Истории из Фанъюаня

      …В классе было тихо и душно. Благословенную тишину нарушал только чей-то редкий кашель, доносившийся с противоположного конца комнаты, но юный Цзяцзя практически не обращал на него внимания. Он был полностью поглощен текущей партией и едва сохранял невозмутимое выражение лица: мальчик видел, что совсем скоро победит, и с трудом сдерживал уже сейчас рвущуюся наружу радость. Во-первых, сидеть и ухмыляться во весь рот было бы некрасиво по отношению к сопернику, а во-вторых, он все еще боялся сглазить. У оппонента имелась небольшая возможность усложнить ему жизнь в этой партии, и Цзяцзя про себя молился о том, чтобы тот ее не увидел.       Его противник в какой-то миг надолго задумался, и мальчик, воспользовавшись моментом, поднял голову и осмотрел класс. Никто еще не закончил играть: головы остальных восемнадцати учеников были одинаково опущены вниз. Многие из них сосредоточенно хмурились, другие нервно грызли ногти, ручки или вертели в пальцах какие-нибудь предметы. Учитель медленно расхаживал между рядами, внимательно наблюдая за тем, что происходило на гобанах. У некоторых столов он мог остановиться ненадолго, но при этом просто смотрел и ничего не говорил. Их класс считался самым продвинутым, и, когда устраивались вот такие мини-турниры, атмосфера царила напряженная, будто все они были участниками настоящего соревнования. Цзяцзя на секунду поддался искушению и красочно фантазировал о том, как было бы чудесно закончить партию победой первым среди них. Это бы порадовало отца, и, возможно, в награду он бы купил ему конфет. Цзяцзя любил конфеты почти также сильно, как и го.       Когда соперник сделал ход, мысли мальчика вновь вернулись к игре. Камни с негромким цокотом ложились на доску один за другим: черные и белые, черные и белые… С каждым сделанным ходом Цзяцзя радовался все больше. Возможно, его фантазия была не такой уж и неосуществимой.       — Я проиграл, — понуро сказал его противник, положив два камня на доску, и склонил голову. Цзяцзя не смог удержаться от счастливой улыбки и вежливо поклонился в ответ. В душе его распирало от радости и гордости. Победа в середине партии! И не просто победа, а первая победа в классе.       Мальчик поднял руку. Когда учитель обратил на него внимание, он с широкой улыбкой провозгласил так, чтобы слышали все:       — Хэ Цзяцзя, победа в середине партии.       По классу, словно легкий шелест ветра, на секунду пробежался возбужденный шепоток и тут же смолк. Учитель подошел к их столу и, бегло пробежав глазами партию, одобрительно кивнул и улыбнулся.       — Молодец. Собирайте камни.       Зардевшись от похвалы, Цзяцзя вместе со своим расстроенным соперником собрал с доски камни и побросал в соответствующие чаши. Когда дело было сделано, противник мальчика тяжко вздохнул и посмотрел на него с нескрываемой завистью.       — Радуйся, пока можешь. Потому что однажды тебя тоже непременно кто-нибудь обыграет.       Цзяцзя на это заявление только громко фыркнул и решительно ответил в тон:       — Может быть. Но это точно будешь не ты!       Его соперник едва ли не вспыхнул от негодования, на что Цзяцзя только улыбнулся и издевательски помахал рукой. Он всегда считал, что проигрывать тоже нужно было уметь с достоинством, а паренек наверняка этого не понимал: напоследок он зыркнул злым взглядом и, схватив свою сумку, ушел, сердито хлопнув дверью напоследок.       Больше Цзяцзя его никогда не видел.       Целый год после этого мальчик каждой сыгранной партией стабильно закреплял свой успех. За это время одни ученики уходили, другие приходили, но Цзяцзя оставался верен себе: каждая сыгранная им игра заканчивалась победой в середине партии. Очень скоро одноклассники прозвали его «десятиминуткой», что в некоторой степени очень льстило самолюбию мальчика. Его отец тоже был им очень доволен, и Цзяцзя не имел совершенно никакого недостатка в конфетах. Его будущее обещало быть радужным и безоблачным, поэтому, когда к ним в класс перевели очередного нового ученика, мальчик отнесся к новому будущему противнику с уже привычным снисхождением.       — Ребята, познакомьтесь, это Юй Лян.       На вид Юй Лян был младше его на пару лет. Щуплый, невысокий, темноглазый и очень серьезный на вид, он коротко поклонился присутствующим, после чего сел за стол в противоположной стороне класса. Цзяцзя практически сразу и думать о нем забыл, и даже то, что он оказался сыном национального чемпиона по го Юй Сяояна, не прибавляло веса в глазах мальчика. Цзяцзя был абсолютно уверен в своих способностях и, в отличие от других, не собирался трястись от страха. Сын национального чемпиона сам еще не национальный чемпион. Чего его бояться? Однако проходил один день за другим, и очень скоро Цзяцзя понял, что Юй Лян все же не так прост, как кажется, и слава его совсем не зависела от известного родителя. В классе он очень быстро завоевал уважение и восхищение других длительной победной серией, которая не уступала той, что была у Цзяцзя.       Разумеется, они не могли не встретиться за гобаном.       — Я очень рад, что мне наконец выпала возможность сыграть с тобой, — сказал ему Юй Лян, казалось бы, совершенно честно и искренне. — Папа часто говорит, что мне в моем возрасте сложно найти подходящего соперника… Но я очень надеялся на то, что он ошибается. Мне приходилось видеть твои партии, и они впечатляют. Так что…       — Спасибо, — прохладно остановил его Цзяцзя. — Может, начнем уже?       Юй Лян неловко улыбнулся ему и кивнул. Они разыграли камни: черные достались Цзяцзя. Когда они с Юй Ляном менялись чашами, рука мальчика на мгновение дрогнула и он едва не рассыпал камни. Это почему-то показалось ему дурным знаком, но Цзяцзя тут же поспешил выбросить нелепые мысли из головы.       Они встали и поклонились друг другу. Цзяцзя был на голову выше Юй Ляна, но в тот момент он едва ли это заметил.       «Десяти минут хватит, как всегда, — пронеслось у мальчика в голове, когда он сделал первый ход в левый верхний угол. — Максимум пятнадцати. Не больше».       Один за другим камни клались на гобан с тихим цокотом. Цзяцзя с самого начала относился к этой партии серьезно, не желая уступать новичку, но чем дольше длилась игра, тем быстрее убывала уверенность мальчика в том, что он способен был закончить ее победой. Цзяцзя уже и забыл, когда в последний раз его так захватывала игра. Юй Лян в свои небольшие годы оказался очень сильным противником, с которым нельзя было не считаться. Цзяцзя в какой-то момент подумал, что кто в их классе точно и станет однажды профессионалом, так это Юй Лян.       Прошло двадцать пять минут, и мальчик был вынужден признать свое поражение.       — Ты очень хорошо сражался, — сказал ему Юй Лян с явным намерением подбодрить, но Цзяцзя с трудом расслышал его слова. Он не мог поверить, что не справился, не мог поверить, что проиграл так легко. Мальчик смотрел на гобан и понимал, что во что бы то ни стало должен отыграться и все исправить.       Иначе… Иначе взбучки от отца ему не миновать.       — Сыграй со мной еще раз, — резко попросил Цзяцзя, оборвав соперника на полуслове, и тот, секунду помешкав, все же согласился.       Мальчик тогда еще понятия не имел, что та встреча за гобаном с Юй Ляном станет началом его конца.       — Второй?! — сердито крикнул отец и швырнул кифу прямо в лицо Цзяцзя. Тот, проглатывая непрошеные слезы, поспешил взять тетрадь с пола, не смея поднять глаза. — Снова второй?! Чем ты там занимаешься, я тебя спрашиваю, а? Бестолочь! Ни на что не способен, даже обыграть младшеклассника не можешь!..       — Я обязательно отыграюсь, папа, — пообещал Цзяцзя, сжав в пальцах кифу так, что пальцы костяшек побелели. — Я обещаю, что обязательно отыграюсь!..       С тех пор жизнь мальчика превратилась в сущий кошмар, который начинался и заканчивался Юй Ляном. Каждый проигрыш, каждое поражение дома оборачивалось для Цзяцзя руганью, криками и частенько битьем. Рука у отца была тяжелая, и синяки на теле сходили довольно долго. Летом мальчику приходилось носить футболки с длинными рукавами, чтобы никто ничего не заметил и не стал задавать ненужных вопросов. Каждый раз, приходя на занятия, Цзяцзя продолжал упорствовать и просил Юй Ляна сыграть с ним. Тот сначала недоумевал, иногда даже пытался отказываться, но мальчик продолжал настаивать, и его сопернику ничего не оставалось, как соглашаться.       — Тебе необязательно заставлять себя постоянно играть со мной, — как-то сказал ему Юй Лян, и Цзяцзя затравленно зыркнул на него исподлобья. — Я же вижу, что тебя это только расстраивает… Хэ Цзяцзя, у тебя хороший уровень: если будешь продолжать тренировки, то однажды наверняка станешь профессионалом.       — Мне это неважно, — с остервенением выплюнул мальчик, с громким цокотом поставив камень на гобан. Юй Лян, казалось, был очень удивлен его ответом.       — Неважно?.. — он озадачено смотрел на своего более взрослого оппонента и определенно его не понимал. — Тогда почему ты так упорствуешь? Я думал, ты серьезно относишься к го.       — Не твое дело, — беззлобно огрызнулся Цзяцзя. Юй Лян потупил взгляд и тихо ответил:       — Извини.       Цзяцзя не ненавидел Юй Ляна. Даже когда в очередной раз проигрывал ему и понимал, чем обернется для него вечерняя встреча с отцом, он отдавал себе отчет в том, что парнишка не был виноват. Мальчик злился на себя, злился на то, что, постоянно тренируясь по ночам и в свое свободное время, никак не мог одолеть Юй Ляна. Ему казалось, будто он застрял на каком-то одном уровне и никак не мог пройти его. Очень скоро игра перестала приносить ему радость, но Цзяцзя, стиснув зубы, продолжал играть, чтобы выполнить обещание, данное отцу.       И однажды — о чудо! — ему наконец улыбнулась удача. Юй Лян поставил два камня на доску и вежливо склонил голову.       — Я проиграл.       Не помня себя от радости и облегчения, мальчик неверяще взглянул на своего соперника. Тот как-то натянуто улыбнулся краешком губ.       — Поздравляю. Твои старания были вознаграждены.       — Я и правда это сделал? — едва слышно пробормотал Цзяцзя и рассмеялся. Реальность никак не желала укладываться в голове, и мальчик все повторял про себя, что это правда, что он смог, что хотя бы сегодня отец точно не побьет его! Не помня себя от переполняющего восторга, окрыленный заслуженным успехом и гордостью, Цзяцзя полагал, что черная полоса его жизненных неурядиц наконец закончилась.       Несколько дней мальчик был искренне и безоговорочно счастлив. Но когда в следующий раз он пришел на занятия, снова полностью уверенный в своих силах и способностях, то случайно подслушал разговор одноклассников, который явно не предназначался для его ушей.       — Не верю, что Юй Лян и в самом деле проиграл Хэ Цзяцзя. Они несколько месяцев играли друг с другом с одним и тем же результатом. Так с чего вдруг все поменялось? Этот Хэ Цзяцзя бывал таким высокомерным… Юй Лян единственный, кому удалось сбить с него спесь, а теперь он после своей победы опять возгордится до небес.       — А ты что, не знаешь? — раздался другой удивленный голос. — Юй Лян проиграл ему нарочно. Ходят слухи, что отец колотит Хэ Цзяцзя за проигрыши. Вспомни, сколько раз они играли и сколько раз Цзяцзя проигрывал. Уверена, Юй Лян сделал это из добрых побуждений.       — Да ты что!..       Цзяцзя отпрянул от двери как ошпаренный и тут же столкнулся с Юй Ляном, собирающимся войти в класс.       — Привет, — дружелюбно улыбнулся он и кивком головы указал на дверь. — Ты заходишь?       У Цзяцзя внутри сразу все словно оборвалось. Ему вдруг стало гадко, стыдно и обидно до глубины души. Разумеется, для благородного и талантливого Юй Ляна одно поражение не имело ровным счетом никакого значения. Он вполне мог позволить себе снизойти до такой малости, если бы это облегчило кому-нибудь жизнь. Цзяцзя умел признавать поражение, умел проигрывать с достоинством, и пусть было горько, но он хотя бы знал, что приложил все силы, что старался, и кроме себя некого было винить в том, как все складывалось. Мальчик не нуждался ни в подачках, ни в чьей-либо жалости. И пусть Юй Лян хотел как лучше, но из-за его поступка Цзяцзя чувствовал себя самозванцем. Большего унижения, чем в тот момент, ему не приходилось испытывать никогда.       — Зачем ты это сделал?.. — звенящим от обиды голосом поинтересовался мальчик, безотчетно сжав ладони в кулаки. — Мои проблемы — это мое дело! Кто просил тебя лезть?!..       Юй Лян моргнул и неуверенно сделал шаг вперед.       — Прости. Я узнал, что отец бьет тебя за проигрыши, и не хотел, чтобы тебе снова досталось. Хэ Цзяцзя, я не хотел унизить или оскорбить тебя, только помочь!..       Цзяцзя громко и горько расхохотался сквозь подступившие к глазам слезы. Одноклассники, услышавшие их голоса, вышли в коридор, чтобы посмотреть, что происходит. Мальчику было все равно. Пусть смотрят. Хуже уже ничего быть не могло.       — Конечно, будущая мировая звезда го может себе это позволить. И как ощущения? Чувствуешь себя лучше, бросив мне подачку? Вот что я тебе скажу, Юй Лян: мне не нужна ни твоя жалость, ни твоя помощь, ни твое лицемерное го! Не утруждай себя бесполезными заботами. Я больше никогда не буду играть!..       — Хэ Цзяцзя!..       Пройдя мимо потрясенного Юй Ляна, он толкнул его плечом и вылетел на улицу, практически ничего не видя перед собой из-за слез, застилавших глаза. В тот момент ему было все равно, даже если отец забьет его до смерти. Как бы в дальнейшем ни сложилась жизнь, он больше никогда не возьмет в руки камушек го…