Ты из помойки выбрался или какого черта
15 мая 2021 г. в 18:40
Дом впускает только тех, кого хочет, и не всегда это его жители.
Дом притягивает к себе и некоторых из Наружности, обычно ею отверженных, но случается это столь редко, что те, кто не знает — удивляются, и постоянно думают о какой-то ошибке. Но Дом не совершает ошибок. Ни одно из его решений нельзя называть ошибкой.
Когда Музыкант ещё не был Музыкантом, не получил кличку Сажа и даже не был знаком с Бараном, произошла одна из главных по его мнению встреч в жизни.
Тогда его звали Голд. Кличка ему не очень нравилась, но все вокруг звали его по фамилии, вот ее и сделали кличкой. У него даже не было крестного.
Было лето, он жил с Филзой и Техноблейдом в одной комнате, и в тот момент пытался разложить с последним пасьянс, когда вдруг они услышали дикий топот из коридора. Шум, гам, вскоре за звуками ног раздались и голоса уборщиц и воспитателей. Техно и Голд переглянулись, встали и направились в коридор, а Фил пошел за ними.
Они нашли источник шума на втором этаже, в конце коридора. Это был ребенок, высокий мальчик с золотистыми запутанными волосами, одетый в грязную одежду и весь перепачканный в пыли. Он выглядел так, словно только что сбежал со свалки, и Голд не удивится, если так и есть. Похож на енота, роющегося в мусорных баках. В руках у него был пакет с, видимо, украденной едой, иначе непонятно, с чего такой бугурт.
—Чего уставились? — загнанный в угол ребенок пытался казаться не напуганным перед тремя появившимися фигурами, едва упираясь лопатками в стену и бегая голубыми глазами, ища путь для побега.
Фил смеётся и подходит к нему, улыбаясь нежно, словно отец. Он всем тут отец, любитель отдавать тепло любому.
—Послушай, ты хочешь есть? — спрашивает, и словно светится. Ребенок шагает назад и упирается в стену, прижимая к себе пакет. Несмотря на недоверие, активно кивает, и Филза снова смеётся.
Как-то так Енот — они прозвали его так, ребенок так и не назвал своего имени, они и не спрашивали — и съел четверть их запасов, и был принят в их условную семью. Поселившись в Доме, он был словно всегда с ним един. Ребенок, пришедший из Наружности, уже словно слышал стены Дома, знал законы и мог разговаривать со взрослыми на равных.
Он был грубым и громким, никогда не стоявшим на месте, но при этом был одним из самых добрых людей, что Голд когда либо знал. Его доброта проявлялась в маленьких мелочах, которые при желании можно спрятать в ладонь, а после засунуть в одну из своих метафорических банок, и после смотреть, как эти мелочи накапливаются и поблёскивают.
Енот всегда желал всем доброго утра и спокойной ночи, приятного дня, помогал с домашкой, варил кофе и убирался в комнате, помогал колясникам, был рядом, когда это было нужно, и не смел высмеивать чужих комплексов, если это не его враг и если друг против подобного. Огненный, взрывоопасный ребенок, готовый в любой момент взорваться, но при этом незаметно греющий всех своих теплом.
. . .
Однажды — годами позже — он рыдал на руках Голда после посещения в первый раз клетки, и расскаивался во всех своих когда-либо совершенных грехах, пока тот обнимал его и пытался успокоить.
Он трясся, пытаясь говорить нормально и устаканить бешеные эмоции, но получалось это плохо, и он съедал половину предложений. Голду было все равно, он просто хотел, чтобы тот успокоился и все с ним было хорошо.
Потом подошёл Техно, и они уже обнимали Томми вдвоем, говоря, что все будет хорошо.
Тогда-то Енот и рассказал им про его жизнь в наружности.
Он рассказал про то, как родители запирали его в комнате, пытаясь сдержать от веселого и беззаботного детства; про то, как стены давили на него; про то, как у него никого совсем не было; про то, как он однажды смог сбежать, и стал жителем наружной Наружности.
Он говорил про то, как выживал на улице и как он боится теперь людей из него; про то, что он не может находится в пустых запертых комнатах; про то, как он готов сделать что угодно, лишь бы они не оставляли его, и он больше никогда не попадал в клетку.
А закончил он свою тираду одним, маленьким и тихим словом, растворившимся в тишине.
Это было его имя. Он не произносил его все эти годы.
Все знали имя Фила, но все звали его Филзой, чтобы это было похоже на кличку.
Все знали имя Дэйва, но все звали его по имени его бога, чтобы не спугнуть и не навлечь на себя беды.
Все знали о двух именах Уилбура, но все всегда звали его по фамилиям.
Имя Томми кроме них троих больше никто не знал, и они больше никогда его так не называли.
. . .
Еще больше лет спустя, когда Енот перестал быть Енотом, а Голд — Голдом, он услышал его имя снова. Случайно, правда случайно, он просто не в тот момент зашёл в комнату, и случайно это застал.
—Все будет хорошо, Томми, ладно?
Музыкант застыл в дверях, наблюдая как на полу пустой спальни сидят Таббо и Гремлин, уткнувшийся мальчику в плечо. По неразборчивым звукам можно было понять, что он дал какой-то ответ, но какой он так и не услышал.
Таббо на появление старшего не среагировал. Повернулся туда, откуда слышал звук, похлопал своими странными глазами, и снова повернулся к Томми, гладя его по волосам и шепча ещё что-то успокаивающее.
Музыкант ничего не сказал. Просто сел рядом, обнял их обоих, и тоже шептал что-то, сотворяя из звуков тишину.
Примечания:
@morothesun заходите в мой твиттер я там ору про смп Туббо и Дом. Там много интересного.