Тот самый гость

      Вороной пегас неудобно заёрзал, царапая бока о тесные кусты, но не издал ни единого звука. Притаившись, он вслушивался в голоса поблизости от его убежища. Немного времени спустя пришлось подкрасться поближе, чтобы взглянуть на разговорчивых пони, ибо второй голос был незнаком, а любопытство, как говорилось в одной поговорке, желало кошачьей смерти. Снова ёрзая уже в совсем других кустах, пегас смог наконец-то увидеть спинку скамьи и затылок алого аликорна, очевидно свернувшегося на ней клубком. Краешек его книги летал вокруг него в левитационном поле, с каждым кругом всё отчётливее выражая скрываемое неудовольствие читателя, которого оторвали на важном моменте. Причём, канцлер читал художественный роман, что было видно по обложке. И не абы какой роман, а самый настоящий для кобылок, самый плаксивый, где вместо белых единорогов в красивых сёдлах — измены, тяжёлые отношения и прочая мелодрама, ставшая главным символом и клише подобных книг. Начало этой книги пегасу было известно, ибо Золотой по вечерам становится куда разговорчивее с ним, и рассказывает обо всём новом, прочитанном или услышанном.       Перед скамьей стояла фиолетовая единорожка, название оттенка цвета которой никак не шло в голову. Она с некой долей кокетства потрясала перед ним сумкой на шее, из которых в синем захвате магии вылетали белые листы с серым текстом. Отсюда было не различить, что на них изображено или написано, но участие карандаша было подтверждено визуально. Знать не любит серые грифели, предпочитая благородный инструмент — перо. Это значило, что кобылка очевидно не могла принадлежать ни им, ни к инженерам-чертёжникам — если здесь дозволено судить по внешнему виду.       Он слышал о ней немного, если не ничего. Отзывчивая земная пони, любящая организовывать для своей школы мероприятия. Сама она является учительницей младших классов, но никак не верилось — что единственной. Возможно, она заведовала небольшой и оттого — непопулярной школой. Из услышанного следовало, что канцлер подвергается испытанию гордости — его пытаются завербовать на должность временного преподавателя.       Пегас задумался. Вернись он обратно в безмятежное, — хотя куда уже безмятежнее нынешней жизни? — детство, он бы обязательно посетил хотя бы одну её лекцию, ведь отзываются о ней довольно тепло. И только одну — ему не хватит усидчивости на постоянной основе, да и не очень он любил учиться в подобных заведениях. Иное дело, если слушать кого-то в свободное от скуки время, ведь увлечённые собеседники способны рассказать куда больше познавательного, и даже эмоциональнее, чем начитанные и принципиальные профессора. А эмоциональность бесценна, ведь она красит даже неодушевлённые статуи.       — Хотя бы на недельку? Я знаю, что у вас наверняка достаточно знаний или мудрости, которыми можно поделиться, — говорила она, нависая над аликорном.       — Если бы у меня имелась в наличии мудрость, я бы использовал её при выборе более подходящего места для чтения, — невозмутимо возразил он.       — И всё же? — настаивала она, не спуская с него умоляющего взгляда. Голубая аура магии замедлила орбиту парящей книги, выдавая неуверенность колдуна.       — Не находишь странным, если лишь я…       — Не только вы, я пригласила мисс Спаркл, доктора Хувза, и других. У каждого есть своя программа, и они согласились на неделю по часу в день. Хотя, полагаю, распорядок времени придётся сильно поменять, как только все соберутся.       — Полагаю, вы не отстанете, мисс Черили, — выдохнул он, дождавшись конца последующих умоляющих тирад.       Он дал трещину, — который удивился пегас. А ведь стоило ещё сначала сказать, что аликорн в компании простых пони нужен не для красоты, и тогда не пришлось бы тратить столько времени. Уговоры теперь не продлились и пяти минут, хотя в противном случае ей бы пришлось писать письма белой принцессе, дабы та уломала канцлера на уступки. Мисс Черили мгновенно уловила его невысказанное согласие, поспешив заверить.       — Не отстану, у меня осталось одно место и я уверена, что оно подходит только для вас. Я сразу скажу вам кое-что. В следующие две недели мои дети не учатся, но каждый день у них будет по три лекции от разных лекторов. Некоторые лекции рассчитаны на три занятия, после чего место займёт другой предмет. Я составила следующее расписание, по которому каждый будет преподавать через день. Таким образом, у вас будет как раз десять дней, и жеребят не придётся нагружать. Впрочем, вы наверняка это уже заметили по моим наброскам, — она собрала всё ещё парящие меж ними листы с грифельными текстами.       В Эквестрии издавна принято следующее летоисчисление. Месяца считают по циклам луны, и потому в них всегда двадцать девять ночей и дней. Всего циклов… Месяцев всего шестнадцать. По четыре луны на каждый сезон. Отличать их было проще простого, ибо каждый пони всегда точно знал, какой месяц следует. Зимой луна имеет цвета от снежно-белого и яркого до темно-серебристого. Весной же луна розовеет. Летом луна имеет цвета от багрового к оранжевому оттенку. Осенью же желтеет и блекнет до белого*. Третья неделя продолжалась на следующий день (тот самый единственный не вошедший в десятку день) следующего месяца, не создавая разрыва в календаре.       Таким образом, десятый день третьей недели начинался в следующем месяце, по традиции становящийся выходным днём для очень многих работников среднего и малого бизнеса. Выходные в недели зависели от постановлений организации, зачастую делясь на смены: в зависимости от количества рабочих копыт, смена могла отдыхать через день, а то по два дня.       По Эквестрии гулял красивый слух, что луна багровела из-за злобной натуры населявшей её Лунной Кобылицы, и бледнела, когда та успокаивалась. Вопреки слуху, пегасу было хорошо известно, что белая принцесса способна изукрасить ночное светило хоть в радугу или же в цвета её гривы, но соблюдала общеизвестные порядок оттенков белого из месяца в месяц из уважения к устоявшейся однажды традиции. Когда выяснилось, что ночным небом теперь полноправно владеет её младшая сестра, появились надежды на перемены. Пока они оправдались только обновленными звёздами, которых хватало для помутнения рассудка от восторга.       — Весьма благородно с вашей стороны, но разве три в день не слишком мало? — уточнил канцлер, возвращаясь к расписанию уроков.       — В самый раз, — растерянно сказала она. — Я могла бы и меньше, но тогда придётся две недели растянуть на три… Или больше, не считала, когда остановилась на двух. Подождите, вы сказали мало?       — Именно так. Будьте спокойны, я не стану вмешиваться в ваши порядки, но сравнивать с привычными мне порядками не перестану. В кантерлотской школе одарённых единорогов количество занятий было в неизменном количестве: по девять уроков, если исключить дополнительные занятия.       — Бедные дети, — сочувственно кивнула она, не заметив иронии, промелькнувшей в его взгляде.       Пегас сдвинулся с места, неосторожно шурша веточками озеленённых донельзя кустов, со стороны казавшихся пушистыми. Тем, кто хоть раз падал на них, уже известна горькая истина: даже в сахарной вате есть твёрдый предмет, тот, который позволяет её держать.       Договорившись о скорой встрече, правильнее сказать, собрании, канцлер вернулся к чтении романа, а молодая кобылка успела сбежать с поля зрения. Вороной пегас задвигался быстрее, не замечая повернувшихся к нему алых ушек и ничуть не удивлённый взгляд жёлтых глаз. Жизнь дана всего одна, что бы ни говорили верующие в реинкарнацию душ, она стоила удовлетворения мимолётных желаний. Очаровательная в своём оптимизме персона стала магнитом для чёрного жеребца, поверившего в возможность интересного времяпрепровождения. В ином случае, ему бы пришлось заняться поисками другой жертвы или помешать обрётшему покой аликорну, потому что возвращение домой казалось самой тоскливой перспективой. Он до сих пор местами покрыт пылью и паутиной, так и не получив заботливых хозяев, что возвращались к нему только за сном и едой.       Даже красивая бабочка, ловить которых так падок пегас, не смогла отвлечь того от намеченного плана. Возможно, даже помогла, заворожив белыми в чёрную крапинку крылышками. Порхая вместе с ней, он думал и вспоминал.       Несмотря на отсутствие опыта в устройстве школ, он не стеснялся понимать, что никогда прежде не видел простой жизни. Ему неведома эта таинственная школьная жизнь жеребят. В Кантерлоте, ясное дело, имелось всё, и ничего одновременно: богатеи и прочие обитатели Кантерлота были суровы в своём воспитании, никогда не радуя неугомонностью понивилльской суеты, как и не бегала у них странная тройка жеребят, состоящая из трёх рас пони, сносящая прохожих с копыт за очередной шалостью. Познакомившись сначала со скутером оранжевой пегасёнки, Дарку пришлось запомнить по имени всю тройку, а в последствии — стать им близким другом среди «взрослых». От них же и услышал столько замечательных детских вещей, как местонахождение их школы, злостных одноклассниц, плохих оценок. И отсюда же ему известно подлинное отношение остальных жеребят к мисс Черили и её мероприятиям.       Погоня за крылато-порхающим существом неожиданно привела именно туда, куда нужно. Пусть и времени это заняло втрое больше, но смятое под копытом пыльное крылышко говорило о полноценной победе без шанса не только на реванш, но и на дальнейшую жизнь насекомого. Наградой стали аккуратные заборчики, стоящие перед ним поперёк, и большущий стенд, на котором красовалась раскрытая книга — символика учреждения, что находится за стендом. Было ли совпадением, что цвета, подобранные на стенде, сочетались со цветами молодой учительницы — неясно.       Несмотря на очевидную тесноту Городка Понивилля, всегда можно найти в нём большие площади неиспользованной территории. По наблюдению пегаса, они явно отводились больше для некой эстетики, которую ему не постичь. На некоторых находились одинокие здания, либо сразу несколько, и иногда это только подчёркивало их. Чтобы выделиться хватало просто небольшого пространства вокруг, как в случае бутика «Карусели», «Сахарного Уголка» или библиотеки «Золотого Дуба», что находились во власти трёх из Элементов. Самые скучные улицы окольцовывали центр Понивилля, так называемую Ратушу. Они действительно образовывали кольцо, из которого было лишь два выхода на противоположных концах, и уже после линии улиц напоминали кривые и волнистые, отчаянно не желая поддаваться перфекционизму и геометрической точности. Возможно, как раз поэтому и образовались бесхозные земли.       Правда, всё ещё хотелось морщиться от мысли, что Золотой не пожелал иного дома, кроме как поближе к центру, иначе лесничий домик на отшибе от города пленил его мечтательный разум.       Оглядывая широкий школьный двор, не получалось найти никого, хотя бы отдалённо напоминающего жеребёнка. Только изящные качели на лёгком ветру пытались остаться недвижимыми. И раскачались ещё сильнее, скрипнув болтами под весом чёрной тушки, запрыгнувшей в неё с разбегу. Продолжая кататься на маятнике, он осматривался дальше. Песочница, забытые мячи, чья-то кукла меж ними, и ещё одни качели, но поскромнее. И удивительно, что никто не побоялся оставить свои игрушки у всех на виду. Закравшуюся, подлую мысль забрать себе один мяч на память пришлось срочно прятать и задвигать в последнюю строчку списков желаний, выдвигая на первый план один лишь интерес к исследованию. Исследованию самой школы снаружи с неизбежными томными взглядами внутрь в окна, которые точно напугают жеребят. А, может, и даже учителей, если они не в одном лице здесь, конечно же. Не очень хочется напугать ту единственную, с кем в планах приятно провести день хотя бы на пару часов.       Где-то в глубине здания, по коридорам, раздалась мелодичная трель. Подобные сирены приходилось слышать в Кантерлоте в Школах Одарённых, но там они звучали резко, шумно, стальной перезвон был необходим для преодоления больших расстояний, дабы быть услышанным. Здесь же он звучал иначе, будто крошечными молоточками ударяли о хрусталь. Нет сомнений, что здесь задействованы кристаллы, ведь их всегда много.       Рядом неожиданно послышался голос, что звучал в парке. Этот голос он и искал, но всё равно вздрогнул, прислушиваясь.       — Давайте немного задержимся, ребята. Взамен, вы придёте на следующий урок позже настолько, насколько я вас задержу.       Ответ школьников был неясен, на секунду поднялся и улёгся гвалт из недовольства и согласности. Вероятно, не всем по удобству деревянные стулья вместо подушек, — подумал пегас. Появилась даже уверенность, что некоторые голоса во всеобщем шуме были знакомы и могли принадлежать самой жёлтой из троицы, ведь белая и оранжевая ведут себя несколько тише. В целом, на мнение аудитории было как-то побоку, пусть задерживаются всему вопреки, а послушать новости куда важнее.       Вороной пегас набрался смелости, чтобы показаться в окне напротив учительницы. Занавески скрывали его присутствие от жеребят, и мисс Черили тоже ничего не заподозрит, если случайно не посмотрит в нужную сторону. Иногда он перебегал к дальнему окну, чтобы рассмотреть класс более детально, но не терял бдительности. Отсутствие рога заставляло тёмно-бордовую кобылку заниматься всем вкопытную, и для экономии времени — как можно энергичнее вычерчивать меловые следы. Даже удивительно, как земных пони вообще допускают к такой профессии. Пегасов, из-за их крыльев, ещё понять можно, хотя Дарк был готов поспорить на то, что пегасов-учителей не существует. Однако она довольно умело обращалась со стилусом с меловым наконечником, как не мог бы никто иной. И пусть на мокрой доске мел не хотел следить, она всё равно справилась и не сломала палочку в зубах. В итоге классу открылся вид на самую скучнейшую картину в мире — некий план, на котором была изображена таблица три на девять, только последняя неделя была демонстративно вычеркнута.       Стараясь занять более удобное положение, пегас долго юлил под стеной, пока не нашёл хороший обзор, откуда его увидят лишь немногие. Это была вынужденная жертва во благо любопытства, и любой на его месте принёс бы её. Как ни странно, его знакомая троица сидела совсем в разных частях класса, хотя они довольно дружны для подобного. Возможно, они сидят так не по своей воле, — догадался он. А вот их двух злейших врагов опознать оказалось несложно, они сидели рядом, выделяясь на фоне класса подобно двум дубам в сосновом лесу. Корона, а может и тиара, — не зря ведь и имя такое? — была только у одной, и красивое ожерелье у второй пони тоже бросалось в глаза. Остальные носили на себе лишь тряпичные украшения, вроде бантов и кепок, последние которые лежали на самом уголке стола.       — Есть два важных объявления для вас. Впрочем, менее важных всё равно для нас нет, а начну, пожалуй, с интересного, — Черили задумалась, собираясь со словами. Удивительно, но чтобы всё начертить — ушло едва ли больше двух минут, вот чем важен профессионализм земной пони. — Я пригласила нескольких временных преподавателей, которые проведут у нас лекции. Они вам представятся сами, пусть их личность будет недолгой тайной для вас. Могу предположить только, что как минимум трое будут с нами дольше других, но это не умаляет значимость остальных пони. Мне кажется, что последние как раз вам больше понравятся, ведь среди них будет и доктор Хувз.       Стоило произнести заветное имя одного затворника, как навострили уши весь класс. Прекратились даже шепотки на дальних партах, так отчётливо слышимых наблюдателю из окна. Замолчали они не из уважения к тишине, а скорее от неловкости — сейчас-то точно могут заметить переговорщиков. Дарк удивился, заметив среди заинтересованных и Скуталу, что так возбуждённо подпрыгнула на месте. Значит ли это, что хозяин имени не просто затворник и не просто какой-нибудь там доктор медицинских наук? Некто необычайно крутой, как и её кумир, и некто техномагический, подобно персонажам из подобного жанра книг? В голове пегаса навязчиво рисовался злодейский образ единорога-учёного. А ведь, — подумал он, — этот единорог бы несильно выделялся на фоне понивилльцев, для кого стали обыденными встречи с тварями из Вечнодикого. А некоторые ещё и живут в коттедже на его опушке.       — Также, следующая новость вам понравится, я полагаю, — немного помедлив, продолжила учительница. — У вас будет в день по три занятия. Длиться они будут столько, сколько пожелают лекторы, но не более часа. На время эти двух недель, у вас не будет домашних заданий, — на последних словах она постучала кончиком копыта по доске, усиливая внимание на последних словах.       Снова ожил класс, радостно загомонив. На этом всё и закончилось. По крайней мере, до следующего звонка — никто не спешил забрать свои сумочки с собой, а то и вовсе оставили тетради на столах. Учебников, как пегас ни старался разглядеть хотя бы намёк на них, не было ни у кого. Даже на учительском столе.       Когда все выходили наружу, толкаясь и застревая в дверях, наблюдателя с улицы уже не было у окон. Но мисс Черили не прекращала коситься в эту сторону с подозрениями — показалась ли ей чья-то тень или это ветер занавески потревожил? Она не впервые за сегодня чувствовала чужое внимание, оно постоянно отдавало неприятной чесоткой по всему затылку. Но сколько ни вспоминала бы, кто мог за ней следить, на ум не шёл никто. Она сегодня замечала только теряющийся за препятствиями кончик алого хвоста. Мыслей о таинственном поклоннике не появлялось, только беспокойство за неясные намерения этого пони. Пони же ведь? И почему он только забрался так далеко, если он шёл именно за ней?       Как и свойственно каждому нормальному пони, она просто вышла, даже не подумав ни закрыть окна, ни запереть класс на время перемены. В Понивилле не принято запираться, если нет на то весомого повода. Им может оказаться только неминуемое вторжение кого-то пострашнее тайного поклонника.       Во дворе половина жеребят затерялись, не оставляя сомнений на то, что многие сбежали по домам на время большой перемены. Запретить покидать территорию Черили не могла — насильственный метод приведёт лишь к разладу между ней и её учениками. Но выговор после уроков мысленно пообещала каждому, кого не находила во дворе. Не стоит заставлять её переживать, а кроме тревожных мыслей ничего её и не посещало в такие моменты. Те же порядочные жеребята, что никуда не пропадали, только приближали момент наступления седой гривы своими выходками, отчего даже, возможно, и духу хаоса станет завидно.       Мисс Черили вновь внимательно всмотрелась, пытаясь понять, что не так сегодня. Двоица из богатых семей стояла далеко ото всех, со всей несвойственной им тишиной о чём-то перешёптываясь. Малыши, ставшие здесь нейтральной стороной меж ними и меткоискателями, тоже не шумели, поглядывая в сторону последних в ожидании чего-то явно интересного.       А вот сами меткоискатели окружили с трёх сторон чёрного жеребца, о чём-то переговариваясь с неимоверно счастливыми лицами. Учительница никогда не видела его прежде, и замерла, узнав алые оттенки его гривы и хвоста. И долго думала, как ей подступить, стоит ли приближаться к нему.       — Мисс Черили! Мы видели, как эта Эппл Блум позвала его! — тут же возникла на пути Даймонд Тиара. — От него ничего хорошего ждать нельзя, мне папа говорил, что чёрные пегасы — это не к добру!       Пегас решил все сомнения и проявил инициативу. Только теперь она заметила, с каким заинтересованным видом он осматривался здесь, и даже присвистнул при виде розовой кобылки. Очевидно, он её прекрасно слышал.       — Разве твой папочка мог перепутать котов с пегасами, маленькая пони? — поинтересовался он, снимая со своего крыла оранжевую пегаску.       — Признаться, мне известны обе версии этой поговорки, и ни в одной нет ничего хорошего. Хочется верить, что это просто суеверие, ведь так? — вопросительно смотрела она на него. Пегас ничуть не смутился прямого взгляда, только приосанился, окончательно ссаживая с себя апельсиновую приставалу.       — А если я скажу, что это секретная информация и я в данный момент на службе?       Пока взрослые разговаривали, троица как по команде показала язык ябеде, признавая свою победу. Даймонд Тиара только хмыкнула в ответ, прихорошилась. Убедившись, что никто больше не обращает на неё внимания, кобылка ушла обратно к подруге. Весь двор с интересом следил за переговорами, ведь некоторые уже знали этого пегаса хотя бы через слухи.       Сама Черили невозмутимо отвечала:       — Не вижу на вашей грудке никакого значка. Что же вы здесь делаете?       — Дарк, моё имя, — улыбнулся пегас.       Он мог бесконечно тянуть время, забалтывать её и развлекать зевак. Но не стал. Известно, как сильно пони устают от подобных выходок, и пока она старалась сохранить искреннее дружелюбие в себе, пегас решил не давить.       — Дарк… Даркнесс, верно? — удивлённо вспомнила она. В небольшом, но ужасно важном, Городе тяжёло оставаться неизвестным. Особенно, если имеешь свойство выделяться не только размерами крыльев. И приветственной вечеринки от Пинки Пай не удалось бы избежать никому, уважающему её азартное веселье.       — Как и мой дорогой канцлер, я не люблю полные составные имена.       Мелкие зашевелились. Рыжая пегаска вновь дёрнула за крыло, в этот раз — с силой и больно, словно в наказание. Будет уроком, запомнит, как скрывать свои имена от тех, кто ему доверяет.       — Полное имя? — удивлённо протянула белая единорожка, единственная, кто не укорила пегаса. — Он никогда об этом не говорил, а мы привыкли к короткому.       Мисс Черили расслабилась окончательно, хихикнув от происходящего. Понячья наивность вернулась к ней, заставив позабыть о тревогах, связанных с незнакомцем.       Почувствовав нечто странное, словно тепло от костра, он резко повернулся к его источнику. Какая бы магия его не вела в этот момент, он не мог противостоять ей, заворожённо вглядываясь в земную пони. Исходившее от неё тепло маревом зависало в воздухе, обволакивая и окрашиваясь в невидимые, но ощутимые цвета. Словно инфракрасный, как показывал один учёный в Кантерлоте, цвет, который можно заметить только через приборы. И никто не замечал за ней этого марева, ни для кого она не напоминала маяк.       Как бы ни вглядывался в искажения, пегас отчаялся понять, что оно такое. Оно точно резонировало с его собственными ощущениями, будто навязывая чужие мысли. Он, разумеется, поддался им.       На мгновение показалось, он увидел перед собой себя. Возможно, что действительно показалось. Мгновения хватило с лихвой, чтобы пегас тут же пришёл в себя и вновь погрузился в ступор. Рядом с кобылой неизбежно и ощутимо менялось собственное мышление. Инстинкты молчали, а ощущения говорили, что происходящее сейчас — нормально. Словно в тот день, когда он получил свою непонятную кьютимарку. И точно знал, что если отойдёт от неё — всё станет как прежде: понятным, личным, нетронутым чужой душой.       Ему ещё нескоро придётся осознать, что в этот момент он впервые почувствовал соприкосновение с искренней дружелюбностью. Неважно, что в этот момент Элемент Магии в своём дубе-библиотеке пыталась связаться с Гармонией через свой аксессуар и считает, что ей это не удалось. Важно, что после этой странности он стал чувствовать эмоции окружающих его пони.       — Вы здесь только чтобы навестить их? — спросила она. Недоверие целиком пропало и не возвращалось.       — Возможно.       — Возможно?       — Возможно и за вами тоже. Мне интересно, как вы смогли уговорить Зо…       — Не надо! — перебила она пегаса, догадавшись, что он собирается сказать. — Я имею в виду, что для моего класса это должно остаться в интриге. Погодите, что значит и за мной?       — Ничего стоящего опасений точно, — зная, как это глупо прозвучало, он ухмыльнулся. — Вы действительно интересная личность, в чём вам никогда не стоит сомневаться. Как и удивляться предложению о знакомстве.       Раздался звонок, повещающий о конце перемены. Смутившаяся от его слов мисс Черили приняла деловитый вид и её внимание увела необходимость проследить за жеребятами.       А пегасу оставалось только разобраться в том, что он теперь видит.       Когда двор опустел, переместивши всё живое во внутрь цветастого здания школы, снаружи всё равно кто-то оставался. Дарк не мог видеть — кто, как и не мог понять — где или откуда. Некто не был явно дружелюбен, и потому его настроение чувствовалось безлико, как и у зевак-детей, не участвовавших в диалоге. Так и проходил вокруг, да около, пытаясь найти своего сталкера. И вскоре ему это надоело.       Занятия скоро кончились. Всё это время Мисс Черили изумлённо наблюдала, забывая об уроке, за действиями пегаса. Из окна можно было видеть, как он пытался залезть в полый декоративный куст, который так и не смог вместить его тело в себе, одним только чудом не сломавшись под весом. Парой громких замечаний ей удалось согнать вандала с клумбы, но вскоре обречённо смирилась и старалась больше не отвлекаться. А пегас тем временем приютился под скамьёй, демонстрируя каждому случайному наблюдателю странные понятия об удобстве.       До окончания учебного дня он всё-таки дожил целым и невредимым, дождавшись кобылку у дверей уже надоевшей школы.       Всё это время он не мог даже подумать о том, что бросить ожидания и слинять. Странное ощущение влекло его, как исследователя на новое открытие, и он ждал возможности испытать это снова. Приблизившись к кобылке, он взглянул на неё с несвойственным молчанием. Хотя мисс Черили понимала, что пегас всего лишь задумался, тщательно подбирая вопросы, но не могла просто так отвести взгляд. Уже забылись тревоги по поводу преследователя, да и невозможно стало испытывать её по отношению к нему.       Тронулись они почти одновременно.       — А я-таки удивлён, — наконец произнёс он. Это были не те слова, что кружили в мыслях. — Всё это время мне казалось, что кобылки вашей профессии невероятно злые. То есть, строгие, говоря на вашем языке.       — Во времена твоей юности они были именно таковыми?       — Во времена моей юности я их видел на обложках недетских журналов, — ухмыльнулся он. — Да и если слышал — то со слов своих сверстников из других деревень. Там, где я родился, был отнюдь не Кантерлот, и школа воспринималась как мечта эскаписта — красивое, но бессмысленное вне столицы. Да и нужно оно было, например, только чрезмерно опекающим родителям, чьё чадо обязательно должно сместить с трона белую принцессу и облагородить каждого члена их семьи и имя семьи до последнего колена.       — Не похоже, чтобы ты был высокого мнения о ней, — заметила она. Образование по всей Эквестрии обязательно уже как полвека. Было странно осознать, что где-то в Эквестрии остались города без образования. Впрочем, она не знала, сколько лет пегасу, возможно, в его родной деревне уже успела поменяться жизнь.       — А я о чём. Когда я поселился во дворце, Золотой пытался нанимать мне преподавателей. Читать я умею, писать тоже, и на этом, казалось бы, ладно. Но зачем нужна математика?       — В множестве наук она неизменно пригождается. В аналитике или той же бухгалтерии, например, необходимо считать суммы, — проговорила она, защищая благородную науку. Эти слова пришли сами собой, как привычка. Так она отвечала из года в год, когда слышала недовольство от жеребят.       — Знаю, как они считают, — прервал её беспокойный пегас. — Один даёт приказ второму, второй с третьим оценивает степень важности приказа, четвёртый сортирует её по стопочкам, пятый кладёт стопочку наверх полки, чтобы собиралась пыль. И чем больше пыли, тем выше ценность этого приказа, тем чаще его упоминают. И пока сантиметр пыли не наберётся, достаточную ценность они не возымеют. Если бы я работал в таком месте, я бы выбрал должность пятого — уж я-то знаю, где эти документы точно не найдёт даже целая поисковая бригада.       — Оу, это звучит малость безответственно. Похоже, ты хорошо разбираешься, как там всё устроено.       — Я наблюдателен, это моя особенность. Только так я и учусь чему-то.       — И многое ли ты узнал сегодня? — осторожно спросила она.       — Да пожалуй. Но я успел под конец урока, если ты об этом. Самое главное — почти никто не в курсе, кого ты готовишь для школы. А также ты определённо умеешь ловить внимание. Всегда в курсе того, о чём они думают?       — Ну, это несложная задача, — польстилась она. — Достаточно только знать о том, что происходит в городе и какие разговоры водятся во дворе. Что значит «почти никто»? — спохватилась она, внимательно посмотрев на пегаса.       Всё-таки пропало это странное ощущение. Сознание не уплывало прочь, чужие эмоции не заполоняли его. Он как и прежде ощущал себя цельным. Но что же тогда произошло во дворе? Несмотря ни на что, зато он ощущал уже вторую душу рядом, убедившись, что ему не кажется чьё-то присутствие. А первый всё не спешил появляться, искусно прячась повсюду.       — Меткоискатели недавно заметили, что ты что-то затеваешь и поделились со мною этим, — признался он честно, без обиняков. Заметив на её лице волнение, он тут же заверил: — Не думаю, что они кому-то это расскажут, некому и незачем. Тайно подбирают варианты, кто будет ещё. Но я поверить не могу, что Золотой согласился!       — Ты точно не рассказал им о втором?       — Ну… Они задали прямой вопрос, а я всё ещё был удивлён…       — Ясно, — хлопнула она себе по лбу. — Ну, ничего не поделаешь. Не надейся, я тебе ничего нового не расскажу.       — Да ты что-о-о… — оскорблённой невинностью заговорил он, впрочем, скоро выдав себя ухмылкой, которую нельзя было сдержать. И взглянул на медленное солнце. Оно прошло немного более двух четверти пути, знаменуя середину дня. А за разговорами, как и положено каждому любящему поговорить, проявилась жажда.       Зайти в ближайшее кафе первой предложила мисс Черили, и спутник отказывать не намеривался. Более того, к некоторой зависти первой, он, очевидно, не уставал от своей болтовни. Но и от социального голода точно не страдал, если хотя бы половина его россказней является правдой. Пинки Пай была вездесуща, к чему неизбежно привыкаешь, но хотя бы не нарушала никаких личных границ. Даркнесс же был более любопытным, и буквально вглядывался в каждую щель на своём пути, не упуская ничего. Природная наблюдательность пегасов должна проявляться только в воздухе, но заставить его улететь было бы верхом бестактности, а то и грубостью.       Однако, заставить помолчать удалось. Пробуждённая жажда полностью переключила его внимание на небольшую баночку газировки со вкусом яблок. Пусть, её запасы и не бесконечны, благодарности в кобылке к производителям было куда больше. На радости она расщедрилась и на небольшую булочку, дабы продлить молчание ещё на пару минут. Скоро стало известно: чтобы разговаривать, тщательно прожёвывать пищу не обязательно.       Новый таинственный преследователь не был замечен учительницей, а вот пегас успокоиться не мог, постоянно оглядываясь. Это было даже удивительно.       Через некоторое время кобылка опомнилась, оглядевшись. За всё время прогулки она не отдавала себе отчёта, куда они идут. А вот зачем идут — волновало меньше всего, ведь зачем-то пони смеются, делают одинаковые красивые горшки в свободное время, долго смотрят в стену. Свободное время дано для себя, и проводится с душой в непринуждённости.       К сожалению, не все в этом Городе разделяют её философию, та же Твайлайт Спаркл с первых же дней не выходила на улицу, пока её подруги не оттащили за загривок от книг. Она как никто свято верит в необходимость прожить все парочку-больше сотен лет в постижении новых знаний.       И вот сейчас мисс Черили вспомнила, что ей пора домой.       — Интересно, почему солнце не может просто замереть на месте? Было бы удобно, если бы оно занимало точное расположение в зависимости от часов.       Пегас фыркнул.       — Я точно такой же вопрос однажды задал нашей белой принцессе. Она ответила что-то непонятное, из которого… Типа, тут во всём виноват космос, законы физики вне магии, и если солнце взойдёт с севера на юг — мы все сгорим, а остановится — суша и океаны поменяются местами. Канцлер лучше меня понял, что она имела ввиду.       — Всё настолько серьёзно? — удивляется кобылка.       — Ну, в качестве бесподобной демонстрации она… не поднимала солнце целых двадцать минут.       — И что было?       — Ничего, — ухмыльнулся пегас. — Правда, ничего не случилось. Последствия так быстро не настигают, это нужно переждать пару дней, а то и недель, ведь в мире полно существ, сравнимых по могуществу и роли с нашей белой принцессой. Они-то и занимаются тем, чтобы не было проблем, например, с тем же солнцем.       В эти секунды отдающей эзотерикой речи жеребец вытянулся на «носочки» копыт, гордясь нанесёнными непоправимыми впечатлениями. Хорошими, несомненно, но точно перевернувшими привычный мир этой учительницы. Ничто из произнесённого им не являлось тайной, всего лишь эксклюзивными знаниями, до которых никому нет дела в виду забытых древних томов. Принцесса слишком много возилась с алым аликорном, прежде чем тот занял нынешнюю должность, а беспокойному пегасу оставалось быть свидетелем или слушателем её лекций, которые, в силу потрясающей памяти, не получилось забыть до сих пор.       И всё же заметил, что мисс Черили не решается спросить нечто важное, отчего на её мордочке пропадает выражение беспечности, а глаза ищут табличку с названием улицы.       — Не понимаю, чем я заслужил репутацию злодея, что ты не доверяешь мне маршрут.       — Значит, ты действительно меня куда-то ведёшь? — подозрения нисколько не убавилось.       — Тяжело быть мной, никто не верит в то, что я просто изучаю новую территорию. Я сюда ещё ни разу не заходил.       Это было больше похоже на правду. Кобылка кивнула, не став говорить, что совсем скоро они пройдут мимо её дома, стоит только перейти парочку улиц впереди. В Понивилле улицы не называют в честь деятелей, как в Столице и в Городах современности. Их называют случайным образом, стараясь как можно метко обозначить их сильную сторону. Сейчас они шли по Красной улице, на которой дома преимущественно были окрашены в оттенки красного, и имели достойное продолжение в виде декораций, цветов, и даже низеньких палисадников. Сама она жила на перекрёстке между Красной и Каменной, имея полную независимость в креативе, но предпочла компромисс — сочетание цветов серого и прокисшей вишни.       А пегас оставил её прежде, чем она заметит пропажу. У самого её дома, справившись с задачей сопроводить леди до её скромного замка.       За это время он немного разобрался в себе, в своих новых ощущениях. Воскресить то, что было при школьном дворике, так и не получилось, зато случились другие открытия. Точнее, новые ощущения, словно навязчивое знание — он чувствовал, что нужно сказать, чтобы заполучить её внимание. Но ничего более извлечь из этого не мог. Ему не хватало качеств интригана, как и не было мотивации им становиться.       Зато сейчас было интересно другое, ради чего он молниеносно улизнул от кобылки. От одной к другой.       Со стороны было похоже, словно он занимался непристойными вещами — зажимался с тёмно-зелёной кобылкой под светло-красным заборчиком. А если бы кто-то пригляделся — то и вовсе увидел бы кошачью драку. Кобылка сопротивлялась, задними копытами стараясь оттолкнуть жеребца прочь. А тот настаивал, боясь потерять своего преследователя. Не пытался никто из двоих звать на помощь, не пытались и разговорить друг друга, за что пегас даже проникся уважением к шпиону. Скоро ей удалось вывернуться из-под него, чтобы отряхнуться с самым независимым видом.       — Что же это было? — спросил он.       — А вот ничего и не было. Будешь утверждать обратное — повяжу за сопротивление детективному отделу Агентства Понивилля!       Земная кобылка принципиально не хотела переходить к диалогу, прежде чем не примет достойный вид. Чем и занималась — старалась снять комья грязи со своего тела и гривы. Телесный телекинез не справлялся с землёй, намекая на необходимость принятия ванны. А вот грязь на теле пегаса того не смущала, он её игнорировал с самым достойным видом из возможных.       — Скажем так, мне было ну очень скучно, как, явно, тебе весь день. Я прибыла несколько часов назад с миссией занять место в отделе Агентства Дипломатии, как один из нескольких их представителей. Детектив Степ Хайд к твоим услугам, Даркнесс. Канцлер потребовал найти тебя, чтобы получить дальнейшие распоряжения и места для расположения Понивилльского Агентства.       После слов всё встало на свои места, и пегас даже почувствовал обиду на аликорна — он ни о чём не предупреждал.       Так было ещё во Дворце. Пока канцлер пытается справиться с объёмом работ, спихивает новую на тех, кто её гарантированно куда-нибудь перепоручит. На советниках этот бессовестно гениальный ход не работал, они возвращались ни с чем, требуя точных инструкций по делу вне их квалификации. Вороной пегас был куда более покладист, он заботливо относил вещи в архив, откуда никогда ничего не выносили и ни о чём не вспоминали, а в случае с такими вот «процессиями» он торжественно провожал пони в кабинет, находя бесполезное, но времязатратное занятие. Он был профессионалом в задачах спихнуть ношу, за что ему другого и не поручали.       Найти место новоприбывшим в Понивилль оказалось непростой задачей. И пегас тщательно вспоминал всё сказанное при нём, стараясь понять, действительно ли возможно просто взять и найти кусок земли под Агентство, предварительно не согласовав это на бумаге. Логика говорила, что нет. А вывод напрашивался на необходимость потянуть время, пока алый счастливец наслаждается тишиной. В отместку, пегас потянет время так, чтобы больше за этим к нему не обращались, и поделом.       Степ Хайд довольно быстро освоилась в городе, сославшись на профессионализм, и дала своим знак об успехе — пегас найден, и сейчас велит молвить слово, которое определит их судьбу. Толпа из двух десятков пони собралась перед, ожидая слов.       До этого момента никому из них не было известно ничего об этом городе. А история оказалась скучна и банальна до безобразия. Так как Агентство в столице, и в нескольких ближайших Государств были переполнены, принцесса издала указ направить малую часть сотрудников от каждого отдела в Понивилль, уповая на предусмотрительность канцлера.       Прибыв в город, они оказались в полной растерянности — их никто не ждал, и сам канцлер отказывается иметь с ними дело, ссылаясь на свободные часы в графике, которые обязан потратить только на себя и катитесь все пропадом, — как выразился о нём один из сотрудников. Потому что поверить, что канцлер так выражается — то же самое, что и не знать о канцлере ничего. А вороной пегас знал его лучше прочих.       Политические Агентства — популярная практика в Городах-Государствах, ибо через них обеспечивается связь с самой принцессой Эквестрии. К сожалению, не напрямую. И даже к счастью, ведь совсем немногие личности знали, как устаёт принцесса от этих «прямых» связей.       — Значит так, — с важным видом оглядел присутствующих жеребец. — Для начала, вам стоит осмотреться в Городе и начать подыскивать прекрасное место для вашего Агентства. Варианты будете решать голосованием, и если четверть голосующих окажется против — ищем снова. О ночлеге даже не мечтайте, это проверка на готовность жить в экстремальных условиях.       — Но сейчас же ничего не происходит? — удивился кто-то впереди, скрытый за спинами пони.       — Именно, что сейчас. Кто знает, какая нечисть полезет из Вечнодикого через пять минут. А может, вы как раз в лесу, но не подозреваете об этом. Чего стоят правдоподобные иллюзии её аномалий: кажется, что вы идёте по улице, а в итоге не можете понять, почему вас окружает высокий-превысокий обрыв.       Все понимающе закивали, наслышанные историй про этот Город, только Степ Хайд недоверчиво склонила голову. Начала догадываться, что пегас вешает макаронные изделия на непредназначенный для этого орган восприятия. Но благоразумно молчала, ожидая конца речи.       — Что-то ещё? — недовольно спросила она.       — Да, вам следует поспешить до захода солнца, а после — обращайтесь к Золотому.       На этом всё самое главное было сказано, и пегас направился восвояси. Восвояси с новым хвостом вместо своего алого — с той же приставучей кобылой.       День медленно клонился к вечеру, а пегас потерял всякий покой.       Эти пони из Агентства поминутно находили его, чтобы задать несколько уточняющих вопросов, отчаявшись в поисках. Иногда Даркнесс шёл навстречу, указывая им в сторону поистине красивых пейзажей. Которые, как ни удивительно, всегда оказывались на довольно значительном расстоянии от него. А иногда пегасу приходилось скрываться, и тут его второй хвостик давал о себе знать, выдавая положение бедолаги, уже даже не оглядываясь на того.       — Уйдите! Занято! Я вас не знать!       Представитель Агентства невозмутимо всматривался в листву на дереве.       — Прошу прощения, мистер Даркнесс, но ситуация осложнилась.       И тогда «мистер» сдался. Резкими прыжками он покинул дерево, переместившись на крышу — а оттуда галопом и короткими перелётами по черепицам, чтобы не выдать себя в воздухе, направился на поиски аликорна. Не было важно куда бежать, лишь бы подальше ото всех. Только инстинкт, сродни приобретённому днём, вёл его в неизвестном направлении. В какой-то момент пегас перестал понимать, где находится и опомнился только когда возникла преграда — дверь.       Дуб-библиотека стоял на прежнем месте, никуда не делся и не вырос ни в какую ненужную сторону, чем и удовлетворил пегаса, уже привыкшего к его кронам. Череда быстрых стуков должна была поторопить его владелицу, но дверь открыл маленький дракончик, заметно подросший с последней встречи. Оно и не удивительно — драконы от количества самоцветов и металлов растут куда быстрее тех, кто их потребляет в гораздо меньших порциях, либо вовсе придерживаются диеты. А яркий блеск фиолетовых чешуек говорили об отсутствии скромности в аппетитах.       Сонно протерев глаза, он молча отошёл в сторону, пропуская жеребца вперёд. Даже ничего не спросил, поправил сползающую со лба маску для сна, и молча указал пальцем в сторону левых книжных полок, где он с удивлением заметил второго посетителя. Который, судя по обстановке и книжном беспорядке, тут явно давно.       Почти гарцуя среди стопок книг, единорожка Спаркл щебетала что-то о плетениях заклинаний, неких альтернативах для экономии сил. За увлечённой речью и быстрой чечёткой копыт, а то и целым балетным танцем нервозных лебедей, она никак не могла заставить себя заметить прибывшего. Однако столь умные слова непременно утомляют даже самых занудливых, поэтому канцлер бесцеремонно перебил ученицу Селестии, спокойно и педантично приветствуя гостя.       — В чужом доме первым делом следует дать понять о своём присутствии хозяйке.       Единорожка резко обернулась, готовая возмутиться бестактностью поведения обоих. Заготовленная тирада была уже готова сорваться, как её заставили замолчать.       — Ну-ну, я б посмотрел, что стало бы с этим домом без дракончика, — сказал пегас, критически осматривая сваленные в кучу книги.       — У меня сегодня день пересортировки книг! — попыталась оправдаться она, но была вновь оставлена без внимания.       — Опять по кобылкам бегаешь, златце?       — Первоначально меня привлек странный выплеск магической энергии. Как оказалось, юное дарование игралось со своим Элементом Гармонии. Так или иначе, пришёл я за бытовыми-уборочными заклинаниями, собираюсь найти им применение в нашем новом доме, — нескоро ответил канцлер, поняв, что единорожка не собирается продолжать. Возможно, её куда сильнее смутили слова пегаса, чем ожидалось. И также вероятно, что тот добивался именно этого. А возможно она просто смирилась и недовольно смотрела уже на обоих.       — Почему бы тебе тогда не нанять какую-нибудь служанку? Глядишь, и прочитанные романы станут явью.       — Боюсь, я не встретил в Понивилле ни намёка на подобную практику. По этой причине предполагаю, что местные против подобного рода деятельности. К примеру, также непренебрежительно к подобному роду занятий относятся в западных Городах, вроде Нью-Мериленда или Мейнхеттена.       И вновь фиолетовой зазнайке хотелось вставить свои пять медных битсов, и вновь ничего у неё не получилось.       В дверь постучали, и пегас только недовольно всхрапнул, увидев знакомое лицо. Кактусовая кобылка, не спрашивая разрешения ни у Спайка, ни у Твайлайт, быстро вошла внутрь. Потраченной ей секунды на извинения за вторжение хватило, чтобы аликорн присмотрелся. Сначала к реакции своего чёрного друга, затем к самой зелёной кобылке. Сделав некие выводы, он не стал ничего говорить или спрашивать, только наблюдал.       — Сэр-мэр Золотой, канцлер кантерлотского Двора! Сэр Даркнесс… Э-э… Его заместитель! — отчеканила она. — К сожалению, наши мнения во многом не совпадают и, более того, разделились на четыре лагеря. Требуем выдать разрешение на доступ в Вечнодикий лес.       — Зачем? — невозмутимо спросил канцлер.       — Большая часть агентов считает, что, несмотря на всевозможные опасности, мы должны засвидетельствовать обстановку вокруг и внутри леса, ведь наши предложения всё равно не приняли единогласность. А ещё некоторая часть пони считает, что наше положение на опасном объекте добавит нашему отделу больший авторитет и репутацию, чем коллегам из западных отделов и Сталлионграда.       Чувствуя, как жжётся невидимая дырка в черепе от молчаливого, но пронзительного взгляда золотых глаз, пегас недовольно ответил, прячась от его взгляда за спину ничего не понимающей единорожки.       — Ну, их же надо было чем-то занять, разве не так?       — Мне казалось, я сегодня тебе об этом уже говорил. Ты забыл, что должен был сделать?       — Кхм, кажется, я даже и не слышал ничего подобного.       — Ясно, — коротко ответил канцлер, не став говорить ничего более. В будущем он станет внимательнее вбивать всю важную информацию в ветреную вороную голову, ссылаясь на сегодняшний случай. — Степ Хайд, верно ли я понял ваше имя? Прошу прощения за все доставленные неудобства, сейчас оставлю вам адрес. Вам должно было быть известно, место предопределено заранее, и, если это успокоит ваших агентов…       — Они не мои, я на побегушках, — быстро вставила она.       — …то, — как ни в чём не бывало, он продолжает, — ваше положение будет достаточно близко к лесу. А именно, на окраине Понивилля к востоку. Прошу, сегодня мой единственный за все мои года, полувыходной. Проявите понимание, обращайтесь до завтра к моему, кхм, заместителю.       Аликорн устало посмотрел на пегаса.       — И, прошу, не стоит устраивать бурной деятельности в, отведённое на ночной сон, время. Это плохо скажется на отношениях властей с гражданами. Не то чтобы я заботился о тишине, мне бы не хотелось пополнить свои обязанности чтением жалоб.