Хронометраж

Эмма очень волновалась. И суть этого переживания крылась в двух аспектах. Первый: мисс Адерли была натурой чрезмерно, как говорил её отец, одухотворенной. А, если попросту, то Эмма романтизировала всё что плохо лежало. Несомненно, это было одним из главных компонентов её экспрессивной творческой натуры, но по жизни ей приходилось тяжко, однако об этой своей особенности она была прекрасно осведомлена, зная какие у нее карты на руках и в какой момент они становятся козырными. Второй аспект: Эмме безумно нравился Дэвид. Изначально, как Дэвид Тарино, одна из самых влиятельных фигур в мире кинематографа, виртуозный творец, великолепный режиссер и сценарист, талантливый создатель наиболее знаковых фильмов и обладатель миллиарда самых разнообразных, но что самое главное, заслуженных регалий и наград. А сейчас, кроме таланта, ей нравился и сам Дэвид. Как простой смертный мужчина. Эмме импонировало его спокойствие, рассудительность, свойственные его опыту и возрасту. Ей нравился его профессиональный подход и отношение к окружающим. А ещё, как и многие, она всё же поддалась его чарам. Всё-таки он был красив. По-своему и даже необычно, но красив. Эмма сходила с ума от одного его взгляда, в котором читалось равносильное притяжение. Она не раз воспроизводила по памяти черты его лица, редкую улыбку и тихий смех. Как говорят французы: «L’amour est la seule maladie dont on n’aime pas guérir.» Любовь единственная болезнь, от которой не хочется излечиться. И Эмма действительно начинала серьёзно заболевать. Мисс Адерли чувствовала необычайный приток сил и вдохновения, но вместе с тем и ответственности за зарождающиеся чувства. Она переживала, что в силу своей юности и неопытности, может всё испортить. Переживала настолько, что вместо рационального рассуждения, решила, что главным объектом её контроля станет приготовление сегодняшнего ужина. Эмма прекрасно знала, как готовить лазанью. Это было её коронное блюдо. Но именно эта лазанья должна была быть идеальна, выше всяких похвал. По её мнению, это блюдо должно было стать кульминацией её кулинарных достижений. Именно поэтому она зачем-то перечитала рецепт шесть раз и подготовила ингредиенты за пять часов до ужина. Эмма не находила себе места весь день. Слонялась по дому, изредка прерываясь, чтобы перевернуть пластинку, которую сегодня наверняка протерла иглой проигрывателя. Перебирала в голове бесчисленные комбинации возможных нарядов к вечеру. Гадала какой фильм выбрал Дэвид и самолично сдувала одиночные пылинки с кресел в домашнем кинотеатре. Она чертовски переживала. А потом, когда по дому разнесся звук дверного звонка, она внезапно расслабилась, ей резко стало плевать на лазанью, музыку, кино, одежду, погоду, время суток, своё местонахождение на нашей бренной планете и всё остальное. Она превратилась в сгусток ожидания мгновения встречи с взглядом полным обожания.

***

Дэвиду безумно нравился сегодняшний вечер. Они сидели с Эммой на диване в кинотеатре. В её глазах отражались тёплые блики экрана. Она положила голову ему на грудь, а он уткнулся кончиком носа в её макушку. В воздухе растворялся и мелькал цветочный аромат её духов. Он не видел, но чувствовал, когда она улыбалась, периодически прикасаясь губами к её щеке или шее, там где кожа была особенно нежная. Дважды она оборачивалась в его сторону, мягко отвечая на поцелуи. Но при этом она была поглощена фильмом, оценивая эти моменты сближения, как что-то действительно важное, способное отвлечь её от просмотра. Дэвиду казалось, что времени прошло катастрофически мало, когда экран на секунду потемнел, после объявляя парад титров. Почему-то это его действительно раздосадовало. Он вновь почувствовал себя юнцом, не удосужившимся спланировать то, что он скажет и сделает по завершению вечера. Эта растерянность вгоняла его в ступор. Эмма слегка потянулась, усаживаясь рядом в позу лотоса и произнесла: — Отец водил меня в кино на этот фильм четыре раза. Потом ему это осточертело и он разрешил мне ходить одной. Это был первый фильм, который я посмотрела сама. Так что ты даже не представляешь насколько угадал с выбором. Она улыбнулась, устало утыкаясь лбом в ключицу режиссера. Дэвид пробежался кончиками пальцев по линии её позвоночника, тихо усмехнувшись: — Сколько тебе тогда было лет? — Семь, — сонно заявила девушка. — Хмм… Я в это время снимал свой второй фильм… — К слову, на него меня в кино не пустили, сказали там слишком много крови для такой маленькой девочки. — Пожалуй, он был в чем-то прав, — с напускной серьёзностью произнёс Тарино, пробегаясь пальцами сквозь мягкие кудри волос девушки. Эмма подняла на него недовольный взгляд и неодобрительно цокнула, заставив режиссёра вновь усмехнуться. Он продолжил вглядываться в её демонстративно осуждающее лицо, которое внезапно сменило выражение на привычно мягкое, но всё же слегка взволнованное. — У тебя же нет планов на завтра? — поинтересовалась Эмма, незаметно пробегаясь кончиком пальца по бархатной обивке дивана. Дэвид отрицательно мотнул головой, чувствуя накатывающую сонливость. — Завтра у меня в кой-то веки полноценный выходной. — Здорово, у меня тоже, — улыбнувшись одним уголком рта, произнесла Адерли, прервав начало следующей намечающейся фразу, которой, судя по выражению лица должен был стать вопрос. Однако она быстро реабилитировалась и поинтересовалась: — Не хочешь остаться на ночь? Дэвид прикрыл прорвавшийся сквозь тщетные попытки подавления зевок кулаком и согласно кивнул. Эмма решила не дожидаться его дальнейшей реакции, радостно улыбнулась, поднялась с дивана и кивком головы призвала Тарино следовать за ней. Дэвид с неохотой оторвался от мягкой поверхности и направился за девушкой в сторону спальни. Пройдя через кухню и зал к коридору, они оказались в тёмной комнате, сквозь приоткрытое окно которой доносился отголосок света уличного фонаря. Бледно-жёлтая полоса падала на синее покрывало, заставляя его казаться изумрудным. Эмма включила свет, озарив комнату яркой вспышкой. Дэвиду представилась возможность детально изучить интерьер. Сама обстановка была весьма умиротворяющей. Кремовый цвет стен, мебель из тёмного дуба, люстра в форме огромного жёлтого шара, выполненного, как будто из гофрированной бумаги. Тёмно-голубой ковёр на полу, в котором утопали ступни и симпатичный прикроватный светильник, на тумбе возле которого лежала огромная стопка всевозможных книг. Приоткрытая дверь в небольшую соседнюю комнату, по мнению Дэвида, выполняющую роль гардероба. Туда и пошла Эмма, через несколько секунд торжественно вернувшись со стопкой выглаженных вещей. Это были его футболка и шорты, которые он одолжил ей после их первой совместной ночи. Даже держа одежду в руках, Тарино почувствовал доносящийся от неё приятный аромат стирального порошка и кондиционера. — Ты всё предусмотрела, — ухмыльнувшись произнёс Дэвид, слегка прищурившись глядя на Эмму. На что та едва заметно покраснела, и удивлённо вскинула брови, когда Тарино внезапно прикоснулся губами к её щеке. Очевидно, не выдержав накатившего смущения, Адерли направилась к кровати и откинула одеяло, приземлившееся на матрас со странным шуршанием. Из-под покрывала она достала уже знакомую Дэвиду аккуратно сложенную пижаму. На секунду Эмма задумалась. Быстро что-то прикинув, она принялась медленно расстёгивать свою рубашку. Дэвид последовал её примеру, но тут же отвлёкся засмотревшись на девушку. Ему нравилось её тело. Хрупкое, бледное, но в его объятиях всегда такое мягкое и теплое. Издалека он заметил две родинки на её левой лопатке, расположившихся ровно над линией резинки бюстгальтера, которую Эмма быстро расстегнула, натягивая шёлковую рубашку. Адерли стояла к Тарино в пол оборота. Он видел округлый контур её груди и проступающие полоски ребер, с которых не до конца ещё сошли следы его засосов и укусов. На мгновение он поставил под сомнение идею со сном, но накопившаяся за время съемок усталость вновь дала о себе знать очередным зевком. Эмма тем временем приспустила на бедра резинку пижамных штанов и застегнула на себе рубашку. Не отрывая взгляда от ковра, она торопливо прошла к балконной двери и открыла её, запуская в комнату сладковатый аромат магнолии и приток свежего вечернего воздуха. Когда она всё же перевела взгляд на Дэвида, то ненадолго подвисла. Он уже переодел брюки и стоял без футболки. На этот раз Эмма покраснела куда заметнее. Ей нравилось то, как он выглядел. Может на торсе и не было раскаченного рельефа, но Дэвид был подтянут. И хотя его тело было больше угловатым, чем мускулистым, Эмме было всё равно. У неё кружилась голова от его тепла, от того как Дэвид вдавливал её в кровать и прикасался к ней. Она вспоминала его руки, с длинными узловатыми, мозолистыми пальцами и пролегающим под кожей выпуклым узором голубоватых вен. От Дэвида не ускользнул её внимательный, мечтательный взгляд. Он приблизился к ней вплотную, чтобы внимательней изучить её лицо. Голубые глаза напротив тускло поблескивали в свете потолочной лампы. В них читалось целое скопление эмоций и ощущений. Эмма потянулась к нему первой. Поцелуй вышел скромным, акцент был больше смещён на объятия, в которые они заключили друг-друга. Оба уже не выдерживали гнёта сонливой усталости. Ещё минуту Эмма постояла в кольце рук Дэвида, глубоко вдыхая аромат его одеколона. Впервые за долгое время она чувствовала тотальное спокойствие и умиротворение. Сердце, вопреки её влюбленному волнению, билось размеренно и тихо, так словно она уже спала. Внезапно Дэвид подхватил её на руки и сделал два широких шага в сторону кровати, аккуратно опустив девушку на матрас. — Это уже входит в привычку? — улыбнувшись поинтересовалась Эмма, наблюдая за тем, как Дэвид всё же натягивает на себя футболку и устраивается на соседней стороне. Тарино прикоснулся губами к её виску, тихо усмехнувшись: — Повторное исключение из правил. — Повторяющиеся исключения, обращаются в общее правило, — зевнув парировала Адерли, прижимаясь лбом к груди мужчины. Дэвид хотел было возразить, но потянулся за одеялом и почувствовал внезапную тяжесть, предполагать о которой он даже и не думал. — Чёрт… Что это с ним? — тихо возмутился он, с силой натягивая одеяло. — Оно утяжеленное, — пересилив себя и открыв глаза, пояснила девушка. — И зачем? — спросил совершенно сбитый с толку Тарино. — Ну знаешь…— Эмма зевнула, прикрывая рот ладонью, попутно заражая Дэвида, — Под ним так хорошо спится, ты попробуй… Кажется, Адерли хотела продолжить восхвалять покрывало, но так устала, что уже через секунду провалилась в сон. Дэвид всё же поднялся с кровати, чтобы потушить свет и захлопнуть дверь, а когда снова лёг рядом с Эммой, хотел было поправить сбившуюся прядь волос на её лице, но стоило ему коснуться подушки, как его веки тут же налились неподъемной тяжестью, он провалился в густую темноту, глубоко вдыхая аромат тела и духов Эммы, пропитавший простынь. И вновь открыть глаза до самого утра ему так и не удалось.

***

Эмма усиленно щурилась, пытаясь спрятаться от косого луча полуденного солнца, настойчиво пробивавшегося сквозь щель приоткрытой шторы. В очередной раз недовольно выдохнув, она хотела было открыть глаза и полноценно возмутиться несправедливости цикла небесных светил, как вдруг ощутила на своём бедре тяжесть мужской ладони. Раздражение тут же отступило, и Эмма довольно улыбнулась, ощутив дыхание Дэвида на своей шее. Следом за опаляющим кожу теплом и мягким поцелуем за ухом последовало чуть хрипловатое: — Доброе утро. Эмма изогнулась на подобии кошки прижимаясь к Тарино всем телом и прошептала в ответ не менее довольное: — Доброе утро. Она распахнула глаза, почувствовав медленное поглаживание по спине. Пальцы неторопливо скользнули от копчика к шее, откидывая в сторону мешающиеся пряди волос. Следом на коже отпечатался очередной поцелуй. Эмма почувствовала как внизу живота затягивается пульсирующий клубок. Она хотела повернуться к Дэвиду, ответив на его ласки, но её остановила его рука, бережно удержавшая девушку на месте. Затем она ощутила, как ладонь плавно огладила её живот, пробираясь по рубашку. Пальцы плавно вырисовывали узоры на её ребрах, заставляя кожу покрываться мурашками. Эмма удивилась собственной реакции, не сдержав тихого стона, когда губы Дэвида прикоснулись к её затылку, одновременно с тем, как ладонь настойчиво сжала полушарие груди. Девушка непроизвольно потёрлась о пах мужчины, ощутив нарастающую твёрдость возбуждения. Дэвид глухо выдохнул ей в волосы и принялся стягивать с неё пижамные штаны вместе с бельём. Уже спустя несколько секунд Эмма усиленно выдергивала пуговицы из петель, стягивая с себя рубашку. Под одеялом она осталась абсолютно обнаженной, с готовностью приняв правила намечающейся игры. Первый стон продолжился чередой плавных вдохов и тихого шёпота, когда Тарино обхватил Эмму за талию, придвинул её к себе, максимально сократив расстояние между ними и вновь принялся покрывать её шею влажными поцелуями, попутно перекатывая между большим и указательными пальцами затвердевший сосок левой груди. Его язык скользил по чувствительной коже, прочерчивая дорожки между чередующимися прикосновениями губ, в то время как Эмма продолжала сбивчиво шептать его имя, окончательно потерявшись в ощущениях, после того, как Тарино мягко прикусил мочку её уха, тут же скользнув по ней кончиком языка. Внезапно она ощутила болезненную пульсацию внизу живота, переходящую во влажность и жар между ног. Она вновь призывно потёрлась ягодицами о пах мужчины, прошептав настойчивое: — Хочу тебя. Но не успела вновь попытаться развернуться к нему лицом, поскольку его ладонь спустилась от груди к ребрам, животу, а затем замерла между её сведенных в возбуждении бедер. Пальцы тут же стали мягко поглаживать пульсирующий клитор между влажных складок. Эмма потеряла всякую связь с реальностью и бывшим стеснением, начав стонать в голос. Затем один из пальцев скользнул внутрь и начал плавные поступательные движения, заставляя девушку окончательно потерять голову. Прижатая к телу Дэвида, она извивалась и сбивчиво шептала слова одобрения, чувствуя как нарастающая пульсация пробивает всё тело жаркими волнами. В какой-то момент девушка принялась судорожно ловить воздух, пытаясь, балансируя, удержаться на призрачной грани удовольствия. Из приоткрытых губ вылетел очередной томный стон, когда вся она напряглась, подобно натянутой тетиве, и также быстро обмякла, блаженно прикрыв глаза. Ещё несколько секунд она приводила дыхание в порядок, всё же позволив себе повернуться лицом к Дэвиду и отпечатать на его губах полный признательности поцелуй. И пока Эмма постепенно приходила в себя после оргазма, Дэвид довольно ухмылялся, любовался результатом проделанной работы. Лицо девушки было окрашено светлой полосой луча, проскользнувшего из окна вместе с настойчивым щебетанием птиц. Щеки были покрыты бледным румянцем, а зелёные глаза лихорадочно блестели. В этот момент Дэвиду она казалась особенно красивой и взволнованной. Адерли тем временем окончательно смутилась под его пристальным не лишенным удовольствия взглядом и положила голову ему на грудь, чтобы избежать неуместного приступа смущения. Ощутив под ухом его частое сердцебиение, она опомнилась. — А ты? — растерянно спросила она, приподнявшись на локте. Дэвид добродушно улыбнулся, поцеловав её в уголок рта. — Я пришёл к выводу, что процесс доставления тебе удовольствие ничуть не хуже момента, когда я получаю его сам. — Но…— собралась уже было возразить девушка, однако была мягко перебита. — Эмма, всё в порядке, я более чем удовлетворён. Осознав, что выбранная тактика возмущения сказанным вряд ли сработает, Адерли решила пойти иным путем, хитро улыбнувшись. — А кто сказал, что я окончательно удовлетворена? Она чуть склонила голову набок, пристально изучая выражение лица Дэвида. Внезапно всякое стеснение отступило, и она стремительно приблизилась к его губам, утягивая их в жаркий, влажный поцелуй. Широкие ладони тут же нашли её бёдра, призывая девушку усесться сверху. Эмма перекинула ногу и устроилась поудобнее, выстраивая дорожку поцелуев от уголка рта к шее и ключицам. Она принялась стягивать с Дэвида футболку, заставив его приподнять руки над головой. И стоило ей избавиться он надоедливой ткани, как её губы и язык тут же сместились к груди мужчины, заставляя его глухо простонать. Она почувствовала бедром его пульсирующее возбуждение и принялась плавно спускаться ниже, к животу, попутно стягивая с Дэвида шорты вместе боксерами. Пересилив наваждение Тарино, мягко взял её за плечо, вынуждая прервать сладкую пытку. — Ты не обязана… — Но я хочу, — уверенно произнесла девушка, мягко отодвигая ладонь мужчины в сторону. Она прикоснулась губами к нежной коже внизу живота и провела языком дорожку вниз, задевая твёрдую горячую плоть. — Чёрт…— выругался Дэвид, самозабвенно откинувшись на подушки. Эмма несколько раз провела кольцом сомкнутых пальцев по всей длине ствола, ощущая пульсацию под своей хрупкой ладонью. На красной, налившейся кровью головке члена выступила очередная капля смазки, которую она неторопливо размазала подушечкой большого пальца, заставляя Дэвида громко простонать в потолок. Этот звук только сильнее подначил девушку. Эмма аккуратно обхватила член губами, плавно погружая его в рот, заставляя Дэвида шептать нечленораздельные обрывки фраз восхищения. Она постепенно распределяла языком горячую слюну по каждой выступающей венке, ощущая солоновато-металлический привкус. Дэвид погрузился в красную пелену удовольствия, застлавшую собой весь окружающий его мир. Он не прекращал сдавленно стонать, яростно сминая в ладонях складки простыни. Он приподнялся на локтях, из-под полуприкрытых век, наблюдая за Эммой. Она упёрла головку члена в сторону щеки, поочередно оглаживая языком чувствительные точки, и вновь обхватила ствол пальцами, задавая четкий ритм движениям. Эмма с удовольствием отдавалась ласке, не переставая пересекаться взглядом с довольно пылающими глазами напротив. Плавно растягивая момент блаженства Дэвида, она на секунду замедлила темп, дразня его короткими прикосновениями языка к чувствительной уздечке. Но Тарино этого было недостаточно, он обхватил ладонью её затылок, зарывшись пальцами в спутавшиеся пряди волос, и бережно направил голову, заставляя девушку брать пульсирующую от возбуждения плоть глубже и глубже, пока она не уперлась в заднюю стенку горла. Пристально наблюдая за её реакцией, Дэвид убрал руку, чувствуя приближающуюся вместе с пульсацией разрядку. В перерывах между движениями Эмма с удовольствием любовалась открывшейся взору картиной утомленного лица мужчины. Влажные губы слегка приоткрыты, растрепанные угольно-черные волосы, капли пота стекающие по лбу и закатившиеся в блаженстве глаза. Она не заметила, как отвлеклась, не сразу различив его хриплый шёпот: «Я уже близко». Приподнявшись с места, она продолжила поступательные движения рукой, пока не почувствовала, как напряглись мышцы Дэвида, а её пальцы не покрыли горячие капли спермы. Вновь глухо простонав, Тарино обессилено упал на подушки, тяжело дыша. Эмма тем временем вытерла его тело и свою ладонь свисающим со спинки кровати полотенцем и небрежно скомкала его, отбросив на пол. Затем неторопливо подползла к своему прежнему месту отдыха и легла на грудь мужчины, довольно щурясь в дневном свете солнечного луча. Прежде чем она провалилась в сладкую дремоту, Дэвид мягко обхватил ладонью её лицо, приблизив к своему, и самозабвенно поцеловал, зарываясь пальцами в её кудри. — Это было потрясающе, — устало улыбнувшись заверил он, наблюдая за тем как уголки рта Эммы приподнимаются в довольной улыбке, а щеки вновь покрывает предательский румянец. — Мне тоже очень понравилось, — ответила она, потягиваясь поднимаясь с кровати. Её кожа, покрытая мелкими каплями испарины поблескивала в лучах солнца, заставив Дэвида тихо выдохнуть. Повернувшись к нему лицом, она снова хитро ухмыльнулась, спрашивая: — Не хочешь принять ванну? Пересилив себя, Дэвид смог уехать от Эммы только поздно вечером.