Киприан и Иустина

Киприан Антиохийский не был из племени тех на деле безобидных шарлатанов, что пользуются доверчивостью простого люда, мечтающего о мгновенном исполнении своих желаний без труда и без заботы. Он был настоящим колдуном, и каждый, кто смел в этом усомниться, вскоре горько раскаивался в своих заблуждениях. Еще ребенком родители отдали Киприана в услужение и обучение жрецам в языческий храм, и мальчик начал усердно постигать науки. Но любовь к ученью он обратил в дурное русло, постигнув искусство слова и философию, науку небесных светил и врачевание, послушник почувствовал, что этого ему мало, и его влекут запретные знания о том, что нынче именуют черной магией. Завершив обучение в храме, Киприан совершил продолжительное путешествие по Византии, Месопотамии и Египту, в каждой из далеких земель почерпывая тысячелетнюю мудрость тайных, опасных учений, а к тридцати годам вернулся домой, став признанным волхвом. Чернокнижник был готов вспороть плоть земли, лишь бы извлечь для себя все животрепещущие тайны, их он жаждал, как человек жаждет глоток воды в иссушенной солнцем пустыне, без них метался, как волк на цепи. В своем рвении, граничащем с безумием, он связался с самыми темными силами этого мира, единожды призвав демона из самой преисподней, а в дальнейшем уже не будучи в состоянии остановиться. Упиваясь своим знанием и наполняющим его могуществом, он совершал богомерзкие ритуалы и приносил кровавые жертвоприношения, и однажды на его призыв явился сам диавол. За верную службу сатана наградил колдуна полчищем верных бесов, а после смерти обещал забрать его душу и со всеми почестями поставить князем справа от своего черного престола. Киприан испытывал великую гордость за то, что сумел едва ли не поравняться с врагом человеческим, но при всей своей мудрости не осознавал, что на деле находился лишь в позорном услужении у повелителя мух. Такой могущественный чародей считал для себя делом простейшим навести морок и любовный приворот на простую девушку, и в первую же ночь послал к Иустине одного из пребывавших у него в услужении бесов, дабы затуманить разум и воспламенить плоть христианки. Но дева, лишь только ощутив присутствие нечистой силы, обратилась к святой молитве, коей незамедлительно изгнала ее. С позором черт вернулся к своему хозяину, чем навлек на себя ярый гнев колдуна, не желавшего признавать свою ошибку и узревшего в основе неудачи слабость рядового беса. Киприану пришлось нехотя объявить, что для того, чтобы подготовить деву для брачного ложа Аглаида, ему потребуется еще седмица. Еженощно, а позже и ежедневно злодей подсылал к Иустине все новых и новых бесов-искусителей, одного сильнее другого, но ни их дурманящие речи, ни чары были не в силах смутить разум святой девы. Подкрепив постоянные молитвы постом, девушка не позволила нечистым завладеть своим телом, покуда над ее бренной плотью властвовал несломимый дух. В один из вечеров, когда огненный диск солнца уже опускался за горизонт, Киприан сам обратился в большого черного ворона и прилетел к дому Иустины, чтобы, сидя на ветви дерева, подсмотреть за девушкой в высокое оконце. И черный маг увидел, как праведница, стоя на коленях и сложив руки в жесте смирения, молится Господу, а взор ее, устремленный прямо, не замечает вьющихся вокруг нее бесов. Насланные черти были невидимы для святой, и она сама сделалась для них незримой, дабы они не могли найти ее причинить ей вреда. Никогда доселе чернокнижник не видывал ничего подобного, он даже залюбовался красотой христианской девы, в своем благочестии окруженной ореолом сияния. Но исходящий от молящейся лучистый свет оказался так ярок, что вороньим глазам стало больно смотреть. Киприану стало мерзко осознание того, что его хитросплетенные чары, которым он обучался не один год, смогла одолеть простая девушка, и он поспешил прочь, в свою колдовскую обитель. Там чернокнижник начертил на полу посохом пылающий круг и призвал из ада демона, принявшего соблазнительное женское обличье. Киприан не желал прослыть лжецом или, того хуже, столь слабым, неспособным даже одолеть хрупкую деву, посему он решил подослать к Аглаиду демоницу в облике праведницы. Чтобы богатый наследник не смел обвинить колдуна в том, что тот не выполнил свое обещание и не справился с простой работой, лиходей придал нечистой облик Иустины. И вышла она похожей и, одновременно, другой. Тот же рост, тот же стан, те же волосы, белая кожа и мягкие черты лица… Но не было в глазах той светлой кротости, вместо нее полыхал бесовской огонь. И Киприан намерено уродовал образ красавицы, придавая ему едва уловимые черты распущенных женщин, прежде чем отослать к несчастному влюбленному глупцу. Ни слова не проронив, появилась лже-Иустина на пороге Аглаида и улыбнулась карминовыми устами. Немудрено, что юноша преисполнился такой радостью от вида возлюбленной и желанной девы, что не заметил подмены. - Иустина… - прошептал он, простирая к ней руки. Но тут произошло пугающее чудо. Девица отступила назад и превратилась в чудовище, которым являлась на самом деле. Демон, не выдержав самого упоминания имени святой, сбросил искусно наложенную маску и явил свой истинный облик. Увиденное до глубины души испугало Аглаида, но, когда тот совладал со своим страхом, то понял, что колдун всего-навсего обвел его вокруг пальца. - Киприан, ты обманул меня! Я честно заплатил тебе, но не получил того, что заказывал, - заявил расхрабрившийся юноша, придя к чародею на следующее утро. - Не ты ли говорил, что очаровать Иустину будет не сложнее, чем придавить вошь? Или вошь у тебя оказалась размером с вола, или ты не так уж и силен, как твердит молва… Но молодому человеку не удалось завершить свою спесивую речь. Разгневанный колдун поднялся со своего сидения, возвысившись над столом и став даже, казалось, выше ростом. По залу словно пронесся ветер, задувая большинство освещавших его и днем, и ночью свечей, и он наполнился тенями. В Аглаида полетел его же кошель, полный золота, глухо звякнув, ударился о его грудь и упал к ногам. - Если ты так дорожишь своими деньгами, щенок, забирай их, - глухо проговорил Киприан. – А я дорожу своим именем. И я докажу тебе и этой деве, чего на самом деле стоит мое колдовство. Чернокнижник хлопнул в ладоши, и свечи вокруг него снова заполыхали трепещущими язычками пламени, хлопнул еще раз, и глазам испуганного Аглаида предстал десяток бесов. Одни раздували огонь в жаровне, другие листали чародейские книги, третьи просто сидели у ног своего господина, ожидая приказаний. Юноша обомлел от ужаса, увидев настоящих прислужников черного мага, он думал броситься бежать, позабыв о деньгах и обо всем на свете, но не смог сдвинуться с места. - Прости… Пожалуйста… Я больше не хочу Иустину, только отпусти меня, позволь же уйти!.. - Нет, ты хочешь, - отрезал Киприан. – И ты получишь то, что хотел. Сегодня же вечером ты попадешь в ее горницу и овладеешь ей, не будь я Киприан, поверенный князя тьмы! - и, прочитав короткое заклинание, чародей превратил юношу в сороку, белобокую и длиннохвостую. – Теперь ты полетишь к своей деве. - Но я не могу взлететь… - человеческим голосом проговорила птица, расправляя крылья и тщетно подпрыгивая на месте. - Что ж, не мудрено. Птах – лишь облик, в нем ты не перестал быть человеком. И тогда два беса подхватили Аглаида, один под правое крыло, другой – под левое, и стремительно понесли к дому Иустины. Превращенный юноша увидел в горнице девушку и позвал ее, и она обернулась, поглядев в окно, и трижды осенила себя крестным знамением. После этого одного лишь взгляда праведницы хватило для того, чтобы развеять злые чары. Птица превратилась в человека, которым и была, а бесы потеряли свою силу и в страхе разлетелись. Не удерживаемый в воздухе больше ничем, Аглаид рисковал упасть с высоты и разбиться о землю, но мольба милосердной девушки даровала ему мягкое падение, и юноша не получил ни единой царапины.