Kintsugi

Следы времени на старой игрушке видны отчётливее некуда: краска местами стёрлась, тут и там на синеватом дереве, пронизанном извилистыми прожилками, заметны выщербины — некоторые, похоже, от зубов. Но маленький нерф по-прежнему мотает головой, если потянуть его за хвост. — Бери, — чирикает суллустианка, соседка по трущобам, где им удалось спрятаться. — Твоему надо. Моему уже нет. — Уже нет? — переспрашивает Квинлан, медля протянуть руку к игрушке. Он до сих пор не знает, унаследовал ли сын его психометрические способности: в таком возрасте ещё нельзя понять, — но если да, и если прежний владелец этого нерфа погиб, и Корто прочтёт эти следы… Оградить сына от всех бед мира не получится, но пока что Квинлан осторожничает как может. — Уже нет, — оживлённо кивает суллустианка. — Вырос. Летает. Далеко-о! — она поднимает руки, словно пытаясь показать это самое «далеко». — А твой маленький, пусть ему будет. В его ладонь игрушка умещается целиком, с хвостом и ушами. Квинлан сосредотачивается, читая отпечатки времени, что не видны глазу. Тепло… любовь… радость… а потом… Он вдруг с удивлением понимает, что в этой игрушке действительно нет ничего, кроме любви и тепла. Ни страха, ни боли, ни печали — встретить такое на Нар-Шаддаа, пожалуй, чудо не меньшее, чем найти под аркадой нижнего уровня таврианскую снежную орхидею. — Спасибо, — улыбается он суллустианке, пряча подарок за пазуху. — Ему понравится. Да пребудет с тобой Сила, добавляет он уже мысленно. И с тем, который летает — тоже.