Что было дальше?

Ровно полчаса панических сборов — ни секундой больше, — и девушка позвонила в дверь. — Не-не-не, — Лёха замотал головой, — я боюсь ей открывать. Сабуров оглянулся: этот открывать боится, Рептилоид только начинает надевать носки, Тамби и Чапарян возятся на кухня. Вздохнув, он в два шага оказался в коридоре и открыл дверь. Девушка стояла на пороге со свисающей на плече сумке. Острое лицо теперь уже казалось строгим, огонь в глазах был холодным — но всё ещё был, — кожанка сменилась пальто (Нурлан нарочно вспомнил прогноз погоды — да, обещали, что температура упадёт), берцы — туфлями; и единственное, что выдавало Чаки, ту, вчерашнюю, так это были вьющиеся волосы. Сабуров и сам не очень-то понимал, почему решил обратить на это внимание. Волосы, тёмные, густые, две передние пряди, закреплённые сзади заклокой… — Впустишь? Её голос послышался будто откуда-то издалека. Парень вернулся в сей мир и пропустил Чаки в коридор. Он прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди, наблюдая за ней. В коридоре появился Рустам, приветливо улыбаясь Чаки, и помог отнести сумку в гостиную. Нурлан с пренебрежением фыркнул. Всё это выглядело так, будто они боялись её, главного деспота. Но при этом и она более чем вежливо и приятно с ними общалась, без криков и скандалов… Может, лицемерие перед незнакомыми людьми? Солист, отлипнув от стены, прошёл к остальным. Группа сидела на матрасах у стены, а напротив, на стуле, Масаева, перекинув ногу на ногу и положив блокнот на колено. Стопки бумаг были аккуратно сложены в углу, а тумбочка уже служила столом, на котором красовался завтрак — чай в заварнике, брускеты и печенье, привезённое, видимо, девушкой. Сабуров сел рядом с Рептилоидом, оперевшись спиной о стену, и тогда Чаки, поставив свою кружку с чаем на стол, начала: — Так, все в сборе, — она достала из сумки пару листов и протянула их Тамби, — тогда смотрите. Первые два — это варианты афиш, а остальные — брошюры. Первую афишу думаю сделать большой и повесить на стенд главный, а второй вариант — много средних сделать и развесить по универу. («Да, так будет лучше,» — подтвердил Чапарян.) — А вот можно уточнение маленькое? — влез Щербаков. Нурлан повернулся в сторону барабанщика — что же будет дальше? Тот смотрел с искренней заинтересованностью на кабардинку, и глаза Сабурова недовольно прожгли его — какого хера? Теперь только Нурлану Чаки не нравится? — А вот ты получается одногрупница Артура? («Да.») На третьем курсе с нами учишься, да? То есть в универ в восемнадцать лет поступила? — Ну, да, мне тогда почти восемнадцать было. — Просто не все в восемнадцать поступают, — заметил Лёша, указывая не то на себя, поступвшего в девятнадцать и бравшего ещё акдем, не то на Артура — студента в 16 и экстерна. Последний очень задумчиво почесал бровь. Чаки вздохнула, набираясь терпения. Она знала о подобных выкрутасах барабанщика — Тамби ещё давно предупреждал об этом, — но что это кажется правдой, никак не думала. На странице, где заголовком значилось «Алексей Щербаков», в графе с чертами характера появилась надпись «неиронично задаёт тупые вопросы, когда непоподя (для уточнений)». Иногда Масаева задумывалась, правильно ли — с моральной точкой зрения — ведение анкет всех тех, с кем она работает. Возможно, это может показаться лишним, но вместе с тем — крайне удобно, когда памяти на подобные мелочи не хватает. «Шоу надо устраивать, опираясь на качества человека,» — говорила Алёна, бывшая организаторша, уже выпустившаяся из универа и передавшая все свои «полномочия» Чаки, — «чтобы произвести впечатление сильными качествами и умело скрыть слабые.» Поэтому когда Масаева приходила к этому вопросу, то, вспоминая фразу старой подруги, сразу отбрасывала все размышления. Девушка перелестнула страницу, где аккуратным почерком в верхнем левом углу была выведена дата «15.05» и во весь разворот — самые разные идеи. — Так, — продолжила Чаки, зачёркивая один из пунктов, — этот момент мы разобрали, дальше… Вы хотите шоу или простнькое выступление? С шоу мороки больше. Намного. — Да мы ж только начинаем, куда нам? — брат поморщил нос. — А давайте шоу, — подал голос Нурлан. Чаки почесла кончиком ручки нос и обвела что-то в дневнике: — Хорошо. — Она стала поочерёдно показывать на каждого участника ручкой: — Ещё раз: Артур — басист, Лёша — барабанщик, Рустам — гитарист («Е-е-е-а!»), Нурлан — солист, верно? Часа два она ещё повествовала о идее — даже не об одной, чтобы «был запасной вариант», — показывая схематично зоны, вклеянные рисунки костюмов и нарисованные от руки, декорации, зависящие от песни и идеи, как их будут менять. Рептилоид и Щербак визжали от восторга, словно дети; Нурлан восторг разделял, но не выражал, а лишь иногда вставлял едкие комменатрии — больно гордый и принципиальный. Артур продолжал изредка задумчиво чесать бровь, размышляя над тем, кто из двух физиков всё-таки гений — он, экстерн, или его одногруппница, преуспевающая и в учёбе, и в организации. Человек, горящий, живущий идеей, что ещё сказать! Тамби, поникший, сидел молча. Он был горд сестрой. Но вот он слушал, как девушка рассказывает, куда пойдёт гитарист и во что будет одет фронтмен, а про него, как обычно, ни слова. С самого начала, конечно, Масаев понимал, на что подписывается: быть лицом группы и быть автором песен — вещи несовместимые. Да и он не шло ему быть лицом группы… Поэтому приходилось отсиживаться в тени, пока остальные купаются в лучах славы. — А кто костюмы пошьёт и сделает декорации? — прицепился солист к Чаки. — Кто будет за кулисами их таскать? Чаки с лицом, полным ненвисти, что её перебили, отложила тетрадь, и ответила: — Первое — дизайнеры и декораторы (это их проекты), второе — я с волонтёрами. Ещё вопросы? («Почему именно через месяц?» — доставал всё тот же.) Потому что костюмы ваши тогда будут готовы. И в зале проходят конференции — вы вместе с профессорами будете выступать? Она на секунду отвлеклась на Рептилоида с Лёшей, которые представляли, как Фёдор Фёдорович на фоне их выступления читатет лекцию. — Нурлан, с мысли сбил! — девушка закатила глаза. — По бокам будут две барные стойки, там Серёга Детков (она сделала паузу, ожидая, что кто-то возмутится, и продолжила) и Макар… э, ну, Илья Макаров, да, поняли? Полудиджей-полуведущий — это Эмир ("Тот, который Сраный умный?" - гоготнул Рустам.), он, вроде, с электроникой дружит, так что пойдёт… — А я? — вставил Тамби. Масаева хлопнул тетрадью. — А ты основной ведущий.