Не эльф

      Леголас ожидал от этой странной человеческой девушки чего угодно. Но не этого. Как объяснить то, что она посмотрела на него полным боли взглядом… и улетела? Да, именно улетела, как бы нелепо это не звучало. Вихрем пронеслась она мимо застывших поблизости эльфов, словно бы и не касаясь лёгкими эльфийскими сапожками земли и исчезла в люке.       Леголас исполнил данное себе обещание. Он сказал «нет». Но это почему-то не принесло облегчения. Таким, как она, лучше умереть, чем остаться жить с грузом вины, который они сами на себя взваливают. Произнеся эти три буквы, эльф ранил девушку в самое сердце, добавляя к уже имевшимся там рубцам ещё один.       Он пытался оправдаться тем, что спас её. Но спас ли? От чего такого можно спасти человека, заставив его угасать от горя день за днём? Леголас знал, как это бывает. Он сам чуть не угас после смерти матери, избежав этой страшной судьбы только благодаря Астэ. А потом он спас её после смерти Элениона       Ну почему, почему мысли всё время возвращаются к Астэ? Разве мало ему горя в этой жизни?       За свои шестьсот с лишним лет эльф многое повидал, но людей знал плохо. Он не знал, что делать. Знал только, что нельзя позволить этой девушке угаснуть. Тогда всё будет зря. Обратится в ничто жертва Астэ, жертва пяти эльфийских воинов. И если судьба пожелала тогда, чтобы она осталась в живых, значит, она должна остаться в живых и сейчас. Это не обычный человек из Рохана.

***

      В комнате девушки не было. Неужели не нашла дороги? Выходя в коридор, эльф столкнулся с Син, собиравшейся войти.       — Её здесь нет, ваше высочество?! Мне казалось, она в таком состоянии, что не будет выходить из комнаты! — всполошилась эльфийка. — Но в замке легко можно заблудиться, если не знать, куда направляешься!       — Я скажу страже, Син. Не стоит беспокоиться.

***

      Хальвэ сидела на ступеньке очередной лестницы, уходящей бесконечно вверх. Чувства и мысли притупились и бесконечно хотелось спать. Если бы забыть хоть на секунду об этой бесконечной лестнице, об этом бесконечном беге в никуда, об этой бесконечной мёртвой жизни. Сил идти вверх уже не было, а назвать это «вверх» — «дальше» не поднимался язык. Всё равно во всём этом не было никакого смысла.       Родителей — нет.       Лавин — нет.       Сары — нет и не было. Как нет и не было Конора, Арнора и Белега.

Flashback

      Начало лета. Большая семья из семи человек расположилась у большого пруда, заросшего ряской и белыми, будто светящимися на солнце кувшинками. Над водой то и дело показываются сиреневые головки водяных фей — маленьких юрких рыбок с прозрачными хвостами, меняющих окраску в течении года. От посторонних глаз пруд укрывают раскидистые кусты можжевельника и ежевики, посаженные здесь ещё прадедушкой Хальвэ и молодые сосенки, рассыпавшиеся по берегу, словно лучики зелёного солнца.       Девушка лет семнадцати с длинными русыми волосами, отливающими медью, весёлыми серыми глазами и веснушками по всему носу держит на руках маленькую девочку. Малышке не дашь и двух лет — темноволосая, большеглазая, в коротком светло-зелёном платьице. Рядом сидит пятнадцатилетний юноша с такими же, как у сестры, медно-русыми волосами — он протягивает что-то малышке и смеётся. Ещё два паренька помладше — близнецы лет семи-восьми — с разбега ныряют в пруд, разгоняя слои ряски. Выныривая, они хохочут, кашляя от попавшей в рот воды. Солнце играет на их растрёпанных рыжих волосах. У высокой старой сосны сидит темноволосая женщина. Она закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам. На коленях лежит льняная рубашка, натянутая на двойную деревянную раму.       Из-за кустов выходит мужчина. Его рыжие волосы липнут к вспотевшему лбу, огромные твёрдые ладони в саже по локоть, тёмно-карие глаза устало улыбаются.       — Папа!       Он опускается на землю, но отдохнуть не удаётся — к нему подбегают Арнор и Белег и, что-то радостно тараторя, тормошат отца, увлекая за собой. Сперва он отмахивается от них, как от надоедливой мошкары, но потом не выдерживает, вскакивает и бежит за мальчишками по берегу пруда, раскинув руки и рыча, как медведь. Они, обрадованно завопив, скрываются от него в пруду.       Наконец догонялки завершены чудовищным подводным броском и обессиленный отец семейства, немного потаскав близнецов в охапке, плюхается рядом с Сарой и Конором и берёт на руки маленькую Хальвэ. Мама подходит к ним и садится рядом, кладёт руку на его мокрое плечо.

***

      Два года спустя. Середина лета. Отец приходит из конюшни и устало опускается на лавку.       — Как ты? — заботливо спрашивает мама, не отрываясь от замешивания теста для хлеба.       — Я-то как раз ничего, — хмуро отвечает он.       — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает она, обтирая руки о фартук и присаживаясь рядом.       — По деревне ходят слухи. Баго говорит, что видел с вышки дымную полосу, дальше к югу. Говорит, это не простой пожар. Дым зеленовато-сизый. А Тилар — ну, знаешь, сын йорла, который недавно вернулся из Эдораса, говорит, там все в ожидании.       — В ожидании чего?       — Войны.       Сара, которая сидела на кровати и учила Хальвэ считать, попутно штопая её заношенные штанишки, вскочила. Четырёхлетняя Хальвэ недоумённо посмотрела на сестру.       — Но ведь Битва Пяти Воинств была совсем не так давно! — гневно и непонимающе глядя на отца, воскликнула девушка. — Как враг мог собраться вновь за такое короткое время?       — Единственное, что я знаю, Сара, так это то, что он МОГ.

***

      Две недели спустя. В деревне появились посланцы короля Рохана Теодена. По его приказу все боеспособные мужчины старше шестнадцати лет должны собираться в дорогу. Границы государства нуждаются в усиленной охране, нужно больше людей, больше воинов.       На следующий же день, вместе с десятком деревенских парней, среди которых был и жених Сары, уехал на границу Конор.

***

      Конец лета того же года. Хальвэ стоит посреди комнаты и держит деревянный меч, который сделали ей Арнор и Белег. Им уже почти по десять. На лице девочки восхищение, смешанное с обидой. Меч красивый, но деревянный. Она-то хотела настоящий меч, как у близнецов! Мальчики стоят рядом и смеются, глядя на неё.       Мама возвращается домой с сенокоса, но что-то с ней не так. Руки её дрожат, дыхание неровное.       — Сара, бери быстрее Хальвэ! — кричит она и хватает за руки близнецов. Отец, уже на лошади, возвращается из конюшни. На улицах хаос, люди спешно седлают коней и выносят из хижин какие-то вещи.       — Мама, что происходит? — спрашивает Хальвэ, перебирая в пальцах подол платья.       Ей никто не отвечает.       Уже через несколько минут, трясясь в седле, девочка оглядывается. Позади, среди бескрайнего моря спелых колосьев, полыхает их деревня.

***

      Осень. Крошечная деревушка, дальше к северу от прежней. На новом месте ничего наладить так и не удалось; отец с утра до ночи пропадает в кузнице, занимаясь изготовлением оружия и домашней утвари для окрестных поселений, а матери, и Саре вместе с ней, приходилось неделями сидеть за шитьём, чтобы хоть как-то повысить положение семьи. Жили они в маленькой, наспех сколоченной из всего подряд хижине, сделанной на время. Арнор и Белег целиком взяли на себя ответственность за Хальвэ, и теперь девочка всё чаще появляется то тут, то там с деревянным мечом в руках. О Коноре с границы никаких вестей.

***

      Весна. Хальвэ пять лет. Она идёт по лесу, вслушиваясь в тишину. Песня всё ещё отдаётся в ушах, мечется, отскакивая от деревьев. Что случилось? Почему она перестала звучать?       Раздался стук копыт. В бескрайнем сером лесу он отозвался глухим тяжёлым эхом. Всё тот же конь — статный, чёрный, в движениях — сила, в полных янтарного мёда глазах — ураган, — подскакал к девочке и остановился. Над головой послышался лёгкий скрип веток. С дерева спустилась прекрасная женщина с луком за спиной, за ней — высокий мужчина со светлыми волосами. Увидев Хальвэ, они переглянулись.       — Что ты здесь делаешь, дитя? — голос женщины словно сопровождался мягким звоном колокольчиков.       — Потерялась? — спрашивает мужчина, и непонятно, то ли он спрашивает это у Хальвэ, то ли отвечает на вопрос женщины.       У них длинные уши с заострёнными кончиками. Значит, это эльфы. Хальвэ много слышала об эльфах, всегда хотела увидеть их и сейчас смотрит во все глаза.       — Маэгрос вынесет тебя туда, куда тебе нужно, но если хочешь, можешь пойти с нами в замок. — Эльфийка указала на коня, потом протянула Хальвэ руку. — Меня зовут Аэрин, а это — Леголас. А как твоё имя?       — Меня Лилька.       Лилькой Хальвэ называли Арнор и Белег, с тех пор, как малышка решила называться лилией. А так как полностью название цветка она выговорить не могла, получилось Лилька.       А дальше всё словно заволокло пеленой тумана, скрывая от посторонних глаз. Хальвэ пошла с эльфами, но ничего, кроме сверкающих от обилия драгоценных жил стен, вспомнить потом не смогла. А когда её посадили на Маэгроса и конь вывез девочку из чащи, на входе в лес её встретил порядком взволнованный Конор. Оказалось, как только он вернулся с границы, Хальвэ сразу же хватились. Когда девочка опустилась на землю, Маэгрос тут же исчез в неизвестном направлении.

***

      Жизнь стала налаживаться. Только Сара всё больше времени проводила одна. А когда появлялась, в её красных, опухших от слёз глазах не было видно даже тени той весёлости и задорства, что прежде сопровождали её повсюду. Конор и другие воины, вернувшиеся с границы, принесли нерадостную весть. Её наречённый — Маглор, сын швеи Эллин — погиб во время первого и последнего за всё это время нападения орков.

***

      Три года спустя. Осень. С редких деревьев, рассеявшихся по деревне, облетают последние листья. На крыльцо одного из домиков выходит всё та же семья. Конор выводит коня к калитке и в последний раз подходит к родным. Обняв всех по очереди, он отводит Сару в сторону и что-то говорит ей. Потом берёт восьмилетнюю Хальвэ на руки, как маленькую, и смотрит ей в глаза своими, серыми и будто затянутыми янтарной паутиной, уходящей куда-то вглубь, словно переплетённые ветви деревьев в лесу.       — Ты должна быть настороже, должна тренироваться, как я тебе показывал. Ведь ты уже не маленькая, Хальвэ. Ты должна понять, что идёт война. От неё не спрячешься, как раньше, переселившись на новое место. И когда она придёт, ты должна быть готова. Понимаешь?       — Да. — Хальвэ кивнула.       — Хорошо. — Конор опускает её на землю и достаёт что-то из-за пазухи. — Держи. Я приеду, если будет возможность.       Юноша вскочил на коня и выехал за калитку. Махнув всем рукой на прощание, он скрылся за поворотом. Хальвэ опустила глаза на длинный тканевый свёрток у неё в руках. Из него выглядывала изящная рукоятка настоящего, стального меча.

***

      Несколько часов спустя Хальвэ хмуро наблюдает за Арнором и Белегом, которые уже вывели из конюшни коней и теперь что-то тихо говорят Саре. Они не подходили по возрасту, чтобы ехать с Конором на границу и Отец твёрдо сказал близнецам, что они никуда не поедут. Теперь братья, не попрощавшись с родителями, уезжали тайком.       — До встречи, Лилька! — шутливо говорит Арнор и выводит своего коня за калитку. Белег следует за ним.

***

      Зима. Поля вокруг деревни слегка припорошило снегом. В доме темно и тихо, только мама что-то напевает, сидя у окна и зашивая очередную дыру на рубашке Хальвэ. Сама Хальвэ тоже не спит — она, при свете свечки, рисует угольком на огрызке старой доски. Угольно-чёрный конь получается не очень похожим на настоящего, но вполне живым.       Какой-то звук заставил девочку вскинуть голову. Дробный стук копыт по вымерзшей земле за окном. В дверь постучали. Мама отложила рубашку и подошла к двери. На пороге стоял Кам — парень девятнадцати лет, сын каменщика Баго и друг Конора.       Хальвэ не видела маминого лица, но её фигура говорила сама за себя. Замерев на пороге, она сразу как-то сжалась, словно пытаясь защититься от того, что скажет сейчас Кам. Потом отступила на шаг.       — Чего тебе? Что случилось? — голос её дрогнул, зазвучал почти яростно.       — Вот. — Он протянул маме изрядно помятый кусок пергамента. — Это от Конора. Мы все хранили такие записки, на случай, если кто-то из нас выживет. Мне надо к родным, я пойду.       Несколько мгновений мама держала пергамент за краешек, потом он выскользнул из её пальцев и мягко упал на пол. Она судорожно кивнула Каму и парень скрылся в темноте.

***

      Мама никому, кроме отца, не дала прочитать письмо от Конора. Хальвэ достались только слова о том, что брат её крепко-крепко обнимает. Что услышала Сара, было неизвестно, но на следующий день её с самого утра никто не видел. Когда мать с отцом забеспокоились и пошли её искать, Хальвэ тоже увязалась с ними.       Дойдя до окраины деревни, где росла высокая стройная сосна, девочка увидела под ней, на чуть покрытой снегом палой хвое, фигурку в сером платье. Хальвэ подошла поближе.       Это была Сара. Она лежала на холодной земле, раскинув руки. На длинных русых косах, на платье и на лице лежал тонкий слой снега. Рядом валялся окровавленный кинжал, который сделал для неё Конор. Хальвэ присела рядом и смахнула снег с лица сестры. Руку обожгло холодом.       С застывшего, бледного лица на девочку смотрели открытые, немигающие, серые глаза. Такие знакомые, но будто подёрнутые тонким слоем льда. Решительно сжатые губы были цвета мороженой клюквы. На щеке замёрзла прозрачная, словно хрустальная капля.       Сердце Хальвэ рухнуло куда-то вниз, пропустив несколько ударов. Она не знала, что случилось, знала только, что ей страшно. Страшно так, как никогда ещё не было. Она не могла даже закричать, словно и её сковал тот лютый холод, что дышал ей в лицо из открытых глаз Сары. Словно она тоже стала ледяной статуей. Словно перед её глазами тоже зазмеились ледяные узоры, затуманивая взгляд. А потом Хальвэ услышала вой. Дикий, вымораживающий, потусторонний. От него тоже веяло холодом, как и от всего вокруг. Шёл он из её уст, или звучал у неё в голове, или шёл отовсюду — это было не важно. Она не могла больше дышать. Лёгкие будто пронзил ледяной луч и разрастался в груди, заставляя сердце остановиться.       Быстрые шаги разрезали вновь наступившую тишину. Ледяные кристаллы хрустели под чьими-то сапогами, но Хальвэ этого уже не слышала.

The end flashback