Скажи, что ты видишь

Гарри проводит ладонями по лицу и замирает, уставившись в какую-то точку перед собой. Джинни смотрит на него в сотый, наверное, раз за последний час и снова старается занять руки, взявшись вытирать посуду, помытую после ужина. В Норе в последние дни тише обычного. Стрелки часов лихорадочно крутятся, магия в них оказывается нарушена еще второго мая, но никто так и не может заставить себя починить их, потому что пришлось бы убрать стрелку с застывшей фотографией Фреда. Полутемный дом семейства Уизли скорбит, но атмосфера жилища напирает своей напряженностью не только поэтому. Печаль по усопшему идет вровень с тревогой за человека, о судьбе которого неизвестно ровным счетом ничего. Новостей о Гермионе Грейнджер нет уже второй день. Гарри места себе не находит, мотается в Министерство несколько раз за последние несколько часов и совсем не может находиться на одном месте, сгорая от тревоги. Весь круг их общения находится в идентичном взвинченном состоянии. На втором этаже слышатся шаги, приближающиеся к лестнице. — Дважды там были, но направимся туда снова, — негромко произносит Невилл. — Я думаю, стоит наложить поисковые чары на какую-нибудь вещь, с которой она почти не разлучается, — задумывается Полумна, спускаясь следом. Джинни поднимает взгляд, комкая в руках полотенце. Уборка не помогает отвлечься. — Не выйдет, — почти сразу отвечает Рон, — она еще с довоенного времени носит все в сумке с собой. — По-прежнему? — делает шаг вперед Джинни. Только бы заткнуть пустоту, звенящую в доме. Рон останавливается рядом и кивает. Он весь бледный, страшно взвинченный от тревог и совсем разбитый. Гарри упомянул Джинни, что Гермиона так и не ответила на письмо, которое Рон ей написал. — Маме удалось уснуть, — указывает он себе за спину. — Джордж пока побудет с ней, потом вернется в магазин. — Хорошо, — кивает Джинни. Молли совсем не может спать самостоятельно. Артур и Джордж попеременно дежурят возле нее с сонными заклинаниями, чтобы она могла поспать без тревожащих сознание сновидений. Всякий раз, стоит Молли закрыть глаза, она видит тело сына на каменном полу Большого зала Хогвартса. — Джинни, спасибо за ужин, — произносит Невилл, и девушка, чуть улыбнувшись, кивает. — Мы вернемся с Полумной в дом родителей Гермионы, будем там. Он ненадолго замолкает, а после кивает, берет Полумну за руку и входит в камин. — Мы дадим знать, если будут новости, — напоследок говорит Лавгуд, и в доме становится на двух гостей меньше. Рон проводит рукой по волосам и трет уставшие глаза. Он даже не пытается спать, а на сонные заклинания не соглашается. Даже пару раз ругался по этому поводу с сестрой. Джинни и без того потеряла брата, еще одного терять ей не хочется. — Гарри, — Рон садится в кресло рядом с другом. Поттер поднимает взгляд. — Есть новости? Всякий раз, как Рон задает этот вопрос, у Джинни холодеют ладони. Задает он его часто, но ничего не меняется. Новостей нет совсем. Гермиона словно провалилась сквозь землю после побега из Азкабана. Никто не знает, что случилось после. Никто не знает, жива ли она. Есть вероятность, что во время трансгрессии что-то пошло не так, и она сгинула в океане. Гарри один раз прикрикнул на Рона, когда тот озвучил эти мысли вслух. Больше об этом не говорили, но эта дрянная мысль теперь была у каждого в подсознании и чем дольше от Гермионы не было никаких новостей, тем сильнее эта мысль грызла их, вызывая тревогу, прогрессирующую с каждым новым часом. — Нет, — наконец отвечает Гарри. Тишина в гостиной снова звенит. Рон кивает. — Ясно, — поднимается он на ноги. — Тогда я возвращаюсь на площадь Гриммо. Думаю, она прибудет туда, ведь там безопасно, — идет он к камину, размышляя вслух. Джинни провожает брата взглядом. Гарри головы не поднимет. — Дайте мне знать, когда будут новости, — просит Рон. — Конечно, — Джинни привыкает отвечать за Гарри. Ничего больше не остается. Рон исчезает в камине. Они снова остаются с Гарри вдвоем. Тишина тяжелым одеялом опускается на плечи. Джинни подходит к Гарри, осторожно садится на подлокотник кресла и кладет руку ему на плечо, слегка его сжимая. Губами девушка прикасается к его волосам, на мгновение закрывая глаза. — Надо что-то делать, — по-прежнему глядя перед собой, произносит Гарри. Джинни открывает глаза и садится ровно, поджимая губы. — Ты делаешь многое, Гарри, — замечает она. — Нет, — поднимается он на ноги. — Я делаю недостаточно! Джинни смотрит на него и совсем не знает, как ей помочь ему. Гарри дал всем указания находиться в местах частого пребывания Гермионы, они патрулируют их постоянно. Сам Гарри поднял на уши все Министерство, связался со всеми мракоборцами, которые застали ее побег с Северусом. Гарри беспокоится за нее, разумеется. Но еще он зол на нее. Он узнал всё, что она сделала, собрал полную информацию о случившемся, и он зол. Зол так сильно, что не может сказать об этом никому из ребят. Даже Джинни. — Я буду трансгрессировать по знакомым местам, — ходит он по комнате, — искать ее. — Гарри, — старается вразумить его девушка, — Гермиона знает, что делает… — В этом я больше не уверен, — остановившись, смотрит ей в глаза волшебник. — Мне кажется, она совсем не понимает, во что ввязалась. И что сделала. Гарри проводит пятерней по волосам. — Она не в себе, — наконец косвенно озвучивает он свою мысль. Джинни поднимается на ноги, делает к нему шаг. — Уверена, она в порядке, — заверяет его Джинни. «Ты ничего не знаешь, Джинни. Черт возьми» — Не в порядке, — злится Гарри. — Она совершила много неправильных поступков, — старается смягчить ответ он. — Надо ее найти, Джинни… Уизли собирается что-то ответить, уже распахивает губы, набирая в грудь воздуха, как вдруг вздрагивает, когда во дворе слышится знакомый до боли звук трансгрессии. Они с Гарри переглядываются. Все приняли решение путешествовать исключительно каминной сетью, Гарри сам на этом настоял. Джинни бледнеет на глазах, Гарри хватает палочку. — Встань за мной, — быстро произносит он и встает перед ней, выставив палочку вперед. За пределами дома слышатся шаги, и Гарри весь сжимается, приготовившись к чему угодно. В какой-то момент шаги стихают, и ручка медленно поворачивается. Джинни сжимает пальцами предплечье Гарри, выглядывая из-за его спины и также вооружившись волшебной палочкой. Дверь приоткрывается, чуть скрипит, и Джинни вздрагивает, широко распахнув глаза. — Черт возьми, — только и может произнести не менее ошарашенный Поттер. Она улыбается широко и открыто, сверкает белозубой улыбкой. Волосы пушистые, наспех заплетенные в косу. Гермиона входит в дом, закрыв за собой дверь. — И я рада тебе, Гарри! — смеется она и с размаху обнимает друга, зажмуривая глаза. Поттер не находит в себе силы поднять руки, чтобы обнять ее в ответ. — Джинни! — вся сияет Гермиона и сразу заключает в объятия ее. Уизли не может заставить себя сказать даже слово и также не может обнять подругу в ответ. Она выпускает ее из объятий и чуть сжимает ее предплечья руками. Джинни лихорадочно бегает взглядом по лицу подруги. Смотрит так, словно перед ней стоит призрак. Гермиона старается понять ее поведение и чуть хмурится. — Что случилось? — все еще улыбается она. Джинни выглядит болезненно бледной с каждой последующей секундой. От этого вопроса внутри Гарри что-то щелкает, и он разводит в стороны руки. — Что слу…? — задыхается он словами. — Ты шутишь, верно? — О чем ты? — сходит с ее лица улыбка, когда она видит, что Гарри совсем не обескуражен. Он зол. — Гермиона, — делает он шаг вперед, — о чем ты думала? Ты в своем уме?! Грейнджер делает синхронно с ним шаг назад. — Гарри… — Ты хотела помочь ему бежать? — вываливает на нее волшебник разом все то, что он глушил в себе все это время. — С какой целью, позволь спросить, если ты так была уверена в его невиновности?! Гермиона задыхается от того, что он говорит. — Гарри, это был вовсе не побег! — старается перекричать его девушка. — Кингсли обозначил тебе четкие правила пребывания Снейпа в твоем доме, разве нет?! — рычит волшебник. Он ее не слышит. Или не хочет слышать. — Ты их слышала, Гермиона?! — не сводит с нее бешеного взгляда Гарри. — Слышала, верно? — Я слышала, Гарри! — качает она головой. — Я соблюдала их, мы оба… — Ты хоть знаешь, чего мне стоило уговорить Кингсли не отправлять Снейпа в Азкабан? — его разрывает от того, как Гермиона поступила. Он не может поверить, что она правда это сделала. — Я просил за тебя, — задыхается словами волшебник, — я делал это, потому что это важно для тебя! Я поручился за тебя, Гермиона! Гермиона чувствует, как от ужаса сдавливает глотку. Почему Гарри так кричит? Почему он так зол? Что случилось за это время? Она совсем не так представляла их встречу, это совсем не укладывается у нее в голове. — Условия были нарушены, потому что… — дрожит ее голос. — Я знаю, почему они были нарушены, — отрезает Гарри. Он совершенно не дает ей ничего сказать, Гермиона вся дрожит от событий, которые сейчас происходят. Джинни стоит вдалеке, обхватив себя руками, глаза ее блестят от слез, она не двигается, только слушает то, что Гарри никому из них не сказал. Поттер даже не хочет тратить время на объяснения, он не хочет, чтобы Джинни знала о том, что она сделала. Гарри лично вместе с Кингсли проверял воспоминания мракоборцев, которые были на смене в момент нарушения правил и в момент побега из Азкабана. Он знает, что Гермиона хотела сбежать с ним, укрыв его от преследования и убежав от правосудия. Знает, что мракоборцы пытались их остановить еще в доме родителей Грейнджер, но Гермиона нарушила правила и там, а затем… Помогла ему совершить побег из Азкабана. Мракоборцы дали четкие воспоминания, которые дали Кингсли понять, что Северус отнюдь не готов к амнистии и не заслуживает ее. Мракоборцы утверждают, что он намеренно держал всех в послевоенном сне и делал бы это и дальше, если бы правда не раскрылась. Он собирался усыпить всю магическую Британию, и ему почти удалось. Гермиона теперь является его пособником. Гарри не верит в весь этот бред до тех пор, пока Кингсли не рассказывает ему, что провел тщательный отбор новой ветви мракоборцев, и они не могут солгать. Их воспоминания теперь являются мощным доказательством того, что Гермиона является преступницей, и ей придется также предстать перед судом и понести наказание. — Ты так добивалась слушания и его освобождения из Азкабана, потому что тебе нужно было время? — старается понять Гарри. — Время, чтобы отвлечь других и все сделать с ним? — Что сделать, Гарри? — почти плачет она, совершенно не понимая, о чем он говорит. — Я не понимаю. Северус просто… — Вскружил тебе голову! — весь дрожит Гарри. — Он вскружил тебе голову и теперь ты даже отдаленно не понимаешь, что сделала, разве я не прав?! Грейнджер облизывает пересохшие губы и делает шаг вперед, с всхлипом вздыхая. — Гарри, — проводит она дрожащей рукой по волосам, — я не понимаю, о чем ты говоришь, — сознается она. — Я предоставлю тебе свои воспоминания, я не сделала ничего такого, за что можно получить столько нелестных слов, — сглатывает она. — Ты можешь просто поговорить с Кингсли и… Гарри, не сдержавшись, смеется. Гермиона замолкает на полуслове. Гарри скорее кашляет, чем смеется. У него все это в голове не укладывается. Как он хочет ошибаться, как хочет быть не прав, но доказательства говорят против человека, с которым он провел рядом рука об руку всю свою жизнь. Он смотрит на лучшую подругу и не знает, точно ли она стоит перед ним. Гермиона вся бледная, она дрожит, смотрит на него открыто и чисто. Невозможно не поверить ей, но воспоминания очевидцев говорят обратное. Весь гнев внезапно куда-то исчезает, остается лишь глухое бессилие. — Ты знаешь, почему здесь так тихо? — обводит Гарри рукой комнату. Гермиона, поджав губы, отрицательно качает головой. Она смотрит на Джинни, ищет поддержки, но девушка словно сама себе не принадлежит. Так она напугана всем, что происходит. — Потому что Рон на площади Гриммо, в штабе, — рассказывает он, — Полумна и Невилл в доме твоих родителей, Перси и Кингсли держат со мной связь через Министерство, Джинни не так давно вернулась из Хогсмида, мистер и миссис Уизли несколько раз были в Годриковой Впадине, Джордж почти живет в магазине вредилок, а я везде, Гермиона. Девушка смотрит на Гарри, не отрывая взгляда. — Везде, потому что мы искали тебя, и я запрещал им даже думать о том, что с тобой случилось что-то плохое. Гарри сглатывает. Как же сильно он хочет ошибаться. — И я искал, Гермиона, зная то, о чем не знали другие, — он на мгновение смотрит на свои руки. — Наверное, мне нужно было увидеть тебя, чтобы мысли встали на место, и я мог сказать тебе, что происходит. — Так скажи мне, Гарри, — не выдерживает Гермиона. — Скажи мне! Скажи, почему мы не можем спокойно сесть и просто поговорить с Кингсли обо всем, что случилось… Гарри делает шаг вперед, глядя подруге в глаза. — Нет, Гермиона, мы не можем просто поговорить с Кингсли. В его голосе столько холода, что Гермиона непроизвольно покрывается мурашками. — Как ты не понимаешь, — сглатывает он, — это не просто. Ты нарушила закон, — наконец произносит он, — оказывала сопротивление мракоборцам, пренебрегла условиями, совершила побег из Азкабана и находилась в бегах, являясь пособником и укрывая человека, над которым должно было свершиться правосудие. Гермиона дрожит. Каждое слово друга впивается ей под кожу иглами. В голове не укладывается. — Я всегда был на твоей стороне, Гермиона, — продолжает Гарри, — но сейчас даже я не смогу тебе помочь. Гермиона качает головой. Гарри выглядит так, словно ему навязали историю того, что произошло. Он ее совсем не слушает, правды о случившемся в его словах почти нет, ведь все было совсем не так. — Это неправда, Гарри, — сжимает она в кулачки дрожащие ледяные руки. — Мы не нарушали условия по собственной воле. Мракоборцы выкурили Северуса из дома, — старается объяснить она. — Они хотели причинить мне боль, а Северус лишь хотел меня защитить. Гарри смотрит на нее. И слова срываются с языка сами. — Я не верю тебе. Весь мир сжимается. Гермионе кажется, что у нее из-под ног уходит почва, ноги становятся ватными, внутри что-то обрывается, а в ушах начинает звенеть. — Что? — шепчет она. Гарри качает головой и сглатывает, заламывая пальцы. Желваки его слегка дергаются, когда он сжимает челюсти прежде чем сказать то, чего, как он думал, никогда в своей жизни не произнесет. — Твои воспоминания придется проверить на подлинность. Гермиона задыхается словами, моргает часто, хочет потянуться к Гарри, прикоснуться к нему, сказать, что это все еще она, что она не сделала ничего такого, в чем он ее обвиняет. Хочет, чтобы он открыл глаза. Хочет, чтобы он увидел. — Гарри, — выдыхает она, — верь мне, ведь я твой друг. Волшебник молчит, у него внутри так глухо и так больно, что единственное, что он может сейчас делать — ненавидеть себя. Потому что он не может сказать ей то, в чем она так нуждается. — Где Снейп? — задает Гарри вопрос, не глядя на девушку. Гермиона рассеянно смотрит за плечо, а затем снова поднимает взгляд на Гарри. — Он ждет во дворе, — указывает она себе за спину. Внутри все сжимается, когда она предпринимает еще одну попытку. — Гарри, скажи, ты веришь мне? «Гарри, не отворачивайся от меня, ты даже не дал мне объяснить» Но он молчит, не смотрит на нее. Поверить не может, испытывая к себе волны обжигающей ненависти. — Будь готова, мы отправляемся в Министерство, — трет Гарри переносицу. — Я только захвачу бумаги. Гарри уходит из гостиной, поднимаясь на второй этаж. Гермиона провожает его взглядом. Внутри все холодеет от непонимания, страха и некоторой жестокости. Она совсем не знает, как ей быть, как заставить Гарри ее услышать. И не понимает, что произошло всего за два дня. Гермиона даже забывает, что находится в комнате не одна. Джинни чуть всхлипывает, и Гермиона почти вздрагивает от неожиданности. Она делает шаг к подруге. — Джинни… — Мне надо написать Рону и остальным, что ты в порядке, — стирает она слезы одним быстрым движением и тут же хочет отойти. Гермиона не дает ей этого сделать, ловит подругу за руку и вынуждает ту налететь себе на грудь. Джинни обнимает Гермиону, крепко зажмуривает глаза и с дрожью выдыхает. — Джинни, — Гермионе так горько, что от этого в грудной клетке страшно ломит. Кажется, что еще мгновение, и это ее разорвет изнутри, остановит ей сердце. — Я думала, что с тобой случилось что-то страшное, — еще раз рвано выдохнув, старается совладать с эмоциями Джинни. — Думала, что ты погибла. Гермиона гладит ее по медным волосам. — После пробуждения ото сна Гарри без конца повторял мне, что с тобой что-то случилось, но беспокоиться не стоит, потому что ты знаешь, что делаешь. Джинни на мгновение замолкает, закрывает глаза и проглатывает слезы. Она слышит, как громко бьется сердце Гермионы. — Потом он перестал так говорить, — наконец заканчивает она мысль. Гермиона смотрит в окно, ведущее во двор, и видит, как Северус стоит там, потому что она запретила ему входить до тех пор, пока сама не поговорит с Гарри. Она не знает, слышал ли он то, что Гарри сказал. Знает только, что, если бы пришлось, она бы повторила все заново по одной простой причине. — Джинни, я делаю это, потому что… — Потому что ты его любишь, я знаю, — говорит за нее Джинни. — Любовь — слепа, Гермиона, — она ненадолго замолкает, — и ты ослепла следом за ней. Гермиона задерживает дыхание, сжимая пальцами рубашку подруги. Пожалуй, они обе все еще не могут расцепить руки, потому что не могут сделать этого: не могут посмотреть друг другу в глаза. Джинни ничего не видит с открытыми глазами. Гермиона все видит с закрытыми. Поэтому она не находит в себе сил что-либо сказать ей, знает прекрасно, что Джинни ей не поверит. Кто-то изменил воспоминания мракоборцев, кто-то за всем этим стоит. Гермионе предстоит понять, как всем открыть глаза на правду, которой владеет только она и Северус. Понять, как показать им ее. Джинни сильнее обнимает подругу. От Гермионы сильно пахнет мужским одеколоном, аромат которого она слышала в стенах Хогвартса каждый учебный год.