Пути рационального выбора (ГП МРМ)

Дверь приотворилась, и в комнату проскользнула фигура в капюшоне. Слабого света от палочки едва хватало, чтобы рассмотреть все препятствия на ее пути, но фигура двигалась весьма уверенно. Все-таки, это была далеко не первая подобная встреча. Чуть поодаль, прямо в воздухе, возникла голова светловолосого мальчика. Легким движением Драко Малфой полностью снял с себя плащ разнаваждения. Он удобно устроился на столе, его ноги слегка свисали вниз. — Опаздываешь, Гарри, — скучающим тоном произнес Драко. — Прости. Профессор Рассел немного задержал, — ответил Гарри и тоже снял капюшон своей широкой черной мантии, правда, совершенно обычной. — Тебе так понравился этот старый маггл? — с ноткой презрения бросил Драко. — Он кажется мне достаточно неглупым человеком, — пожал плечами Гарри. —Возможно, когда он достаточно изучит магию, будет весьма полезным источником новых идей. Драко задумчиво кивнул. — У меня есть к тебе несколько вопросов, — произнес Гарри. — Как и у меня к тебе. Кто начнет первым? — Мне очень интересно узнать, чего хочет твоя террористическая группировка? Драко усмехнулся. — Вот значит как ты их видишь? Так и быть, я начну первым. Надо вернуть тебе должок за помощь в день распределения первокурсников. Кстати, как ты понял, что я не должен сделать что-то конкретное? — Я не понял, — Гарри широко улыбнулся. — Я предположил и сделал ставку. —Ты безумец, Поттер, — Драко покачал головой. — Впрочем, тебе действительно повезло. Никто ни о чем не догадался. В этой группе на данный момент шестнадцать человек. Ее формальными лидерами являюсь я и Роберт Джагсон. Мы решили назваться Новыми Пожирателями. — Чего вы добиваетесь? — Гарри внимательно посмотрел на своего собеседника. — Вернуть утраченное положение наших семей. Отомстить людям Дамблдора за смерть наших родителей. Стать по-настоящему сильными и влиятельными волшебниками, используя все возможности, что мы имеем, — Драко неожиданно зевнул. — Впрочем, стандартный набор униженных и потерянных людей. — Тебя, похоже, не сильно увлекают их идеи? — Их идеи? — Драко с долей раздражения посмотрел на Гарри. — Их идеи — это мечты о величии и власти, не подкрепленные ничем, кроме славы их отцов. Их идеология — это идеология чистой крови, как того хотел прошлый Темный Лорд. — Волдеморту на самом деле было плевать на чистоту крови… — тихо произнес Гарри. — Правда? Я уже даже не понимаю, где в моей голове ложь, а где реальные воспоминания. Сейчас мне кажется, что я всегда знал об этом, — Драко сжал кулаки, в его голос стали вплетаться тонкие нити ярости. — Год назад именно в этом месте ты показал мне, что моя идеология ничего не стоит. Я выучил твой урок очень хорошо. Любая идеология ничего не стоит, Гарри. Я не собираюсь больше всерьез поддерживать какие-то идеи. Моя идеология — это то, что поможет мне наиболее эффективно управлять кучкой болванов. Сейчас мне требуется быть приверженцем чистоты крови, и я являюсь им. Если мне потребуется сменить свои убеждения, чтобы не потерять контроль над ситуацией, я сделаю это не задумываясь. Идеи для дураков. Всего лишь рычаги, за которые нужно дергать в нужные моменты. Мне больно признавать, что я понял это так поздно. Гарри не произнес ни слова. Он вдруг почувствовал жгучую печаль. Ему казалось, он всеми силами тянул Драко к свету, но на самом деле он тянул Драко из тьмы, а это, как ни крути, совершенно разные вещи. Водоворот душевных потрясений Малфоя объединился в ужасающую симфонию неверия ко всему, на чем строилась его жизнь. Гарри привел его не к свету. Гарри привел его к серости. — И как ты намереваешься их использовать? — наконец спросил он. — Прямо сейчас я нанял одного очень хорошего учителя боевой магии. С помощью взрослого из Хогвартса, который включен в долю, этот учитель каждую неделю приходит в школу и тренирует нас по лучшим стандартам. Если уж и создавать себе отряд, то стоит постараться сделать его боеспособным и достаточно решительным. Для них это не игра, Гарри. Все потеряли родителей. Они настроены очень серьезно. — Тем не менее, ты решил рассказать все это мне, — Гарри осторожно подбирал слова. — Ты не боишься, что я не захочу иметь у себя под боком группу людей, которые потенциально хотят причинить вред мне и моим близким? Я бы мог, например, сразу после этого пойти и рассказать обо всем директору МакГонагалл. — Я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы поступить так, — пожал плечами Драко. — Ты, конечно, можешь пожаловаться. Тогда на нас обратят внимание, наши тренировки быстро пресекут и со всеми проведут разъяснительные беседы. Ты думаешь, от этого их ненависть исчезнет? Да она вырастет еще больше! Сейчас, по крайней мере, они все собраны в одном месте и находятся под моим руководством. Так их гораздо проще контролировать. Ты ведь не сможешь добиться того, чтобы их посадили в тюрьмы или им изменили память. Да ты даже не захочешь. Такие инструменты за гранью твоих моральных возможностей. Гарри ничего не ответил, и тогда Драко продолжил: — Я воспринимаю каждого человека в своем окружении как шахматную фигуру. Некоторыми двигать очень просто, а для некоторых нужно создать необходимые условия, чтобы они сходили именно так, как нужно мне. А ты же… в твоем понимании люди это даже не фигуры. Это лабораторные крысы. Тебе жалко крыс, ты не хочешь причинить им зла, но когда тебе нужно это сделать во имя своих экспериментов или науки, то ты легко надеваешь маску ученого и делаешь все, что хочешь. Ты обладаешь огромной властью, Гарри, — Драко посмотрел ему прямо в глаза, практически не моргая. — Но ты не используешь ее даже в половину. Раньше я думал, что ты недостаточно созрел для этого, но сейчас понимаю, что власть в чистом виде тебя вообще не интересует. Только сухая практика: когда тебе что-то становится нужно, ты получаешь это. Гарри ответил негромко: — Тогда кто же я в твоей системе? — А ты, — Драко внезапно улыбнулся. — Мой друг и скрытый союзник, самый полезный человек в этой школе. И я не позволю моей группе причинить тебе настоящий вред. Если это потребуется, то мы устроим столько представлений, сколько будет нужно, чтобы убедить всех, но я не собираюсь вредить тебе по-настоящему. По крайней мере, пока ты не станешь вредить мне. Что-то теплое внезапно пробилось у Гарри в груди. Интересно, насколько искренне говорил Малфой? Это настолько наглая игра, или просто двенадцатилетний мальчик не желает лишаться своего друга? — Ты несправедлив ко мне, — осторожно начал Гарри. — Хотя я очень польщен тем, что ты не считаешь меня своим главным врагом, которого необходимо растереть до состояния атомов. Мои желания по отношению к Визенгамоту и магической Британии в целом не слишком-то поменялись. Это люди, а не крысы, но даже крысы в современном маггловском мире науки имеют свои права и защиту. Общепризнанным учеными является факт, что без экспериментов над животными на данный момент невозможно обойтись полностью. За эту сферу отвечает биомедицинская этика. Ученые отнюдь не режут крыс направо-налево по любой своей прихоти, если, конечно, они работают согласно законам их государства. Исследователям необходимо доказать, почему выбран этот модельный организм; почему планируется применить именно этот метод забора крови, как будет умерщвлено животное в конце опыта и так далее. Только обосновав всю необходимость использования животного в опыте, ученым удается убедить биоэтическую комиссию согласиться с гуманностью их эксперимента. Я же прекрасно понимаю, что мы говорим о людях. В текущей системе идеологическое и материальное неравенство просто уничтожает саму суть демократического государства, потому что все имеющиеся фракции находятся более-менее в одном политическом дискурсе, и их риторика отличается более в вопросах о магглорожденных или распределении земель, нежели о действительно важных вопросах. Знаешь, сколько политических очков стоило Ордену Феникса уничтожение Азкабана? Особенно с учетом того, что и сами члены Ордена возмущались и противились этому решению, хотя они представляют условные силы света в Визенгамоте. Им, как и прочим, даже в голову не придет посмотреть под другой точкой зрения на дело, о котором они никогда не задумывались. — Каких политических очков это стоило? — поинтересовался Драко. — Последние месяцы прошли в относительной изоляции, только сейчас я нашел надежные источники для сбора информации. — Амелия Боунс была в ярости. Сначала шли долгие недели уговоров внутри Ордена. Затем стали всплывать подробности деятельности бывших Пожирателей Смерти и их незаконные дела. За это были ответственны даже не столько члены Ордена, сколько бывшие последователи Люциуса, которые стали прибирать к рукам их наследие, очерняя репутацию своих бывших друзей и используя это, чтобы захватывать бизнесы и становиться опекунами сирот. На фоне этого события в кругах Визенгамота появилось такое смятение, что Министр Фадж вынужден был публично отречься от всего, что связывало его с Пожирателями и Волдемортом. Чтобы сохранить лицо, они были готовы на многие уступки. И главным среди них было уничтожение Азкабана. Теперь большая часть компроматов и тайн были использованы, разобраны, мертвые в очередной раз осуждены посмертно. В том числе и компроматы внутри Ордена. — Мой двоюродный дядя получил право управлять делами отца, — нахмурившись, произнес Драко. — Он был добр ко мне этим летом, всячески заботился о моей матери. Но он не давал мне никакой возможности вмешиваться в политику и решения моего благородного дома. Моим официальным опекуном является моя мать, но именно дядя теперь представляет Малфоев, — кулаки юного слизеринца сжались. — Что-то такое я и слышал, — кивнул Гарри. — Минерва, как обычно, старается оградить меня от политики, но хоть какие-то вещи я узнаю через мадам Боунс и Грозного Глаза. Сейчас за власть борются шесть крупных политических группировок, и около десятка мелких, меняющих сторону быстрее, чем профессор Локхарт несет неосмысленный бред. Наибольшими по силе и влиянию, конечно, являются бывшие сторонники Дамблдора во главе с Амелией Боунс и Кингсли Шеклболтом. К их же стороне относится достаточно сильная фракция, которой руководит Августа Лонгботтом. Ее во всем поддерживает глава волшебной экзаменационной комиссии, член Визенгамота Гризельда Марчбэнкс. Их риторика не сильно отличается от Ордена, но является более консервативной и осторожной, они наименее охотно из всех сторонников Боунс поддержали разрушение Азкабана. Следом идет фракция с наибольшим количеством последователей в самом Министерстве — его рупором является министр Фадж совместно со всеми своими помощниками и приближенными, особенно с Долорес Амбридж. К ним же тяготеет и часть бывших соратников твоего дома. Отдельной политической фигурой становится Руфус Скримджер. Кажется, он почувствовал окно возможности для собственных амбиций, поэтому мы так и не смогли согласовать с ним уничтожение дементоров. Голоса в том заседании разделились на 36 — за, 15 — против, причем половина проголосовавших против является сторонниками Скримджера. Взгляды новых глав опустевших великих домов, конечно, более умеренные, чем у их предшественников, и разнятся от решения к решению. Именно эти люди пытаются воспользоваться сложившимся хаосом в наибольшей степени, чтобы изменить бывшее распределение власти. От них ожидаются наиболее радикальные дестабилизирующие политические игры. — У Хогвартса теперь есть еще один козырь, — усмехнулся Драко. — Философский камень. Фламель ведь всегда надежно его прятал. А теперь камень в новой больнице недалеко от Хогвартса. Я даже подумывал, что камень — это обычный миф для дураков. Но теперь он у всех на виду. Министерство не пытается забрать его себе? — Пытается, конечно, — признал Гарри неохотно. Говорить про камень с Малфоем он совсем не хотел. — Я сам мало что знаю о камне. Драко посмотрел на него недоверчиво, но затем отвел взгляд. Они помолчали некоторое время, после чего Малфой продолжил: — Моя семья уже несколько столетий владеет Хорвутским лесом. Отец всегда говорил, что это один из самых ценных активов во владении Малфоев. И что мне нужно беречь от его посягательств, потому что в нем живет больше всего единорогов во всей Магической Британии. Половина магического сырья выращивается и собирается на фермах возле Хорвудского леса. И что я слышу — дядя уже пообещал треть леса дому Амбридж за какие-то его старые долги. Я обязан помешать этому. Ты же еще помнишь наш уговор? Гарри кивнул. — Я постараюсь привести тебя к власти .В идеальном случае, я займу место Дамблдора, а ты займешь место Люциуса. Так мы сохраним паритет фракций, но фактически будем действовать заодно. Мальчики посмотрели друг на друга внимательно и серьезно. Каждый пытался понять, насколько искренен его собеседник в данную секунду. Наконец Гарри прервал молчание: — У меня есть ещё один вопрос. Ты слышал что-нибудь про Николо Андерсона из Министерства? Самодовольная улыбка, которая держалась на губах Драко, вдруг слетела. Ему, похоже, стало резко неудобно продолжать сидеть в той же самой позе, а потому он спрыгнул со стола и просто облокотился об него. — Откуда ты его знаешь? Впрочем, я догадываюсь. Тайная комната, — предположил Малфой. Гарри молча кивнул. — Мой отец называл его настоящей занозой в заднице. Человек с безупречной репутацией и один из сильнейших легилиментов и окклюментов. Когда он еще был аврором, то периодически приходил к нам в гости по делам отца. Сейчас, насколько я слышал, его выгнали оттуда, но министр Фадж сделал его главным в новом департаменте по выявлению темных волшебников среди Визенгамота. Его люди допрашивали меня летом. — Почему твой отец его невзлюбил? — Андерсон чрезвычайно осторожен. У моего отца не было на него практически ничего. Ни одного компромата, понимаешь? И он совсем никого не боялся, кроме, может быть, Дамблдора. Этот человек слишком своеволен и руководствуется, прежде всего, желанием поступать так, как велит закон. Все это звучало как-то слишком идеально. Гарри задумался. Если Андерсон настолько неуправляем, но при этом умён, то он должен был рано или поздно докопаться до каких-то серьёзных тайных дел и схем крупных политических игроков. В этом случае его не спасла бы никакая безупречная репутация. Гораздо вероятнее было бы предположить, что он представляет интересы какой-то группировки, но тайно. — Не думаю, что он настолько безрассудно смел, как ты говоришь. Скорее всего, он беспощаден только по отношению к тем, к кому это разрешается с позиции его покровителей, — заметил Гарри. — Ошибаешься, — Драко раздраженно нахмурился. — Да, он был достаточно умен, чтобы не выдвигать публичных обвинений моему отцу, когда обнаружил некоторые наши незаконные дела. У него есть удивительная чуйка на вещи, которые являются слишком серьёзными, чтобы пытаться их обнародовать. Но я уверяю тебя, он знает множество секретов высокопоставленных людей. Тот, кто будет достаточно неосторожен, чтобы попытаться уничтожить его как игрока, скорее всего утянет вместе с ним десяток представителей Визенгамота из древних домов. Это будет огромный скандал, который способен перевернуть все, и далеко не факт, что в твою сторону. Учти это, если захочешь воевать с ним, Гарри. В текущих обстоятельствах даже не проси меня помочь, дом Малфоев не станет ничего делать, это слишком рискованно. В конечном итоге, мой отец старался просто не иметь с ним дел, если только ему не требовался блестящий, хоть и не лояльный дознаватель. Больше всего Гарри боялся того, что его Обливиэйт оказался неудачным. Если Андерсон сумеет понять, что его память была изменена, он снова вцепится в Гарри. После встречи с Драко ему необходимо проработать способ хранения информации и напоминания, а затем стереть себе память обо всех важных событиях. Это единственный способ не провалить ещё один допрос, потому что, если Андерсон что-то поймёт, то у Гарри не будет шанса обмануть его во второй раз. — Не волнуйся, я не собираюсь с ним воевать и втягивать в это весь Визенгамот. К тому же, он более многих заслуживает деонтологической защиты невиновного. Я привык, что мои враги — это тролли, дементоры и Темные Лорды с руками по локоть в крови или просто по локоть, а здесь я вижу лишь человека, который пытается честно выполнять свою работу, пусть и явного садиста. Я бы предпочёл сделать его своим союзником, а не врагом, по крайней мере когда я решу всерьёз вмешаться в работу правительства волшебников и оптимизировать его. Драко усмехнулся. Он всегда удивлялся, с какой искренностью Гарри Поттер умел верить во всесильность собственных методов. В конце концов, общество волшебников ведь не такие идиоты, чтобы их можно было завоевать за два дня. Или нет… — Ну что ж, моя очередь, — заключил Драко, потирая замерзшие руки. — Расскажи мне все про Василиска и наследника Слизерина. Хочу знать каждую мелочь. Гарри рассказал и про поиски, и про план поимки, наконец завершил описанием разговора со змеем. Он не стал упоминать лишь про подозрения Василиска по поводу человека, отдававшего приказы. — У тебя есть подозреваемые? — спросил Драко, когда рассказ был окончен. — Нет. Что насчет детей Пожирателей? —Не думаю, что это может быть кто-то из них, — Драко нахмурился. — Я уже неоднократно размышлял об этом и не нашел никаких свидетельств. Я даже не особенно понимаю логику приказов, отданных Василиску. — Я тоже, — признался Гарри. — Сначала, кто-то оставил надпись на стене. Этот «наследник» сумел окружить данный участок антитемпоральной магией, то есть вероятность слабого волшебника или ребенка отпадает. Первое нападение являлось не более, чем знаком приветствия. Мог ли нападавший знать, как продвигается наше расследование, раз буквально на следующий же день заставил Василиска похитить заложника? Если это решение было принято дедуктивно, а не как этап изначального плана, то наследник скрывается среди преподавательского состава Хогвартса, либо имеет среди них своих людей. В любом случае, решение освободить Василиска с помощью заложника также не имеет особой логики. Наследник знал, что я должен поговорить с ним, он был в курсе, что я владею парселтангом. Но даже в этом случае не ясно, на что конкретно он надеялся. — Вообще-то, все это звучит как достаточно неплохой отвлекающий маневр, — заметил Малфой. — Я тоже так подумал. И Грюм так подумал. Наверное, любой человек с мозгами так подумал. Но философский камень не пострадал. Если только… — Если их цель заключалась отнюдь не в философском камне, и ты что-то упустил? — мрачно ухмыльнулся Драко. Гарри застыл на месте, его разум перебирал все возможные варианты событий, которые могли случиться, пока они боролись с Василиском. Они стояли в тишине почти минуту, после чего Мальчик-который-выжил сдался. — Не знаю, — устало произнес он. — Нужно еще раз все проверить. Я не вспомнил ни одного достаточно важного элемента, который бы не проверялся мной с тех пор. — И это еще в том случае, если нет второго чудовища. Ты слышал, о чем сейчас болтают? — Про новое чудовище? — Гарри с большим недоверием кинул взгляд на собеседника. — Что-то произошло? — Нет. Но мне доложили о том, что сразу на нескольких курсах и в разных факультетах поговаривают о сверхбыстром чудовище, которое носится по Хогвартсу со скоростью двадцать махов. Оно настолько быстрое, что не дает себя заметить кому бы то ни было. — А еще настолько невидимое, что его невозможно увидеть, — хмыкнул Гарри. — И настолько неосязаемое, что проникает сквозь все препятствия. Да и, в общем-то, не существует вовсе. Кто тебе все это сообщает? — Есть у меня источники, — уклончиво ответил Драко. Он играл с Миллисентой Булстроуд в тонкую игру богатого клиента и хитрого информатора. Он платил ей по пятнадцать кнатов за обычные слухи и втрое больше, если это касалось чего-то очень любопытного. За самые важные сведения он был готов заплатить ей целый галеон. На самом деле, настоящие информаторы его отца раньше получали по десять галеонов в день вне зависимости от того, будет ли их отчет содержать хоть что-то интересное, но Миллисенте этого было знать не обязательно. Драко старался всячески скрыть ее от других людей постоянными намеками-угрозами на тему того, что если все вокруг узнают, что она шпионит на Малфоя, ее все возненавидят, а потому ей даже не стоит пытаться действовать против него. К тому же, он каждый раз намекал на свое богатство и положение, подразумевая этим, что если кто-то предложит Миллисенте определенную сумму, Драко всегда сможет ее удвоить. Он не был уверен, что она верно понимает все эти намеки, но тут оставалось лишь понадеяться. — Ну ладно, — с внезапным воодушевлением произнес Гарри. — Предположим, что в нашей школе поселилось сверхбыстрое чудовище, скорость которого равна двадцати махам. Его можно ранить только с помощью одного определенного заклинания, но при этом оно почему-то ведет себя довольно мирно с учениками и общается с ними, хотя и обещает уничтожить мир через год. Ему не нужно ни спать, ни есть, почти не нужно отдыхать. Что бы ты предпринял, чтобы убить его? — Обман, засаду, неожиданность, — почти сходу ответил Драко. — Не выйдет, — Гарри покачал головой. — Если существо движется со скоростью двадцать махов, оно уклонится от любой твоей неожиданной атаки, потому что способно мгновенно реагировать на любое твое движение. Драко задумался. Вообще-то, какая-то его раздраженная часть хотела сообщить Поттеру, что он не собирается думать о несущественной ерунде, но правда в том, что ты никогда не узнаешь к чему приведет разговор с Гарри, пока не проведешь его. — Ты упомянул, что оно ведет себя мирно с учениками. Если с ним возможно установить контакт, я бы попытался выведать его слабые стороны. Очевидно, оно имеет какие-то ограничения и преследует свои мотивы, раз собирается ждать целый год, прежде чем разрушит мир. Возможно, оно находится в некоторой зависимости от чего-то. — Да, это самый логичный метод, — согласился Гарри, протирая очки от грязи. — Но ты уверен, что это действительно самый эффективный метод? — Ты сам говоришь, что его невозможно задеть физически, — раздраженно произнес Драко. — Если он настолько быстр, то… я бы пытался создать такую ловушку, в которой он мог бы застрять. — Ты мыслишь, окружив себя строгими рамками данных условий. Ты пытаешься найти такое решение, которое бы идеально вписалось в условия. Хотя зачастую стоило бы исследовать именно наблюдаемое явление, а не способы борьбы с ним. Расширить эти рамки или вовсе создать новые. Если существо действительно способно перемещаться со скоростью двадцать махов, то есть примерно двадцать четыре с половиной тысячи километров в час, то у меня есть вопросы к возможностям его организма. С ростом скорости растет также и импульс, а вот время для объекта замедляется. Если бы мы разогнались до скорости света и запустили себя на расстояние в десять световых лет, то для нас прошло бы всего лишь мгновение, поскольку при такой скорости время практически останавливается для объекта согласно Теории Относительности. А для внешнего наблюдателя с Земли прошло бы десять лет. Таким образом, при такой скорости время для этого существа течет несколько иначе. И отнюдь не медленнее, а быстрее. Удивительно, как оно вообще может передвигаться с такой скоростью и не сносить все на своем пути. Если оно действительно пронесется по Хогвартсу с такой скоростью, то оставит за собой след разрушений, да еще и будет напоминать комету. В мире маггловской культуры много подобных персонажей, но даже с помощью магии трудно представить, что это может работать. — Я понял, что этого не может быть, можешь не продолжать, — кисло попросил Драко. — Правда, ты так и не сказал, как же его убить. — Если бы он существовал, то я бы подумал о том, что способно его догнать, — пожал плечами Гарри. — В конечном итоге, скорость света в разы больше. Скорость движения ионизирующего излучения тоже способна его догнать. Если раскрыть причину его уязвимости к определенному заклинанию, можно попытаться использовать радиацию. — Я ухожу, — объявил Драко, накидывая на себя плащ разнаваждения. — Сообщи мне обо всем, что узнаешь по поводу Наследника. А я сообщу тебе, если Новые Пожиратели захотят сделать что-то, что тебе не понравится. Сначала из кабинета выскользнул Драко. Гарри отсчитал до ста в уме, и тоже осторожно открыл дверь. Где-то вдалеке слышались неясные крики. Казалось, что плачет ребенок. Чем ближе Гарри подходил, тем более знакомым становился этот голос, и затем Гарри увидел Невилла и трех старшекурсников слизерина, нависающих над ним. Все вещи Невилла были разбросаны по коридору, а его палочку держал один из хулиганов, сжимая ее в руке так, будто хотел сейчас сломать надвое. — Вы совсем ничему не научились с прошлого года? — холодно произнес Гарри, подходя к ним со спины. Слизеринцы обернулись и помрачнели. Один из них произнес почти шепотом — Весь Пуффендуй в ответе за то, что произошло с нашими родителями. И тебя это тоже коснется, Поттер. Время еще не пришло. После этого он выкинул палочку Невилла и жестом дал команду слизеринцам уходить. Гарри помог Невиллу подняться и стал заклинанием собирать его вещи. Ворох из учебников, напоминалок, конспектов и перьев закружился вокруг мальчиков. — Спасибо, конечно, Генерал. Но это дело Пуффендуя, — внезапно резким тоном произнес Невилл. И после этого быстро собрал свои вещи и ушел.