольство Франциска и улыбнувшись на прощание, Екатерина горделиво покинула комнату сына, не удостоив даже беглым взглядом Гийома, застывшего в паре шагов от двери. Немой все еще восхищенно таращился вслед королеве, когда мимо его головы просвистела закупоренная склянка с лекарством, с грохотом врезавшись в закрытую дверь и разлетевшись на десятки мелких осколков. От неожиданности, Гийом едва не выронил из рук поднос. Он испуганно оглянулся на разъяренного Франциска, который мгновенно прекратил изображать немощь и выскочил из-под одеяла. Юноша побагровел от бессильной ярости и ревности. Одна мысль о том, что Мария и проклятый испанец будут веселиться, гоняясь друг за другом по лесу, выворачивала ему душу. О да, он знал, чем заканчиваются подобные игры! В самом целомудренном варианте – поцелуем. Но обычно, все заходит куда дальше! Стоило лишь представить, что дон Карлос может позволить себе распустить руки, когда Мария окажется в его власти… — Где Нострадамус? — рявкнул Франциск, заставив Гийома удивленно подпрыгнуть. Молодой человек освободил руки и жестами сообщил, что провидец ушел в лес за травами. Глаза Франциска недобро засверкали. Он смерил Гийома лихорадочным взглядом. — Отлично… Раздевайся! *** Когда дон Карлос ошарашил ее предложением сыграть в провокационную забаву, Мария была категорически против. Мало того, что само общество испанца ее тяготило, так он еще и откровенно намекал, что жаждет чего-то большего, чем просто светское общение с возможной невестой. Гарантий, что Мария дозрела до новых отношений. И такую гарантию он, почему-то, видел в игре «Пес и заяц». По-правде говоря, Мария ощущала в доне Карлосе какое-то двойное дно. Что-то в нем было такое… настораживающее, скрывающееся за демонстративной вежливостью и неизменной улыбкой. Испанец старался быть с Марией обходительным и галантным, однако одного рассказа о том, как он потребовал от Елизаветы продемонстрировать свою «женскую сущность», хватило с головой, чтобы Мария усомнилась в этой подчеркнутой учтивости. Отказ Марии от участия в игре заметно задел испанского принца. Хоть он и пытался скрыть разочарование за любезной улыбкой. Однако, вечером того же дня, дон Карлос сообщил Марии, что вынужден покинуть французский двор из-за срочных дел, и что на этом его ухаживания, к сожалению, заканчиваются. Это известие огорошило Марию, поставив шотландскую королеву в весьма сложное положение. Ведь всего за несколько часов до этого она получила сообщение с родины о том, что из-за осады англичан, жители пограничных городов голодают, а у правительства нет ни средств, ни возможности доставить людям провизию! И будто мало ей было самого донесения, посланцы, принесшие его, еще и явили пред ясные очи своей правительницы полную повозку голодных, оборванных детей, которых нарочно привезли из Шотландии в подтверждение своих слов. Несколько малышей не смогли пережить долгий путь и Марии пришлось лицезреть крохотные истощенные тела, завернутые в грубую, грязную рванину. И без того расшатанные нервы королевы едва выдержали этот удар. С трудом сохраняя лицо, она отдала посланцам почти все свои украшения, чтобы на них могли купить хоть часть необходимого людям зерна. А после всего этого, она еще и выслушала нравоучение от Екатерины, в который раз напомнившей, как для Марии важен союз с Испанией. И тогда Мария решилась. Воспользовавшись тем, что дон Карлос желал дождаться своего багажа, который все еще не доставили из Австрии, Мария согласилась сыграть с ним в «Пса и зайца». Игру организовали на следующий же день. К испанскому принцу и шотландской королеве пожелали присоединиться чуть ли не все дворяне, скучающие при дворе. Более того, даже юный король Карл собирался участвовать, азартно поглядывая в сторону прекрасной леди Анаис, демонстративно игнорирующей внимание монарха. Зато многие другие прелестницы, дочки и внучки знатных аристократов, тихо хихикая в кулачки, откровенно стреляли глазками в короля. Небольшой нюанс, внесенный в правила игры доном Карлосом (роль «псов» в его варианте отводилась дамам, а «зайцами», соответственно, становились мужчины), давал дальновидным дамам возможность сорвать поцелуй с губ Карла, а заодно и шанс оказаться в фаворитках молодого и неженатого правителя. Целая толпа знати, в окружении пажей и прочих слуг, собралась у кромки леса. Представители «враждующих» лагерей – «псы» и «зайцы» – увлеченно галдели и предвкушающе поглядывали в сторону друг друга. Всеобщий азарт передался и Марии, вытеснив неловкость и наполнив молодую девушку весельем. Сейчас она куда более благосклонно смотрела на дона Карлоса, в ожидании занимательной «погони». Екатерина едва не опоздала к началу забавы. А явившись, шокировала Марию элегантными сапожками на шнуровке, в то время как все прочие дамы напялили на себя грубые мужские сапожищи. — Если уж я собираюсь бежать по лесу, то хотя бы буду при этом неотразима! — насмешливо заявила Марии Медичи, так откровенно стрельнув глазами в сторону Стефана Нарцисса, что тот даже поперхнулся, заметив вызывающий взгляд королевы-матери. И тут же поспешил отвлечь свою супругу, дабы та, не приведи Господь, тоже не увидела красноречиво семафорящую ему Екатерину. Дон Карлос громко напомнил участникам правила игры и слуги дали сигнал к старту. «Зайцы» со всех ног рванули в лес, пошло гогоча и бросая призывные взгляды назад. Дамы чуть задержались, обеспечивая своим кавалерам некоторую фору, а после следующего сигнала с хохотом умчались следом за «зайцами». Адреналин наполнил кровь Марии, разносясь венами, подобно жидкому огню. С задорной улыбкой, она петляла между деревьями, перепрыгивая кочки, крохотные кустики и обломанные ветви. Вокруг носились такие же оживленные, раззадоренные погоней люди. Кто-то кого-то ловил, воздух то и дело оглашался радостными визгами, смехом и эхом звонких поцелуев. Какие-то парочки возвращались в замок, кто-то предпочитал продолжить прогулку по лесу, а были и такие, кто с вороватым видом скрывались в укромных местечках и появлялись оттуда изрядно помятые, раскрасневшиеся, с веточками и пучками листьев в волосах и одежде, но абсолютно довольные. Мария несколько раз замечала дона Карлоса, но стоило ей поспешить к нему, он испарялся, пока она преодолевала природные препятствия, то и дело возникающие на пути. Увлекшись «охотой», девушка все сильнее отдалялась от основной массы участников игры и опомнилась, лишь увидев вокруг себя совсем уж дикие дебри. — Дон Карлос! Кто-нибудь! — испуганный голос приглушенно замер в густых клубнях тумана, поднимающегося от сырой листвы. Ответом послужила тишина, недовольный вскрик потревоженной птицы и тихое журчание воды. Затравленно оглядываясь, Мария прошла вперед, спустившись по пологому склону к небольшому ручью. Достаточно мелкому, чтобы его можно было перейти вброд, либо же по россыпи больших, гладких камней, коими щедро пестрило дно. Мария недовольно топнула ножкой и поджала пухлые губы, досадуя на собственную невезучесть и на безответственность организаторов игры. Не хватало ей ко всему прочему потеряться в лесу, на радость злопыхателям! Шотландка снова бросила умоляющий взгляд вокруг себя и, о счастье, сквозь дымчатую пелену тумана заметила по ту сторону ручья мелькнувший между деревьями красный дублет своего «жениха». Дон Карлос любил ярко наряжаться и только утром хвастался, что этот атласный дублет шили специально для него по эксклюзивному эскизу лучшие модистки испанского двора. — Дон Карлос!!! — громко позвала Мария, в надежде, что проворный «заяц» услышит и откликнется. Где там… даже если испанец ее услышал, то предпочел не отступать от правил игры. Он – дичь, она – охотник. Дичь не пойдет на зов охотника! Пробурчав в адрес дона Карлоса несколько отборных шотландских ругательств, Мария подобрала юбки и решительно ступила на ближайший камень, выступающий над поверхностью ручья. Глазами она уже выстроила себе маршрут, но не учла, что камни окажутся настолько скользкими. Хорошо еще, что на ней грубые сапоги, а не изящные туфельки. Мария злорадно подумала, что Екатерина в своих сапожках, вряд ли смогла бы провернуть подобный трюк. Впрочем, королева-мать вообще не полезла бы преодолевать ручей. Она бы просто повернула назад, а Марию будто нечистый в спину толкал, подначивая поймать-таки дона Карлоса и выпустить гневный пар на испанца. Игра больше не радовала, но Мария ни за что не хотела видеть себя проигравшей. На секунду оторвав взгляд от камней под ногами, Мария взглянула на затянутый туманом берег, к которому стремилась. И заметила темный силуэт, застывший в просвете между густо растущими соснами. В том, что силуэт принадлежал человеку, Мария даже не усомнилась. И сейчас этот человек явно наблюдал за ней. Молча и пристально. Туман, черный плащ и натянутый на лицо капюшон мешали рассмотреть какие-либо детали в облике незнакомца, но это несомненно был не участник игры и даже не слуга из замка. Сердце Марии испугано затрепыхалось в груди. Тут же вспомнились и разбойники, прячущиеся в лесах от правосудия, и, что намного страшнее, шотландские протестанты-оппозиционеры, которые однажды уже попытались убить ее, вот так же, в лесной чаще… Вздрогнувшая от страха нога соскользнула с камня, вспыхнув острой болью. Мария охнуть не успела, как оказалась в ручье, неловко взмахнув руками, чтобы не упасть в воду лицом. Влага тут же наполнила сапоги и пропитала нижнюю часть юбок. Бросив быстрый взгляд на берег, девушка с ужасом заметила, как черная фигура дернулась в ее направлении. Проклиная все на свете, особенно дона Карлоса и несвоевременную травму, Мария развернулась и как можно быстрее побрела обратно, чувствуя, как ее тормозят все сильнее намокающие юбки. Королева вся взмокла от воды и липкого пота. Ей казалось, что она вот-вот почувствует вонзающуюся в спину стрелу, или чужие руки с кинжалом. Глазами она уже впилась в кучу длинных толстых веток, валяющихся на берегу. Лишь бы успеть дотянуться до них, тогда она будет отбиваться до последнего вздоха! — Помогите! Дон Карлос!!! Кто-нибудь… — прокричала девушка, задохнувшись на последнем слове. К счастью, Марию так никто и не догнал, и она, наконец, почувствовала под ногами сушу. Схватив первую попавшуюся палку, королева поспешно обернулась назад и увидела, что противоположный берег пуст. Преследователь исчез, растворившись в тумане словно призрак. Мария замерла настороженной ланью. Неужели ей померещилось?! И тут чужая ладонь опустилась на ее плечо, спровоцировав исторгнувшийся из горла королевы душераздирающий вопль. Не глядя, Мария развернулась по широкой дуге, и что есть мочи огрела стоящего позади нее человека. — Господь с вами, ваше величество! За что?! Услышав знакомый голос, который всегда ее раздражал, но в этот миг показался пением ангелов, Мария открыла глаза и облегченно выдохнула, увидев лорда Брайтона, английского посла. Тот глядел на нее с непередаваемым возмущением и потирал ушибленное плечо. — Лорд Брайтон! — Мария сама кинулась ему на грудь, видя в мужчине единственного, на данный момент, защитника и союзника. — Там… на том берегу… там кто-то был! — Конечно. В лесу куча людей играющей в эту вашу игру. — усмехнулся посол. — Кстати, поздравляю, вы меня поймали! Мария отшатнулась, увидев, что он на полном серьезе подставляет ей сложенные трубочкой губы. — Мне сейчас не до шуток! — она сердито осадила мужчину, отступая назад и резко вскрикнула от боли, полоснувшей ногу. — Вы поранились? — англичанин был сама любезность. — Вы повредили ногу! Какая нелегкая понесла вас через ручей?! Что ж… полагаю, для вас игра окончена… Не слушая никаких возражений и громких возмущений Марии, лорд Брайтон подхватил ее на руки и, разгогольствуя о том, какая она пушинка, понес свой «трофей» в направлении замка. Мысленно Джордж ликовал, благодаря провидение за такую удачную возможность сблизиться с упрямой королевой и заранее предвкушая благодарность с ее стороны. Мария затравленно оглянулась через плечо посла, выискивая взглядом так напугавшего ее человека. Ведь не привиделся же он ей в самом деле! Юная королева уже готова была поверить, что незнакомец и правда почудился ей, даже не подозревая, что в этот самый момент он жарким шепотом спорит с Нострадамусом, скрутившим свою «жертву» в самый неподходящий момент. Вернувшись в охотничий домик и обнаружив в комнате Франциска виновато скукожившегося Гийома в одном исподнем, Мишель сразу все понял. Чертыхнувшись сквозь стиснутые зубы, провидец рванул обратно в лес, искать венценосного беглеца. Учитывая, что бывший король был все еще достаточно слаб, далеко уйти он не мог. Однако, Нострадамус не учел силу страстного желания Франциска увидеть супругу. И мощь ревности, распаленной рассказом Екатерины. Ведомый каким-то сверхъестественным чутьем, юноша сумел найти именно то, что искал. Какое-то время, он стоял потрясенный, восхищенно любуясь ею, своей Марией. Она была так прекрасна! Словно лесная фея… Румяная, с озорным блеском в темных глазах, с легкой улыбкой на устах… она и правда не выглядела горюющей вдовой. Услышав, как Мария зовет дона Карлоса, Франциск содрогнулся. Умом он понимал, что в этом нет ничего странного. Куда страннее было бы, если бы Мария кликала своего «почившего» мужа. Но сердце все равно сжалось от боли. Он смотрел, как Мария осторожно переступает с камня на камень, преодолевая стремительный поток, и боролся с желанием окликнуть ее. А когда она поскользнулась, плюхнувшись в воду, Франциск инстинктивно бросился ей на помощь… и в тот же миг оказался схваченным могучими руками Нострадамуса, утащившими юношу за широкий ствол ближайшей сосны. — Не делайте глупостей, ваше величество! — прошипел провидец ему в ухо, нейтрализуя любую попытку сопротивления. Чем-чем, а силушкой господь его не обидел, и Нострадамус нагло этим пользовался. — Сейчас не подходящий момент для воскрешения из мертвых. Вы напугаете свою супругу. Вы уже ее напугали! И словно в подтверждение его слов, Мария принялась звать на помощь. А через несколько мгновений оказалась в объятиях незнакомого мужчины. Франциск злобно заскрипел зубами, глядя как тот взял его жену на руки и понес прочь с выражением крайнего самодовольства на холеной роже. — Вернемся в охотничий домик, мне есть, что сказать вам, Франциск. И думаю, вы захотите это услышать… Нострадамус поволок его за собой, не слушая ни возмущений, ни споров, ни проклятий. Непрошибаемый и упрямый, словно мул. — Отпустите меня, наконец! — взъярился Франциск, выдернув локоть из цепкого захвата Нострадамуса, едва они переступили порог гостиной охотничьего дома. Не то, что бы провидец удерживал его от возможного побега, скорее страховал уставшего юношу, который успел истощить почти весь запас сил. Сделав несколько шагов, Франциск схватился за высокую спинку кресла, стоящего у камина. Он был бледен, по спине стекали капельки холодного пота, но молодой человек скорее умер бы на месте, чем признался Нострадамусу в своем плохом самочувствии. «Я просто слишком долго пробыл на ногах с непривычки!» — мысленно искал себе оправдание Франциск. — Вы слишком переоценили свои возможности, ваше величество. Еще не время для столь повышенной активности. Ваша болезнь… — Я здоров! — сердито огрызнулся Франциск, упрямо выпрямляясь и глядя на Мишеля с истинно королевским величием. Нострадамус лишь головой покачал. Весь вид Франциска буквально кричал о том, что состояние короля еще далеко от громкого «здоров». И если он и дальше продолжит выкидывать подобные фортеля, то еще не скоро дождется полного выздоровления. — Я рад, что вам намного лучше. И доволен тем, с какими темпами к вам возвращаются силы. Лишь прошу вас трезво оценивать свое состояние. Я умолчу о вашем побеге перед королевой-матерью, как молчал и прежде… Франциск тихо фыркнул, слегка расстроившись тем фактом, что Нострадамус, оказывается, не обманулся их с Гийомом притворством. Впрочем, чего еще можно было ожидать от человека, видевшего людей насквозь. — Вы упомянули, что хотите мне что-то сказать. Полагаю, речь шла не только о моей здоровье? — до последнего удерживая на лице маску уверенности и превосходства, и отчаянно скрывая дрожь в ногах, Франциск опустился в кресло, незаметно выдохнув от облегчения. Теперь он мог расслабиться и отдохнуть, пока Нострадамус будет изрекать пламенные речи. — Вы правы, — Мишель вышел вперед, приближаясь к королю. — Речь пойдет о вашем будущем. Франциск кисло скривился. Чего-то в этом роде он и ждал. Изящно взмахнув кистью, он обреченно вздохнул: — Ну давайте, начинайте. Расскажите, какие беды меня ждут, если я попытаюсь вернуться к Марии. Какую страшную кончину мне принесет любовь к жене. И прочую чушь, которую велела вам поведать моя дражайшая матушка. Скептицизм в голосе Франциска ничуть не задел Нострадамуса. То, что бывший монарх не верит в его дар – всем давно было известно. Его дело сказать, а дальше уж пускай его упрямое величество сам решает. — Королева Екатерина и правда просила меня придумать для вас устрашающую ложь, которая отвернула бы вас от планов вернуть себе трон и Марию. — Мишель даже не стал спорить, отрицая то, что действительно имело место быть. — Но я не собирался исполнять ее просьбу. И если сейчас я стою перед вами, то лишь потому, что и правда видел возможные варианты дальнейшего будущего. Верить мне, или нет, решайте сами. — Ммм… варианты? — Франциск иронично приподнял бровь. — Так их еще и несколько? — Да. И сразу оговорюсь – в одном из них вы можете быть с супругой. — Нострадамус решил сразу привлечь внимание Франциска хорошей новостью и не прогадал. Юноша весь подобрался, услышав его слова, даже слегка подался корпусом вперед, ближе к провидцу. — И..? — нетерпеливо поторопил он Мишеля. — Вам нужно отказаться от затеи вернуть себе корону и имя. — Спокойно сообщил Нострадамус. После его слов, Франциск порывчасто хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, глядя на провидца с выражением крайнего разочарования. — Ну вот. Что и требовалось доказать. — Язвительно воскликнул юноша. — И как, по-вашему, я верну Марию в таком случае?! — Сперва выслушайте. — Мишель на время умолк, подняв лицо вверх и скользя невидящим взглядом по потолку. Он словно ушел в себя, воскрешая перед глазами детали недавних видений. — В первом варианте вы попытаетесь вернуть себе трон… И ввергнете королевский двор… свою семью… в кровавую баню. Королевская лилия Валуа обагриться кровью ваших братьев и ваших друзей… — Мишель прикрыл глаза, по его лицу пробежала мелкая дрожь. — Вы не вернете корону. Эта попытка будет стоит вам жизни, а Марии рассудка. Франциск содрогнулся. Его большие светлые глаза широко распахнулись, стоило лишь представить подобный исход. Хотелось верить, что Нострадамус врал, но обратившиеся на него темные глаза были наполнены такой печалью, что сомневаться в его правдивости не приходилось. Нострадамус видел именно то, о чем говорил. И, несмотря на все упрямство, Франциск не мог отрицать, что почти всегда предсказания провидца сбывались. — «Умерев» для Франции как король и как человек, вы исполнили мое изначальное пророчество. Попытавшись «ожить», вы пойдете против судьбы. Высшие силы, так или иначе, вернут вас туда, где вы должны находиться – в могилу. — И что же мне делать… — упавшим голосом прохрипел Франциск. — Есть еще два варианта. Сейчас вы находитесь на развилке судьбы. Вам выбирать дорогу, по которой дальше идти. Сделайте так, как просит мать, забудьте Марию, примите новое имя и езжайте в Лангедок, или куда-либо еще. Вы сможете прожить долгую и спокойную жизнь в достатке, вдали от политики и распрей. Женитесь и заведете детей… Это самый спокойный для вас вариант. — Забыть Марию?! По-вашему, это возможно?! — Франциск не сдержался и вскочил с кресла, пылая праведным гневом и возмущением. — Я лишь даю вам выбор. Нострадамус мысленно усмехнулся. Он догадывался, что этот вариант можно было и не озвучивать. Тем более, что Франциск никогда не простил бы себе того, что случилось бы с Марией, выбери он этот путь. Корил бы себя, до конца своей долгой жизни. Мишель снова прикрыл глаза, воскресив в памяти картину растерзанного шотландского чертополоха с оторванным соцветием, над которым пышно цветет английская роза. — Не отказывайтесь от Марии. Она пропадет без вас. Лишится всего, и короны, и жизни. — Нострадамус взметнул взгляд вверх, встретившись пылающими черными глазами с наполненным болью взором Франциска. — Любой другой мужчина, которого она выберет, приведет королеву Марию к краху. Ни с кем, кроме вас, она не познает ни любви, ни счастья. Франциск с силой зажмурил глаза, задыхаясь от боли за возлюбленную. Тогда, в лесу, прощаясь с ней, он так искренне желал ей счастливого будущего, а выходит, зря… Юноша снова обессилено опустился в кресло. — Почему… Почему это происходит с нами?! — отчаянно воскликнул он, глядя на Нострадамуса так, будто это лично провидец был виноват во всех их бедах. — Почему мы просто изначально не могли быть счастливы друг с другом?! — Я не знаю… — тихо и грустно ответил Мишель, слегка пожав широкими плечами. — Вы говорили, что у нас есть возможность быть вместе… — сглотнув горечь, Франциск попытался взять себя в руки и мыслить рационально. — Да. Третий вариант. Но этот путь станет большим испытанием для вас обоих. Испытанием ваших чувств и верности. Мария не должна узнать, что вы живы до тех пор, пока не покинет Францию. Лишь после ее возвращения в Шотландию правда станет безопасной для вас двоих. После того, как королева Мария вернется на родину, будет момент, который позволит вам воссоединиться и сохранить безопасность Шотландии. И вы должны быть рядом, чтобы не упустить этот момент. — Но как я могу быть рядом, если должен скрывать от нее правду?! — Вы должны быть рядом и оберегать ее. Способ найдется, можете не сомневаться. Франциск растерянно онемел. Прятаться от жены, но быть с ней рядом? Как это возможно?! И как он сможет выдержать подобную «разлуку», глядя на мужчин, окружающих его любимую?! Нострадамус с молчаливым интересом наблюдал за эмоциями, отражающимися на лице короля. — Как же я помогу ей сохранить Шотландию в безопасности, не имея французской короны, доступа к казне и войскам? — Ваша задача – беречь не Шотландию, а Марию. Об остальном судьба позаботиться сама. Франциск недоверчиво покачал головой. Казалось невозможным, чтобы он чем-то мог помочь жене, не будучи королем. Он прищурился, с подозрением вглядываясь в Нострадамуса. — Вы говорите правду? Странно слышать, что вы на полном серьезе предлагаете мне бороться за Марию. Разве вы не поддерживаете желание моей матери разлучить нас? — Ничуть. Изначально, я предлагал королеве Екатерине раскрыть правду, что вы живы. Думал, так будет лучше. Но теперь понимаю, что она была права, ведомая каким-то инстинктивным материнским чутьем. Правда погубила бы вас бесповоротно. Франциск досадливо поморщился. Слова о том, что его мать может быть в чем-либо права, вызывали в нем неудержимый внутренний протест. — Вы дали мне много пищи для размышлений, Нострадамус. Мне нужно подумать… Он тяжело поднялся на ноги. — Я вернусь в комнату. Не тревожьте меня сегодня. Запершись в спальне, Франциск крепко задумался. У него была версия, что Нострадамус мог все сочинить, но зачем тогда он сказал о возможности их общего с Марией будущего? Разве что… пока он будет прятаться и скрывать от Марии свое «воскрешение», провидец и Екатерина придумают способ разлучить их окончательно. Такой вариант нельзя сбрасывать со счетов. Франциск думал долго, прокручивая рассказ Нострадамуса в памяти. Внезапно, в голову юноши пришла замечательная, по его мнению, идея. Рассказать правду только Марии! И попросить ее хранить секрет до тех пор, пока они не отправятся в Шотландию. Таким образом юноша рассчитывал получить двойную выгоду – быть с любимой, пусть и негласно, и уберечь ее от возможных кавалеров. Ведь Мария и сама не станет принимать ничьих ухаживаний, если будет знать, что он рядом! «Как все, оказывается, просто!» — радовался Франциск, предвкушая воссоединение с обожаемой супругой. — «И пророчество не будет нарушено, и тайные планы Екатерины, если они есть, пойдут прахом! Нужно сообщить Марии. Чем быстрее, тем лучше. Пока этот наглый испанец не вскружил ей голову…» С этой радостной мыслью он бросил взгляд в окно и увидел, что уже наступили сумерки. Небо темнело, затягиваясь обещающими непогоду облаками. Закусив губу, Франциск колебался лишь несколько мгновений. Приняв решение, он уверенно стукнул кулаком по раскрытой ладони и крадучись, тенью выскользнул из комнаты. Учитывая, что в доме, кроме него, жили только двое, незаметно прокрасться на улицу не составило особого труда. Франциск чувствовал себя уже достаточно отдохнувшим, к тому же, в этот раз он не собирался идти в замок на своих двоих. Вздрагивая от внутреннего трепета, вызванного сладким, будоражащим ощущением риска, король пробрался в конюшню и тихо вывел коня Нострадамуса. Франциск так и не сменил одежду Гийома и теперь, бросив осторожный взгляд на дом, он низко натянул на лицо капюшон, уверенный, что так, даже попавшись кому-либо на глаза, останется неузнанным. *** Покои Марии превратились в самый настоящий проходной двор, раздражая юную королеву обилием гостей, причитающих и сочувствующих. Всем хотелось высказать сожаление по поводу ее травмы. Сперва к ней заявилась Екатерина с придворным лекарем. Тот осмотрел ногу и вынес вердикт: небольшое растяжение связок. Мужчина наложил тугую повязку и пообещал, что через несколько дней королева снова будет порхать как бабочка. Потом пришел Карл, выразил вежливое пожелание скорейшего выздоровления и быстро испарился. Явившийся следом дон Карлос долго и громко извинялся, будто это он лично был повинен в случившемся. Отчасти, Мария его мнение разделяла, а потому кусала губы, чтобы сдержаться и не заорать на «жениха». Следующими в опочивальню наведались Грир и Лола. А уж когда вслед за Лолой к ней заявился Нарцисс со своими насквозь лживыми сочувствиями, Марии жутко захотелось швырнуть в него чем-либо тяжелым. Хотелось одного, чтобы все убрались восвояси и оставили ее в покое. Девушку до сих пор потряхивало после происшествия в лесу и нашествие посетителей успокоению абсолютно не способствовало. Но больше всего ее раздражал лорд Брайтон. Этот английский павлин ходил по замку распушив хвост и вообразив себя настоящим героем. Еще бы – спас несчастную «раненую» девушку. Собственноручно дотащил ее до замка, а потом еще и часами, в красках, расписывал свой подвиг перед любопытными слушателями. И с каждым разом его рассказ обрастал все новыми и новыми деталями. И, конечно же, никто не воспринял всерьез слова Марии о незнакомце в лесу. Ведь лорд Брайтон его не видел. Одна только Екатерина как-то странно изменилась в лице. Но на такой короткий миг, что Мария решила, будто ей просто показалось. Вечером в покои шотландской королевы снова заглянул лекарь. Проверил ногу и вручил девушке склянку с питьем. — Это настой для снятия боли, чтобы вы могли спокойно спать, ваше величество. — Заботливо улыбнулся месье Кортиньи, пожилой мужчина, служивший дому Валуа не один десяток лет наравне с Нострадамусом. Мария вздохнула и не стала перечить, ей действительно нужно было отдохнуть. Молча приняла из рук врача питье и, слегка поморщившись от горьковатого привкуса, выпила содержимое склянки. — Отдыхайте. Утром вы будете чувствовать себя гораздо лучше. — Пообещал лекарь и тихо, словно кот, вышел из покоев. В коридоре месье Кортиньи бросил настороженный взгляд на стражников, стоящих на посту у апартаментов шотландской королевы. Прижав к груди свой саквояж, мужчина рысцой потрусил к лестнице, спеша быстрее оказаться в собственной комнатушке, в крыле, отведенном прислуге. Но стоило ему завернуть за угол, как его тут же схватили за тугой воротничок лекарского балахона и затащили в ближайшую укромную нишу. Месье Кортиньи даже пискнуть не успел, впрочем, увидев лицо напавшего, он слегка успокоился и задышал медленнее и глубже. — Лорд посол… вы напугали меня! — возмутился лекарь. — Вы сделали то, о чем я вас просил? — не стал расшаркиваться Джордж Брайтон, дохнув легким отголоском алкогольных паров прямо в лицо Кортиньи. Лекарь замялся, то краснея, то бледнея, нервно сжимая пухлые пальцы на ручке саквояжа. — Я… сделал… Но если кто-то узнает… мне не жить… вы же понимаете… Вы пообещали, что ничего плохого не случится! Если узнают… — испугано забулькал он. — Ничего плохо не случится, только хорошее и ваимоприятное. — С улыбкой заверил его Брайтон. — И никто не узнает. А вы, уважаемый доктор, станете в разы богаче. С этими словами он прижал к груди лекаря увесистый мешочек, издавший характерное позвякивание. — А теперь спокойно уходите и забудьте, что мы когда-либо разговаривали. Джордж пихнул мужчину в плечо, выталкивая вперед, а сам, воровато оглянувшись, исчез в тени бокового коридора. Спустя несколько часов лорд Брайтон вернулся к покоям королевы Марии. Удовлетворенно хмыкнул, увидев, что стражей больше нет на их посту. Что сказать, деньги поистине творили чудеса! Мужчина толкнул рукой дверь и та легко поддалась. Оказавшись в комнате, он внимательно посмотрел на огромную кровать под балдахином. Как и ожидалось, королева крепко спала. Даже не стараясь действовать тихо и как-то скрывать свое присутствие, Джордж закрыл дверь на внутреннюю задвижку и вальяжно направился к кровати. Постель прогнулась под его весом, когда мужчина сел, склоняясь над спящей шотландской королевой. Впрочем, назвать ее состояние сном было не совсем верно. Скорее подошло бы слово «забытье». Джордж почти ласково провел ладонью по нежной щеке Марии. — Сегодня я вас спас. За это, мне полагается благодарность. А утром весь двор узнает, какой благодарной бывает королева Мария. — С притворной нежностью проворковал он. С томной, предвкушающей ухмылкой, мужчина принялся расшнуровывать многочисленные завязки на ночной рубашке королевы, оголяя белоснежную, манящую грудь. Едва соскользнувшая ткань открыла вожделенные холмики с коралловыми вершинами сосков, Джордж тут же накрыл их ладонями, грубо сминая. Мария едва слышно застонала, длинные ресницы затрепетали, но так и остались плотно сомкнутыми. — Ну нет, так не пойдет! — рыкнул Брайтон, отбрасывая в сторону одеяло и задирая подол ночной рубашки, оголяя стройные ножки королевы. — Я конечно, люблю покорных девок, которыми можно вертеть как угодно, но запихивать член в бревно, это совсем иные ощущения. С этими словами он жестко хлестнул Марию по щеке, пребывая в полной уверенности, что ему за это ничего не будет. После такой убойной дозы наркотической настойки, девушка была словно дохлая муха, ни на какой протест она не была способна просто физически. Но Брайтон желал, чтобы она видела и чувствовала, как он будет овладевать ею. Пусть даже считая это мутным сном. Он хотел смотреть ей в глаза, воплощая в реальность все свои темные фантазии. Веки Марии медленно распахнулись, являя замутненные карие глаза с расширенными зрачками. Девушка медленно мазнула расплывчатым взглядом по лицу Джорджа, явно не соображая, что с ней происходит. — Да. Вот так. Смотрите на меня, ваше величество! — презрительно приказал Брайтон, забираясь рукой под ночную рубашку, ведя ладонью вдоль внутренней поверхности бедра девушки к ее сокровенной плоти. Мария вздрогнула, будто что-то осознав, и попыталась поднять руки, отстраниться. Но ее вялые попытки лишь откровенно рассмешили Джорджа. Он грубо сжал пальцами ее подбородок, склоняясь ниже. — Нет… — слабый вздох сорвался с ее полуоткрытых губ. — Этой ночью я подарю вам такие ощущения, о которых вы даже не подозревали, Мария. Жаль, что утром вы, скорее всего, не вспомните деталей, но тело не даст вам усомниться в истинности произошедшего… И никто не поверит в то, что вы приняли меня не по доброй воле и собственному желанию… Лорд Брайтон целиком сосредоточился на своей жертве, оглаживая ее кожу, сжимая, пощипывая, не отрывая сумасшедшего взгляда от ее лица. Предвкушая… Ресницы Марии вздрогнули. Затуманенный взгляд скользнул по лицу Брайтона и уплыл в сторону. С губ сорвался еще один рваный вздох. — …Франциск… Джордж громко расхохотался, так, что чуть слезы из глаз не брызнули. — Какая ирония! Я буду брать вас, пока вы представляете своего почившего муженька! Глядишь, вы еще и удовольствие получите… Он не успел договорить. Резкая боль распорола затылок мужчины, и лорд Брайтон погрузился во тьму…