***
Мчащийся по лесу Глорфиндель готов был хохотать до черных мушек перед глазами. Он и сам не мог понять, почему выходки ведьмы (даже опасные для остальных членов Братства) вызывают у него такую необычную реакцию, но сейчас это было и не важно. Она его обдурила. Обвела вокруг пальца со всем своим ведьминским коварством. Очаровательно. Он должен был догнать ее уже давно. В конце концов, вокруг шныряли орки, изрядно замедляющие продвижение к цели, она просто физически не могла уйти далеко… Но она убежала. Золотоволосый эльф практически вылетел на поляну, где истошно вопили Мэрри с Пиппином, которых стремительно уносили на закорках урук-хаи, и готовился к героической смерти Боромир. А что? Герой есть. Смерть — тоже. Сейчас предводитель стрелу в грудь воину выпустит и все — хана бородатому. Глорфиндель, не мудрствуя лукаво, кинул в противника кинжал. Стрела сорвалась с тетивы и воткнулась в корень дерева в двух шагах от Боромира. Мужчина облегченно выдохнул и тут же вскинул меч, вспомнив, что вообще-то у него еще полно противников, да и хоббитов ур-роды (как в прямом, так и в переносном смысле) похитили, надо возвращать… Эльф в это время уже расправился с большей частью вражеского отряда и подлетел к Боромиру: — Ты рыжика поблизости не видел? — нетерпеливо поинтересовался он. — Чего? — моргнул Боромир. — Через плечо! — рявкнул Глорфиндель. — Таелина где?! — Откуда я знаю? — возмутился воин. — Эта девчонка передо мной не отчитывается! — Проклятье! — цыкнул нолдо. И направился на поиски непоседливой ведьмочки дальше. — Не понял, — нахмурился Боромир. Оглядел валяющиеся в хаотичном порядке тела поверженных врагов, покосился на спину покидающего поляну эльфа, полностью проигнорировавшего тот факт, что он только что спас сыну Наместника Гондора жизнь, и досадливо сплюнул. — И что теперь делать? Вопрос прозвучал в никуда…***
На поляне, где Братство ранее разбило лагерь, царил балаган. Гэндальф метался туда-сюда, разоряясь, что не стоило оставлять эту подозрительную девчонку без присмотра, а уж юного мистера Бэггинса — тем более. С Хранителя Кольца вообще нужно пылинки сдувать, он чуть ли не ключевое лицо во всей миссии! Устроившийся на поваленном стволе дерева Гимли глухо ворчал на остроухих интриганов и подозрительно поглядывал на Леголаса (тот, впрочем, отвечал молчанием оскорбленной невинности и талантливо делал вид, что не понимает сути претензий). Арагорн выяснял подробности произошедшего с Боромиром — и вообще, куда делись хоббиты? Боромир отвечал сквозь зубы и попеременно поглядывал на спину вдохновленно пялящегося на закат Глорфинделя. Что он мог рассказать? Прибежал на помощь Мэрри и Пиппину, когда вокруг зазвучали боевые кличи орков? Что защищал их до последнего, пока его самого не окружили, и на пару секунд потерял полуросликов из виду? Что потом, на самом интересном месте со сценой героического самоубийства, появился Глорфиндель, собрал играючи все сливки и побежал по своим делам дальше — обломщик блондинистый? Да тьфу на него! — Не плюйся, — угрюмо попросил Арагорн, едва успевший отскочить с траектории полета. Чессн слово, иногда он чувствовал себя воспитателем детского сада! Ага, в группе которого состояло два брутальных бородатых мужика, один маг-старикашка с приветом и победитель лихолесского конкурса красоты (в котором Владыка Трандуил не участвовал как всеми признанная дива) с острыми ушами. Ну и древний-предревний эльф с пре-екра-асными золотыми волосами и характером наглющего кота с имбовой неубиваемостью и навыками ведения боя. И на что он подписался, когда вызывался с ними идти, а? И ведь знал. Знал, что где-то есть подвох — недаром Элронд смотрел на него с таким язвительным прищуром. Мол, отольются кошке мышкины слезки, а проблемному зятьку литры выпитого успокаивающего отвара тестюшки. А ведь самое противное — повернуть назад, сказав, что резко передумал, уже не получится. Они столько прошли… возвращаться назад бессмысленно. Легче только дойти до конца в прежнем составе, искренне надеясь, что здравый смысл в товарищах все же победит. Гэндальф завершил особо экспрессивную тираду и, выдохнувшись, тяжело оперся о ближайшее дерево. Глорфиндель крайне не вовремя и особо мечтательно вздохнул. Гэндальф метнул в него гневный взгляд. Вечно эти нолдор со своими странными вкусами влезают. И чего он только именно на этой ведьме так зациклился? В Лориэне и Ривенделле полно эльфиек, красивых, добрых, благодетельных. А он бегает за каким-то чертенком, словно всю многовековую жизнь только это чудовище язвительное и ждал. Глорфиндель зырк в свою сторону проигнорировал. Откровенно говоря, ему было плевать. Рыжик решила поиграть с ним в догонялки? Замечательно. Он не против поразвлечься, тем более, что в конце концов все дороги приведут его к ней. По-другому и быть не может — это судьба. Эльф прекрасно помнил пророчество Намо, произнесенное ему вслед, когда гордый нолдо возвращался в Средиземье для новых подвигов. «Твоя судьба свалится тебе на голову, когда ты перестанешь ждать. Ее не получится схватить рукой, привязать к себе, она будет лететь свободно, как ветер. За нее придется бороться долго и упорно, но если ты справишься — в твоем мятежном сердце воцарится мир…» Таелина действительно свалилась на него — в буквальном смысле этого слова! — как гром среди ясного неба, так что поначалу он даже и не сообразил, что к чему. Зато потом, когда увидел ее на совете, отстраненно внимающую речам Элронда и периодически непочтительно закатывающую глаза на наиболее пафосные высказывания… Когда заметил в глубине изумрудных глаз упрямый, негасимый огонь… Когда поймал в полумраке арок Ривенделла ее озорную улыбку… Воин понял — вот она. Его судьба. С непослушными рыжими кудрями, еле заметными веснушками на щеках, колдовским прищуром и аккуратненькими заостренными ушками. Судьба с восхитительно изощренным чувством юмора и темными-темными тайнами. Судьба, чье происхождение до сих пор остается загадкой. Судьба, которая одним своим существованием разбивает вдребезги все, что он когда-либо представлял. Непоседливая. Легкомысленная. Ехидная. Драгоценная и единственная. Судьба смотрела на него с насмешливой улыбкой, словно вопрошая «Ну и что ты теперь со мной будешь делать?» Любить. Ценить. И никогда не отпускать. Он слишком долго ждал ее появления, чтобы позволить вновь исчезнуть в неизвестном направлении. Он просто слишком долго ждал. Ждал, когда затихнет суматоха из-за возвращения нолдор (а заодно и всего того, что его народ, мимо проходя, натворил в Средиземье). Ждал, когда в свободных землях воцарится хотя бы подобие мира. Ждал, когда затянутся старые раны, физические и душевные. И вот теперь, он, наконец, дождался. Леголас пытался отозвать его поболтать с глазу на глаз, бросал какие-то намеки и возмущенно таращил глаза, когда Глорфиндель шаг за шагом придвигался к Таелина ближе… Ха! Наивный лихолесский юноша. Он будто совершенно ничего не слышал о нолдор. Когда они чего-то хотят — они это получают. Если это существует в мире — находят, где бы ни находилось, если нет — создают с нуля. И свернуть их с выбранного пути не получится ни у одной силы в мире. А если сдуру встали на пути — сами виноваты. Поговорка «умный в гору не пойдет…» явно не про них. Переход через Хэлкараксэ это только подтверждает. Правда, сначала нолдор таки попытались «гору» обойти, там еще гавани Альквалонде горели ясным пламенем. Неувязочка вышла, да… больше такой ошибки нолдор не совершали. Если у рыжика уже есть мужчина, которого она любит — пусть она скажет Глорфинделю прямо в лицо. Да, даже если это правда. Какая разница? Муж не стенка, подвинется. К тому же, что это за муж, раз отпустил свою супругу в такое опасное путешествие в одиночестве? Такое чудо бедовое надо беречь, что есть сил. Она же себе приключения на ровном месте отыщет! Келегорм, помнится, такой же логикой руководствовался. Но он слишком поторопился, нахрапом действовал. Да и в той истории фигурировала Лютиэн, а она вообще любого нолдо в упрямстве и дурости переплюнет. Глорфиндель такой ошибки не допустит. А если этот неназванный мужчина не выполняет свои прямые обязанности, Глорфиндель сделает это за него. И потом могут вопить «моя-не твоя» сколько угодно, его это не остановит. На ней не написано (брачный браслет-татуировку на запястье он не замечал чисто из принципа). Единственное, из-за чего Глорфиндель действительно может отступить — желание самой Таелины. Если Рыжик скажет ему нет, скажет, что не нуждается в его обществе и он ей противен — он уйдет. Но она так не скажет. Глорфиндель сделает все, чтобы такая мысль ей и в голову не пришла. Эльф вспоминал моменты их общения почти с нежностью. Рыжик на деле оказалась таким невинным ребенком, несмотря на уже прожитые тысячелетия. Ее словно намеренно ограждали от ужасов этого мира, позволяя спокойно расти в душе свету. Хотя, почему «словно»? Если он правильно понял, она родом из Мордора или прилегающих к нему земель, где Тьма завоевала все от границы до границы. Это накладывает отпечаток. Должно наложить. Однако рыжик продолжала веселиться, пакостить и шутить, но как-то необидно, а будто пробуя, насколько свободно ты позволишь обращаться с собой. По всем канонам, она должна быть другой. Совершенно. Но она регулярно отправляла все «должна» к Балрогу и весело махала ручкой вслед. Она не могла вырасти такой случайно. Кто-то воспитывал ее специально именно такой — баловал, ограждал от жестокости и несправедливости, защищал. Почему? Зачем? Нолдо не знал. Но сам этот факт уже наводил на интересные размышления. Их, впрочем, Глорфиндель предпочел оставить при себе. Она его судьба, но ведь никто не говорил, что с этой судьбой все будет гладко. Эльф даже не надеялся и принял это без проблем. Не мог не принять. А ведь она боялась, что будет по-другому. Настороженно замирала, стоило кому-то из Братства оказаться поблизости, а на него — так вообще, смотрела исподлобья и постоянно ждала удара. Где-то она обожглась и сильно. С этим придется разбираться. Рыжик тянулась к нему инстинктивно, сама искала общества, но опасалась. И страдала от противоположных друг другу желаний — Глорфиндель это видел. Видел и все время старался склонить чашу весов в свою сторону. Правда, с последним он в какой-то момент немно-о-ожечко переборщил. Рыжик испугалась, но не столько за свою жизнь, сколько его настойчивости, и сбежала. Причем, не абы чем воспользовалась, а возможностями майа — Глорфиндель почти физически ощущал, как затягивается неподалеку прокол, построенный на голой силе. И вот как объяснить этой непутевой ведьмочке, что он — последний, от кого она может ждать предательства? Только делом. И Глорфиндель с залихватским «Ух!» взвалил на плечи вещмешок. — Я пойду за этими беглецами, а вы отправляйтесь по следам орков, спасите Мэрри и Пиппина, — произнес он. И столько в его голосе было непробиваемой уверенности, что Гэндальф даже возразить не смог. Хотя словечки в голове вертелись и довольно крепкие. — И мы что, его так просто отпустим? — возмущенно поинтересовался Гимли у молча смотрящих вслед нолдо товарищей. — А ты попробуй такого разверни, — мрачно буркнул Боромир. — Живо поймёшь, почему назгулы тогда до границы Ривенделла не доехали… Леголас согласно угукнул, рассеянно перебирая в колчане стрелы. Та-ак хотелось зарядить кому-нибудь в глаз — чисто для снятия напряжения. Глорфиндель прав, надо найти орков. Хоть пар выпустит. …Орков они, некоторое время спустя, нашли. Но не в том виде, в каком рассчитывали.***
— Воины Рохана! Какие вести с севера? — крикнул вслед конным всадникам Арагорн, наплевав на истеричные вопли чувства самосохранения. Гэндальф при виде этой картины досадливо поморщился. В одиночку выходить против недружелюбно настроенных всадников — да он обезумел! Хотя, если учесть, каким опасным огнем горели его глаза, пока несколько сократившееся Братство мчалось по холмам и весям в надежде догнать поскорее отряд урук-хаев, такой исход не стоит сбрасывать со счетов. Леголас с тяжелым вздохом (еще один самоубийца в отряде, мало ему Таелины с ее сумасшедшими выходками!) последовал за другом. А то его на пики насадят, того и гляди, а он даже не почешется, чтобы защититься, наивный нуменорский потомок. Гимли отстал от него только на два шага — и то, потому что до сих пор пытался отдышаться от стремительного марш-броска. Боромир, собссна, хрипел, согнувшись в три погибели, вместе с ним. Ну не создана дыхалка обычного человека для подобных нагрузок! Три дня и три ночи бежать, это только воспитанный эльфами Арагорн, да чародей на магической подпитке способен. Тем более, Боромир недавно получил стрелу в грудь. Рану, конечно, залечили имбовой истарской магией, но осадочек, как говорится, остался. Но это так, пустяки. Подвиги совершать не помешает. А впереди ждет еще столько возможностей помереть — настоящий рай для бывалого суицидника. Всадники Рохана на крик развернулись, окружили путников и со всем роханским гостеприимством наставили на них острия копий. Боромир коротко усмехнулся. Какая слаженность, вы только посмотрите, будто пару месяцев для этого тренировались. Гэндальф веселье гондорца не оценил, зыркнув на него с предупреждением. Вот всем был хорош сын Наместника Гондора, но только не своей язвительностью. Благодаря воспитанию, правда, он умел вовремя замолчать, а то и вовсе придержать язык за зубами (в отличие от импульсивной Таелины — Эру Великий, как хорошо, что этой девчонки сейчас с ними нет. И Глорфинделя. Она бы точно не смолчала, а раз так — не смолчал бы и Глорфиндель). — Что привело такую странную компанию в наши края? — холодно спросил предводитель всадников, окинув оценивающим взглядом эльфа, гнома, мага и двух людей (мужчина крайне талантливо изобразил, что ухмыляющегося Боромира не узнал, ну вот ни капельки). Хотя, как раз наличие последнего из людей и самого Гэндальфа и спасло компанию от немедленной расправы. Боромира он хорошо знал, тот приезжал иногда в Рохан с дипломатическими миссиями. А о Гэндальфе Сером в Средиземье только глухой не слышал, да и тому, наверное, уже давно на пальцах объяснили. — Беда приключилась с нашим отрядом, господин воин, — страдальчески прокряхтел Гэндальф, врубая любимый режим немощного старца. То, что немощный старец совсем недавно на полном серьезе собирался сражаться с Балрогом, никого не смутило. Из своих не смутило, чужим знать необязательно. — Вот как? — безразлично полюбопытствовал Эомер. — На нас напали орки и забрали двоих наших товарищей, — с тяжелым вздохом развел руками Гэндальф. — Мы преследовали их все это время в надежде спасти друзей. Скажите, не видели ли вы неподалеку… — Орков? — закончил за мага всадник. — Мы уничтожили весь отряд этой ночью. Никто не выжил. Гимли охнул придушено. Леголас растерянно моргнул. — А полурослики? — взволнованно переспросил Арагорн. — Вы бы приняли их за детей… Эомер молча покачал головой. Как он и сказал НИКТО не выжил… — А что насчет трупов? — хмуро спросил Боромир. — Вы не видели среди них никого похожего? Братство вскинулось в надежде. Эомер, на мгновение задумавшись, вновь отрицательно покачал головой. Лица странной компании посветлели и они запереглядывались с оживлением. — Мы сложили тела в кучу и подожгли. Если там все же остались от ваших товарищей, вам стоит поискать на месте битвы, — произнес Эомер. Воин уже собрался дать знак своим, чтобы двигались дальше, когда Боромир тактично прокашлялся. — Уважаемый Эомер, — с ехидцей начал он. — Ты ничего не забыл? Всадник покосился на него с подозрением. Потом его лицо озарилось пониманием и воин возмущенно выдохнул: — Да ты вконец обнаглел Боромир, сын Денетора! Требовать долг сейчас… в самое неподходящее для страны время! — Ну, на лучшего коня я пока не претендую, согласен на… пятерых обычных, — пожал плечами Боромир. — Тем более, что плохих коней у роханцев по определению не бывает. — Больше четырех не дам, даже не рассчитывай, — мрачно отозвался Эомер. — Так и быть, четыре тоже сойдут, — с видом, словно делает воину великое одолжение, кивнул Боромир. Еще бы! Он-то максимум трех ожидал, а тут еще один непарнокопытный в качестве бонуса. Надо брать, пока дают. Внутренне гондорец довольно потирал руки. Славно складывается, славно… Как хорошо, что Эомер так и не научился нормально в карты играть! Братство (да и подчиненные самого Эомера) успевало только поворачиваться то к одному, то к другому, искренне не понимая, о чем идет речь. Просвещать окружающих о подоплеке их отношений, ни тот, ни другой не собирался. Нефиг позориться, и так про них слухи красноречивые ходят. …Несколько минут спустя Братство уже скакало во весь опор, распрощавшись со всадниками Рохана, и истово надеялось, что если не самих хоббитов, то хотя бы признаки того, что те еще живы, они смогут найти.***
Искомые полурослики в этот момент с любопытством обозревали окрестности, сидя на плече неторопливо (как, впрочем, и все, что они делают) шагающего по Фангорну энта. На другом расположилась экзотической внешности девушка. Внешность, правда, нисколько не мешала ей (по скромному мнению хоббитов) быть довольно симпатичной. Зеленоватая кожа, темно-карие глаза, аккуратненькие клычки и заостренные ушки. А еще длинная коса цвета вороного крыла, подвязанная нежно-розовой ленточкой. Девушку звали красиво — Белладонна. Для своих просто Белочка.