Ради тебя

Драко проснулся за полчаса до полудня. Откровенно говоря, он с легкостью мог бы проспать и до самого вечера (ведь уснуть ему удалось только под утро), если бы кое-кто его не разбудил. Вначале Драко даже не понял, откуда доносится приглушенный, но настойчивый стук, и, решив, что кто-то стучится в дверь, попытался его проигнорировать. Однако нарушитель спокойствия был настроен решительно и стучал до тех пор, пока Драко все-таки не разлепил веки и не поднялся, превозмогая сонливость, с постели. Хмуро оглядевшись, он увидел за окном Астру — сову, принадлежащую его матери, — и торопливо распахнул окно. Недовольно щелкающая клювом птица важно шагнула внутрь и протянула Драко лапу, к которой был крепко привязан небольшой свернутый лист пергамента. Невольно задержав дыхание, Драко потянулся к письму. То, что мать написала ему, не было странным: она вполне могла просто поинтересоваться, как прошли его первые дни на службе. И все же Драко было неспокойно на душе. А что, если новости о побеге пленников уже разнеслись по округе? Может, она знает, что он был на волоске от смерти? А может, ей вообще неизвестно, что с ним, жив ли он? Драко живо представил себе Нарциссу, нервно меряющую шагами гостиную их дома и нетерпеливо поглядывающую на клочок неба, виднеющийся в окне, и быстрым движением разорвал конверт. «Здравствуй, сынок! Как ты, дорогой? Если ты не слишком занят, я бы очень хотела, чтобы ты сегодня наведался ко мне. Например, в пять часов по полудню, что скажешь? Если тебе будет удобнее в другое время — дай знать. Буду с нетерпением ждать. Мама». Письмо немного настораживало. Недосказанность, вплетенная в обычный сдержанный стиль матери, явно намекала, что что-то не так. Ей что-то известно. И у нее, похоже, есть вопросы, о которых она не хочет упоминать в письме. Сможет ли Драко прийти сегодня в пять часов, как она просит? Он точно не знал. Должен ли он просить разрешения Темного Лорда, чтобы покинуть Мэнор? Что-то внутри подсказывало, что должен. — О, неужели Нарцисса успела соскучиться по своему ненаглядному сыночку? — спрашивал, оскалив зубы в искусственно-добродушной улыбке Темный Лорд. — Как мило… И ты, конечно же, как хороший сын, не хочешь ее расстраивать? И поэтому просишь отпустить тебя, не так ли? — Я лишь спрашиваю вашего разрешения, мой лорд, — Такой нарочито любезный Волан-де-Морт пугал больше обычного. Он как никогда походил на змею, готовящуюся нанести неожиданный удар. — Если вы не позволите мне отлучиться из Мэнора, я просто отпишу матери, чтобы не ждала меня сегодня. — Нет-нет, что ты? — продолжал в том же тоне Волан-де-Морт, наслаждаясь замешательством Драко, которое тот не слишком успешно пытался скрыть. — Ну разве можно расстраивать мать? Конечно же, я отпущу тебя. Драко растерянно замер. Казалось бы, можно вздохнуть с облегчением — он получил то что хотел, но вместо облегчения Драко чувствовал лишь нарастающую тревогу. — Спасибо, мой лорд, — пробормотал он и хотел уже покинуть покои хозяина, но тот окликнул его. — Подожди. Драко остановился, осознавая, что он ожидал этого. Он знал, что Темный Лорд еще не все сказал. — Неужели ты собираешься отправляться в путь в одиночестве? Драко едва заметно приподнял брови в немом вопросе. — Время очень неспокойное, Драко, — улыбки на жутком лице Волан-де-Морта больше не было, но оставалось там еще что-то такое, чему Драко не находил названия. И оно заставляло внутренности сжиматься в ком. — Посмотри, что творится вокруг. Посмотри, как осмелели наши мятежники — даже на замок не побоялись напасть. А что, если ты столкнешься с ними по пути к матери? Они ведь знают, что рано или поздно ты придешь к ней. Не знай Драко своего хозяина, он мог бы подумать, что тот действительно волнуется за него. — Зачем им это, мой лорд? — А ты разве сам не понимаешь? Ты ведь был хранителем подземелья. Пусть и совсем недолго, но… Боюсь, то что случилось в камере между тобой и нашей дорогой мисс Грейнджер, она восприняла слишком болезненно. Не думаешь ли, что она может пожелать мести? И если так, то будь уверен — она без труда найдет желающих ей помочь. Мести? Об этом Драко не думал. Конечно, она ненавидит его, но пытаться отомстить? Да еще рискуя жизнями других ради мести — нет, вряд ли. — Она не станет этого делать. Не станет рисковать. — Чушь! — выкрикнул Волан-де-Морт, поднялся с кресла и подошел вплотную к Драко. — Откуда ты можешь знать, что в голове у твоего врага, Драко? — прошелестел он возле самого лица Драко, неотрывно сверля его пылающим красным огнем взглядом. — Даже насчет друзей никогда ничего нельзя говорить с уверенностью. Даже те, в ком не сомневаешься, могут нанести удар. И чем больше веришь кому-то, тем уязвимее становишься, ты понимаешь это? — Волан-де-Морт чуть отстранился, чтобы лучше видеть лицо Драко. — Да, ты понимаешь… Конечно, понимаешь… Сверкнув напоследок глазами, Волан-де-Морт вернулся к креслу и вновь опустился на него. А Драко остался стоять как вкопанный, пытаясь справиться с бешенным сердцебиением. Разумом он понимал, что Темный Лорд только что говорил об Уизли, но сердце кричало, что речь о самом Драко. Что вся ярость, пылающая во взгляде хозяина, была направлена только на него. Иллюзия. Это просто иллюзия, спровоцированная тем, что каждое из слов хозяина и вправду справедливо в отношении Драко. Он предал Волан-де-Морта. Темный Лорд верил Драко (настолько, насколько он вообще способен это делать), а Драко обманул его доверие. Но он ни о чем не жалел. Он хотел просто побыстрее убраться из кабинета хозяина и остаться наедине с собой. Хотя, судя по всему, ему это не светило. — С тобой отправится Вейз, — теперь уже спокойным голосом проговорил Волан-де-Морт. — Полный комплект телохранителей я, к сожалению, тебе предоставить не смогу, но Вейз и сам стоит многого. Тут спорить было не о чем: Вейз стоил многого, если оценивать по умению убивать. Быстро, решительно, без капли жалости. Сам Драко не очень хорошо знал этого хмурого верзилу, но много слышал о нем от отца. И, надо признаться, перспектива предстоящего знакомства с Вейзом не радовала, но выбора не было. Поэтому Драко постарался изобразить искреннюю благодарность и поспешил удалиться, пока Волан-де-Морту не пришла в голову еще какая-нибудь светлая идея о том, как позаботиться о своем хранителе подземелья. Вейз был высоким, широкоплечим, мускулистым — ну чем не настоящий телохранитель? А свирепое выражение лица без сомнений было способно отпугнуть всех потенциальных недругов еще на расстоянии пушечного выстрела. Единственное неудобство — то, что и подопечному вряд ли будет комфортно и спокойно рядом с таким парнем. Драко, например, точно не будет, он это понял сразу, как только заметил у ворот замка ожидающего его Вейза. — Ты Вейз, так ведь? — нарочито беспечным голосом обратился Драко к короткостриженому амбалу, рядом с которым Гойл мог показаться милым пушистым котенком. — Пойдем? Вейз задержал на мгновение на Драко пустой хмурый взгляд, словно ему было сложно понимать обращенную к нему речь, но потом кивнул и повернулся к воротам, взглянул на постового, и тот без лишних слов открыл им ворота. Наверное, усмехнулся мысленно Драко, он и сам бы так же поступил на его месте. Впрочем, скорее всего, постовой получил распоряжение от Волан-де-Морта выпустить их. Вейз, конечно, производит неизгладимое впечатление, но не настолько, чтобы кто-то лишь по этой причине посмел ослушаться Волан-де-Морта. — Аппарируй, — буркнул Вейз, когда они оказались за воротами, и ухватился громадной ручищей за локоть Драко. И только теперь Драко в полной мере осознал, что собирается привести этого парня в дом матери. Как ей объяснить, почему он придет в компании этого громилы? Как вообще они смогут поговорить хоть о чем-то в его присутствии? И тут Драко осенило: а может в этом и смысл? Может, Волан-де-Морт не хочет, чтобы у Драко была возможность пообщаться с кем-то вне замка наедине и поэтому он навязал ему Вейза? Но почему? Волан-де-Морт не доверяет ему. Опять эта мысль выскользнула наружу из глубин подсознания, полоснув легкие ледяным ножом, но Драко поспешно затолкал ее обратно. Не может этого быть. Волан-де-Морт поверил Уизли, он считает виновным его. Иначе с чего бы стал его убивать? Не стал бы. Конечно, не стал бы. Драко глубоко вздохнул, сосредоточился на мыслях о доме и, закрыв глаза, аппарировал. Драко опасался, что внешний вид Вейза может напугать мать, но ошибся. К его удивлению, Нарцисса вообще едва взглянула на сопровождающего сына Пожирателя и, не выказав никаких эмоций, остановила взгляд на Драко. — Рада, что у тебя получилось прийти, — проговорила она, слегка натянуто улыбнувшись, и отступила в сторону, впуская гостей внутрь дома. Проводив их в гостиную, Нарцисса снова немного напряженно улыбнулась — все-таки она, похоже, чувствовала себя неловко в присутствии Вейза — и вежливо предложила выпить по чашечке чая. Вейз лишь угрюмо покачал головой и, усевшись в кресло чуть поодаль от дивана, на котором расположился Драко, принялся разглядывать свои неаккуратные, местами обломанные ногти — он даже не старался произвести приятное впечатление на хозяйку дома. — Что ж, ладно… хорошо… — немного растеряно пробормотала Нарцисса. — Ну а ты ведь не откажешься, правда, Драко? Драко, конечно же, не отказался. На самом деле чаю ему вовсе не хотелось, но еще больше он не хотел расстраивать и без того подавленную мать — как бы она ни скрывала, он слишком хорошо знал ее, чтобы этого не замечать, — поэтому ободряюще улыбнулся и кивнул. Они почти не разговаривали. Просто молча пили чай и изредка обменивались взглядами, ни на минуту не забывая о присутствии Вейза. О, если бы не он, Драко уже давно выпытал у матери, что ее беспокоит. Что ей известно? Неужели она знает о том, что случилось в замке? Или может Снейп о чем-то лишнем проговорился? И где, интересно, сейчас находится сам профессор? Как бы Драко хотел наведать его, разузнать, что происходит в лагере повстанцев, как себя чувствует Гермиона? Снейп ведь должен это знать. Упоминала ли вообще Гермиона имя Драко? Или наоборот, делает вид, что его не существует? Драко знал, все эти вопросы останутся без ответа — к нему, смотрителю подземелий, теперь к самому приставлен смотритель. И как бы он ни хотел верить, что задача того и вправду оберегать от опасностей, внутренний голос все настойчивее твердил, что это совсем не так. Нарцисса часто поглядывала на часы. Может, ей уже не терпелось дождаться окончания этой разочаровывающей встречи, которая вместо того, чтобы дать ответы на мучающие ее вопросы, лишь порождала новые. А может, она ждет кого-то? Может быть, Снейп должен прийти? На мгновение эта мысль приободрила Драко, но лишь на мгновение, не больше. Ведь ничего не изменится. Ну, будут пить втроем чай в тишине — вот и вся разница… А потом Драко вновь придется вернуться в ненавистный Малфой-Мэнор, который когда-то давно — уже даже сложно в это поверить — был его родным домом, его надежным убежищем.  — А помнишь, когда ты был маленьким, — заговорила вдруг Нарцисса, после очередного быстрого взгляда, брошенного на блестящий циферблат старинных настенных часов, — Добби связал тебе шарф на Рождество. Красивый такой, теплый и мягкий. Нежно-изумрудного цвета. Ты его очень любил. Помнишь? Когда Нарцисса начала говорить, Вейз поднял на нее взгляд, очевидно, не желая упустить ничего важного, но поняв, что миссис Малфой просто ударилась в ностальгию по давним временам, снова потупил взгляд и задумался о чем-то своем. — Не уверен… — пожал плечами Драко, вперив в мать озадаченный взгляд — кому сейчас нужен этот дурацкий шарф? Ему точно нет. — Я сейчас покажу его тебе, и ты обязательно вспомнишь, — поднимаясь с дивана, Нарцисса как-то глупо улыбалась, но взгляд — Драко заметил это — был напряженным и решительным. Даже предостерегающим. Он вовсе не вязался с болтовней о глупой старой тряпке. — Ну разве не чудесный? — спросила Нарцисса, возвращаясь из спальни и сжимая в руке аккуратно сложенную пушистую ткань. — Ты только взгляни. Она протянула ему шарф, но Драко продолжал глядеть в ее лицо. На мгновение оно показалось ему каким-то чужим, будто ненастоящим. Словно кто-то просто одел маску его матери и пытается его одурачить. Было в ней что-то странное: в каждом неестественно напряженном движении, в каждом из проговоренных ею слов. Что-то, чего не объяснить даже скованностью из-за присутствия головореза Вейза. Или ему просто кажется? Да, наверное, кажется. Драко мотнул головой, прогоняя наваждение, и жадно впился взглядом в глаза матери. В них читалась много всего: усталость, напряженность, встревоженность. И лишь привычного тепла, с которым она всегда на него глядела не было. И, наверное, именно это больше всего не давало ему покоя. — Ну же, прикоснись, — Она настойчиво сунула ему на колени шарф, продолжая сжимать в своих руках другой его край. — Прошу… — добавила она, незаметно покосившись на Вейза и вновь переводя взгляд на сына. Теперь к разнообразию отражаемых ее взглядом эмоций добавилась немая мольба. Но по-прежнему, ни капли тепла. «Да что происходит, черт возьми?» — этот вопрос едва сам собой не слетел с языка Драко, но он вовремя остановился. Он не может спросить и всерьез ожидать ответа, потому как здесь Вейз. Вейз… Ну конечно, мать пытается ему что-то сказать, не привлекая внимания Вейза! А может, где-то к шарфу приколота записка? И как это он не догадался? Приободренный Драко принялся ощупывать шарф, но так ничего и не отыскав вновь поднял на мать вопросительный взгляд. А она снова взглянула на часы, потом на Вейза, и наконец на Драко. — Ну что, ты вспомнил? — спросила она, а ее ладонь тем временем потянулась к его пальцам, сжимающим ткань и опустилась на них. — Держись крепче, не отпускай… — прошептала она, с силой сжав его пальцы своими, словно желая показать, как именно ему нужно держаться. И Драко послушался, стиснул мягкую ткань так крепко, насколько хватило сил. Нарцисса одобрительно кивнула, но своей руки не убрала. Вейза явно заинтересовали последние слова Нарциссы, и он поднял на нее свои мутновато-серые глаза. В этот же момент большие часы на стене громким ударом известили о начале нового часа, но Драко даже не услышал этого, он ошеломленно глядел, как голубые глаза Нарциссы наполняются цветом и темнеют. Восклицание удивления не успело сорваться с его губ, потому как внезапно шарф, который он судорожно сжимал рукой, словно ожил и сразу же сошел с ума. Он с невиданной силой рванул куда-то вперед и вверх, игнорируя, преодолевая с легкостью все преграды — стены, притяжение, — уносясь куда-то вдаль, и унося за собою двоих волшебников: ее — спокойную, удовлетворенную, и его — растерянного, потрясенного. А в гостиной уютного домика на краю магического поселка рычал, изнемогая от бессильной ярости, третий волшебник, который понял, что должно произойти еще за секунду до того, как все случилось, и даже бросился к ним, чтобы остановить, вырвать из рук проклятую тряпку, не дать им скрыться, но не успел. И теперь ему не оставалось ничего, кроме как крушить в отчаянии все, что попадется под руку и с ужасом представлять, какое наказание его ожидает.