***
Когда Хальвэ проснулась, кошки в комнате не было. Шаншин — так звали их любимицу, жившую в семье вот уже почти вечность — а точнее, одиннадцать лет. И если гостья откликнулась на это имя, значит… Но тот эльф сказал, что я не погибла. И что же тогда? Где я сейчас? В городе эльфов, или всё же в чертогах айнур? Всё сначала. Хальвэ никак не могла понять, что с ней происходит. Если она умерла, плохо это для неё или хорошо? Если осталась в живых — к лучшему или наоборот? Ясно было одно — она устала от этих холодных каменных стен, от одиночества, от неизвестности. Она скучает по дому. Казалось, она отдала бы всё на свете, лишь бы вновь увидеть солнце, проследить неторопливый путь облаков, скользящих по небу, почувствовать горячее дыхание лета… помочь отцу носить воду в кузницу, посадить вместе с мамой новое дерево… в который раз пойти с Лавин на вышку и простоять там до самого заката, пытаясь разглядеть ветер… Но всего этого в любом случае больше не будет. Даже если она осталась в живых, их деревня сожжена дотла. Сгорела вся её прошлая жизнь и развеялась по бескрайнему полю серым пеплом. Ничего больше не будет как раньше. Хальвэ встала с кровати и решительно оправила платье, намереваясь искать по всему замку, но найти Син и всё у неё узнать. Но как только она подошла к двери, из-за неё послышался звук шагов. Девушка остановилась в нерешительности. Дверь, скрипнув, открылась. На пороге стоял эльф, который отвёл её сюда вчера. Хальвэ приоткрыла рот. Почему он здесь? Какое ему до неё дело? Син сказала вчера, что это сын лесного владыки, принц Леголас. Но тогда что ему от неё надо?***
Леголас сказал ей, что она не умерла. И кому, как не ему придётся сказать ей теперь, что она единственная из всей деревни осталась в живых? В конце концов он сам взял на себя эту ответственность — избавив девушку от прямой угрозы гибели он не оставил её, взял с собой. Он подошёл к двери и повернул ручку. Девушка стояла прямо перед ним, словно бы ждала его. — Я хочу знать правду, — выпалила Хальвэ. Потом медленно покраснела и добавила — Ваше высочество… — Что именно ты хочешь узнать? — Я… я правда не умерла? — Идём. Леголас повернулся к двери. Он знал, что на словах девушка ему не поверит. Хальвэ последовала за ним, ничего не понимая. Шли долго, поднимаясь всё выше по резным лесенкам и переходам замка. Наконец, поднявшись по большой винтовой лестнице, эльф поднял крышку люка в потолке. За ним оказалась круглая площадка без крыши, открывающая вид на много миль вокруг. Сперва Хальвэ видела лишь лес — океан зелёных, медных, серых и коричневых крон. Но потом взгляд заскользил дальше, в сторону заходящего солнца. Там, на юго-западе, лес внезапно обрывался, уступая место столь же бесконечной желтизне степей. Ещё дальше виднелись едва различимые башни Гондора. Ту же самую картину видела Хальвэ, стоя на вышке в родной деревне. Снова вспомнились дуновение ветра на щеках, орлы, парящие над степью, недоступная твердыня Минас-Тирита впереди. Уж в чём в чём, а в нахождении своей точки в пространстве Хальвэ никогда не ошибалась. И значит она правда не умерла. Она живёт. Живёт… Девушка словно пробовала на вкус это слово, проверяя его на подлинность. Она обернулась к эльфу, который всё это время стоял позади со сжатыми в тонкую полоску губами и почему-то хмурился. — Кто-нибудь кроме меня… остался в живых? — Нет. Хальвэ боялась услышать это слово с того момента, как поднялась сюда. Но теперь… из неё словно вытащили ядовитый шип. Шип исчез, а яд остался. Ядовитая боль медленно растекалась по телу, затмевая сознание. Мир перед глазами предательски задрожал. Хальвэ развернулась, пинком открыла люк, спрыгнула на лестницу и побежала по ступеням вниз. Не глядя бежала она по тёмным мосткам и коридорам. Мимо проносились чёрные провалы и пятна света от коптящих факелов. Наконец стало не хватать дыхания и девушка остановилась, согнувшись пополам и ухватившись за стену. Она добилась того, чего хотела. Теперь ни на что уже не было сил. Ни на боль, ни на слёзы. Кое-как отдышавшись, Хальвэ огляделась. Она стояла на узенькой винтовой лестнице, каких в замке было очень много, и решительно не понимала, где находится. Поблизости никого не было. Тогда девушка медленно пошла вверх. Боль снова возвращалась, но теперь она была притуплена и не мешала думать. А думать было о чём. Хальвэ потеряла дом, родных, друзей, свой дерзкий характер и своё сердце. Но спорить и отпираться было бесполезно — всё теперь стало на свои места. Она — осталась жить, её прошлая жизнь вместе с теми, кого она любила — мертвы. Надежда, говорят, умирает последней. Если это так, то у Хальвэ её и не было никогда. В груди кололо, в голове стучал молот, а на том месте, где раньше было её «я», была пустота. Надежда умерла. Умерла и Хальвэ, но в отличии от её родителей и сестры, она осталась на земле. Здесь. В городе Эльфов.