Ради тебя

Профессор Снейп не просто помог Драко. Он, по большому счету, взял на себя основную часть работы. Во всяком случае, без профессора Драко никогда бы не справился, теперь он это понимал. Почему-то Драко вовсе не удивился, когда профессор Снейп осторожно сообщил, что у него имеется возможность выйти на связь с повстанцами и он попробует их вовлечь в дело. Драко тогда лишь невольно опустил взгляд на шею профессора, где красовался бледный шрам, оставленный змеей Волан-де-Морта. Снейпу чудом удалось выжить после смертоносного укуса, и Волан-де-Морт, видимо в качестве компенсации, одарил его хорошим домом по соседству с Малфоями и почти полным отсутствием обязанностей. После войны Снейпа редко вызывали в Малфой-Мэнор, лишь когда нужно было приготовить какое-то очень уж сложное зелье, а в остальное время он был предоставлен самому себе. Было ли это действительно компенсацией за то, что Темный Лорд натравил на него Нагайну, или же тот просто не решался держать возле себя сильного волшебника, которого едва не убил, Драко не знал. Но факт, что Снейп все еще был жив, говорил в пользу того, что Темному Лорду было все-таки не наплевать на давнего соратника. А то, что у Снейпа нашлись связи с повстанцами, подтверждало, что и осторожность Волан-де-Морта была вполне оправданной. Сложно простить того, кто пытался тебя убить. Драко не смог бы. — Даже не думай задавать вопросов, которые не относятся к делу, — предупредил Снейп, поймав взгляд Драко на шраме. — Я и передумать могу. — Да я не собирался… — пробормотал Драко, обрадовавшись, что не успел ничего спросить. Ведь хотелось, на самом-то деле. — Конечно, не собирался, — холодно ухмыльнулся профессор Снейп и вернулся к обсуждению дела: — Итак, по поводу плана освобождения. Освобождать пленных будешь не ты. И не я. Для этого нужно сил побольше, даже если мы улучим самый удачный момент для действий. Так что это должны будут сделать повстанцы. Я очень надеюсь, что мисс Грейнджер и мисс Уизли достаточно ценны для сил сопротивления, и они согласятся рисковать ради них жизнями. Я, честно говоря, не стал бы, но повстанцы, и профессор Макгонагалл в отдельности, страдают излишней совестливостью куда больше меня, так что все вполне может сложиться так, как нужно нам. Драко оставалось лишь согласно кивать. И тоже надеяться на высокие моральные качества повстанцев и профессора Макгонагалл, которая, судя по всему, была теперь их предводителем. — Чтобы поспособствовать их решимости, мы, в свою очередь, постараемся свести к минимуму риски, — продолжал профессор Снейп. — Когда они нападут, в замке должно быть как можно меньше охраны. И совершенно точно должен отсутствовать Темный Лорд. По этому поводу у меня уже есть некоторые мысли. А еще им нужен ключ от подземелья. И предоставить им этот ключ — это уже будет твоя забота, Драко. Тебе придется быть очень убедительным, когда будешь просить Темного Лорда взять тебя на должность, от которой ты совсем недавно отказался. И которая уже так некстати оказалась занята твоим старым-добрым знакомым Рональдом Уизли… — упомянув Уизли, профессор брезгливо поморщился. — Так что нужно будет очень постараться, Драко, если тебе действительно это нужно. Повстанцы, как и рассчитывал профессор Снейп, с радостью согласились принять участие в спасательной операции. Дальше дело было за Драко: ему предстояло пойти к Темному Лорду и убедить взять его хранителем подземелья, или проще говоря, надзирателем за пленными. Прежде чем отправиться в Малфой-Мэнор, Драко должен был тщательно выучить и запомнить все, что он должен будет сделать. Ведь едва он переступит порог своего бывшего дома, связь с остальными участниками операции прервется. Ни совиная почта, ни каминная связь не обеспечивала секретности и могла подставить под удар весь план. Исчезать куда-то из замка в первые же дни на новой должности, тоже было рискованным делом. Люциус обычно для личных дел использовал свой единственный выходной, и лишь для очень срочных дел он обращался к Темному Лорду за специальным разрешением. Скорее всего, такие же порядки будут распространяться и на Драко. В любом случае, рисковать смысла не было, ведь все до мельчайших деталей было уже спланировано. Драко должен был получить желанную должность в среду. В пятницу Темный Лорд, как всегда, отправится с наиболее приближенными последователями на Темную Охоту. Скорее всего, Драко тоже придется к ним присоединиться, но прежде чем сделать это, он должен будет оставить ключ от подземелья в статуе с тайником. А потом на сцену выходят повстанцы. — И самое главное: когда дело будет сделано, ты должен сбежать, — подытожил профессор Снейп, сверля Драко взглядом. — Даже несмотря на твои познания в окклюменции, Темный Лорд сумеет быстро разобраться, кто его предал. Возможно, стоит постараться, чтобы Уизли тоже сохранил доступ к подземельям… Тогда был бы шанс подставить его, но… шансы невелики, так что все же ты должен будешь бежать. Во время Темной охоты. Лучше всего в тот момент, когда Темный Лорд получит известие из замка. Будь готов аппарировать в ту же секунду. Если он что-то успеет заподозрить — будет поздно. Аппарируешь на пустырь за Хогсмидом. Там тебя будет ждать кто-то из повстанцев. — Нет, я не стану… — Драко не понимал, как профессор может не видеть абсурдность собственной идеи. — Если даже мне удастся сбежать, весь гнев Темного Лорда обернется на мою мать. Нет, профессор Снейп, я не буду. Лучше я попытаюсь отстоять свою невиновность. У меня должно получиться. Ведь то, что я не буду пытаться сбежать, уже будет аргументом в пользу моей невиновности. Драко совсем не был уверен в своих словах, но не мог же он признаться, что просто готов принять последствия. Лишь бы успеть убедиться, что Гермиона спасена — и все. Он действительно готов заплатить любую цену, только бы и мать, и Грейнджер были в безопасности. — Не станешь? Что ж, тогда все отменяется. Мы не будем никого спасать. Отправляйся домой. — Но профессор… — Послушай меня, Драко Малфой, — жестким голосом перебил его Снейп. — Ты должен мне пообещать попытаться спасти свою жизнь, вот и все. Я позабочусь о твоей матери, постараюсь защитить ее. Мое влияние на Темного Лорда все еще существенно, я смогу убедить его не трогать Нарциссу. Тем более, что она действительно ни в чем не виновата. Все будет в порядке. А ты… ты встретишься со своей Грейнджер и сможешь насладиться всеми проявлениями ее благодарности за спасенную жизнь. Разве не этого ты хотел? А потом убедишь ее бросить эту бессмысленную борьбу и сбежать заграницу. Я помогу вам выбраться, потом и Нарциссу вывезу. Все будет в порядке, поверь мне. Драко хотел поверить, но не был уверен, что может. Слишком хорошо все это звучало, слишком светло и обнадеживающе для темного мира, в котором они живут. Но все же он пообещал. Пообещал постараться спасти свою жизнь, как того и просил Снейп. Спросил бы кто сейчас Драко, сдержал ли он свое обещание, он не смог бы ответить. С одной стороны, он все еще был жив, и даже находился в относительной безопасности. Он теперь вне подозрений, ведь Темный Лорд полагает, что виновник найден и наказан. Драко не понимал до конца, с чего вдруг Рональд Уизли взял на себя его вину. Он знал лишь, что это как-то связано с письмом от Джинни, но что именно в нем заставило Рональда шагнуть добровольно навстречу смерти — не мог понять. Письмо это скорее несло в себе цель подставить Рональда, и должно было наоборот разозлить того и заставить отстаивать свою невиновность до конца, но он не стал. Почему? Наверное, Драко никогда не получит ответа на этот вопрос. Никогда не узнает, что именно заставило его недруга умереть за него. Так сдержал ли Драко данное Снейпу обещание? Наверное, правильнее будет ответить отрицательно. Он не только не попытался скрыться от Темного Лорда, когда они были в лесу, он, если быть искренним с самим собой, даже не собирался этого делать. Иначе зачем кроме ключа от подземелья он положил в тайник еще и письмо для Гермионы Грейнджер? Письмо, в котором он пытался оправдать себя и прощался с ней. В какой-то момент Драко показалось, что так будет правильно. Он понесет заслуженное наказание, и убережет мать от гнева Волан-де-Морта. Во всяком случае, Драко верил, что Снейпу будет легче защитить мать мертвого предателя, чем мать беглого предателя. Было и кое-что еще. Вторая часть, которой так искушал Снейп — она больше не существовала. Не было никакой надежды встретиться после бегства с Грейнджер и насладиться (как говорил Снейп) ее благодарностью, ее… любовью? Подходит ли это слово? Был ли у него такой шанс? Когда-то давно Драко иногда казалось, что и в ее взгляде он замечает интерес к себе. Возможно, это было лишь плодом его воображения, но то, с какой легкостью она поддалась его чарам там, в камере, было весомым аргументом в пользу ее неравнодушия. Но как бы там ни было, если и были у него какие-то шансы, их уже не осталось. Драко сам все разрушил. У него не было выбора, он должен был любой ценой усыпить бдительность Темного Лорда, но разве зло во имя добра перестает быть злом? Кажется, ответ очевиден: она не простит. Она, несомненно, со своим выдающимся умом увидит множество других вариантов действий, которые он увидеть не сумел. И не простит. Грань, которую он переступил, нельзя было переступать. А может все же простила? Может, письмо, отправленное Уизли — это была ее инициатива? Может, она захотела его спасти? Мысли были приятными, но мало похожими на правду. Скорее всего, общая инициатива благородных повстанцев. Или профессора Снейпа, который, без сомнений, быстро сориентировался в происходящем. Или даже Джинни Уизли, обезумевшей то ли от благодарности за спасенную жизнь, то ли от ненависти к брату-предателю. Но не ее. Хотя, может все же Драко ошибается, может Гермиона Грейнджер сумела его простить? Драко улыбнулся своей мысли, а потом вдруг живо вспомнил, как она прошипела ему вслед там, в камере, слово «ненавижу». Так искренне, так неподдельно, что казалось, каждый звук, из которых складывалось слово, нес в себе целый океан того самого чувства, что заложено в само слово. Нет, это была не она. Она бы не стала пытаться его спасти. Круговорот воспоминаний и мыслей не давал Драко уснуть едва ли не до самого утра. Он снова и снова прокручивал в голове все произошедшее, пытаясь понять, мог ли он поступить где-то иначе и не проиграть. Мог ли уберечь Гермиону от лишних страданий? Мог ли на самом деле быть сейчас на свободе, рядом с ней, где-то далеко-далеко отсюда? Слушать ее звонкий голос, наслаждаться ее улыбкой — искренней, теплой, адресованной только ему? Мог бы? Ответа не было. Лишь глухая темная ночь за окном, лишь давящая тишина, из-за которой Драко отчетливо слышал каждый свой вздох, и неясная, но не отпускающая ни на минуту тревога.