That Drink

Тони распрощался с доктором Дэвисом, уговорившись с ним на следующей неделе слетать на Большой Барьерный риф — посмотреть кораллы. Почему кораллы? А почему бы не показать хорошему человеку красивое место? Тем более человеку, который и помог ему, достав эти чертовы осколки, и фактически спас Пеппер.       Кстати, поначалу он даже не понял, что это была за истерика, когда он вручил Пеппер — хотя правильнее сказать «всучил» — ожерелье с осколками из своей грудной клетки. Потом, конечно, сумел разобрать сквозь рыдания: сам-то освободился, а если не получится достать эту дрянь из меня?       Но все получилось, если верить результатам очередного обследования, и теперь Тони, оставив Пеппер на попечение медиков до завтра (непросто было уговорить доктора Дэвиса наплести ей, что необходимо перестраховаться с каким-то суточным мониторингом чего-то там), направлялся домой, где и собирался от облегчения, прямо надо сказать, нажраться — несмотря на то, что на часах было всего десять утра. И Пеппер под боком была ему совершенно ни к чему — в конце концов, это из-за нее он так издергался, значит, она и должна помочь ему расслабиться. Например, своим отсутствием.       В груди привычно заныло, и Тони остановился, ухватившись за спинку кожаного дивана. После операции прошло больше месяца, но ребра до сих пор стонали при малейшем усилии, а голова все еще была как чумная. Зато появилось железное оправдание не назначать никакие идиотские встречи ни с какими идиотами: «Дайте, вашу мать, покоя больному человеку», — умирающим голосом говорил он в трубку, а сам шел в подвал работать.       — Здравствуйте, мистер Старк, — произнес за его спиной вкрадчивый, почему-то смутно знакомый голос.       Тони развернулся. Мгновенно нахлынула вроде бы забытая паника, пульс взлетел, кажется, до двухсот. Да нет, дурь, надо взять себя в руки, а это просто какой-то чужой парень, кудрявый, в нелепом костюме с бабочкой. Похож на этого тощего и длинного актера-англичанишку, играет в новом фильме про Джеймса Бонда, как его… Вспомнить не удалось — закружилась голова, перед глазами сначала потемнело, а потом засияли веселые огни, как в юности на дискотеке. Парень тут же поймал его под локоть каким-то быстрым, резким и точным движением — Тони даже не заметил этого движения.       — Мистер Старк, с вами все в порядке?       — Чего тебе надо? — рявкнул он.       Парень выглядел и ошалевшим от такой резкости, и искренне взволнованным. Тони даже стало неловко — напугал человека своей паникой на пустом месте, а человек, может, просто хотел поздороваться, имеет право. Он попробовал было объяснить: ничего страшного, со мной такое иногда бывает — после тех событий... Объяснение, по всей видимости, оказалось неудачным: парень стал совсем белым, как бы синеть не начал. Похоже, не только ему, Тони Старку, неприятно вспоминать о пришельцах с другого конца Вселенной. И Тони ни с того ни с сего спросил, чтобы разрядить обстановку:       — Ты со свадьбы сбежал или с похорон?       — В каком смысле?       Тони кивнул на бабочку:       —Ну а куда еще можно добровольно так вырядиться?       — А-а-а… Ну да, можно сказать, что и с похорон. Мама неожиданно умерла, а я… очень занят был, без меня похоронили. Вот… отдавал долг, если можно так выразиться. Потом отца отвез в одно… заведение, плох совсем. А теперь вот зашел сюда…       Его сбивчивый монолог прервал голос девушки со стойки регистрации:       — Мистер Фостер! Доктор Флетчер подтверждает запись на девятнадцатое число, все в порядке!       Парень с каким-то странным видом — рассеянно-сосредоточенным — кивнул. Доктора Флетчера Тони знал, это он все пичкал его волшебными лекарствами, уверяя, что только они способны привести человека в норму. Все с тобой понятно, бедняга, подумал Тони. Мать умерла, отец от горя спятил, а ты пришел к психиатру за сильными колесами.       — Доктор Флетчер, значит. Никогда не ешь эту дрянь, слышишь?       Таблетки Тони ненавидел почти так же сильно, как злобных инопланетных тварей. Он предпочитал точно знать, что чувствует, глушить проблемы достижениями фармакологии — гиблое дело. А парень улыбнулся:       — Да я и не пробовал, мы с доктором сегодня, видите, разминулись.       И тут Тони осенило.       — Выпить хочешь? Точно, пошли по пиву. Потом будешь всем рассказывать, что пил с Тони Старком в его любимой забегаловке.       Тони понятия не имел, зачем зовет с собой незнакомого человека — хоть бы имя не забыть спросить! — но, с другой-то стороны, если есть потенциальный собутыльник, зачем пить в одиночку? Тем более что парень выглядит так, будто готов прогуляться до ближайшего моста. Морда в самом деле синеватая даже, словно он год в подвале просидел, и даже улыбка такая, будто ему, в сущности, совсем не весело. Хотя это и немудрено — с такой-то живописной текущей биографией… А парень в ответ как-то странно, неловко засмеялся и начал отнекиваться — мало времени, дела, ждут…       — Пошли-пошли.       Тони подбадривающе хлопнул парня между лопаток. Но, видно, перестарался — тот охнул и болезненно дернулся. Какая интересная ткань у костюма, на ощупь почти как кожа. Но мысль мелькнула и ушла — надо было извиниться.       — Все в порядке, мистер Старк, — криво улыбнулся парень.       — Ну все, теперь я точно должен тебе пиво, — решительно заявил Тони. — И давай без этого «мистер Старк», мы же не на приеме у президента. Просто Тони. А тебя-то как зовут?       — Эрик.       И ответил-то не сразу, нахмурился, будто соображая. Да, друг Эрик, дело скверное, и выпить тебе точно не помешает. Тони кивком указал Эрику на дверь — да иди уже, упрямое создание, — и двинулся к выходу, краем уха услышав, как трещат девчонки за стойкой регистрации. Обсуждали, видимо, грядущую премьеру:       — Да ну, слишком он миленький для Джеймса Бонда.       — Так ведь, наверное, специально искали актера помоложе и посимпатичнее, раз перезапуск. И он не миленький, а красивый!       — Все равно, какой из этого ангелочка разведчик, с такими-то кудрями? Вон, посмотри на мальчика, одно лицо, как будто с афиши сошел. Может он, по-твоему, кем-то притвориться, что-то соврать?       Тони брезгливо поморщился от этой трескотни и покосился на Эрика: слышал или нет? Кажется, нет, но по лицу не поймешь. Они вышли на улицу, и Тони постучал пальцем по браслету. Такой способ связи с Джарвисом оказался прекрасной идеей, и Тони даже злился на себя, что она не пришла ему в голову раньше, — но голосовая активация перестала работать после того, как он, забывшись, случайно залез в душ прямо в браслете, а чинить было скучно.       — Джарвис, вызови такси.       — Сэр, если вы планируете возлияние, я могу распорядиться, чтобы машину мисс Поттс отогнали на место, — как обычно, сухо отозвался браслет. — Возможно, она ей чем-то дорога.              Тони и забыл, что отвез Пеппер в клинику на ее машине. Да, голова пока работала так себе, и Тони надеялся, что туман все-таки развеется: если этот мозг отупеет насовсем, придется собирать себе искусственный, а без помощи Брюса тут не обойтись. Брюс — единственный человек, перед которым Тони не постеснялся бы спасовать, признать, что ему не хватает своих мозгов. Эго у Тони, может, и раздутое, но не расчесанное, хотя сочувствующий Брюс Бэннер — это в любом случае невыносимо: ловить на себе этот добрый и, мать его за ногу, сочувственный взгляд…              — Джарвис, переигрываем: до места возлияния доедем сами, а оттуда, будь добр, отгони.              Тони по-прежнему считал, что спонтанное решение угостить Мстителей шаурмой после того, что пресса патетически назвала битвой за Нью-Йорк, было одним из лучших в его жизни: шаурма оказалась отличной, а сам он с тех пор заворачивал в эту забегаловку по меньшей мере раз в месяц и даже мирился с неизбежностью автограф-сессий. Он обернулся к молча наблюдавшему за ним Эрику:              — Сейчас увидишь знаменитое место, которое прославил пир победителей. Или ты уже там бывал?              Эрик развел руками:              — Я не из Нью-Йорка, Тони, я мало что здесь знаю. Просто отца привез, знакомый заведение посоветовал — хорошее, дорогое.       — Тогда — мини-экскурсия. Посмотри направо, через улицу: это ночной клуб, я там в твои годы зависал с девчонками.       Эрик вежливо посмеялся, но на здание клуба посмотрел внимательно и даже, кажется, цепко: этот цепкий взгляд — Тони с самого начала его заметил — не слишком-то хорошо сочетался с общим пришибленным видом парня и его нелепым, совершенно неуместным прикидом. Интересно, почему он так смотрит? Прямо как Брюс… или как Клинт. Это профессиональное? Кем он работает, Брюсом или Клинтом? Хотя, наверное, еще никем, только учится, может себе позволить — видно же, что из хорошей семьи, при деньгах: приезжий, а безошибочно выбрал дорогущую клинику, одну из самых приличных в Нью-Йорке. Молодец. Каждый, кто выбирает то же, что и Тони Старк, — молодец.       Они уселись в машину Пеппер. Тони лихо развернулся — он даже сам не ожидал, что выйдет настолько лихо, — и покосился на Эрика. Тот оценивающе и уважительно покивал. Не то чтобы Тони хотел впечатлить этого мальчика, чтобы набить себе очки, но было приятно.       До забегаловки ехали почти молча, дергать парня не хотелось — ничего, разговорится за пивом. Тони только спросил, чего Эрик хотел-то, когда его окликнул. Оказалось — просто сказать спасибо «за прошлогодние дела, ну, вы же понимаете, Тони». К благодарностям Тони привык — к проклятиям, впрочем, тоже — так что просто отмахнулся: ерунда, дело прошлое. И добавил:       — Не оглядывайся на прошлое, а то начнешь оглядываться, да и превратишься к чертовой матери в соляной столп.       Легкое недоумение на лице Эрика он никак не успел разгадать, потому что они как раз приехали. Тони напомнил Джарвису про машину, потом секунду поколебался и отключил браслет. С Пеппер все будет в порядке, это он знал наверняка, а все остальное может и подождать.       В забегаловке было людно, но местечко у стены все же нашлось. Эрик сидел удивительно прямо, будто боялся откинуться на жесткую спинку стула, но Тони давно привык и к тому, что с ним все какие-то напряженные, как палку проглотившие. Когда на тебя все смотрят снизу вверх, очень сложно хотя бы ненадолго выбросить из головы, что ты миллиардер Энтони Эдвард Старк, Железный человек и хрен знает кто еще, а просто побыть хорошим собутыльником. Хорошо этому парню — он просто Эрик, и все. Тони пихнул Эрику услужливо поднесенную кружку из толстенного стекла (публика тут не самая изысканная, а такие кружки, считай, небьющиеся) — пей уже, в конце-то концов. Раскинул руки, как итальянский гид в Колизее, и торжественно провозгласил:       — Вот здесь и состоялся пир победителей.       — А я как раз тогда был в Нью-Йорке, — вдруг признался Эрик, перестав крутить головой по сторонам и рассматривать других пожирателей шаурмы. — По делам.       — Да, не повезло, не лучшее было время для дел в Нью-Йорке.       ֫— Это правда, — кивнул Эрик. — Лучше бы вовсе не приезжал.       В глубине души Тони даже немного оскорбился за Нью-Йорк:       — Ну нет, приезжать в Нью-Йорк стоит, не стоит только приурочивать визит к инопланетному вторжению. Хорошо хоть на этот раз не совпало, нет никаких пришельцев. Это, выходит, твой второй приезд?       — Второй, я же издалека.       У Тони на языке вертелся вопрос, откуда именно, но отец всегда говорил: допрашивают преступников. Захочет — сам расскажет, не рассказывает — значит, не хочет. А на преступника Эрик похож не был. На кого угодно — на выросшего Купидона, на чьего-нибудь бастарда, с горя ушедшего в пираты (Тони что-то такое смотрел), — но только не на преступника. Ладно, допрашивать не стоит, но разговорить не помешает. Когда погибли родители, за дешевое сопливое «участие» и «сочувствие» он был готов удавить и сотрудников компании, и всех на свете, но за простую болтовню, неважно о чем, продал бы душу. Тогда рядом оказался, как обычно, Роуди. Только Роуди всегда заметит, что тебе хреново, и только Роуди всегда будет делать вид, что «хреново» — это просто разновидность «нормально».       — И мало где бывал, наверное? — наудачу спросил Тони.       Эрик то ли неохотно, то ли решительно — Тони так и не расшифровал его интонацию — ответил:       — Кое-где все же побывал. Однажды удрал из дома, c год бродяжничал.       — Били?       Тони помнил, как сам в одиннадцать лет сбежал из академии Филлипса. Только до Бостона и успел добраться, большие мальчишки поколотили в переулке за то, что хорошо одет и языкаст.       — Случалось. — Эрик невесело усмехнулся углом рта. — Потом попал в одну банду…       Не похож на преступника, значит. Чтец по лицам из тебя, Тони Старк, всегда был дерьмовый. Но не тебе судить других за ошибки юности, если из твоего оружия люди по всей Земле сих пор палят друг в друга. А парня стало невыносимо жаль: из дома, где все хорошо, не сбегают. Видно, в семье была полная задница, а семья — не последняя в городе, оттого и рассказывает так уклончиво.       — Много успел наворотить? — сочувственно спросил Тони.       Эрик развел руками:       — Достаточно, чтобы попасться, но… в общем, сдали семье. А дома отец отправил… кое-куда, вот только недавно, так сказать, освободился.       Да, и вправду учиться заставили, подумал Тони, и на всякий случай глубокомысленно произнес:       — Исправить ошибки никогда не поздно.       Принесли еще пива — и наконец-то шаурму. Тони показалось, что Эрик делает над собой усилие, чтобы не наброситься на еду сразу. Господи, да ты еще и голоден, а отбивался-то… Прожевав, парень вежливо спросил:       — А вы совершали ошибки, Тони?       Тони расхохотался: ну надо же, сама деликатность. Как будто о его ошибках еще не сложили эпос и как будто есть смысл даже из вежливости притворяться, что не знаешь этого эпоса.       — Главную ошибку я исправил — отдал управление «Старк Индастриз» в надежные руки.       — Но ведь, наверное, очень интересно было управлять целым… королевством.       — Да ну, — отмахнулся Тони. — Скучища: заседания, совещания, еще этот Хэппи придумал какой-то совет безопасности.       Эрик слегка оживился:       — Отец, я помню, тоже…       Но что «тоже», Тони так и не узнал. Один из посетителей, до этого говоривший по телефону, вдруг вскочил, рванул к барной стойке и схватил пульт от телевизора, беззвучно показывавшему какой-то музыкальный канал.       — Сидите и ничего не знаете!       Мельтешение ярких пятен — какой-то клип, что ли, — сменилось на унылую новостную студию. Ведущий, чье лицо было незнакомо Тони с его нелюбовью к телевизионным новостям, встревоженно тараторил:       — …до конца так и непонятно, что происходит в лондонском Гринвиче. У нас есть кадры с места событий, наш корреспондент пытается подойти как можно ближе. Терри, вы с нами?       На экране появилась плашка с надписью, сообщавшей, что идет прямое включение из Лондона. Всклокоченный паренек с глазами, полными то ли страха, то ли воодушевления, затарахтел в лад ведущему: да, инопланетный (судя по всему) корабль, кто-то с кем-то сражается, странные дыры в небе…       Тони бросило сначала в жар, потом в холод. Ты можешь сколько угодно гнать от себя свои страхи, но они все равно придут, если есть чего бояться. Это как плыть по океану в лодке во время шторма и делать вид, что никаких волн нет, только вот рано или поздно они тебя захлестнут и потопят. А телевизор не лгал: действительно — инопланетный корабль, тупая черная громадина.       — Свидетели всего происходящего утверждают, что видели Тора из Асгарда, и, вероятно, корабль прибыл оттуда же…       На экране снова появился паренек-репортер: он совал какой-то девице микрофон прямо в рот, как черный решетчатый рожок с мороженым. Тони едва разбирал сбивчивое стрекотание перевозбужденной девицы, и, мимолетно удивившись, что никто из посетителей забегаловки не лезет к нему с расспросами и просьбами (впрочем, все пожирали глазами экран), включил браслет.       — Джарвис, информацию по Гринвичу.       — Сэр, зафиксирован инопланетный корабль, происходит нечто похожее на сражение. Местные жители видели Тора…       — Я это и сам слышу в новостях.       — Зафиксированы также Эрик Селвиг и Джейн Фостер.       — И почему ты молчал все это время?       — Но, сэр, вы же сами отключили связь и, смею напомнить, уничтожили костюмы. Ваш коэффициент полезности в данной ситуации я оцениваю как стремящийся…       — Так, теперь правда помолчи.       Тони уткнулся в экран. Все как в плохом блокбастере: шумно, дымно и ничего не понятно, но, в отличие от плохого блокбастера, очень жутко. Тор со своим молотом то появлялся, то исчезал, черную громадину окутывал какой-то багровый дым, а Тони умирал от страха и стыда — ведь это он должен был защищать Землю, он, а не здоровяк из другого мира. Ожидаемой паникой его, как ни странно, не накрывало, голова оставалась ясной. Пусть Пеппер думает что хочет и злится сколько хочет, но костюм нужен.       Про Эрика Тони совсем забыл и вспомнил лишь тогда, когда услышал негромкий хруст стекла — как раз при очередном появлении на экране Тора с окровавленной физиономией. Эрик испуганно переводил взгляд с телевизора на осколки своей пивной кружки.       — Тони, извините… Случайно вышло, переволновался, наверное, видите же, что происходит…       Да не до кружки сейчас, твою мать. Наверное, уже треснутая была: Эрик даже не поранился, а чтобы раздавить такое толстенное стекло, нужна силища, какой этому задохлику вовек не набраться. Нервничает, впечатлительный. Видимо, все-таки попал под нью-йоркский замес.       — Ерунда, впишут в счет.       Эрик виновато кивнул и снова впился в экран, где продолжалась невнятная боевая сцена из плохого блокбастера. Тони тоже. Время будто остановилось: тогда, в Нью-Йорке, Тони не слишком понравился Тор, но если асгардец погибнет, спасая Землю, и если погибнет хотя бы один человек, то виноват будет только он, Тони — потому что он уничтожил костюмы и решил, что сможет откупиться от Фьюри и Мстителей деньгами и высокотехнологичными игрушками, которые ему ни черта не стоят… Наконец черная громадина на экране начала падать, а потом неведомым образом исчезла.       — Схождение, сэр, — вдруг вклинился Джарвис. — По косвенным данным могу заключить, что все закончилось благополучно.       — Пострадавших много? — быстро спросил Тони.       — Смертельных случаев — ни одного, сэр.       — Что по Тору?       Как бы отвечая на вопрос Тони, ведущий на экране с нескрываемым торжеством объявил:       — А сейчас с нами на прямой связи из Лондона сегодняшний герой и один из тех, перед кем мы до сих пор в неоплатном долгу за Нью-Йорк, — Тор Одинсон из Асгарда.       Притихший Эрик судорожно вздохнул. Тони невпопад подумал: зря он тогда в сердцах сказал Нику, ехидно посмеявшемуся над его погубленными костюмами, что всем наплевать на Железного человека в частности и на Мстителей в целом. Ничего не наплевать — заметно же, как Эрик, чужой человек, беспокоится за Тора, которого и видел-то один раз в жизни, и то, наверное, издалека. В телевизоре между тем появился сам асгардец — слегка пришибленный, диковато озирающийся, но живой. Он держал за талию маленькую хрупкую девушку (надпись на плашке гласила: «Джейн Фостер, астрофизик»), а перед ними буквально приплясывал паренек-репортер.       — Мистер… Одинсон, так что же все-таки сегодня произошло? Если честно, мы так ничего и не поняли, кроме того, что вы спасли Землю от инопланетного вторжения.       — Вроде как да, спасибо моей даме сердца, — пробасил Тор, а астрофизик Джейн Фостер, сияя улыбкой, помахала в камеру. — В ваш мир опять проникло зло из нашего. Вернее, не из нашего. Древнее зло издалека. Немало пришлось потрудиться, но враг повержен. Асгард тоже пострадал, я сам потерял мать, а в смертельной схватке, убив приспешника врага, пал мой брат…       — Мои соболезнования, мистер Одинсон, Земля в неоплатном долгу перед королевским семейством Асгарда. — Репортер склонил голову, а потом осторожно уточнил: — Ваш брат — Локи? Тот, кто…       — Знаю, что Мидгард на него в обиде, — перебил Тор, — но он сражался достойно, на моей стороне, и погиб как герой.       — Да-да, мистер Одинсон, — вежливо покивал репортер. — Что вы планируете делать дальше?       — Пока задержусь, нам с Джейн нужно обсудить кое-какие вопросы… схождения, — смущенно хохотнул здоровяк, обнимая подружку. — А завтра в полдень отправляюсь домой, в Асгард.       Джейн отвесила асгардцу шутливую затрещину, репортер вновь рассыпался в благодарностях, на экране возникла все та же новостная студия, и Тони потерял интерес к трансляции, решив, что попросит у Джарвиса нормальную сводку, заодно и про это «схождение»… Так, наверное, чувствует себя человек, когда у него из задницы наконец-то вытаскивают иглу морского ежа, на которого он с размаху уселся. Сукин сын, из-за которого Тони не спал ночами, издох? В смысле, геройски погиб? Впрочем, как ни назови, важно одно — его больше нет, одной угрозой меньше.       Тони повернулся к молчаливому Эрику, который, казалось, внимал телевизору.       — Слушай, захватчик-то наш вроде того! Приглашаю в гости — помянем?       — Вы, наверное, хотели сказать — отметим, — с улыбкой поправил Эрик.       — И отметим, и помянем. Сражался достойно, надо же, — хмыкнул Тони. — Хоть перед смертью осознал что-то… Ладно, помер — и аллилуйя.       — У вас большое сердце, Тони. Мститель готов простить того, кто едва не уничтожил его мир?       — Не уничтожил же, — пожал плечами Тони. — И я не прощаю, а собираюсь выкинуть его из головы. Мне главное, что он больше не угроза. Тор пусть прощает, это ему он брат.       — Не родной, — неожиданно упрямо возразил Эрик. — Да и непохоже, что мистер Одинсон сильно скорбит.       Надо же, как ты ненавидишь этого инопланетянина, про себя усмехнулся Тони. Через всю твою неуверенность это прорывается — натерпелся все-таки, бедняга.       — Не родной, но, видишь, и не совсем пропащий. Хотя за Фила я его своими руками задушил бы… Меня теперь другое волнует — не осталось ли у него приятелей, которые могут прийти следом.       Эрик, помявшись, деликатно заметил:       — Но вы уже смогли остановить такое чудовище почти без потерь.       Тони вспомнил безумные глаза инопланетянина, когда тот нацелился ему в грудь скипетром, и хмыкнул:       — Чудовище… Псих с топором — это да. Капризный принц в истерике. Наверняка нянчились с приемным, боялись ущемить вместо того, чтобы воспитывать, вот и избаловали вконец. А когда впервые в жизни не досталось какой-то игрушки…       — С чего вы решили, что с приемными всегда нянчатся? — как-то неожиданно быстро и, похоже, обиженно спросил Эрик. — Скажете, меня избаловали?       О, да у тебя и вправду семейная драма, подумал Тони. Потому, наверное, и сбежал из дома. Надо же, как болит, — даже голос подал, даже сам поставил себя на место «чудовища». Вечно я со своим языком…       — Извини, я же не знал. А мы с тобой давай все-таки отметим как следует! — И тут Тони пришло в голову безотказное решение, как перебить неудобную и, оказывается, невеселую для Эрика тему. — Подружка у Тора, кстати, ничего. Умная, красивая, да еще и боевая, под горячую руку лучше не попадаться.       — Д-да…— Эрик рассеянно почесал левую щеку.       Безотказное решение — в колоде жизни дама бьет любую карту — не сработало, парень явно думал о чем-то другом. Не о том ли, как повежливее отказать? Все поначалу стесняются, получив приглашение в башню Старка, это нормально, но собутыльник, умеющий так слушать, как Эрик, бесценен.       — Лично мое настроение стремительно меняется в сторону виски, — заявил Тони. — Ты со мной? Ну, отмечать… или поминать, называй как хочешь. В двух кварталах отсюда — прекрасная башня, где всегда есть запас лучшего в мире алкоголя. Тора бы еще пригласить, да сейчас он занят, у него секс, а завтра с утра он уже отбывает.       — Он же сказал, что в полдень.       — Это в Лондоне будет полдень, а у нас — семь утра.       Эрик задумался, будто что-то высчитывая, и осторожно спросил:       — А сейчас у нас сколько времени?       — Начало двенадцатого. А телефон-то у тебя где? — спохватился Тони.       Этот вопрос — сколько времени? — он в последний раз слышал лет десять-двенадцать назад, когда часы уже начали выходить из моды, а телефонами обзавелись еще не все. Эрик похлопал себя по карманам, вытащил пачку долларов, какие-то бумаги и молча развел руками.       — Ладно, давай ко мне, а потом разберемся. Наверное, в клинике оставил, потом заскочим.       — Да, наверное… — Эрик выглядел так, будто он, узнав, который час, открыл для себя некую тайну Вселенной и теперь пытался переварить новую информацию. — Спасибо за приглашение, Тони. Пойдемте. Надо же, я на этот раз в Нью-Йорке, а инопланетяне в Лондоне…       Господи, напою же сейчас ребенка, подумал Тони, а у него с головой от переживаний и так хреново. Хотя ему только на пользу как следует нажраться — глядишь, отпустит. Тони подозвал официанта, забрал шуршащий пакет с шаурмой, расплатился, и они с Эриком двинулись к выходу.       — Джарвис, вызови такси, — на ходу гаркнул Тони в браслет и, пропустив Эрика вперед, вышел наружу.       Джарвис укоризненно помолчал. Уже на улице, когда дверь забегаловки закрылась, он не менее укоризненно заметил:       — Сэр, ваша башня, как вы только что верно заметили, находится в двух кварталах, а доктор Дэвис велел вам побольше бывать на свежем воздухе.       — Сдам тебя в управление транспортом, — пообещал Тони. — Будешь станции метро объявлять.       Но прогуляться действительно не помешает: как раз пиво выветрится, а мозги освободятся для виски…       — Джарвис, я планирую продолжить возлияние. Всех отправь по домам, особенно Хэппи, у всех сегодня выходной, в башню никого не впускать.       Тони хотел было договорить — «…а то еще Пеппер расскажут», но не стал. Кто-кто, а Джарвис понимает, что почем в его, Тони Старка, жизни. Честно говоря, еще и поэтому он позвал в собутыльники человека, можно сказать, с улицы — этот хотя бы не будет полоскать ему мозги: Тони, это неправильно, Тони, так нельзя, Тони, ты еще нездоров…       В башне Эрик изо всех сил старался не крутить головой, хотя Тони был уверен — парня удерживает только вежливость. В конце концов, башня для этого и строилась — чтобы было на что озираться по сторонам и от чего разевать рот. Тони вызвал лифт и задумчиво спросил:       — Может, Брюса разбудить? — и, заметив, как Эрик вздрогнул, расхохотался: — Да не бойся ты так, он нормальный. Хотя нет, лучше не надо, еще позеленеет спросонья… Расскажу ему, как с тобой нажрались, пусть мечтает длинными осенними ночами.       Правда, пускай дрыхнет. Тони уважал Брюса, поэтому уважал и его привычку спать до одиннадцати, а то и до полудня. Да и пьет он мало, а если бы и пил как следует — сегодня у него в лаборатории запланирован какой-то эксперимент. Эксперимент дело святое, пусть себе экспериментирует. Не хочет человек жить парадно и весело, ну и пожалуйста. Тони даже порадовался, что погасил порыв позвать Брюса: сейчас бы начал, как все, зудеть, что нельзя нажираться после такой серьезной операции…       Виски хотелось нестерпимо, а лифт ехал издевательски долго. Пакет с шаурмой жег руки — фигурально, конечно, не буквально, шаурма по дороге успела остыть. Но, в конце-то концов, он Тони Старк и может позволить себе закусывать шотландский односолодовый виски 1979 года холодной шаурмой. Эрик между тем перестал озираться и явно подуспокоился — снял пиджак и даже закатал рукава рубашки. Решил, наверное, что в гостях надо соответствовать хозяйскому стилю. В сочетании с бабочкой выглядело это диковато: парень явно нацепил ее впервые в жизни и в душе не представлял, с чем она сочетается, а с чем нет. Да, решил Тони, семья у тебя, может, и богатая, и влиятельная, но явно не из тех, кто управляет империями, — иначе тебя даже пеленали бы в смокинг, а то и во фрак.       Наконец лифт зевнул, и Тони указал Эрику на мягкий диван.       — Располагайся, я сейчас.       — Сэр, — ожил Джарвис, — напоминаю вам, что, учитывая ваше состояние здоровья, вы ведете себя безрассудно. Мисс Поттс не одобрит…       — Ну, положим, мисс Поттс ни о чем не узнает, — буркнул Тони и отключил браслет, но передумал и шагнул к резервной панели управления, встроенной в стену. — Хотя давай-ка для надежности тебя подчистим как следует. Смотри, Эрик, фокус. Раз, два, три — и Джарвис все забыл. И лег спать, да, Джарвис?       Пусть верит, что Тони, распрощавшись со случайным собутыльником, просто пошел в башню и занялся делами. А о том, что будет происходить сейчас, отключенный Джарвис не узнает никогда. Жестоко так поступать, но не надо было выпендриваться. Тони терпеть не мог общение Джарвиса с Пеппер через его голову. Мисс Поттс не одобрит, надо же.       Эрик с видимым удовольствием опустился на диван, а Тони закрыл панель и отправился за выпивкой. День обещал быть долгим. Жизнь налаживалась.