That Drink

      — Будь ты здесь, я бы тебя даже обнял. — Тор подобрал пробку от графина и швырнул ее в Локи.       Локи легко поймал пробку на лету. Захотелось, как обычно, поддеть брата, сказать: «Ну что, теперь обнимемся?» — но губы расплылись в непривычной, будто чужой улыбке, и само собой вырвалось:       — Я здесь.       Когда после убогой, но трогательной коронации был объявлен курс на Землю, все разошлись, остались только Тор, Локи и, задери его Фенрир, Халк. Впрочем, все, уже не задрал…       — Халк боится на Землю. Халк облажался, — пробубнило зеленое чудовище.       — Ну, облажался, — успокаивающе произнес Тор. — А кто не облажался? Вы вообще-то вместе с Энтони облажались. А он ничего, живет себе! Нет, расстраивается, конечно…       Интересно, в чем провинился Старк? Любопытство пересилило, и Локи, стараясь, чтобы в голосе прозвучало поменьше необузданного ехидства, поинтересовался:       — Что же вы натворили, Мстители, величайшие герои Земли?              Чудовище виновато созналось:       — Халк крушить.       — Халк всегда крушить, — дерзко ответил Локи. — Я спрашиваю о сути дела, и спрашиваю своего брата.       Чудовище угрожающе хрюкнуло, Локи сделал вид, что не вздрогнул, а Тор, временами отвлекаясь на побочные ветви истории, в том числе свой разрыв с мидгардкой, изложил суть. Локи постепенно внутренне холодел — не начать бы синеть, подумалось ему. Ведь он говорил Старку про щит, про несокрушимую броню, которой следовало окружить Землю, в самом буквальном смысле. Не его вина, что Старк понял его по-своему и склепал какого-то Разрушителя, предсказуемо взбунтовавшегося. Не его вина… но почему-то болезненно трепыхнулось глупое сердце: будто он подвел Старка, сам того не желая. Это не казалось забавным: забавно было подбить Тора на поход в Ётунхейм, а случайно навредить, стремясь исправить уже причиненный вред, — неудача, к тому же из худших.       — Обворожительно, — сказал он вслух. — Пожалуй, милосерднее будет не спрашивать, что творят прочие герои Земли, если таковы величайшие.       — Знай свое место, брат, — привычно насупился Тор.       — Мое место, брат, рядом с тобой, — безмятежно улыбнулся Локи.       Тор беспомощно оглянулся, потом взял его за плечо и отвел в сторону.       — Локи, Халк прав. Халка ненавидят на Земле, его нельзя туда везти.       Это было восхитительно и в чем-то трогательно: Тор так заботился, как в Мидгарде встретят чудовище, но совершенно забыл, что его, Локи, там тоже ждут отнюдь не с цветами и военным оркестром, как принято у смертных. Но дело было не в чудовище и не в самом Локи — в худшем случае их просто выставят с планеты. А если смертные — жалкие, мелочные смертные — воспротивятся прибытию асгардцев, везущих столь опасный груз? Значит, для начала стоит решить наиболее простой вопрос: Халку и вправду совершенно незачем лететь в Мидгард, пусть со смертными договаривается Бэннер. Локи чудилась в этом некая высшая справедливость: ведь это он, а не Халк, сделал вместе со Старком мидгардского Разрушителя, вот пускай и не увиливает.       — Не хочешь ударить в него молнией? Вдруг зверь испугается и убежит, оставив нам Бэннера?       — Локи… — угрожающе начал Тор.              Локи примирительно воздел ладони.       — Я понял, понял, не хочешь. Но нам нужен Бэннер.       — Это невозможно, брат, Бэннер предупреждал, что Халк его больше не выпустит. Даже у Наташи ничего не вышло бы.       Локи глубоко вздохнул и, дыша медленно, через раз, приблизился к чудовищу.Он протянул ладонь к огромной зеленой голове: теперь он слышал маленькие, как у младенца, мысли Халка, видел мир его глазами — злой мир, постоянно готовый напасть. Но внутри зеленого чудовища был только сам Халк.       — Я… я не чувствую Бэннера, Тор, — наконец признался Локи (Халк недовольно пыхтел). — А что за Наташа? Неужели агент Романофф?       Агента Романофф, как и почти всех мидгардцев, кроме лучника Бартона, Селвига и, само собой, Старка, он помнил хорошо, но как-то плоско, они были словно нарисованы на бумаге — будто у него вместо мозга в голове был бараний фарш, как в пироге, который подавали в Асгарде на каждом пиру. Рыжая шпионка, которая хотела его провести.       — У нее был свой фокус, — Тор щелкнул пальцами. — Я пытался тогда, на арене, ты же видел. Но не получилось.       — Должно быть, потому что ты не агент Романофф, брат.       Сосредоточившись и вспомнив облик рыжей шпионки, Локи набросил на себя иллюзию. Халк подозрительно заворчал, а Тор восхищенно присвистнул. Мидгардские привычки, которых набрался брат, неимоверно удручали.       — Теперь говори, что делать, — процедил сквозь зубы Локи, стараясь не привлекать лишнего внимания и без того озадаченного чудовища.       — «Солнышко уже село», — шепотом подсказал Тор.       — Солнышко уже село… — повторил Локи, косясь на отчаянно жестикулирующего Тора, и протянул Халку руку.       — «Скоро спустится ночь».       — Скоро спустится ночь…       На его ладонь легла огромная зеленая лапища. Локи, повинуясь указаниям Тора, с невыразимым отвращением погладил жесткую бугристую кожу чудовища. Чудовище утробно заурчало, его тело начало сжиматься, и наконец на полу оказался ошарашенный полуголый Бэннер.              — Наташа? — как-то жалобно промямлил он. — Откуда ты… что ты тут делаешь?       — Прости, Брюс. — Локи вернул себе свой облик. — Жаль тебя расстраивать, но это всего лишь я.       Бэннер сел, потряс головой и поднял глаза на Локи и Тора.       — С-спасибо, Локи, — выдавил он.       Локи пожал плечами:       — Это во имя красоты, Брюс. Зеленый тебе не идет, а я не люблю, когда крадут мои цвета. — И он, изящно повернувшись, взмахнул плащом, порванным в нескольких местах во время боя на Радужном мосту и слегка подпаленным Вечным пламенем.       — Бэннер, ты… ну, прости, что я… что тебе пришлось… — кашлянув, неловко сказал Тор.       Бэннер мягко — пожалуй, даже раздражающе мягко — его оборвал:       — Я сам так решил, Тор, не извиняйся.       Взаимные расшаркивания, по мнению Локи, затягивались, но это было еще не все. Очередная любезность предназначалась ему — Бэннер, помявшись, с какой-то необычной цепкостью посмотрел ему в глаза:       — Никогда не думал, что доведется это сказать, но… хорошо, что ты жив, Локи.       — Никогда не предполагал, что столь охотно соглашусь с тобой, Брюс.       Бэннер кое-как поднялся на ноги и рухнул в кресло — импровизированный трон Асгарда.       — А как все-таки вышло, что ты выжил?       — Да уж, отличился мой брат, — встрял Тор. — Подстроил свою смерть, заколдовал нашего отца, отвез на Землю, пока я с Малекитом сражался и его самого оплакивал…       — Заткнись, Тор, — сладко улыбаясь, попросил Локи.       Тор захохотал, а у Бэннера при словах «отвез на Землю» во взгляде промелькнуло что-то странное. Неужели Старк ему рассказывал, как пил с Эриком Фостером, и Бэннер просто сопоставил факты? Но вроде бы он, Локи, тогда ни в чем не прокололся. Как бы то ни было, Локи мог только умоляюще посмотреть на мидгардца. Пожалуйста, Брюс. Только не сейчас, только не при Торе. Когда-нибудь потом, хорошо? Что именно «не при Торе», Локи не представлял, но точно знал: сейчас при Торе нельзя вообще ничего, какие бы подозрения ни закрались Бэннеру в голову. Воцарившийся между ними странный мир был так хрупок — и так дорог — что его разрушение стало бы чудовищной утратой.              Тор, потоптавшись, очень вовремя заявил, что должен пойти осведомиться «о нуждах подданных», и оставил Локи наедине с Брюсом. Что ж, можно заставить Бэннера забыть все, о чем он, возможно, догадался — магия, конечно, не беспредельна, однако силы уже восстановились. Но Локи подумал все о том же хрупком мире: начинать новую — очередную — жизнь с манипуляции не хотелось, еще успеется. Достаточно было понимать, что он может справиться с угрозой.              А Бэннер, отчаянно сражающийся с чудовищем внутри и едва не проигравший последнюю битву, не то чтобы стал ему симпатичен — скорее Локи ощущал некоторую гордость: он спас смертному куда больше, чем просто жизнь, он спас его разум. Поэтому порыву доделать доброе дело Локи совсем не удивился. Жестом остановив Бэннера, уже раскрывшего рот для вопроса, он заговорил:       — Ты спрашивал, как я выжил, Брюс? Просто повезло родиться синим ублюдком. Я ледяной великан, Брюс, я чудовище, такими, как я, в Асгарде пугают непослушных младенцев. Но ведь я никогда не делал из этого драмы! — Брови Бэннера взлетели куда-то за линию волос, и Локи усмехнулся. — Ну хорошо, делал. Обнаружив, что во мне живет чудовище, я сначала хотел убить других таких же чудовищ, потом себя, потом… Что было потом, сам знаешь. А потом мое чудовище спасло мне жизнь.       — Тони мне тоже так говорил… — пробормотал Бэннер. — Что я должен быть благодарен Халку…       — Необязательно, — пожал плечами Локи. — Просто разреши ему жить в тебе. Ты не можешь вырвать из себя Халка, я не могу вырвать из себя синего ублюдка. Поверь, когда я перестал его ненавидеть, стало намного легче.       — Но ты можешь его контролировать, — возразил Бэннер.       — Это не я. Меня вынудили.              Бэннер скорбно поджал губы, а у Локи кончились аргументы.       — Только Тору ничего не говори, — наконец попросил он Бэннера.       — О том, как ты выжил? Или...       Локи усмехнулся, оценив намек Бэннера. Значит, Тони ему что-то — или даже все — рассказал, и мидгардец догадался.       — И об этом тоже.       — Сам расскажешь, когда совесть проснется, — понимающе улыбнулся Бэннер. — Но больше не надо так с Тором, он ведь и вправду очень расстраивался.       — Хорошо, в следующий раз постараюсь оставаться мертвым, — фыркнул Локи.       Губы Бэннера, явно не оценившего юмор, превратились в нитку.       — Извини, я не мог принимать активное участие в предыдущей беседе, поэтому спрошу — вы с Тором уже придумали, как будете договариваться с нашими властями?       Одна проблема — ты — решена, подумал Локи. Если верить Тору, Бэннеру земляне будут рады куда больше, чем Халку. Для второй проблемы — ею был сам Локи — он, кажется, тоже нашел решение, и, поняв, что нужно делать, мысленно дотронулся до тессеракта в потайном кармане. Главное — не попасться на глаза ненужным людям.       — Еще нет, но у нас есть я.       — Откуда у тебя надежда?       — Оттуда, что у вас ее нет.