That Drink

      — Роуди, я тебе клянусь, тут был Локи!       — А я тебе клянусь, что у тебя белая горячка, — насмешливо сказал старкофон голосом полковника Роудса.       — Вы собирались опустошить бар, сэр, — вклинился Джарвис. — Обратите внимание, вот одна пустая бутылка, другая, третья. Что вы хотите после трех бутылок? А до этого, напомню, вы пили пиво в вашем любимом заведении с тем вежливым немногословным юношей…       — Конечно, ты ничего не помнишь и ищешь вчерашний день посреди ночи, — захохотал старкфон.       Тони откинулся на спинку дивана. Пытаясь унять сердцебиение, он отключил этого бесчувственного тупицу Роуди, от которого никогда не дождешься поддержки. Мутило капитально, но Тони был уверен до дрожи в коленках — совсем недавно тут сидел инопланетный засранец Локи и пил с ним виски. Или это был тот парень из клиники?       — Джарвис, а Эрика, с которым мы пили пиво, здесь не было?       — Напоминаю, сэр, что вы в своей бесконечной предусмотрительности закрыли мне глаза и уши, — Джарвис, казалось, скрывал за ледяной саркастической вежливостью смертельную обиду. — Но, насколько вы позволили мне запомнить, сюда вы пришли в одиночестве и пили тоже в одиночестве.       — То есть я пил со своим подсознанием, которое приняло облик Локи?       — Я этого не говорил, сэр. Но Локи, насколько мне известно, мертв.              Тони застонал. Лучше бы и он был мертв. Ему было настолько плохо, насколько это вообще возможно, пить хотелось больше, чем жить, но еще больше хотелось спать дальше, а не пытаться выпотрошить собственное подсознание. По телевизору сказали, что Локи погиб. Тор сказал, не кто-нибудь. Тор сам видел. В худшем случае Локи ему просто приснился, потому что о нем говорили по телевизору, а он, Тони, совершенно по-свински напился, отмечая гибель ненавистного врага. Он прислушался к себе сквозь дурноту: никакой ненависти не было. Не было и привычной тревоги, которая всегда срабатывала, стоило вспомнить про события 4 мая 2012 года. «Засранец сдох, вот и отпустило», — подумал Тони и упал лицом в подушку. Милосердное сознание выключилось почти сразу. Локи не снился. Снился Оззи Осборн, что-то заказавший в «Старк Индастриз»: у него закончились деньги, и он предложил расплатиться песней.       Наутро Тони привез домой Пеппер и развил бурную деятельность. Сначала он съездил в клинику, где смешливые девчонки за стойкой — те же, вчерашние, подтвердили: да, мистер Старк, вы ушли вместе с каким-то молодым человеком. Да, его зовут Эрик Фостер.       — Очень похож на этого… играет Джеймса Бонда, кудрявый такой британец, мы сначала даже подумали, что это он и есть.       Эрик — как Селвига, Фостер — как девушку Тора, Джейн. Тони это показалось забавным совпадением, и он наконец понял, как сработало его подсознание: Селвиг и Джейн — Тор, Тор — Локи. Пока что это было лучшим объяснением.       Девушки наотрез отказались — «при всем уважении, мистер Старк», — сообщать ему данные Эрика Фостера. Если вас что-то тревожит, сказали они, если вы в чем-то подозреваете этого молодого человека или боитесь, что он может причинить себе вред, обратитесь в полицию. Тони представил себе, как он обращается в полицию и объясняет, что к чему, и его едва не стошнило. Если ничего не прояснится, взломать базу данных клиники не составит труда, но сама мысль, что он пытается найти своего вчерашнего собутыльника, чтобы спросить у него, не он ли в его вчерашнем сне превратился в Локи, одновременно смущала и смешила. Тони вспомнил, что у парня был назначен прием, так ему сказала девочка на стойке регистрации. Но на какое число и во сколько, у Тони вылетело из головы. Хорошо, допустим, он взломает базу данных и узнает. Можно будет явиться сюда и встретить Эрика. А если он не придет? Тони ведь сам его убеждал не связываться с доктором Флетчером…       Размышляя, Тони отправился в забегаловку. В забегаловке его подняли бы на смех, если бы посмели. Молоденький серьезный бармен, тот же, что и вчера, сказал ему: да, мистер Старк, вы сидели здесь с кудрявым парнем в смокинге, а потом вышли вместе с ним со словами, что вы ему сейчас вызовете такси.       — Джарвис, ты вызывал такси Эрику?       — Сэр, он пообещал, что благополучно доберется сам, сказал, что никогда не забудет вашу встречу, поблагодарил вас, и вы разошлись в разные стороны.       Деньги у Эрика были: Тони не забыл, как тот достал из кармана пачку долларов. Старомодно, но каждому свое. Что ж, хотя бы не будет мучить совесть, что напоил ребенка и бросил беспомощного посреди Нью-Йорка. Но если они разошлись в разные стороны, почему он так отчетливо помнит, что пришел в башню с Эриком? «А потом Эрик Фостер превратился в Локи и разговаривал с тобой, пока ты не отрубился», — поддел самого себя Тони.       Вернувшись в башню, Тони в отчаянии заявился к Брюсу, увел его к себе и изложил ему все как есть, в деталях. Хочет пилить — пусть пилит. И, конечно же, Брюс не смог молчать:       — Тони, стоило ли так напиваться после сложной операции?       — Я здоров как бык.       — Три бутылки виски, Тони. Три!       — Но виски же не галлюциноген, — возмутился Тони. — Он говорил то, что мне и в голову не приходило: про портал, про страхи…       — Это говорил тебе я еще полтора года назад, но ты никогда не       слушаешь.       — Может, и говорил, только я ни черта не помню.       — Еще и никогда не помнишь. С вами меня случайно не было?       — Зря я тебя не позвал, был бы живой свидетель.              Брюс помолчал, пожевал губами, внимательно посмотрел на Тони из-под очков, будто заново изучая, а потом мягко заговорил:       — Тони, ты же не думаешь, что Джарвис научился врать? Если он говорит, что с тобой никого не было, значит, никого не было. Что-то в этом мальчике напомнило тебе о нашей битве — уж прости, по ряду причин я помню ее несколько хуже, чем ты. У тебя случилась паническая атака, потом вы пошли пить пиво, в забегаловке услышали эти новости по телевизору, где показали Тора… А потом ты пошел сюда, потому что у тебя возникло желание, извини за откровенность, залить глаза виски. Неудивительно, что ты, добившись своего, начал разговаривать с собственным подсознанием, чтобы наконец-то разобраться в своих проблемах. Или тебе кажется более логичной версия, что на Землю явился Локи, причем, как нам известно, мертвый, чтобы провести сеанс психотерапии, ответив на твои незаданные вопросы? И если теоретически Локи мог бы прилететь сюда снова, раз однажды уже прилетал, то мертвый Локи — едва ли. Он умер у Тора на глазах, Тони, а Тор врет еще хуже Джарвиса.       Тони и сам был бы рад выкинуть из головы эти совершенно идиотские подозрения. Нет, хуже, чем идиотские, — тупые. А Брюс добавил:       — И как у тебя в голове этот мальчик, с которым вы пили, превратился в Локи? У него что, рога выросли?       — Он так себя вел! — с досадой ответил Тони, понимая, что это звучит еще глупее, чем все его предыдущие откровения. — И говорил то, что знаем только мы.       — Вот видишь, — деликатно заметил Брюс, — это лишнее доказательство, что тебе все приснилось. Если что-то знаете только вы с Локи, а Локи мертв, то…       Тони молча направился к бару — нужно было срочно чего-нибудь глотнуть. Но желание выпить у него тут же отшибло: почему-то на привычном месте не оказалось ножа, которым — Тони был совершенно уверен — он вчера хвастался перед… Перед Эриком? Перед Локи?       — Нож пропал, — сказал он вслух. — Который из вибраниума.       — У тебя вечно все пропадает, — пожал плечами Брюс. — Помнишь, на той неделе дрон за пиццей улетел и не вернулся? Еще скажи, что нож у тебя тоже Локи унес.       Тони покачал головой.       — Брюс, я все понимаю, но у меня никогда не было таких фантазий. Локи вообще не мой типаж.       — А мальчик что, был так похож на Локи? Даже без рогов? — осторожно спросил Брюс.       — Ну какой из него Локи! Локи как абсент, а этот безобидный, как выдохшееся шампанское.       — «Абсент», — усмехнулся Брюс. — Видишь, у тебя уже приятные ассоциации. Ты просто перестал его ненавидеть и бояться, потому что его больше нет. Да и не его ты боялся, а неизвестности. Тебе все это время не давал покоя тот портал, из которого может появиться неизвестно кто и который отправил тебя неизвестно куда.       Тони вздрогнул. Брюс действительно не раз заводил с ним разговор на эту тему, но Тони только отмахивался — проповеди Брюса казались ему еще бесполезнее таблеток доктора Флетчера. Впрочем, Брюс твердил несколько иное: ты вылетел в портал, а кругом враги, ты мог погибнуть; конечно, любая психика расшатается от такого стресса. Тони рисковал собой много раз и никакого, мать его, стресса не замечал. Ему было почти наплевать на опасность для жизни — в том, что с ним случилось, опасность была для мозгов.       А вчера он услышал именно про эту опасность — и Брюс ему никогда о ней не говорил, потому что не мог знать: его там, в космосе, не было. Значит, остается самый простой вариант: все это вылезло из его собственной головы. И, значит, именно проповеди Брюса всплыли у него в подсознании, разгоряченном виски, и преломились по-своему. А ведь из головы действительно будто вынули занозу! Теперь хотя бы понятно, что нужно делать: окружить Землю несокрушимой броней — и никакие порталы не страшны, кто бы оттуда ни вылез. Но вот почему его подсознание обрело вид Локи…       — Ладно, уговорил.       — Ты только никому обо всем этом не рассказывай, — предупредил Брюс. — Зачем людям знать, что лучший защитник Земли допился до зеленых чертей?       Ну и ладно, подумал Тони. Зато чуть ли не впервые за полтора года удалось нормально выспаться, если не считать наркоза. Конечно, после прошлогоднего рождественского фейерверка ему сильно полегчало, но по-настоящему отпустило, кажется, только теперь, спасибо внутреннему голосу, очень вовремя разговорившемуся.       Через два дня в башню явился Тор. После дежурных рукопожатий (Тор охотно перенял земной обычай) и искренних поздравлений с победой Тони, извинившись, разумеется, за любопытство, все-таки решился осторожно спросить громовержца о брате — точно ли он умер.       — Умер. — Тор поник головой. — У меня на руках и умер. Я тысячу лет сражаюсь, Энтони, я знаю, как выглядят смертельные раны. А почему ты спрашиваешь?       — Прикинь, он мне приснился. Я нажрался и всю ночь спорил с ним о судьбах вселенной.       Громовержец просиял:       — Это добрый знак, Энтони! Кто попадает в Хель, те не являются в снах. Значит, Локи попал в Вальгаллу!       И, не сходя с места, пригласил Тони устроить по этому поводу пир. Тони наотрез отказался и заявил, что в завязке. Очередного явления Локи он бы не перенес.