Что было дальше?

Ни с кем-то из группы, ни с Чаки Сабуров старался не общаться. Он стал очень замкнутым, и на его фоне даже Артур казался экстравертом. Нурлан думал. Много думал. О своём отношении к девушке и о словах Лёхи. Люди ракеты строят, а ты недовольное ебало. Вот кажется же — ну ничего в человеке нет, только смех да вопли, а потом как выдаст что, и всё, по-другому уже смотришь. И на человека, и на жизнь. Нурлан почти не ел. Продуктов было у них достаточно — парни подумали наперёд и часть выручки с концерта оставили на пропитание, а на стали сразу всё пропивать. Но он не хотел даже смотреть в ту сторону. И потому солист похудел, что впадали щёки и выступали рёбра. Плохо, думал он, плохо. Но не желал даже ничего с этим делать — от еды сейчас воротило. Сабуров убеждал себя через силу хотя бы выпить воды, но тянуло блевать и от неё. Надо есть, говорил Артур, а то с желудком и так проблемы, и приносил ему хоть какую-то мелочь. Нурлан плохо спал. То и дело нились кошмары. Чаки не говорила с ним. Чаки исчезала в толпе. Чаки, ничего не объясняя, надевала куртку и уходила. Он просыпался в холодном поту. Чапарян, подскакивая вместе с ним, говорил, что он плакал, кричал, шептал во сне. Нурлан почти не появлялся в универе. Кое-как закрыл сессию. Он даже не помнил, как закрыл. Явился в универ, лепетал что-то под нос… Сабуров не ходил ни на какие вечеринки. Всё ему было противно. Басист предложил позвать Чаки. Артур проводил с соседом много времени. И с рук кормил, и успокаивал. Сабуров был ему безмерно благодарен. Нет, нет, остальные ребята тоже сообразили день на второй, что солист не выпендривается, а ему действительно плохо, и сидели с ним в комнате в свободное от пар время. Но именно Чапаряну он почему-то доверял больше, и поддержки как будто шло от него тоже больше. — Ну так что? — басист сидел напротив, на своём матрасе. Сабуров недовольно поморщился, но сердце забилось чаще. Он хотел бы сказать ей всё. Что ему стыдно и жаль. Что, на самом деле, не хотел её обидеть. Просто он испугался, что вдруг она хочет выжать его, что парни в итоге из-за неё бросят солиста одного, ведь он боится их терять, самых близких и дорогих сейчас людей. И на самом-то деле, он в восторге от того, что делает девушка, а ему лишь хотелось привлечь внимание Чаки, когда он задирал её и прикапывался к мелочам, ведь она намного больше времени проводила с другими. Он хотел сознаться, что повёл себя, как конченый мудак, и надо было изначально действовать по-другому, а теперь же, к сожалению, ничего не изменить, как бы он того не хотел. Он хотел подарить ей цветы, только не знал, какие она любит. И самое главное, он хотел попросить её остаться, хоть ненадолго. Сабуров мог всё это сказать, когда ЧБД собирались с девушкой в кафе или в столовой. Если бы пошёл. Но не пошёл. Потому что боялся. Словно прочитав это всё в глазах товарища, Артур с каменным лицом набрал Масаеву. Солист жалостно свёл брови, но басист отмахнулся от него и вышел на балкон. Две минуты продились вечностью томного ожидания для Нурлана. И вот оно — заветное мгновение. Друг зашёл обратно в комнату и на всю квартиру заявил: — Вечером Чаки приедет, оденьтесь прилично.

***

Сабуров вычленил откуда-то из шкафа самое что ни на есть приличное из гардероба — майку с китайским драконом на всю спину, казавшуюся нелбычайно большой на исходавшем торсе, и трикотажные штаны с огромным количеством карманов — и в очерелной раз усмехнулся, как его исключительно чёрная полка отлючается от остальных. Но Нурлан убеждённо считал, что никакой больше цвет ему не шёл. В гостиной все бурно обсуждали, что делать с ужином — времени оставалось всё меньше и меньше. — Нет, мы не будем покупать пиво, Рустам! — командовал Тамби. — Её блевать тянет от сраного пива, сам знаешь! — А на вино нормальное у нас грошей нет! — заметил тот. — Так она ж сама привезёт, балда ты, — Масаев хотел щёлкнуть друга по носу, но не дотянулся. — Она говорила. — Хочу стейки из красной рыбы, — потребовал Лёша. — Нет, к рыбе — белое, а она белое не пьёт. Так что будем заказывать? — Почему? — Видимо, мясо какое-то, — подал голос Артур, лазая в приложении с доставкой, — тут есть курица в ананасах. — Да, курицу в ананасах… ("Эй!")— подтвердил Масаев. — Да заткнись ты, Лёх, ну! («Щас обижусь.») Бог ты мой… Э-э, — он потянулся к телефону Чапаряна, — открой закуски, может, там что-то с рыбой будет. Да, мы закажем тебе закуски, Лёш. Всё, успокоился? («Да.») Вот и хорошо. — Она любит десерты фруктовые. Все заткнулись и повернулись к Нурлану. Молчание нависло долгих две минуты. — Десерты. Фруктовые. Торт, пирожные. Банановые особенно. Она говрила. Давно ещё. Парни синхронно хлопнули глазами. — У нас денег нет, — развёл руками Щербаков. У Сабурова будто закончились силы говорить, и он глубоко вздохнул. Достал телефон из кармана, что-то быстро набрал и исчез в комнате. Тут же Тамби пришло уведомление — «На банановый торт».